Вечный попадос 3

Глава 23 Адмирал Ким

— Как я здесь оказался? — спрашиваю тупо. Ломакин качает головой — не хочу отвечать, мол, — и молча выходит за дверь.

Делать нечего, одеваюсь в предложенное. Если я правильно понимаю, эти вещи взяты из моей комнаты, а значит там уже кто-то поковырялся. Хорошо, что ничего интересного среди моих пожитков попросту нет.

Но эта ситуация в принципе не сулит мне ничего хорошего.

Понять бы ещё, по какому поводу весь сыр-бор.

Усаживаюсь на первый попавшийся стул лицом к двери. Складываю ладони и опираюсь на них лбом. Думается всё равно плохо. А ещё слишком много вопросов возникает. Что стало с Папкой и Куджо, насколько опасно связываться с этой странной Осью и отчего они вообще на нас взъелись…

«Ось Единения — это то, что можно назвать истинно цивилизованным миром, — сообщает вдруг Найт. — Как ты понимаешь, они противостоят Легиону неизбежности».

— Решил наконец выложить все карты на стол? — спрашиваю негромко.

Воин в ответ хмыкает:

«Скорее, сообразил, что всех вместе вас просто не соберу. В дело явно пытается вмешаться ещё одна сторона».

— Лучше бы ты сразу рассказал как есть, — пеняю с горечью. — Я бы хоть знал, где вляпаюсь. Может, и не полез бы.

«У тебя в любом случае не было выбора, — цинично возражает Найт. — А мне нужен кто-то, на кого я смогу рассчитывать. Цена ошибки слишком велика».

— Именно поэтому ты собирался промыть мне мозги и вытеснить из собственного тела, — припоминаю давнюю претензию, высказанную Найту то ли со стороны Бо, то ли Аки.

«Я был не прав, — чуть помолчав, произносит Найт. — Нам гораздо эффективнее действовать сообща. Особенно сейчас, когда в Оси Единения прознали про Симулякр. Теперь у нас есть шанс выжить, только действуя заодно».

— Мы действительно нарушили какие-то правила? — уточнять совсем не хочется, но я себя пересиливаю. Лучше уж знать всё наверняка, чем бесплодно надеяться на лучшее.

«Мы совершили самое страшное преступление по меркам Оси, — безжалостно припечатывает Найт. — Мы нарушили принцип обмена данными и вторглись в неустановленное количество цивилизованных миров».

Бессмысленно пялюсь на закрытую дверь. Что-то Ломакин задерживается. Наконец произношу:

— И в какой же момент создатели Симулякра поняли, что сотворили?

«Они знали об этом с самого начала. Так же, как ваше правительство во главе с императором».

Ага, понятно. Только простому народу выбора как обычно не оставили. Зачем объяснять, если можно не объяснять?

«Именно так, — отвечает на невысказанный вопрос Найт. — Со своей стороны мы не ожидали, что процесс поиска подходящих носителей настолько затянется. А ваше правительство с удовольствием пользовалось бесконечным притоком ресурсов. Только Админ с самого начала раскачивает лодку».

— То есть, она единственная из посвящённых, кто был против этого безобразия?

«Админ размазня и ничего не решает, — в голосе Найта сквозит пренебрежение. — Но в целом да, ты прав».

Поневоле задумаешься о превратностях жизни! Бывший соперник, оказывается, действовал в твоих интересах. А ты на полной скорости летел к обрыву под радостные подбадривания знающих дорогу друзей и руководителей.

«Не так! — протестует Найт. — У нас тоже не было выбора, как и у тебя».

Киваю:

— Ага. Бедные вы, несчастные. Аж плакать хочется.

— Сам с собой переговариваешься? — на пороге неслышно открывшейся двери возникает Ломакин. Он по-прежнему выглядит хмурым.

Поднимаю на него глаза:

— Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, будет использовано против вас…

Антон Викторович усаживается напротив и удивлённо вскидывает брови:

— Это что, какая-то молитва?

— Ага, о законности, — отвечаю со спокойствием, которого совсем не чувствую. — Ну и зачем вы меня сюда притащили, господин начальник? Оторвались от офигенно важных руководительских дел. Капсулу, небось, на собственном горбу аж досюда волокли…

— Нет, — отвечает Ломакин обстоятельно, — Я поручил это важное дело грузчикам. Только, боюсь, к теме нашей встречи это не относится.

Приглашающе взмахиваю рукой:

— Ну давайте, маэстро, жгите. Раньше сядем — раньше выйдем, если вы понимаете, о чём я.

Антон Викторович явно не понимает, но продолжать пустую болтовню считает ниже своего достоинства.

— Будь по-твоему, — бормочет он. — Тогда начнём с самого главного. Каким образом ты и другие неустановленные лица вывели из строя Симулякр?

Если бы я был в мультфильме, то моя челюсть уже отвалилась бы и катилась в закат. Или глаза из орбит повылазили бы. Но в моей реальности удивление просто лишает дара речи. Пока я пытаюсь хоть что-то выговорить, Ломакин продолжает:

— Нам доподлинно известно, что ты был виновен как минимум в двух закрытиях гейтов. А теперь — и снова с твоей подачи! — закрылись вообще все. Рассказывай по порядку, что у тебя там происходило.

Ага, один я во всём виноват, классика. Ивана они точно не тронут, Куджо, возможно, до сих пор не обнаружили. Или она тоже из тех, кого нельзя трогать. Значит, будут вешать всех собак на меня.

Обойдутся.

— Если у вас есть возможность отследить мои действия, надо ли расспрашивать о них у меня?

Ломакин пялится, не мигая, затем со вздохом признаёт:

— Внутри Золта это возможно, но после выхода из гейта затруднено.

То есть в мирах, присоединённых к Симулякру, следить за нами было нельзя? Интересное кино получается.

— Тогда мне нечего вам сообщить, Антон Викторович, — сообщаю официально. — Все мои действия никогда не выходили за рамки установленных вашей администрацией правил.

— Да? — усмехается вдруг Ломакин, будто поймав меня на слове. — Тогда к какой такой внешней системе ты подключаешься всякий раз, как оказываешься в Симулякре? Кому сливаешь данные? Отвечай!

На последних словах голос Ломакина звенит сталью, буквально заставляя себе подчиниться. Вот только я ни о каких системах знать не знаю. Я, конечно, ожидал какого-то идиотского обвинения, но ведь не настолько же оно должно быть дурным!

Подскакиваю с места и хлопаю ладонями по столу. Отбил, конечно, но сейчас плевать.

— Отвечать? — рыкаю я. — Кому отвечать? И что? Ведь вы уже решили сделать меня виноватым!

— У нас есть доказательства, — несколько теряется Ломакин. — Мы изучили логи и точно уверены…

Наклоняюсь к нему через стол и шиплю прямо в его постную рожу:

— Логи? Какие, нахрен, логи? Вы вообще в курсе, как этот ваш Симулякр работает? И под какой монастырь он нас всех уже подвёл⁈

— Мне всегда казалось, что ты умнее, Олег, — с печалью в голосе произносит Ломакин. — Ни Симулякр, ни триада не представляют никакой опасности…

Падаю обратно на стул.

— Что такое Ось Единения? — вбиваю вопросы, словно гвозди. — Почему они перекрыли доступ к Симулякру? Что такое Легион неизбежности? Кто такая Админ?

Антон Викторович меняется в лице.

— Откуда ты…

— Мне всегда казалось, что вы умнее, Антон, — возвращаю шпильку Ломакину. — Знать эту кухню изнутри и настолько спокойно ко всему относиться — это ж стальные нервы иметь надо.

— Хватит повторять слова моей бывшей жены, — холодно произносит Ломакин. — Избежать ответственности таким образом не выйдет.

— Это не слова Красной Мамбы, — возражаю устало. — Это голос разума. Который ты, господин начальник, почему-то не желаешь услышать.

Антон Викторович хочет что-то сказать, вероятно — пожурить малыша, которым он меня сейчас видит, за отсутствие вежливости. Но вдруг прижимает кончики пальцев к левому уху. Выслушивает сообщение и впивается в меня бешеным взглядом:

— А вот про Ось Единения давай поподробнее.

Пожимаю плечами: я и сам не так уж много знаю. Не упоминая ни Андрея, ни — тем более! — Найта, рассказываю о том, как посланники этой самой Оси заявились сначала в третий посещённый нами мир, затем — прямо в Золт.

Ломакин качает головой:

— Мы посчитали вторжение в Симулякр шуткой Админа. Он давно работает из рук вон плохо. Не саботирует, конечно, но устраивает всякие сложности. Жаль, заменить некем…

— Что-то случилось? — спрашиваю настороженно.

Антон Викторович не отвечает, зато активизирует свой триафон. Увеличивает экран, насколько возможно, и поворачивает ко мне.

— Вот. Несколько минут назад это получили члены правительства по всему миру.

И запускает на триафоне видео.

Во весь экран — сурового вида женщина с коротко стриженными чёрными волосами, одетая в знакомую почему-то броню.

«Ким? — удивляется Найт. — Что она здесь делает?»

Точно! Броня-то из его воспоминаний! Но расспрашивать некогда, потому что женщина начинает говорить. Губы шевелятся, но другие лицевые мускулы — нет. Похожа на робота или оживлённую с помощью какого-нибудь приложения фотографию.

— Варвары Земли, — милое начало. Явно договариваться с нами не планируют, если я что-то понимаю в переговорах. — Ось Единения обвиняет вашу планету в преступлениях против священной для нас информационной безопасности. Вы бесстыдно воспользовались нашей инфраструктурой ради собственной наживы и будете наказаны. Каким именно образом — решим в ближайшее время. Готовьтесь.

— Ну и что? — спрашиваю равнодушно. — По мне, так это куда больше похоже на чью-то шутку. Причём сделанную на коленке.

Антон Викторович качает головой:

— Дело не в самом сообщении. А в том, откуда оно пришло.

И недвусмысленно указывает наверх.

— Да ладно! — усмехаюсь. — Не похожа эта тётечка на бога.

— Я про космос! — раздражается Ломакин. — Сначала сообщение поступило на один из спутников и только затем было отправлено адресатам. Либо мы имеем дело с весьма изобретательными людьми, либо…

— Ось Единения действительно существует, — заключаю я. — И они очень недовольны нашим поведением.

Антон Викторович надолго задумывается.

— Всё же у этой истории много нестыковок, — наконец признаёт он. — Будем разбираться. А тебе рекомендую никуда из дома не выходить. Пока не официально, просто дружеская рекомендация.

— Ну да, очень смешно, — фыркаю я. — Когда меня призовёт император, я ему так и отвечу.

Ломакин замирает. Потом наклоняется поближе и вдруг начинает говорить, понизив голос почти до шёпота:

— Кстати, об императоре. Он был весьма недоволен твоим самоуправством. Я про договорённость с другими домами после турнира. А теперь, когда приток капиталов практически перекрыт, он точно объявит тебя виноватым. Так что постарайся действительно с ним не встречаться, если призовёт. Делай что угодно, даже умри. Но не суйся в пасть льву.

Антон Викторович оглядывается по сторонам, будто ожидает, что за нами следят. А затем спокойно произносит:

— Сейчас я отправлю тебя домой. Постарайся сделать так, как я сказал. Так будет лучше именно для тебя. К тому же после того, что ты устроил перед закрытием Золта, слишком многие держат на тебя зуб. Защита личных данных у нас, конечно, стопроцентная, но есть и человеческий фактор…

Ну и что я такого устроил-то? Подумаешь, правду сказал народу. Люблю, когда все в курсе происходящего. Не то что некоторые Найты с императорами. А вот Ломакин, несмотря на занимаемую им должность, явно пытается мне помочь. Хотя бы предупреждает, чего спокойно мог бы не делать.

Поэтому прощаемся мы с ним почти дружески.

Усаживаюсь в машину — похищенную вместе со мной капсулу погружения Ломакин обещает выслать Петровичу позже. И наконец вижу сообщения от Папки. Сводятся они к тому, что Куджо не отвечает, а его посадили под домашний арест.

«Не волнуйся, такое с ней ведь не раз уже было, — успокаиваю товарища. — Сейчас столько всего произошло».

— Сегодня всё по-другому! — орёт Иван мне в ухо. — Мы на связи были, как нас выкинуло. А потом заговорил какой-то мужик и она отключилась.

«Вот только ревности мне сегодня до кучи не хватает, — устало отмахиваюсь. — Может, это её старший брат…»

— Да какой брат, дед это! И он ей угрожал, точно тебе говорю!

По хребту почему-то продирает мороз. И тут дед нарисовался.

«Ты знаешь, где её искать?»

— Только то, что она в этом городе.

«У тебя есть возможность узнать, кто она такая?»

Иван молчит, будто что-то прикидывает. Затем неохотно признаёт:

— Не уверен. Своих людей вокруг меня нет. Ни одного.

«А мать?»

— Не знаю, — он вздыхает, будто столетний старец. — В нашем мире ни в чём нельзя быть уверенным.

«Попробуй всё же обратиться к ней, — советую за неимением лучшего. — Мне показалось, что она о тебе заботится».

— О своём добром имени она заботится, вот о чём, — сердито бурчит Иван. — Ладно. Попробую. Смотри ты не пропадай.

Он отключается, а я весь остаток дороги ломаю голову над тем, что делать дальше. Ситуация гадкая, как ни посмотри. С момента попадания я так старался хоть что-изменить, хватался за любую возможность. И посмотрите, к чему пришёл. Мда…

Но нытьём делу не поможешь.

Благодарю доставившего меня водителя — вежливость никто не отменял. И поднимаюсь по ступеням к резиденции Бориса Петровича. У дверей меня тормозит охранник.

— Борис Петрович приказали, — невнятно басит он, — прерово… препрево… к нему вас отправить, как вернётесь.

Пожимаю плечами. Ясное дело, что вопросы возникнут, ведь Ломакин для него — будто красная тряпка для быка. Вот только можно было просто мне сказать, а не сопровождать до самой гостиной.

Дед сидит на том же самом диване, на котором Саша когда-то угощала меня бутербродами. Лучше бы она тут меня встречала, честное слово.

— Повезло тебе, — ехидно произносит Петрович. — Как Ломакин уехал, сразу люди от главного прибыли, — для подкрепления слов он, как недавно Ломакин, тыкает пальцем вверх. Вот только шутить про бога больше не хочется. — Но ты не волнуйся. Они завтра обещали вернуться.

— Зачем?

— А ты как думаешь? — усмехается дед. — Пришла пора держать ответ перед императором, братец. А то ведь такого наворотил, вовек не разберёшься.

«Делай что угодно, даже умри,» — звучит в ушах. А ведь это мне с самого начала показалось странным. Зачем Ломакин перевёз меня прямо в капсуле? Не проще было дождаться, пока я выйду из погружения на месте? Тем более, что обещанного допроса толком и не было.

Он сделал это специально, — приходит осознание. Чтобы дать мне возможность подготовиться к встрече с императором. Точнее — чтобы её избежать.

Наверняка рисковал служебным положением. Почему? Нас даже приятелями не назовёшь. Так, пересекались несколько раз по разным вопросам.

Но его подарок я использую по полной. Ни за что не дам себя поймать.

— Во сколько они приезжали? — уточняю на всякий случай.

Дед пожимает плечами:

— Да как рабочий день начался, так и прибыли. Ломакин-то спозаранку прискакал. Что, вставил тебе небось по полной программе?

Старикан мерзко хихикает, явно представляя что-нибудь гадостное. Нахально улыбаюсь:

— Наоборот! Заместителем к себе звал. Да я отказался.

Хорошее настроение Петровича как рукой снимает.

— В комнату его, — приказывает он охраннику, который меня сюда привёл, а сейчас топчется вдалеке. — Запереть. И охранять! Сбежит — шкуру живьём спущу!

Делать нечего. Под пристальным взором вусмерть мотивированного конвоира топаю к себе. Зря я, может, сюда вернулся. С другой стороны, я в этом городе чужак. Поймать меня — плёвое дело. И тогда уж точно никуда не вырвусь. Нужно как следует всё обдумать.

Охранник зачем-то вталкивает меня в комнату и закрывает дверь с обратной стороны. Ну. хоть поразмыслить мне пока не мешают.

Сбрасываю ботинки и прямо в одежде укладываюсь на кровать. Мысли разбегаются, как испуганные тараканы. Ясное дело, мне нужна помощь. Только к кому обратиться? Кто из моих знакомых посмеет пойти против императора? Может, таких немало, но точно знаю я только одного. Одну…

Краем глаза замечаю сообщение. Снова Иван?

Открываю — и в первый момент мне кажется, что я сплю.

Перевод на кругленькую сумму от Александры Борисовны О. И сообщение в довесок:

«Прощай, Олег. Никому не верь, особенно мне. И беги. Беги отсюда как можно дальше».