Вечный попадос 3

Глава 3 Преданный друг

С отдыхом и обедом приходится подождать, потому что сообщений от киборга оказывается несколько. И все — с просьбой, а потом и с требованием вернуться в Симулякр. Поговорить ему, видите ли, приспичило. Вряд ли у Папки случилось что-то важное после нашего с Куджо выхода. Неужто настолько из-за Ломакина разозлился? Было бы из-за чего…

Но разобраться с этим придётся в любом случае.

Со всех ног тороплюсь в комнату. Из-за угла выворачивает расфуфыренная Саша, испуганно вскрикивает, запутывается в каблуках и летит прямо на меня. Каким-то чудом подхватываю её, в последний момент уворачиваясь от отпечатка губной помады.

— Романовский — где он? — спрашивает девушка напряжённым голосом, высвобождаясь из моей хватки.

Развожу руками:

— Его высочество императорский родственник убыл в компании другого родственника, поближе. А вообще многовато тут августейших особ толпится, не находишь? Такими темпами сюда скоро сам император припожалует.

Саша выдыхает и прислоняется к стене.

— Как же хорошо, что ему сегодня не до меня было! — с чувством произносит она.

— Достал?

Саша морщится:

— Даже не представляешь, как! Только и разговора, как на моё приданое будет реставрировать свой незаслуженно чахнущий род…

Не моё, конечно, дело, но… О чём только Петрович думает, организуя свадьбу дочери с этим прохиндеем? Понятное дело, что хочет его как-то использовать, но не слишком ли сложную схему старикан пытается провернуть? Саша как-никак его единственная наследница, а дед, по меткому выражению Маруси, того и гляди скопытится от старости. И все его хитрые планы пойдут прахом.

— Это уж совсем ни в какие ворота, — поддакиваю я. Жених у неё и правда не подарок. Язык отвалится шепнуть девушке пару комплиментов? Кто бы что ни говорил, в девятнадцать голова ещё романтикой забита, даже договорной брак можно подать под видом чего-то нормального. Но, видно, никому это не нужно, даже родному отцу до лампочки.

Мне, впрочем, слишком долго беседовать с девушкой тоже пока некогда — ведь прямо сейчас у меня, возможно, сокомандник из турнира сливается! Так что прощаюсь с Сашей и в рекордные сроки добираюсь до ставшей привычной комнаты. Укладываюсь на кровать, по обыкновению подмигиваю изображённому на плакате льву и погружаюсь в глубины Симулякра.

Оказываюсь, естественно, в том самом закоулке Золта, из которого вышел максимум час назад. Пытаюсь связаться с киборгом. Тишина. Новая попытка. Нет ответа. Ну и где, спрашивается, теперь его искать?

Программа «Дело чести» принудительно активирована

Вы перенесены в локацию Сад цикличности

И что это сейчас такое было? На меня нападают⁈

Не успеваю даже оглядеться в поисках злоумышленника, как оказываюсь в самом настоящем вишнёвом саду. Высокие раскидистые деревья все усыпаны крупными бело-розовыми цветами. Многочисленные лепестки с каноничной скоростью пять сантиметров в секунду опускаются на усыпанную собратьями землю. Пахнет цветами и влажной, недавно освободившейся от снега землёй.

Красота. Вот бы прогуляться по округе.

Но неподалёку зловещей чёрной кляксой возвышается силуэт Твоего Папки. И выражение его лица не предвещает ничего хорошего.

— Так это ты меня разыгрываешь? — как можно беззаботнее улыбаюсь я. Ясное дело, на прикол это не похоже. Но чем скорее мы разберёмся с этим недоразумением, тем лучше.

— Ответь честно, Джеймс, — обычно мощный голос киборга звучит неровно и тускло, будто бы издалека. — За сколько ты продал меня императору?

— Чего? — опешиваю я. А вот это реально внезапный поворот! — Кому?

Папка раздражённо рыкает — и взлетает в воздух, будто отскочивший от земли мячик. Всё ещё не веря в происходящее, отпрыгиваю в сторону. Киборгский кулак грохает в землю точно там, где я только что стоял. Иван Васильевич вскидывает голову и с ненавистью смотрит на меня. Его глаза ярко пылают синим.

— Я задал вопрос! — рявкает он, поднимаясь. — Отвечай!

— Да я вообще не въезжаю, о чём ты говоришь! — раздражаюсь в ответ. — Успокойся сперва, а после погово…

Киборг вскидывает руку и стреляет. Три липких шарика один за другим плюхаются мне под ноги. Если я не ошибаюсь, сейчас они должны…

Ба-бах! Точно в момент взрыва окружающая весенняя картинка перещёлкивается на летнюю. Правда, любоваться всем этим никакой возможности нет.

Выставленные на автомате щиты худо-бедно спасают от взрыва, и меня просто отбрасывает под зеленеющие деревья. Естественно, импланты разрядились в ноль, так что снова использовать их я смогу ой как не скоро. Поднимаюсь на ноги, удивляясь тому, что они у меня всё ещё на месте… И тут же отлетаю снова, на этот раз встретившись физиономией с ударом пудового кулака!

— Ты не уйдёшь отсюда, пока всё не расскажешь, — с едва сдерживаемой яростью произносит киборг. — Предатель.

Кое-как принимаю вертикальное положение. Это не очень сложно, потому что в полёте моя спина встретилась с древесным стволом и теперь я могу на него опереться. Поддержка пришла, откуда не ждали…

Хорошо, что в Симулякре боль отсутствует в принципе. Иначе мне пришлось бы плохо.

— Может, объяснишь суть своих претензий? Я правда не в теме, — в голове мелькает мысль тоже достать пушки. Но я с негодованием её отметаю: разве должен я как капитан команды поднимать оружие против одного из участников? Даже если он чудит.

«Правильно, — подаёт голос Найт. — Разберитесь между собой по-мужски, нечего девок вмешивать».

Несогласные «девки» возмущённо вопят, но выслушивать этот консилиум мне некогда, потому что киборг изволит отвечать.

— Ещё скажи, что ничего обо мне не знаешь, — жёстко усмехается он.

— Не скажу, — киваю. — Кое-что мне про тебя известно — имя, например. Но хоть убей не понимаю, причём тут император.

— Не хочешь признаваться, значит? Тогда мне придётся тебя прикончить, — с безумным видом скалится киборг.

Что я там болтал об оружии и капитанах? Забудьте! Потому что у одного из участников Нейрофронта явно поехала крыша.

— Ещё посмотрим, кто кого! — сжимаю в руках знакомые рукояти и пячусь, обходя дерево. Самое главное — не подпустить киборга к себе слишком близко, потому что с его силищей мне не совладать.

— Ты что, даже про «Дело чести» не знаешь? — издевательски смеётся Папка. — В этом саду ты ничего не сможешь мне сделать! Ни умереть, ни выйти отсюда тоже не сможешь, пока я не позволю. Только если аварийное отключение случится.

«Его бесполезно атаковать, — подтверждает Аки. — Наш урон заблокирован настройками локации».

«А вот его урон в норме», — подобной несправедливостью Бо оскорблена до глубины души.

— Подготовился, засранец, — почти уважительно хмыкаю, укрываясь наконец за толстым стволом. Сразу становится немного спокойнее, хоть и понимаю, что это ощущение обманчиво.

— А ты, предатель, был слишком беспечным! — обличительно тычет пальцем в мою сторону киборг. Кажется, он опять начинает злиться. — Или думал, что за спиной Ломакина теперь ничего не страшно? Обломайся! Я такие вещи не прощаю, поэтому из Симулякра тебе лучше сразу свалить.

— Ой, боюсь-боюсь, — усмехаюсь я. — Прям свалить? Прям из целого Симулякра?

В ответ киборг бросается ко мне — я удираю. Рядом плюхается и взрывается заряд Пластилинового бума. Которого, между прочим, без моей помощи у этого психованного гадёныша вообще бы не было! Ещё один липкий заряд проходит по касательной и клеится к плечу. Машинально отдираю его, и, только когда он бахает в моих руках, понимаю, что надо было вообще не трогать.

Поздно: ударной волной меня вжимает в землю. Спасибо, хоть по всему саду кусками не раскидало, как мргло бы быть в реальности. А то ищи-свищи потом свои конечности среди деревьев…

Надо мной склоняется киборг.

— Набегался? — зловеще интересуется он. — Теперь понял, что сопротивление бесполезно?

Картинка летнего сада за его спиной переключается на осень. Зелёные листья тут же темнеют и скукоживаются, а затем начинают облетать. Даже аромат вишни и нагретых солнцем трав сменяет запах ментоловой свежести с лёгкой примесью дыма.

— Когда это меня останавливало? — отвечаю в тон и тут же активирую Кентавра, отпинывая Папку в сторону. Теперь у меня есть целая минута на то, чтобы вправить ему мозги.

Не теряя времени, бросаюсь со всех черырёх ног к сокоманднику, который шустро поднимается мне навстречу. Папка встречает меня ударами в корпус — до головы он теперь просто не достаёт. Но с защитой экзоскелета его атаки мне как слону дробины. Торможу и резко поворачиваюсь, опираясь на передние ноги. Задние при этом взмывают в воздух и со всей дури брыкают киборга.

Как тебе такое, Иван Васильевич⁈

Судя по долетающим до меня словам, не слишком нравится.

Не дожидаясь, пока он выговорится, взмываю в воздух. Приземляясь, безжалостно сбиваю пытающегося подняться киборга обратно на землю и с силой вдавливаю его в опавшие листья. И наконец выдыхаю:

— А теперь — по порядку. Рассказывай, в чём я там тебя предал?

Киборг молчит и ворочается, пытаясь подняться. Бесполезно: ноги Кентавра крепко прижимают его к земле. Наконец он поднимает руку, чтобы выпустить в меня последний заряд. А может, и не последний: у него они раз в десять минут восстанавливаются.

— Точно хочешь выстрелить? — спрашиваю задушевно. Ответа, разумеется, не удостаиваюсь, только злобного пыхтения. Но мне он уже не нужен. Где-то в глубине души разгорается что-то похожее на обиду. Я ведь этого киборга соратником считал, почти другом. А может, и не почти. Вон сколько всего вместе преодолели. Но вот ему что-то стукнуло в голову — и всё, я враг номер один.

Отступаю в сторону и отключаю Кентавра.

— Стреляй, — раскидываю руки в стороны. — Если тебе от этого станет легче. Только я всё равно не понимаю, в чём ты меня обвиняешь.

Однако стрелять Иван Васильевич не спешит, даже на ноги не поднимается, так и сидит на листьях, глядя в землю.

— Ты встречался с Ломакиным, — наконец произносит он. — Зачем?

— Ему нужна моя помощь на финальном этапе, — насколько возможно честно отвечаю я. Подробности, наверное, всем подряд рассказывать не стоит. Но Папка-то в финале тоже участвует! — Нужно кое-кого поймать.

— Кого? — глухо отзывается киборг. — Блудного сына?

Ещё и шутит, зараза такой.

— Если я скажу «читеров» это ведь не будет считаться за выдачу государственной тайны?

Киборг таращится на меня удивлённо. Видно, не такого ответа он ждал.

— Ещё скажи, что у вас про меня вообще речи не было, — недоверчиво произносит он.

— Представь себе, — я плюхаюсь на листья рядом с киборгом. Стрелять, кажется, он уже передумал. — Не всё в этом мире вокруг тебя вертится.

— Но ведь Ломакин… — начинает Иван и резко замолкает, задумавшись.

— Может, расскажешь уже? — предлагаю я. — Чего бояться — гостайну я тебе уже слил, так что мы теперь повязяны.

Киборг усмехается:

— А что если мой рассказ ещё на одну гостайну потянет?

— Значит, так тому и быть, — хлопаю раскрытой ладонью по усыпанной листьями земле. — Зато недомолвок больше не будет.

Осенняя листва вокруг оборачивается снежным ковром, что, впрочем, никак не меняет ни её температуру, ни влажность. Голые чёрные ветки вишнёвых деревьев расчерчивают бледное небо. Пахнет морозной свежестью, которая странно сочетается с неизменившейся температурой.

— Ну ладно, ты сам напросился, — Иван резко встаёт. — Дело в том, что император лично запретил мне участвовать в турнире.

— Император. Тебе? Шутишь что ли?

Киборг грустно улыбается и отворачивается, складывая руки на груди.

— Это было ещё в самом начале, — размеренно произносит он. — Я должен был пройти селекцию, а после — дело техники. Специально подготовленная команда, обширная пиар-компания и, конечно, полная и безоговорочная победа. Которую приписали бы мне, точнее, моему руководству. Всё ради одной цели.

— Какой?

— Я ведь почти согласился, — горько вздыхает Иван, будто не услышав моего вопроса. — Чуть не поддался. И тогда для брата всё было бы кончено. Всё, понимаешь?

Он оборачивается. Я отрицательно качаю головой.

— Да как ты можешь не понимать! — киборг принимается нервно выхаживать туда-сюда. — Ну сложи ты два и два! Мне и так тяжело про это рассказывать!

— Не могу, — внезапно решаюсь, что называется, выложить карты на стол. — Я попаданец.

Киборг резко тормозит, будто натыкается на стену. Медленно поворачивается:

— Попа… Кто?

— Попаданец, — слово даётся неожиданно легко, будто я только и ждал возможности поведать кому-то свою тайну. Мало того — у меня будто камень с души свалился. Сам не ожидал, что жить под другой личиной настолько трудно. Что так хочется хотя бы ненадолго почувствовать себя прежним Олегом. — Пришелец из другого мира. Точнее, переселенец в тело одного из местных. Поэтому я почти не в курсе, что тут у вас и как. Извини.

Иван оторопело смотрит на меня, чешет макушку, а потом усаживается рядом.

— Вообще-то это многое объясняет, — медленно проговаривает он. — Ты всегда казался странным.

Усмехаюсь:

— Ну спасибо большое. О тебе можно сказать то же самое.

Иванова щека предательски розовеет.

— Правда? Блин. Я не очень-то умею с вами разговаривать.

— С кем — «с нами»?

— С обычными людьми. Мало практики. В основном только по сети.

Ну ничего себе у Папки самомнение!

— И чем это ты такой необычный? Зад вместо головы вырос?

Иван на подколку не реагирует.

— Нет, — произносит он. — «Обычные» — это те, кто напрямую нам не подчиняются.

— Подчиняются? Да ты, кажется, важная птица. Ещё скажи, что император собственной персоной.

— Нет, — равнодушно произносит киборг, и у меня отлегает от чуть-чуть — самую малость! — ёкнувшего сердца. — Я его младший сын.

А вот сейчас не смешно было! Но, судя по выражению лица киборга, не похоже, что он шутит. Да и некоторые детали вроде интереса Ломакина и давнего нападения на Папку ребят с катанами вроде как его слова подтверждают. Вспоминаю почёрпнутые с инфосайтов знания о здешнем политическом устройстве.

— Погоди. Не сходится. У местного императора сыновей вроде Андреем и Елисеем зовут. Иванов среди них точно нет.

Киборг кивает:

— У меня три имени. Иван — домашнее, Елисей — официальное, Владимир — на всякий случай. Об этом всем известно.

— Жесть, — теперь уже я чешу макушку. — Но тогда получается, тебе всего… шестнадцать?

Иван снова кивает, на этот раз заметно смущаясь.

— В сентябре семнадцать будет, — будто бы оправдывается он. — Третьего.

Смотрю на этого… прынца Датского и не знаю, что сказать. Будто назло припоминаю, как бил его по мордам на гонках. И сегодня почём зря колошматил. Надеюсь, в этом мире так можно. Ну да, ну да, надейся на помилование, Джеймс Блэт…

— Ну и как мне теперь к тебе обращаться? — интересуюсь хмуро. — «Вашим высочеством» звать не буду, даже не надейся. И вообще. Я даже в этом мире старше!

— Да? — живо заинтересовывается киборг. — Я-то думал, мы ровесники. Ты ж вообще безбашенный.

— Приму за комплимент, — отзываюсь слегка обескураженно. Видно, неправильно я как-то живу эту жизнь, раз даже малолетке кажусь экстремалом. — Мне в этом мире скоро восемнадцать исполняется.

— А в прошлом мире тебе сколько было? — не отстаёт Иван Васильевич.

— Чуть больше, — не собираюсь признаваться я. С этого гадёныша станется потом величать меня старпёром. — Так как тебя называть теперь?

— Как обычно, — хмурится киборг. — И вообще веди себя нормально. Ненормальных мне и в реальной жизни хватает.

— То-то ты из Симулякра почти не выходишь, — поддеваю я.

Иван Васильевич улыбается:

— После гонок почти каждый день выхожу. Мама довольна…

— А императора-то что не устраивает?

Улыбка киборга исчезает мгновенно.

— Понимаешь, — глухо произносит он. — С моим братом кое-что произошло. И теперь наследником хотят объявить меня. Только я… не очень подхожу. Отец не может представить народу такого наследника. Вот с красивой победой в турнире — уже лучше. Но тогда брата окончательно спишут со счетов. Об этом и сейчас ведутся разговоры. Так что тяну время, пока получается.

Припоминаю услышанный когда-то обрывок новостей и сплетни от Саши. Весело тут у них, ничего не скажешь. Но кое-что всё-таки не сходится.

— А что мешает императору объявить тебя наследником после победы Нейрофронта?

Киборг улыбается во весь рот.

— Сам подумай, — он стучит пальцем по лбу. — Кому понравится, что надежду империи зовут в Симулякре Твой Папка? Раньше я не отсвечивал, и поменять имя особой проблемой не было. А теперь-то меня в ЦиРИ каждая собака знает. Значит, родитель будет думать другой план. А там, может, и брат очухается.

— Да ладно, нормальное у тебя имя. Вроде бы.

Папка хлопает меня по плечу:

— Вот поэтому я даже не сомневаюсь, что ты правда иномирец. У тебя жутко странные вкусы.

Усмехаюсь:

— Уж чья бы корова мычала. Ну что, разобрались?

Киборг кивает, пристыжённо отводя глаза.

— Ты в следующий раз прежде чем морду бить, разберись сначала. Полезная привычка.

— Да понял я, понял. А вообще меня бесит уже! — делится наболевшим Папка. — Только подумаешь, что кто-то нормальный, как он уже за тобой следит с отцовской подачи. Задолбали.

— Ломакин мне такого даже не предлагал, — с притворной обидой вздыхаю я. — А ведь эти денежки можно было поделить…

— Я ж говорю, пришелец! — смеётся Папка. — У тебя башка совсем не так, как у нормальных людей работает.

— Где это ты нормальных видел? — улыбаюсь и я. — С момента попадания я не встретил ещё ни одного… Погоди, сообщение гляну.

Открываю — и поднявшееся было настроение тут же портится.

«Ирида умерла, — пишет Красная Мамба. — Операция прошла успешно, а затем с ней что-то произошло. Сможешь зайти сейчас в бар? Мне нужна компания».

Чего-чего, а компании у меня выше крыши.

— Ну что, Иван Васильевич, как насчёт прогуляться и кое с кем познакомиться? Только чур каждый сам за себя платит!