Ведьма для деликатных поручений (СИ)

Глава 12. Леди Раш

Наутро Мисси добудиться до меня смогла только с третьей попытки. Первые две я благополучно проспала, и проснулась только, когда в голосе моей личной горничной зазвучало самое настоящее отчаяние.

— Миледи! Пожалуйста, проснитесь.

— Ещё немного и меня будут искать с собаками? — поинтересовалась я, садясь на кровати. Открыть глаза?! Да вы что, об этом не могло идти и речи. Ощущение было такое, словно ко мне привязали груз, причём такой, достаточно большой для того, чтобы самым соблазнительным решением мне казалось вернуться обратно в кроватку, она такая мягкая, такая…

— Миледи! Вы опаздываете!

— Куда? — соизволилось мне поинтересоваться, я даже смогла открыть один глаз, чтобы взглянуть на свою горничную. И то, что я увидела, мне не понравилось. Потому что вид у Мисси был заплаканный.

Так. Это кто посмел довести её до слёз и чем?

Я ещё не знала, почему это так важно, но тех, за кого я отвечала, никто не мог обижать просто потому, что им пришло это в голову.

— Что случилось?

— Вы опаздываете, миледи, — в глазах Мисси проступило самое настоящее облегчение, — через пятнадцать минут вам надо быть на общем завтраке. Можно поесть в комнате, но такие отступления от правил делаются только в исключительных случаях, как вчера.

Меня это волновало мало.

— Что случилось с тобой? — спросила я резко.

Девушка вздрогнула. Ого, в этом мире что, не принято обращать внимание на тех, кто рядом? Что она так удивляется? Хотя, думаю, поводов для удивления более чем достаточно. Тупейшие вопросы, полное отсутствие… Как это меня тогда назвал Лис? Отсутствие аристократической породы. С какой стороны ни посмотри — я дикарка, вольная, злобная, свободная.

И именно в этот момент я с отчётливостью поняла одну очень страшную вещь. Я не приживусь в этом пансионате, не придусь здесь ко двору.

Я вообще не ко двору этого мира…

А вот эта мысль неожиданно сама по себе вызвала яркий внутренний протест. А потом пришло и воспоминание.

«Магия — это кровь нашего мира. Если бы ты не стала магом, ты не попала бы сюда, в нашу призрачную обитель. А раз ты здесь, то сила Альтана тебя уже приняла».

Взгляд Кайзера тогда был очень серьёзным. Значит, он не шутил, не успокаивал. И, по меньшей мере, в этом мире я не чужая? А пансионат… Что ж, я не принцесса, быть «породистой лошадкой» мне совсем не обязательно.

На душе полегчало, поэтому поднявшись с кровати, я подошла к Мисси ближе.

— Итак, вопрос первый. Как тебя зовут на самом деле, и откуда взялось это мягкое «Мисси». Спрашивать, почему ты это скрыла на собеседовании — я не буду. Точно так же, как и задавать тебе другие неприятные вопросы. Правду ты мне всё равно не скажешь, а слушать ложь я не хочу. А вот с именем у меня есть все шансы. Так, как тебя зовут?

Горничная напряглась. Но меня не интересовал тот бред, что царил сейчас в её голове, меня интересовало кое-что более банальное — ванная.

— У тебя две минуты, чтобы подумать, как мне ответить, — сообщила я, открывая неприметную дверцу, ведущую в личную ванную. Смерила взглядом технологичный душ, высунулась обратно с ясной улыбкой. — Даже десять, потому что я не выйду из комнаты, пока не ополоснусь. Готовить одежду мне не надо. Я надену то зелёное платье, которое вытащила вчера вечером, когда искала комплект для сна.

Вышла я спустя восемь минут, пригладила рукой влажные волосы и посмотрела на Мисси, сидящую у стола с усталым видом.

— Итак?

— Вас поселили на первом этаже, миледи.

— И что это значит? — уточнила я, расчёсывая волосы у зеркала.

— Что вы — одна из тех, кто стоит ниже всех на социальной лестнице. Вы должны жить на третьем этаже! И …

— Мисси, — поморщилась я, — пожалуйста, не надо сейчас всей этой сказки про белого бычка. Моё положение тебя интересует меньше всего, точно так же как и работа горничной. Ты отлично справляешься, но это не то, чем ты занималась обычно, поэтому… давай напрямик. Ты знаешь, что я принцесса, хотя другие об этом не имеют ни малейшего понятия. Более того, это тайна, о которой тебе запрещено кому-либо говорить. Простое женское любопытство, да и задетое уязвленное самолюбие давно бы уже привело к тому, что ты проговорилась — раз этого не случилось, с тебя взяли магическую клятву о неразглашении. Поскольку никто бы не смог нанять тебя, чтобы меня защищать, единственный вариант, который остаётся — тебя наняли, чтобы меня убить.

По мере моих слов девушка бледнела. К тому моменту, как я закончила первую часть собственных рассуждений, Мисси была близка к обмороку. И я понимала, что ещё немного, и как бы девушку не хватил удар от таких переживаний.

— Послушай, — заговорила я мягко. — Я отлично понимаю, что ты не расскажешь о том, кто твой заказчик. Думаю, он подстраховался или с клятвой, или с иллюзией, или совместил всё разом. А то, что ты здесь, чтобы меня убить, ты уже успела подтвердить своим видом. Правда, вряд ли ты полагала, что заказчик подстрахуется с другой стороны и сделает всё, чтобы ты погибла заодно. Неприятный сюрприз был в деревне вампиров, да? Так вот, я понимаю, что ты мне не можешь сказать ничего. Не знаю, что тебя подтолкнуло согласиться на эту работу, и официальную, и неофициальную. И я так думаю, что и это ты никогда не озвучишь. Но имя то своё ты сказать мне можешь? Неудобно обращаться к тебе, когда ты дёргаешься каждый раз и готова расплакаться.

— Миледи, прошу вас… вы опаздываете, у нас нет время на то, чтобы сейчас… — горничная сжала руки на коленях, до такой степени, что ещё немного и потекла бы кровь, поэтому покачав головой, я положила ладонь на её сжатые кулаки и погладила.

— Послушай, я не собираюсь ни в чём тебя упрекать, не собираюсь тебя перекупать. Хочешь убить — пробуй. Получится — значит, так этому миру угодно. Не получится, тебе самой решать, как поступать в этом случае. Я не буду тебя ни о чём просить. Но насколько возможно, я хотела бы, чтобы ты была мне предана.

— Миледи, я здесь, чтобы убить вас, о какой преданности вы говорите?!

— Например, если ты услышишь, что кто-то захочет искупать меня в ведре… грязи, я хочу, чтобы ты об этом мне сообщила заранее. Поскольку это не убийство, это не способствует выполнению твоего задания, а нервы мне сэкономит. Я в раздрае… А, вряд ли ты знакома с таким словом, я когда нахожусь в нестабильном эмоциональном состоянии — опасна для окружающих. Поэтому, лучше, когда я спокойна и добра. Никто не страдает.

— Миледи… вы настоящая принцесса Таирсского дома.

— Почему такой неожиданный вывод? — изумилась я.

Мисси, подав мне зелёное платье, как-то … криво усмехнулась.

— Практически все представители правящего дома на первый взгляд шалопаи, лентяи, бестолочи, обаятельные люди, но за рассеянным видом кроется пугающий потенциал. Разум, талант к магии или военному делу, к науке или интригам. Все, кто входил и входит в Таирсский дом, на первый взгляд безопасны, но чем больше их доводить, тем опаснее они становятся. «Не кусайте спящего дракона за хвост», так говорят про Таирсский дом. Дракон просыпается мгновенно, со сна не разбирает, кто это был: враг или друг, решивший пошутить. Дракон мгновенно испепеляет всех, кто мешает ему спать, а потом мирно засыпает дальше. Такова сущность вашего рода, таковы вы все. И вы, леди, тоже.

Я смущенно отвела взгляд. Вот такого мне даже бы в голову не пришло. Но сама поговорка мне понравилась. Значит, не кусать спящего дракона за хвост? Я бы не отказалась! Познакомиться с драконом! Интересно, а они тут есть? Раз уж орки и эльфы водятся.

— Так, всё-таки, — напомнила я, — как тебя зовут?

— Амелис, миледи. Мисси меня называла мама.

— Вот, Амелис, — повторила я, — какое красивое имя.

— Спасибо, миледи, — в глазах девушки лёд тронулся, и я улыбнулась ей ярко и солнечно.

— Итак, Амелис, поможешь мне справиться с этим платьем? И мы отправимся на этот самый завтрак, а потом после этого будем изучать территорию.

— Миледи, студентки первого курса могут находиться только на территории трёх корпусов: столовой у парка, учебного корпуса для первокурсниц и корпуса ландышей. Можно посещать парк, все остальные места находятся под строгим запретом.

— Чудесно, — пробормотала я, влезая в платье. — Корпус ландышей это что?

— Это место, где мы находимся. Каждый из трёх курсов имеет цветочное название. Первокурсницы — это корпус ландышей. Вам с началом занятий выдадут плащи, повязки с ландышами, которые вы должны будете постоянно носить.

— Ещё два курса? — спросила я, пока Мисси подкалывала мои волосы черепаховым гребнем.

— Второй курс — это гортензия. Третий курс — розы. Каждый следующий курс не может появляться на территории курса предыдущего: учебного корпуса и общежития, но при этом с поднятием по ступеньке обучения появляется больше доступных территорий. Второй курс уже может использовать библиотеку, а третий курс — конюшни. Больше к сожалению, я ничего не знаю.

— Спасибо, этого достаточно. Остальное, думаю, мне расскажут. На обзорной экскурсии, — подмигнув горничной, я добавила: — Ведь я любовница короля!

И пока бедная девушка пыталась понять, как такое может быть, покинула комнату. Оглянулась, чтобы при свете дня рассмотреть номер, и засмеялась, увидев табличку с номером «тринадцать».

— Леди не должны смеяться на публике, — сделала мне замечание проходящая мимо дородная женщина.

А не пошли бы они! Со своими «не должны», я не леди! Я ведьма! И могу делать то, что хочу, и буду делать то, что посчитаю нужным.

Впрочем, пока…

Улыбка стекла с лица, моя хладнокровная часть восхищенно хлопнула в ладоши, когда на моём лице плотно утвердилась постная холодная мина. И я прошла мимо двух леди, которые требовательно смотрели на меня. Они что, ждали, что я их замечу? Ха! Наивные, я неотёсанная деревенщина, ничего не знаю, и никого не знаю тоже!

На завтраке было очень малолюдно. Если быть точнее, помимо меня там было ещё от силы студенток десять. Не сезон?

Раздалось звяканье посуды, и около меня опустилась девушка. В глаза бросились яркие синие глаза, мягкие каштановые волосы, убранные в две корзинки. У девушки была изумительная посадка головы, плавный изгиб шеи и исключительная осанка. Королевская, я бы даже сказала.

— Меня зовут Кира, — представилась девушка. — Я из корпуса ландышей, как и ты. Моя мама — леди Раш, хозяйка этого пансионата. А ты?

— Я Ника. Маркиза… — я задумалась, как там звучал мой собственный титул?

— Маркиза де Лили, — подсказала мне Кира. — Значит, ты действительно получила титул недавно?

— Так… получилось, — замялась я.

Моя собеседница чуть криво улыбнулась. В синих глазах, к её чести не отобразилось ничего на счёт того, что «знаем мы, как титулы получаются».

— Ты оглядывалась по сторонам… Неуверенно себя чувствуешь?

— Дивлюсь тому, а где остальные.

— Учебный год ещё не начался, — ответила мне Кира. И на этот раз в её голосе я чётко расслышала неуверенность. А, наверное, это то, что я должна была знать? И, сколько осталось до него? И как бы это так спросить?

Видимо, в моих глазах кроме пустоты ничего не появилось, поэтому прикрыв ладонью губы, чтобы спрятать улыбку, Кира пояснила:

— До него осталось три дня, и уже завтра начнут прибывать ученицы. Чем дальше живёт студентка, тем больше времени ей добираться, а значит ей надо прибыть пораньше, чтобы отдохнуть.

Я благодарно кивнула:

— Спасибо. Ты меня просто спасла.

— Ника…

— Да?

— А это правда, что тебя чуть не убили по дороге?

Пожав плечами, я, ковыряла вилкой в салате из свежих овощей, вытаскивая из него кусочки шпината.

— И такое было.

Кира вздохнула. Нервно облизнула губы.

— Послушай, я понимаю, что это очень тяжело, но тебе стоит быть немного более… более…

— Породистой? — взглянула я на неё с улыбкой.

Кира побледнела.

Вот просто так, на ровном месте.

А потом за спиной я услышала шаги.

К нам кто-то приближался.

Повернувшись, я с интересом воззрилась на высокую статную женщину. На вид ей было лет сорок, но с учётом продолжительности местной жизни — могло быть и все шестьдесят, и все восемьдесят пять. Она была… красива, а ещё Кира была на неё похожа. Передо мной стояла леди Раш.

И? Как я должна в таких случаях приветствовать леди? Вставать? Улыбаться? Кивать? Что-то говорить?

— Ты ничего не знаешь, — констатировала женщина сухо, а я… поняла, что у меня на глаза наворачиваются слёзы. Как же этот голос звучал похоже на голос моей мамы. Такой же сухой, словно бы и отстранённый, а под ним прячется и встревоженность, и нежность.

Мама была из семьи потомственного военного. Моя бабушка рано умерла, и её воспитывал только дедушка. Воспитал из неё достойного человека, но мама не умела выражать нежность, не умела говорить слов о любви. И когда она плакала после гибели папы, это были самые страшные слова, которые я от неё услышала: «Я так ни разу не сказала ему, что люблю».

Леди Раш была такой же. Она была настолько сухая, что вряд ли кто-то мог бы разглядеть её настоящую под этой ледяной броней, а мне хотелось плакать, даже не плакать — мне хотелось завыть и…

А потом всё стало ещё хуже, потому что она положила руку на мою макушку и погладила. Осторожно, но так нежно… Слёзы покатились неостановимым потоком. Последние связи с близкими людьми заместились и защёлкнулись.

Альтан принял меня окончательно, а мой старый дом исчез.

Я потеряла сознание.

…Когда я пришла в себя, первой моей мыслью было, что это — просто полнейшая глупость. Со стороны это смотрелось… да даже отдалённо не могу себе представить, как это выглядело для леди Раш. Сидит студентка-первокурсница, хлюпает носом, потом на ровном месте начинает реветь и падает в обморок. Чудесно!

Вздохнув, я открыла глаза и села, огляделась.

Вокруг была не моя комната, место было вообще мне не знакомо, за исключением гобелена на стене — серебристая змейка обвивалась вокруг ножки бокала. Универсальный знак, который использовали медики всех народов во все времена. Я была в лечебнице.

Рядом никого не было ни видно, ни слышно.

Мой организм подсказывал, что сейчас около трёх часов после полудня. На завтрак я вышла к девяти тридцати, что значит, я провалялась больше пяти часов. То есть, обморок в какой-то момент перешёл в крепкий сон. И поскольку мне больше не хотелось есть, это значило, что перестройка ауры перешла во вторую стадию. На ней, по словам Юэналя, мне грозило постоянное желание спать, вялость и апатия.

Вялость и апатия значит…

Встав с кровати, я была вынуждена схватиться за спинку. Мир вокруг качнулся.

— Ты зачем встала?! — дверь хлопнула, и с шелестом юбок в мою комнату вошла Кира.

Повернувшись к ней, я чуть виновато улыбнулась и плюхнулась обратно. Ноги не держали, зато тряслись как в старом добром твисте девяностых, весело им было, отдельно от меня.

— Кажется, это была ошибка.

— Как же ты нас перепугала! — вздохнула Кира, садясь на стул рядом с кроватью.

— Прости… Надо будет потом извиниться потом перед твоей мамой.

Девушка вздохнула, потом засмеялась, спохватилась и снова успокоилась.

— Понимаешь, на маму реагировали по-разному, кто-то уважал, кто-то презирал, кто-то только делал вид, что уважает, но ещё никогда студентки не начинали плакать и не падали после этого в обморок. Хорошо ещё, что в столовой было очень мало народа, иначе слухов потом о себе ты собрала бы целую коллекцию.

— Одним меньше, одним больше, — задумчиво пробормотала я. — Ничего удивительного и страшного… Кира.

— Да?

— Спасибо.

Моя собеседница изумилась. Это чётко читалось в её очерченных приподнятых бровях, в её глазах, в изгибе её губ, а потом она кивнула, наконец, поняв. Это была благодарность за протянутую руку дружбу.

— Моя мама тоже однажды пришла в пансионат, — тихо сказала Кира. — И никто не протянул ей руку дружбы. И я решила, что если встречу человека, которому, может быть, будет нужна помощь, я сделаю всё, чтобы эту помощь оказать. Правда, я не думала, что это всё может случиться так быстро… И так… с таким человеком как ты.

— Скажу сразу, — улыбнулась я. — Я не любовница короля, никогда ею не была. И слухи, которые есть… Они просто … так получились.

И Кира мгновенно оттаяла. Она поверила мне так быстро, что в какой-то момент я ощутила острый приступ отторжения. Разве так бывает?! Но хладнокровная половина и взявшаяся откуда-то любовь к миру этот приступ задушили на корню сразу же.

«Мы не там!» — сообщил мой внутренний голос.

«И этот мир прекрасен», — добавило что-то ещё.

И я им поверила.

— Кира, расскажи мне, пожалуйста, про это место.

— Про пансионат?

— Да. А то все мои знания исчерпываются тремя корпусами, их названиями и знанием о том, что после девяти леди ходить по улице одной не принято. И всё.

— Ника, ты откуда такая взялась?! В какой глуши ты росла?!

— Не уверена, что это была именно глушь, — ухмыльнулась я. — Но всех этих политесов, реверансов и прочей «ледистости» точно не было!

— Это было счастливое для тебя место?

Я задумалась. Была ли я счастлива в том своём старом мире, который с каждым часом отдалялся от меня всё дальше и дальше? Там были люди, которые были мне дороги. Места, которые я любила. Счастливые моменты. Но была ли я там действительно счастлива?

— Я не знаю.

Кира кивнула, словно получила ответ совсем на другой вопрос, нежели тот, который задала.

— Хорошо. С чего начать?

— С… надписи на вратах.

— Надписи? — изумилась девушка. — Ника, там нет никакой надписи.

— Вообще? — еще попробовала я уточнить, отчаянно цепляясь за реальность. Но она коварная взбрыкнула и сбросила меня одновременно со словами:

— Там нет и никогда не было никаких надписей!

После этого разговора не получилось. Я словно выпала из реальности. Я точно помню тот момент, когда коляска выпрыгнула перед вратами, я точно помню эту надпись, огромные буквы, чуть тронутые хладным касанием ржавчины. Приснилось?

Или…

Я вспомнила дерево в парке. Его тоже «не было», я его видела не глазами. Может быть, эта надпись тоже такая же? Но как одновременно может существовать такая жуткая надпись и такое чудесное дерево?

Я уже ничего не понимаю! Вообще ничего!

Кира, так и не дождавшись от меня ничего толкового, пообещала провести для меня обзорную экскурсию с пояснениями завтра и сбежала из лечебницы, сказав, что вечером меня может зайти навестить её мама. Или я сама должна зайти к леди Раш сразу же после того, как мне станет лучше.

Из лечебницы сегодня выходить мне было запрещено. Ну, не очень то и хотелось. Хотя нет, в любом случае до утра я здесь не задержусь. Даже с тем учётом, что мне надо ещё немного поспать — глаза слипались, мне надо было ночью пройти к тому самому дереву, чтобы связаться с дядей и Дайре. Им же надо сказать, что я не смогу покинуть этот пансионат, если у меня на то не будет разрешения.

И что-то мне подсказывало, что такого разрешения здесь не дадут никому вообще. Не потому что леди Раш плохая, а потому что здесь происходило что-то такое, отчего никому никогда не приходило в голову уехать из пансионата до окончания обучения. Я не могла назвать это магией, хотя здесь было что-то от ментального принуждения, о котором мне рассказывал Дай.

И мне нужно было с кем-то посоветоваться, мне нужен был маг, который мог бы растолковать всё происходящее. И поэтому мне нужно было к тому дереву.

Нужно… Обязательно…

Глаза смыкались. Голова потяжелела, я подтянула поближе подушку, одеяло, и пообещала себе, что я посплю еще несколько минут, всего парочку, и отключилась.

Снова я проснулась уже ночью. За окнами было очень темно, в этой темноте таяли очертания корпусов, стоящих напротив окна. Тьма стёрла мою кровать, очертания мебели, которая стояла здесь. Царила тишина, и я могла поклясться в том, что людей в этом месте почти нет.

Кстати, как это может быть, не просто «Нет людей», а «почти нет». Это что получается, одна половина есть, второй нет? Нет! Глупая я! Это означает, что кто-то решил скрыть своё присутствие! А кому и зачем это может понадобиться? Неважно кому, но я знаю зачем! Кому-то пришло в голову снова попробовать меня убить!

И это не может быть Амелис. Не то чтобы я верила в то, что моя горничная больше не будет делать попыток меня убить. Скорее, как только ей напомнят о чём-то, она снова попробует повторить попытку. Но… что-то я сомневалась в том, что у девушки это получится.

Тот, кто пришёл в лечебницу, был куда опаснее.

Не маг… Я не чувствовала силы, присутствующей рядом, но у этого человека были очень лёгкие, почти кошачьи шаги. Он был опасен, я ощущала кожей его желание убивать, растерзать меня. И… мне надо было покинуть лечебницу. Не знаю, почему именно, но здесь я была в опасности. Комната в корпусе ландышей представлялась мне более безопасной. Задумываться о причинах мне было некогда. Поэтому я резко села на кровати и… проснулась.

Соображать, что именно сейчас со мной было, не стала. На это не было времени. Таймер внутри меня отсчитывал минуты, которые понадобятся тому неизвестному, чтобы прийти и убить меня. С ним справиться сама я не смогу. Что-то внутри меня это знало, и это чему-то я верила.

Одеваться было некогда, но я потратила несколько драгоценных секунд, чтобы скатать валик из собственного одеяла и накрыть его лёгким покрывалом. Платье оставила там же, где оно было, а сама кинулась прочь. Спряталась в соседней комнате, услышав шаги, и побежала к лестнице.

У меня было всего несколько мгновений, но я уже успела понять, куда мне надо, а у того, кто пришёл меня убивать, может быть, и нет этого знания. Надо быстрее! Ещё быстрее!

Я бежала изо всех сил, в боку начало покалывать, дыхание стало затруднённым, но остановиться — означало для меня умереть, и я уговаривала себя потерпеть ещё минутку, ещё минуточку! Вялость второго этапа тормозила меня, но я упрямо бежала. Босые ноги холодил пол, всё вокруг словно плыло во тьме. Что вот это? Откуда?

Я бы задумалась, но думать и бежать не получалось, и я откинула мысли, сосредоточив все силы на беге, а спасения всё не было и не было!

Счастливая лестница показалась впереди тогда, когда я уже почти потеряла надежду. Обрадовалась тому, что вот он выход почти рядом, надо только скатиться по перилам и выскочить на улицу, там я буду в безопасности!

Я почти спасена!

Но мой преследователь так не думал.

И прежде чем я успела понять, что он уже за моей спиной, я ощутила резкий толчок, на мгновение зависла над пропастью второго этажа и с отчаянным криком полетела вниз…