Ведьма для деликатных поручений (СИ)

Глава 19. Искусство создания клякс

Следующий месяц прошёл относительно спокойно. Первую неделю после сообщения дяди и Лиса о том, что по мою душу отправился очередной убийца, я провела в страхе и нервном тике. Я вздрагивала от каждого шороха, я дёргалась от каждой тени и к концу недели вполне могла бы слечь в нервной горячке.

Повезло, что у меня был такой внутренний голос, который очень быстро вправил мне мозги.

В конце концов, кто сказал, что убийца действительно уже в пансионате? Или кто докажет, что главной целью этого донесения было не заставить меня понервничать? Заставить меня бояться? Утратить бдительность?

Одним словом, я понервничала, попсиховала, и хоть постоянно находилась в состоянии повышенного нервного возбуждения, всё же более-менее пришла в себя. Я. Ага.

А вот моя шизофрения так не думала.

Ей не нравилось абсолютно всё!

И весна на Альтане была какая-то дурацкая, и погода паршивая, и бабочки слишком крупные, и комары жужжат здесь не в той тональности.

В общем, у моего внутреннего голоса была истерика, и пока он истерил, мне на это не хватало то времени, то моральных сил. Ибо просто хотелось как-то, куда-то деть ЭТО из моей головы.

В результате, когда я ляпнула:

«Когда же ты, гадина, наконец-то заткнёшься», — она мне взяла и ответила!

«Сделай».

«Что?!»

«Сделай с этой мразью хоть что-нибудь!»

«С какой?!» — опешила я. — «Шейла вроде прилично себя ведёт. И кстати», — уже на автомате добавила я, — «леди так выражаться не прилично».

«Я не леди! Я ведьма! А ты — дура!»

«Обласкала», — ахнула уже я. — «Мой собственный внутренний голос перешёл на такое хамство! Между прочим, оскорбление лица королевской крови карается казнью через отрубание головы. Пункт шестой, малого королевского кодекса».

«И как ты себе это представляешь?» — осведомилась ехидно моя шизофрения. — «Скажешь, мой внутренний голос меня оскорбляет, рубите мне голову?»

«Так она всё равно по назначению не работает».

«Тьфу на тебя! Со статуями! Поняла меня? Со статуями надо что-то сделать».

«Надо», — согласилась я, конспектируя новую главу из генеалогии. И стараясь не обращать внимания на косые взгляды окружающих. Ну, да, у меня когда правая рука устаёт, я ручку в левую беру. Банальная амбидекстрия. Чего они так дёргаются то? Даже Кира не смогла мне этого объяснить внятно! — «Но вот что, я теряюсь в догадках».

«Сделай что хочешь! Но реши эту проблему. Они мне мешают!»

«Тебе?!»

«Да. Мне. Так что… сроку тебе неделя! А не то…»

«А не то?» — поинтересовалась я флегматично, зарисовывая фамильное дерево семьи дель Оро, частью которого и была как раз Шейла.

Внутренний голос помолчал недовольно. Ну, действительно, что это такое?!

Главное, статуи мешают не «нам», а только «ей». Вот что это такое?! Как называется такое свинство? Свинство. Действительно, самое что ни на есть точное слово.

«Ника, мне, правда, плохо от них. Я тебя закрываю по мере сил, но у меня они не безграничные», — серьёзно сказал мой внутренний голос, и я отложила ручку.

«Закрываешь?»

«Я твой щит. Но я не автономная личность, и даже не её часть. Я то, что ты отложила в сторону, не желая открывать. И основная сила, основной разум — это всё твоё. Я просто „эхо“. Твоё же, между прочим. Поэтому я и закрываю тебя, их призывы, их уговоры — они все звучат на моей территории. Но мне не хватает сил, они с каждым днём всё сильнее и сильнее. А ты долго не выдержишь их призыва».

«Почему?» — не стала я лезть в бочку от раздражения, что меня снова недооценили.

«Потому что в пансионате леди Раш учится принцесса! А не ведьма».

«И то логично. И? Что я должна сделать?»

«Я не знаю», — всхлипнули в моей голове. — «Но, пожалуйста, сделай хоть что-нибудь!»

Это «что-нибудь» звучало рефреном во мне во время всего учебного дня.

Начала химии, физики, математики — всё пролетело мимо взгляда и мимо мыслей тоже. У Шейлы был очередной приступ нарциссизма и мании величия, и утверждаться она хотела за мой счёт — не отметила. Подвинула её в коридоре руками в сторону, повернув носом в угол, и пошла дальше.

Каждый шаг отстукивал ритм.

Что-то сделать со статуями.

Что-то сделать.

Что-то сделать с этой большой белой кляксой.

Кляксой?! Белой?!

По губам расплылась хищная усмешка.

Опаньки!

В кабинет к леди Раш я влетела стремительной кометой.

— Леди Раш! Леди Раш! Дело жизни и смерти! — завопила я, как только убедилась, что в кабинете нет посторонних.

Лэ’Аль, сидевший в кресле около стола начальницы, перевёл на меня изумленный взгляд.

— Леди Ника. Можно подумать, что вы спешили на пожар.

— Это лучше! Куда лучше!

Леди покорно вздохнула, кивнула:

— Хорошо, Ника. Что случилось?

— Пока ничего. Завтра многое. Одолжите мне пару вёдер краски?

Удивляться от моих просьб и моих неожиданных выводов леди Раш перестала ещё в первом семестре, поэтому послушно кивнув, она уточнила:

— Что завтра мы увидим раскрашенными?

— Не скажу пока! — отозвалась я. — Вдруг сглажу?

— Леди Ника, — Лэ’Аль, отложив в сторону книгу, взглянул на меня с интересом: — Удовлетворите моё любопытство. Не статуи ли из парка вы решили прокрасить?

— А что, были прецеденты?

— Исключительно неудачные.

— Откуда знаете?

— Лично принимал участие, — хмыкнул эльф.

Он-то? Вот этот хладнокровный, супер-пупер великолепный? И сам пытался красить статуи? Не. Не верю.

Хотя, в принципе, девчонки говорили, что его на «слабо» можно поймать. Сложно, но возможно, а если он проигрывает, то выполняет всегда всё в точности.

— На слабо развели? — уточнила я.

— Ника, — ахнула леди Раш. — Следи за речью!

А что за ней следить? Это не я, это мой язык, молотит, что хочет, да и то не всегда.

Лэ’Аль, скосив взгляд на Элис, только подмигнул мне.

Ага, угадала. Тогда верю. Значит, можно попользоваться подходящим источником информации.

— А чем красили?

— Из кабинета живописи взяли краски.

— Тьфу ты ж, от тех толку не будет. Леди Раш, я когда прибыла — рабочие докрашивали последнюю стену нашего корпуса. Вопрос! Осталась ли та краска, и можно ли её позаимствовать в случае положительного ответа на вопрос первый?

— Ника… Ну, сама подумай, если обычная краска не взяла, неужели стеновая возьмёт?

— Возьмёт, — кивнула я.

Куратор задумался, потом согласился:

— А это может сработать. Леди Раш, под мою ответственность. Я тоже с леди Никой прогуляюсь сегодня в парк.

— Туда уже три недели никто вообще попасть не может, — отозвалась Элис.

— А вы что, лично пробовали?! — испугалась я.

— Нет, конечно. Попади я туда, да под контроль статуй, дело бы совсем бедой закончилась. Начальницы корпусов второго и третьего курсов. Они далеко не самые плохие маги, но что бы они ни делали, попасть в парк они не смогли.

— Сдаётся мне, — улыбнулся Лэ’Аль на мой невинный взгляд, — что мы сможем.

— Ну, леди Раш, — заканючила я, — ну, что вам стоит?

— Да мне-то ничего! Своей светлой головой рисковать ты, Ника, будешь!

О том, что это не в первый раз, я благоразумно промолчала. И, кстати, чтобы я не наговорила своим родным, леди Элис о том, что по мою душу опять отправили убийцу, я не сказала.

— Элис, — непритворно обиделся мой куратор. — Ну, что же ты меня перед студенткой позоришь. Я же сказал, что пойду с ней. Неужели ты считаешь, что моих знаний и умений будет недостаточно, чтобы её защитить в случае необходимости?

В том, что такая необходимость назреет, я даже не сомневалась. Как не сомневалась и в том, что Лэ’Аль знает, о чём говорит.

Да и чисто по-человечески выказывать недоверие собственному преподавателю — это плохая идея с точки зрения дальнейшего обучения. А если вспомнить, что он эльф и привлекательный мужчина. В общем, не будем множить ни у кого комплексы, улыбаемся и киваем.

— Лорд Аль очень сильный маг! Я не сомневаюсь ни на секунду, что он сможет меня защитить даже от духов-стражей статуй!

«Упс. Кажется, кто-то только что проговорился!»

«Молчи. Рассчитанный риск. Я еще обедать пойду, потом за краской, потом домашнее задание, ужин, переодеваться. Дай челове… эльфу возможность найти информацию, что это за фигня, и как её упокоить».

«А ты думаешь, что обычного оружия будет недостаточно?»

«С тем учетом, как мы „успешно“ в прошлый раз обычным оружием пытались их покромсать? Нет, думаю, недостаточно».

«Вот и умница».

«Слушай, молчи, а? Когда ты меня ругаешь, с этим ещё как-то можно смириться. Типа очень самостоятельный внутренний голос и повышенная самокритическая система оценок окружающей действительности. Но когда ты хвалишь, это ещё страшнее!»

«Ты сама-то хоть поняла, что сказала?»

«Отчасти».

Шизофрения хмыкнула и свалила в туман, я взглянула на Лэ’Аля.

— Пойдем на дело после ужина?

— На дело?

— Ага, — согласилась я.

— Леди Ника, ваш словарный запас порой ставит меня в тупик, — признался эльф. — Что значит ваше выражение?

И вот как прикажете объяснять? Вот уж не думала, что такую легкотню тут не знают. Так, это… Подождите, а что это такое значит?

— Леди Ника?! — встревожился Лэ’Аль, но я уже не слышала. Прижавшись щекой к прохладной стене, я пыталась собрать себя воедино, но кажется, я рассыпалась,… а потом всё закончилось.

Эльфа рядом уже не было, я лежала на диване, головой на коленях леди Раш, и женщина гладила меня по волосам.

— Стало легче?

— Целительство, — спросила я тихо. — Контактное, не очень сильное, зато не имеющее отката?

— Ты очень многому научилась меньше чем за год, — Элис покачала головой. — Из тебя получится замечательная принцесса.

— Боюсь, с этим могут возникнуть серьёзные проблемы, — пробормотала я, закрывая снова глаза.

— Почему?

— Потому что мне тесно во всех этих правилах, нормах, «не положено», «не прилично», «не разрешено».

Леди Раш тихо засмеялась:

— Знаешь, так странно смотреть на тебя со стороны. Вы с моей Кирой погодки, но ей и в голову бы не пришло такое сказать. Ей бы в голову не пришло, что это может быть тесно, плохо, неудобно.

— Она выросла в этом окружении, для неё эти правила звучали с детства. Привычно. Она просто не знает, что может быть по-другому. Как и для меня, не знавшей, что может быть вот так, чужды все эти правила.

— Ты не хочешь вернуться домой? Туда, откуда ты пришла?

— Там я умерла, — открыв глаза, я посмотрела в серьёзное лицо леди Раш. — Как и вы, Элис?

— Что?

— Вы появились из ниоткуда. Вас долго не принимали в высшем обществе. Вы пошли против всех устоев и традиций, создав свой собственный пансионат и сделав его самым лучшим. Вашей магии не известно явление отката, а её истинную мощь вы никогда не показываете. Когда я услышала, что Кира двухстихийная, я сделала неправильный вывод. Я решила, что раз помимо земли у неё стихия природы, значит её отец — эльф. Но по мере того, как я всё дальше и дальше углублялась в теорию магогенетики, мне стало понятно, что это не так. Чтобы человеку передалась стихия от другой расы, необходимо, чтобы второй родитель был не менее чем полукровкой. Но в таком случае передаются ещё и некоторые другие признаки. Например, у Киры должны были бы быть или заострённые уши, или специфическая радужка, или более лёгкие кости. Ничего этого у неё нет. Есть и другие частные варианты проявления, связанные с отклонениями во внутренних органах, но это было бы заметно или по флёру поддерживающих магических заклинаний, или же — по таблеткам, которые её бы заставляли пить. Плюс, лорд Лэ’Аль должен был ощутить в ней голос крови. Ни-че-го из этого. Остаётся второй вариант — иномирянка здесь вы. А дочь получила эту силу природы уже от вас.

— Верно, — леди Раш кивнула, погладив меня по голове. — Ты всё поняла верно. Какие у меня стихии догадаешься?

— Целительство и природа.

— Верно. Слишком слабо, чтобы меня признали быстрее. И слишком неожиданно, чтобы получать образование по ним в соответствующей академии.

— Элис…

— Да, Ника?

— А Кира знает?

— Да. Когда я объясняла ей, почему меня не принимали так долго, почему я всё время делала ошибки в обществе. Именно поэтому она легче восприняла твои постоянные нарушения этикета. Она видит в тебе такую же, как я.

— Ясно, — пробормотала я.

Ещё одной загадкой меньше.

— Элис, ты помнишь что-нибудь о своём родном мире?

— Нет. Вначале замыкаются связи с этим миром, потом, когда ты влюбляешься в кого-то здесь, начинают стираться воспоминания о том мире. Остаются знания, которыми ты овладела, остается профессиональная лексика, если можно так сказать, но вот то, чем ты не пользуешься постоянно, мысли, жаргон — всё исчезает, тает. И однажды, когда ты просыпаешься, ты понимаешь, что все твои воспоминания касаются только Альтана. Ты поэтому начала падать?

— Да… Было очень неожиданно, что я не смогла вспомнить ответ на простой вопрос.

— Это только начало, Ника. К сожалению или к счастью, но раз процесс начался, ты уже навсегда принадлежишь этому миру. И больше ничто и никто не сможет тебя забрать отсюда или разорвать эти цепи… А теперь, тебе пора на обед, а мне — работать дальше.

— Элис, вы сами не забудьте пообедать.

— Да куда же я денусь из-под вашего присмотра, девочки, — засмеялась леди Раш.

И ощущая себя и получше, и полегче, я двинулась на обед.

Потом домашнее задание, один из «бытовых» комплексов разминки.

Но до самой встречи с Лэ’Алем в моей голове вертелось «навсегда принадлежишь этому миру». Моя кровь, моё тело, мои потомки, моя душа. Я останусь здесь навсегда…

С Лэ’Алем мы встретились у парка. Мой куратор, устроившись на земле, с интересом разглядывал все то, что я умудрилась навертеть в качестве защиты от дурака. В смысле, от девчонок, которые полезли бы к статуям и пострадали бы.

— Ника, что с такими знаниями ты делаешь в пансионате, — полушутя, полусерьезно поинтересовался он у меня. — С таким подходом к делу тебе надо в академию сразу, учиться.

— Надо, в смысле, — плюхнулась я рядом с Лэ’Алем и ставя у ног шесть банок с краской. Еще десять принес эльф. Так что нам точно хватит на этот акт вандализма! — Учиться потом идти обязательно надо будет, но и пансионата избежать никак нельзя было. Без генеалогии на политику идти бесполезно.

— На политику?! — изумился эльф. — Почему не на магию?!

— А что я там забыла с силой предвидения?!

— А это? — махнул он рукой в сторону щита над парком.

— Это так, косяк рук и никакого мошенничества. Лорд Аль, ну, не работают у меня заклинания, вообще. Никакие. Я поэтому и попросила вас силу предвидения озвучить, чтобы меня особенно не дёргали. У меня работает графический способ наложения заклинания. У меня доминирующий тип восприятия всегда был по зрению. Ну, и видимо это тоже сказывается при перемещении. Представьте, занимаюсь я магией, и прошу во время поединка постоять своего противника, чтобы значит, я могла наложить на него заклинание графическим способом.

— Это редкость, — пробормотал Лэ’Аль. — Я уже среди людей и не встречал подобных тебе лет так двести.

— Боюсь спросить, сколько вам! — ахнула я.

— Двести сорок семь было перед твоим курсом. В двести пятьдесят, когда на эльфийский лад у нас будет совершеннолетие, я получу избавление от наказания в виде преподавания в пансионате и вернусь в корпус дипломатов.

— Куда?

— В Таирсский дом.

— Если не секрет, лорд Аль, с кем вы … дошли до дипломатического скандала? — поинтересовалась я, делая небольшой вход в своём плетении, чтобы мы могли пройти.

— Оэрлис дель Ниано, — сообщил эльф, и я застыла на одной ноге. Потом вошла в парк, и когда вместе с банками краски, парящими вслед за ним на магической веревке, лорд вошёл за мной, закрыла снова плетение.

И чуть не ткнулась носом в застывшего изваянием эльфа.

— Ау! — помахала я рукой перед носом Лэ’Аля, — ау, лорд, придите в себя, пожалуйста! Нам их сегодня ещё красить.

— Леди Ника, что это такое?!

— Где? — уточнила я, выглядывая из-за его плеча и рассматривая парк.

Да нет, не изменился — чертополох в наличии, здесь же белые статуи в окружении паутин, покосившийся фонтан, который вот-вот завалится набок, переплетенные ветви, руки скелетов из-под земли торчат, если приглядеться ещё много интересного найти можно. Короче — не парк, а аттракцион из страшилок.

— Парк как парк. Чего так удивляться?!

— Он же был!

— Так именно что был, — кивнула я и поменяла тему, категорически не желая не то, что объяснять случившееся, но и вообще выдавать, что я каким-то боком к метаморфозам этого места причастна, — лорд Аль, что такое стражники каких-либо неживых живых, знаете?

— Нашёл после твоего упоминания.

— А убить их чем можно?

— Заклинания высшей школы тьмы и воды, — отозвался эльф флегматично. — Ещё частные проявления земли, можно использовать свет. Вариантов масса. Мне, например, подойдёт вода. Так что, что бы ты ни задумала — делай. Я смогу тебя защитить.

— Ага, спасибо, — кивнула я, чуть нахмурившись. С чего это вдруг такое ко мне такое отношение? Защищать он меня вздумал. Не первокурсницу-подопечную, а вот именно меня.

— Кстати, Ника.

— Да, лорд?

— А ты замужем?

— Пока — нет, но судя по всему долго такое положение вещей не продлится, — невольно пожаловалась я, вскрывая красную краску. Алые глаза всегда были недобрым предзнаменованием в Альтане. Так что, сейчас все у меня будут красноглазыми, красноволосыми и с трусами в белый горошек!

Ой. Нет. На такое непотребство леди не должны смотреть. А уж думать и того подавно! Или на мысли регламент этикета не распространяется?

— Судя по всему? — уточнил Лэ’Аль.

Я пожала плечами.

— Я вошла в семью, которая имеет некоторые обязательства. Вполне возможно, что и мне придётся выполнить часть этих обязательств. Возможно, выйти замуж.

— Но твоя фамилия — она не из самых распространённых.

«Ага!» — я невольно обрадовалась, делая одного из мраморных парней приятного цвета бедра испуганной нимфы, следом я собиралась нарисовать ему веснушки. А что! На пастельно-розовом зелёные веснушки самый писк моды. Любого психоделика можете об этом спросить!

А кто такие психоделики?

Ой, ой, ой. Не-не-не! Я протестую, чтобы такие знания уходили, это же насколько обеднеет мой словарный запас. И Белоснежку! Это же я его смогу оскорбить, не говоря ему в лицо, что он хам и нахал только исключительно местными выражениями в духе, что чувство его такта сродни дубу. Сколько не долби — толку не будет!

Так о чём это я, а! Эльф не видел моего настоящего герба! Он считает меня маркизой де Лили! Бинго! Полгода билась с этой задачей, а чтобы узнать ответ, надо было всего лишь подбить куратора на совместный акт вандализма!

— Лорд Аль.

— Лэй.

— Что? — взглянула я на него, мазнув невольно кистью через все лицо статуи, около которой торчала.

— Моё имя, — улыбнулся эльф.

Сердце забилось где-то в горле, губы мгновенно пересохли. Ого! Это меня он что, пытается очаровать? Или вообще у эльфов такое манера поведения? Или он не думая? По привычке?

— Ника…

— Приятно познакомиться, — отозвалась я тут же.

Правильно, не знаешь что сказать — говори глупость, и чьи-то нервы останутся целее. Мои так ещё и не вернулись после того, как мигрировали прочь после слов Элис о том, что последняя привязка к миру начинается с того момента, как влюбишься.

Вот и гадай теперь, в кого именно я могла влюбиться!

— Действительно, — не улыбнулся Аль, — очень приятно. А теперь… посмотри на тот ужас, что у тебя получился, и … хватит, что ли издеваться над статуей? Глянь, она уже кровавыми слезами рыдает.

Сказанное Лэ’Алем оказалось совсем не метафорой — статуя плакала. Кровавые дорожки текли по белоснежному лицу, пачкая то, что я могла бы назвать карнавальная маска цвета «вырвиглаз».

Но дело было совсем не в этом!

Дело было куда интереснее, статуя начала трескаться. Там, куда дотягивались кровавые пятна, появлялась сеточка прожилок, очень тонких мелких складочек и выщербинки! Почти незаметные, но они были.

— Святая богиня! — ахнул за моей спиной эльф, забывший обо всём и вся. — Она разрушается!

— Ну, вот, — ухмыльнулась я, — я тут раскрашиваю, стараюсь, а надо то всего лишь сделать «я упала с сеновала, приземлилась в ведре с краской, краска вылилась, смешалась, надо мной потом вся деревня потешалась». Сейчас всё будет.

Расставив краску вокруг себя, я простейшей считалочкой выбрала первый цвет и кувыркнула его над головой второй подопытной статуи, потом следом вторую банку и добавила третьей краски, плеснув от души вначале слева-направо, потом справа-налево. Получилось очень даже креативно, сочетание алого с ржавым и светло-зелёным создавало не просто дискомфорт, а ещё и настоящую дезориентацию в пространстве!

То, что надо!

По крайней мере, нужного эффекта я достигла — вторая статуя тоже заплакала. А вслед за ней я, вошедшая в раж, осчастливила и третью статую, и четвёртую тоже.

— Пройдёт всего несколько дней, и от них останутся только осколки, — пробормотал Лэ’Аль.

Я, скептически взглянув на четырех монстров, державших в страхе пансионат, пожала плечами.

Да в любом случае через несколько дней от них останутся осколки, даже если они сами рассыпаться не соизволят. В музее военного искусства я видела отличную кувалду! Совершу ночью деяние не совместимое с королевской честью, в том смысле, что стырю её — разобью эти статуи и верну кувалдочку обратно. И никаких проблем!

Вот совсем.

С моральной точки зрения, можно было бы вспомнить о том, что эти четверо когда-то были людьми, и с наслаждением пострадать, но как-то моральным мазохизмом заниматься мне не хотелось.

Хотелось вернуться в комнату и лечь спать. И больше ничего совершенно и абсолютно.

Но у меня не получилось, в мои планы вмешалось то, что невозможно было предугадать.

Вначале воздух наполнился запахом. Мне лично совершенно незнакомым, но в ароматах я вообще особо не была сильна. Зато ощущение свежести, спокойствия, уюта было очень даже вспоминаемым. Так пахло на моей заповедной поляне.

Узловатые серые решетки, которыми был парк отгорожен, пропали, сменяясь на низкую зелёную изгородь с россыпью мелких белых цветов.

Страшные деревья, колючие кустарники и чертополох рассыпались брызгами, а на их месте выросли, проросли из-под земли за одно мгновение — груши, яблони и вишни.

Под ногами вместо уродливых сорных трав раскатился зелёный ковёр молодой травы с ярко-алыми головками клевера, уютно-жёлтыми макушками одуванчиков и вкраплениями смешных ромашек.

Около дорожек из жёлто-рыжего песчаника появились клумбы и лавочки. Несколько урн. На перекрестках из дорожек, образовывающих (я это точно знала!) несколько колец разного диаметра, появились фонтанчики.

А в центре зашумело то, моё любимое, огромное дерево, с которым за это время успела почти сродниться, но так и не смогла узнать, что это такое.

Впрочем, ответ, что это, а также ещё и немного информации я получила почти сразу же. Потому что когда к Лэ’Алю вернулся дар членораздельной речи, он благоговейно выдохнул:

— Глазам своим не верю, настоящее древо жизни!