Ведьма для деликатных поручений (СИ)

Глава 17. Первый семестр

Первый семестр, он же первое полугодие, прошёл тихо-мирно и, большей степенью, мимо меня. В том смысле, что никто меня убить больше не пытался. То ли руки были коротки до меня дотянуться, то ли я пойманная в ловушку пансионата была уже никому не опасна, то ли планы поменялись. Одним словом, я не дергалась, сидела и зубрила генеалогию и политику, всё глубже и глубже влезая в этот кошмар. Днём портила настроение Шейле одним фактом своего существования, ночью не менее активно вставляла палки в колёса статуй.

За полгода мимо меня на ночное свидание не смогла пробраться ни одна девушка. Да, я задавалась вопросом, на фига козе баян, но стоило мне услышать зов, как я тут же всё бросала и мчалась спасать очередную идиотку. Хотя так полагаю, главной идиоткой всё-таки была я.

Магия продолжала оставаться на уровне цирковых фокусов. Помимо надежного эльфийского плетения, который спасал мне нервы и настроение, я освоила и «предвидение» из названной мной школы, и не стеснялась его использовать, чтобы не влипнуть в какую-нибудь невинную шутку Шейлы.

«Я же только посмеяться», — говорила она, складывая губки бантиком. Осталось дорисовать ей бровки домиком, и можно выставлять на продажу как глупого садового гномика. Хотелось, правда, очень, но пока я держала себя в руках. Светиться мне нельзя было, да душещипательных разговоров на тему спасения душ мне хватало с жертвами, которых я вытаскивала буквально из пасти оглодавших скульптур.

С ними, кстати, была одна радость. Из-за того, что сил у тварей становилось всё меньше и меньше, подпитка-то закончилась, окружающий парк дрогнул и начал изменяться.

Первыми пропали звонкие фонтаны и родники, заросли травой прежде ухоженные дорожки. Вместо цветущих фруктовых деревьев зашумели изломанные обгорелые остовы, а вслед за ними появились серые ели. Высокие, с пушистыми лапами и тёмно-серыми длинными иголками, они нависали над прохожими, угрожающе шумя. Идёшь, а лапы качаются, запуская свои ветви в волосы воспитанниц пансионата.

В ложке этого меда был и деготь, исключительно для меня. Вместо зеленых ухоженных изгородей появились заросли колючей ежевики, вместо подстриженных и подровненных лужаек — заросли сорной травы. Кстати, газоны здесь равняли далеко не бензокосой и даже не обычной косой, а заклинанием. Так вот, на новых «полянках» встречались разные «сюрпризы». И если ветви, камни я была морально готова перенести, от ужей, лягушек и ящериц просто взвизгивала и дёргалась, то вот падаль под босой ногой — это стало жутким испытанием и для меня, и для желудка.

В центре лабиринта, у дерева всё было так же.

Мягко шелестели листья исполина, в его корнях я могла найти укрытие ото всего на свете. Ветви над моей головой покачивались, и порой чудилось, что чужие внимательные глаза разглядывают меня, оценивают. Я приходила к дереву каждую ночь, и не заметила, как привыкла спать здесь, у корней, а возвращаться в корпус только незадолго перед завтраком.

Амелис на этот счёт я ничего не говорила, а она сама то ли не знала о моих прогулках, то ли делала вид. Мой щен с трёх месяцев начал сопровождать меня до парка, а засыпал у арок входа, никогда не пересекая границ этого места. Заодно Солнышко давал мне своеобразный карт-бланш. Леди, конечно, не выгуливают своих собак сами, но я должна была о нём заботиться! Мой же щенок!

Почти каждую ночь я болтала с семьёй. Дядя Хиль на такие свидания старался выбраться хотя бы раз в неделю. Пару раз прихватывал с собой Арчи, и с младшим братишкой мы разговаривали и про игрушки, и про дворцы, и про оружие и замки.

С Дайре я уже давно сроднилась, смешила его рассказами о том, что происходит в пансионате, и как чудят благородные девицы. В Рауля, который появлялся дважды в неделю, я влюблялась всё сильнее и сильнее. Мужчина, за которым я ощущала себя как за каменной стеной, был умён, обаятелен и обладал отличным чувством юмора. Рядом с ним я забывала обо всём на свете. Но при этом о том, что леди не положено, я ему никогда не говорила. Магия, упражнения, политика, история, генеалогия, научные и магические курьезы — всё это было для разговоров с Дайре и изредка появляющимся Вайрисом. Мы всё-таки посидели у камина, и я рассказала ему о своём мире. Прекрасный принц впечатлился и снова извинился за своё поведение при нашем знакомстве.

Аэрис никогда не появлялся, впрочем, как и барон Шутгардский, оказавшийся незаконнорожденным сыном короля! Естественно, это была очередная королевская тайна. Не менее естественно, что тайн в моей голове и без королевских историй было уже больше, чем достаточно.

За полгода я не смогла избежать встреч с Лисом. И ничего не изменилось. Как и раньше Белоснежка мгновенно вывел меня из себя, и на этих встречах мы виртуозно переругивались друг с другом. И при этом Лис был единственным, кому я рассказала про Амелис всё и попросила найти того, кто её нанял, а также то, чем именно её могли зацепить. Не верилось мне упорно, что моя личная горничная так проста, как кажется. До сих пор я ощущала в ней что-то такое, затаённое, опасное, но никак не могла разгадать что именно.

Вместе с концом первого семестра близились два больших события, которые заставляли девчонок в пансионате нервничать, примеряя свои костюмы и платья, и дозаказывая новые. Меня грядущее заставляло только морщиться.

В пансионате ждали сессию, зимние каникулы и главное — зимние соревнования и зимний же бал.

И если соревнования меня особо не пугали, я в них участвовать собиралась спустя рукава, то вот бал… был огромнейшей бочкой дегтя, потому что танцевать я вообще не умела! А в нашем расписании такого предмета указано не было. Сказать об этом я не смогла, Кира, на помощь которой я надеялась, летала встревоженным веником и сходила с ума от страха перед сессией.

Оставался вариант попросить о помощи лорда Аля, с этим эльфом у нас сложились ровные и спокойные отношения, но что-то меня останавливало, иногда в последний момент.

Я злилась, злилась, и никому не жаловалась. В результате узнала о том, что мне предстоит опозориться, только Амелис, а незадолго до бала случилось это.

Я настолько привыкла к мысли о том, что убежище у корней дерева моё и только моё, что на явление чужака даже не сразу среагировала. Качались над головой ветви сребролиста, так я решила называть это чудо. От низины стелился туман. Первый раз повстречавшись с ним я испугалась, а потом нежилась в его пушистых тёплых объятиях уже без страха. Тепло, хорошо и мягко.

Где-то в стороне журчал ручей, до него вот уже недели полторы я не могла добраться — слышать слышала, а вот видеть никак. Ещё в стороне слышался шорох ветвей развесистых кустарников. И главное чудо — вчера я услышала соловья!

Тихий напев трав убаюкивал меня. Пахло мятой и зверобоем, а ещё шиповником и розмарином. За стенами центра лабиринта царила поздняя зима, а здесь было вечное лето. И около корней росли ромашки, на которых я любила гадать!

Когда мой друг, туман, вновь потянулся ко мне, я даже не думала, что спустя мгновение к моему горлу прижмётся кончик узкого меча с хищными очертаниями.

Дёрнувшись, я подхватилась, нацелила арбалет в лицо незнакомцу, с ужасом понимая, что он мог меня убить! Это он просто таким образом сейчас оповестил о своём появлении, но будь у него другое намерение, моего тела даже никто бы никогда не нашёл!

Туман раздался в разные стороны, очертив вокруг меня, дерева и того полуночного типа круг. А серебряные листья моего любимого дерева засветились, позволяя мне рассмотреть незнакомца. Хотя, надо признать, рассматривать там было нечего.

Всё, что я могла точно понять, так это то, что прибывший мужчина высокого роста. Как Рауль, например, или Дитрих.

И всё, больше ничего. Ноги в бриджах, высокие мягкие сапоги, короткий плащ с глубоким капюшоном, и заглядывать туда я бы постереглась.

Мужчина слитным красивым движением убрал меч в ножны и протянул мне руку. Это что вот сейчас предложение мира? Да, как-то мне это и не надо, и не по душе. И вообще…

Другого выбора у меня не было.

Моя рука легла на ладонь в чёрной перчатке, и ночной гость поднял меня на ноги. На долю секунды возникло неприятное ощущение, что надо мной, моим затрапезным видом «не леди» насмехаются, и, вырвав ладонь, я резко отступила в сторону. И снова на ум пришёл Рауль, его взгляд, когда по ночам я появлялась в костюме этом, был мягким… Но довольным он ни разу не выглядел, пока я не начала носить плащ. То, что под ним не видно, а хорошему человеку смогла сделать приятное.

А сейчас стало обидно и горько. Я ведь не рвалась в этот чудесный мир, и леди меня делать я тоже не просила!

Взгляд, который скользнул по моему телу, изменился. Здесь и сейчас я ощущала эмоции этого человека как свои. Некое ощущение уюта, обещание заботы обняло меня за плечи. Дерево перестало светиться, мужчина поднял голову и взмахнул пальцами, и в воздухе запорхали первые… снежинки? Нет! Светящиеся кристаллы кружились вокруг, освещая поляну.

Незнакомец покосился на затрапезную меня, вздохнул, затем шагнул ко мне, снова протягивая руку.

Ну, и зачем? Опять оскорбить хочет? Я отрицательно покачала головой. Добровольно подойти ближе к этому человеку, который был не только меня быстрее и сильнее, но ещё и мог колдовать у этого дерева?! У меня-то этого не получилось ни разу за полгода.

Но мужчине моё бездействие не понравилось. Словно поняв, что я его опасаюсь, он отстегнул ножны и откинул их в сторону. Меч пропал, так и не долетев до земли.

Взамен пришла волна одобрительной насмешки: «Так лучше?»

И я, кивнув, шагнула ближе.

Я могла ждать чего угодно, но он придвинул меня к себе, положил одну мою ладонь на своё плечо, вторую сжал в своей руке и повел меня в танце.

Я не знала о нём ничего, не могла прощупать гостя своими фокусами, но…

«Что я делаю?!» — всплыла в голове мысль, когда мы заучивали уже перед рассветом второй танец. — «Боги и стихии этого мира! Что же я творю?!»

Но остановиться было невозможно.

Я училась танцевать и гадала о том, какого цвета глаза мужчины, с которым я танцую.

Ответа я не получила. Как только первые лучи рассвета коснулись ветвей заснувшего сребролиста, мой полночный гость исчез, лишь коснувшись губами моей руки. А я весь день ходила сонной мухой, и то сердилась на себя, то не могла себя понять.

Он пришёл на следующую ночь. И на следующую, и потом, и снова, и снова.

Он появлялся с непредсказуемой стороны, и его меч устремлялся к моей незащищенной шее.

Я злилась, обещала, что в следующий раз обязательно отобью намечаемый удар, а потом шагала к нему ближе и окуналась в танец. Он по-прежнему не говорил ни слова, не назвал своего имени. Дважды мой учитель танцев таял одновременно с тем, как появлялось зеркало вызова от моих родных. Дайре и дядя Хиль углядели только смазанную тень, а Лиса угораздило меня вызвать в тот самый момент, когда мой Незнакомец учил меня сложной дорожке шагов.

— Танцуешь? — поинтересовался белобрысый гад, смерив меня задумчивым взглядом.

На последние занятия я приходила в платье, чтобы понимать, как танцевать в этом бальном кошмаре. Танцевать было еще куда не шло, но наспотыкалась и напуталась в подоле я от души. А вот бегать в этом ужасе и пуще того перепрыгивать через забор оказалось очень близко к определению «невозможно»! Пронести же что-то с собой было решительно невозможно. Платья Альтана надеть можно было только при помощи горничных, даже учебные и домашние варианты.

Дополнительных бонусов было три: под платье было удобнее прятать дополнительную пару кинжалов; мой ночной учитель взглянул на меня с изумлением, и в его одобрительном эмоциональном настрое мелькнуло что-то приятное для женского самолюбия; но самым главным было то, как отреагировал Рауль. Мой доблестный военачальник, заставший меня после урока бальных танцев, раскашлялся, глядя на меня изумленно и растерянно.

В тот вечер Вайрис шутливо посетовал, что успел признать меня своей сестрой, а ведь если бы не сделал этого, какие возможности бы открылись! Но нахальному маркизу я была благодарна за подсказку для Рауля. Ведь кровью я была связана с Таирсским домом, к которому Рауль не имел кровного отношения. Так что, мой воин вполне мог об этом задуматься и начать, ну, например, за мной ухаживать!

Нет, я отдавала себе отчёт в том, что мои мечты наивны, но помечтать то я могла? Мечтать, танцевать и ждать… лета.

Дни зимних празднеств надвигались неотвратимо, но меня больше не пугали. А потом они пришли, и стало понятно, что бежать некуда. Да и не нужно.

Всё началось в три часа дня. Благородные леди в амазонках должны были поучаствовать в состязаниях, потом принять ванну и выйти к восьмичасовому ужину. На втором курсе к зимним состязаниям добавлялись верховая езда и алхимия, а на третьем магия и холодное оружие.

Кстати, теперь я уже знала, зачем нужны такие сложности с обучением.

Как оказалось, магесса с образованием пансионата — выше котировалась на рынке невест. А уже те, что закончили королевскую академию магии или университет высших магических наук могли даже при должной магической силе перескочить ступень социальной вертикали.

Собирая по чуть-чуть информацию, я поняла, что со своими шестнадцатью стихиями в потенциале могу оказаться очень выгодной невестой вообще для всего королевского рынка невест. Единственная принцесса же! Стала мне понятна и усмешка Лиса. Белоснежка, чтоб чертополохи ему в кровать упали, был прав. Я не шла ни в какое сравнение с рожденными принцессами.

Даже в пансионате мне было тесно и душно, а уж о том, что будет, когда я приеду во дворец, и думать не хотелось. А впереди был бал, и все эти танцы, шманцы, ритуалы. Ненавижу!

Впрочем, у меня был способ немного скрыться, самоустраниться от бала, примерив маску. Не хотелось мне сегодня быть ни в центре внимания, ни кому-то его оказывать. Поэтому я так и сделала, поглядывая на своих врагов и друзей.

Шейла была в кругу кавалеров. Кира смущенно улыбалась какому-то эльфу. Среди присутствующих были все курсы: и первый, и второй, и третий, их гости, друзья, близкие. Мелькали девушки, которых я спасала по ночам, они смеялись с родными, важными для них людьми… А мне было одиноко, мне хотелось домой, хотелось, чтобы меня просто обняли, сказали, что всё будет хорошо. Что это тоже пройдёт, что это временно. И за долгой зимой придёт лето…

— В такую ночь прекрасная юная леди не должна быть одна, — укоризненно возвестил кто-то за моей спиной, а когда повернулась, я едва устояла на ногах. Из прорези маски на меня смотрели молодые глаза цвета индиго. Ахнув, я сделала пару шагов и повисла на шее смеющегося короля.

— Ну-ну, — подмигнул он, — а мы тут инкогнито.

— Мы?

— А меня обнимешь?

Рыжие вихри даже не потускнели, и глаза сверкали всё так же лукаво. Шагнув ближе, я оказалась в объятиях Дайре.

От моих спутников прибывших инкогнито, окружающие отводили глаза, а я стояла в обнимку с королем, напрочь забыв про все правила этикета, и мечтала о том, чтобы ночь этого бала не кончалась.

Мы танцевали, разговаривали обо всем на свете, и айсберг на моём сердце подтаивал.

Они уехали на рассвете, а я стояла на крыльце, махая вслед рукой, пока коляска не скрылась из вида. Потом пошла в сторону парка.

Платье шелестело по снегу, наст чуть хрупал под сапожками. Вокруг раскинулось искристое полотно, насколько хватало глаз. В ветвях деревьев запутались длинные гроздья сосулек.

Я шла, испытывая совершенно дикое желание — мне хотелось петь, мне хотелось танцевать и праздновать рождение жизни. Вокруг никого не было, но удовлетворить своё желание мне можно было только на поляне у древа жизни, а туда надо было сначала дойти.

Они вышли из темноты — четверо мужчин, совершенно обычных и человеческих.

Вместе с ними была Шейла.

Графиня насмешливо оскалилась мне в лицо.

— Потом скажут, что эти ребята проникли с гостями, но никто ничего не докажет и никто никогда не найдет заказчика. Просто деревенская курица перешла кому-то дорогу. Вот и всё. Я бы хотела, чтобы ты помучилась, но мой любимый велел, чтобы тебя убили побыстрее.

— А кто у нас в любимых? — поинтересовалась я мягко.

Шейла облизнула губы:

— Пусть даже ты и королевская подстилка, тебя это не касается.

— А если ты ошибаешься, и всё дело совсем не в том, что ты там сама себе придумала?

— А меня не интересует это. Сделай доброе дело, сгинь, растворись, исчезни! Появилась тут, кем ты себя возомнила? Принцессой из курятника? Или может быть, ты вообще на руку и сердце короля замахнулась?

Я невольно усмехнулась.

— Извини, рука короля мне без надобности, а его сердце мне и так принадлежит. Не боишься, кстати, что мою гибель тебе не простят?

— А я тут не при чем. Десяток свидетелей готовы показать, что я сейчас в другом месте. А среди отпрысков королевской семьи магией разума не владеет ни один, хотя у каждого принца по четыре стихии. Ко мне же никто из дознавателей не имеет права приблизиться, такая досада! Ладно, подстилка, пока-пока. Обещаю, когда тебя будут хоронить на кладбище за парком, я даже уроню по тебе одну или даже две слезинки!

Сделав насмешливый реверанс, Шейла двинулась обратно к корпусу ландышей. Я осталась одна. Ну, это если не считать четырёх убийц с кинжалами. Считать мне их ужасно не хотелось. Хотелось, чтобы вся эта шобла взяла и сама собой куда-нибудь делась. Драться мне не хотелось…

— Ребят, — предложила я задумчиво, — а давайте мы разойдёмся тихо-мирно? Скажете, что вы меня смертельно ранили, но добить не смогли, ибо вас кто-то спугнет. А этот кто-то окажется какой-нибудь воспитанницей со стихией жизни. Вот честное слово, убивать вас мне не хочется, да и меня в другом месте уже ждут! Так, может, договоримся? Нет? А я ведь так старалась…

Арбалет у меня был двухзарядный, и первая стрела вошла в горло того, кто показался мне самым опасным. Второй болт нашёл свою посадочную полосу в глазу типа с очень сальным взглядом.

Разрядившись, арбалет свернул дуги, прячась обратно под рукав.

— На два разделили, — подытожила я, разглядывая двух переглядывающихся убийц. Кинжалов у меня было три. Два метательных на бедрах, а ещё один маленький был спрятан в фальшивом поясе.

С кинжалами я обращалась не настолько уверенно, чтобы бросать их по очень вертлявым целям. Надо было ждать удобного момента.

Убийцам ждать ничего не надо было и не хотелось, и они сорвались с места.

И я закрыла глаза. Если я чему-то и научилась кроме танцев, так это предугадывать атаку, совсем немного, всего за мгновение. Долю секунды!

Кинжал лёг в левую руку, второй в правую. Убийцы прыгнули на меня, а я, падая на снег, швырнула кинжалы.

Увы, удача была ко мне благосклонна только наполовину. Одного я убила, второй увернулся. Труп упал к моим ногам, пачкая искристое серебро снега алой влагой.

Край перламутрового платья пропитался багровым.

— А ты не так проста, деточка, — убийца убрал зубочистку кинжала в ножны, вытащив вместо неё из ножен меч. — Может статься, я с тобой ещё и повеселиться смогу.

Ага. Этот точно сможет, даже сомневаться нечего. Вот что мне с ним делать?! Я его не убью, а он меня может. Профессиональный убийца, тут и гадалкой быть не надо. Хотя нет, гадалкой быть не надо, я ведьма, а это хуже.

В воздухе что-то сверкнуло, плечо обожгло, и я отшатнулась назад. Правый рукав-крыло платья, а от него и корсет с набивной вышивкой набрякли алым.

Но ведь убийца даже не сдвинулся с места! Как он это…

Маг. И более того, по его руке, его плечу тоже бежала кровь.

— Надо же, — удивился он, — защита. Мало того, что тебе руку не срубило, так ты еще и мой удар отразила. Какое интересное эльфийское плетение, что это лордик тебя защищает, зазнобушку завёл среди студенток? А, я понял, ты не только королевская подстилка, ты ещё и эльфийская!

— Ты уверен, что хочешь продолжать разговор в таком тоне? — разозлилась я, хотя хотелось сказать чётко, по-русски и в нескольких словах, куда этому типу идти с его гнусными инсинуациями. Плевать, что леди не положено, но не будет всякая погань на меня своим грязным языком напраслину возводить!

— Ты смотри! Разозлилась! Ути, деточка, давай пожалею!

Как меня собрался этот тип жалеть, я не знаю, но в тот момент, когда он тронулся с места, я поняла, что сама никуда двигаться не могу. На мне лежали путы. Плетение, весьма интересное, кстати, отправилось в нужное место в призрачной библиотеке. Мой верный кинжал засветился, разрывая чары, прыгнул мне в руку, и рукоятью — это было быстрее, чем вытаскивать его из ножен, я ударила убийцу в зубы.

— Неплохо! Очень неплохо, — обрадовался тот ещё больше, отскочив. — Магесса со стихией предвидения, просто маркиза, а в руке один из артефактов королевской династии. А часом не собирается ли король, действительно, на тебе жениться? Девка ты молодая, а у него срок вдовства уже прошёл. Королева из курятника, конечно, будет, ха-ха-ха! Все королевства потешаться будут! Ой, умора!

Моя хладнокровная половина, которая прошедшие полгода спала и учила что-то, проснулась мгновенно.

«А вот это он зря сказал. Ну-ка, пусти меня. Сейчас этот блохастый с длинным языком кровью умоется, чтобы неповадно было трепать им налево и направо».

Я могла возразить, что справлюсь и сама, что и без её помощи убила уже троих. Но я была… Кем я была? Я не могла найти ответа на вопрос, и поэтому просто отступила в сторону, выпуская на свободу ведьму.

Убийца даже не понял, что случилось. Он смотрел на меня и видел раненую трясущуюся аристократку, когда на её месте уже появилась я — настоящая, я — ведьма.

Хочешь обмануть врага — обмани друга.

Хочешь обмануть окружающих — обмани сначала себя.

И я пошла на этот обман совершенно сознательно. Для того, кто владеет навыками гипноза и довольно самостоятельной шизофренией, не составило особого труда поставить себе пару блоков.

Пока окружающие видели аристократку с предвидением, к концу шестого месяца я уже могла пользоваться тремя стихиями. По два месяца уходило на формирование каждой. И если первой стихией я взяла предвидение, ставя намеренно себя в сторону от активных боевых действий, то второй я выбрала себе огонь, за ним воздух. И мне не были знакомы откаты. Я могла, как и все ведьмы, использовать одновременно хоть десяток заклинаний.

В последний момент убийца уловил что-то недоброе, бросился в сторону от летящих на него воздушных лезвий, засмеялся.

— Вот тебе и… — заканчивать свою фразу в этот раз не пожелал, хмыкнул, поднимая руки: — Понял, был не прав, приношу свои искренние извинения. Отпустишь?

— Да иди, — не возразила я. — За проваленное задание тебя всё равно свои же убьют.

— Это если я его провалю, — согласился со мной убийца, выбрасывая в мою сторону десяток вихревых лезвий. Удовольствие увидеть меня мёртвой этому типу я не доставила. Удар бесславно расплескался по пустой аллее, а голова убийцы покатилась по снегу.

Меня ещё хватило на то, чтобы вспомнить о том, что следов оставлять нельзя. Вызванный мной огонь был чёрным, он вспыхнул мгновенно, слизнул капли жидкого рубина со снега, обхватил трупы, и не коснулся только моего тела, хотя чудесное платье оплавил.

Я не помню, когда и куда свалила моя хладнокровная половина. Я не снимала в этот раз сапожки, не выворачивала меховую накидку, не ходила кругами по парку. Но я поняла, что раскачиваюсь и вою, только когда уже сидела в корнях дерева.

Я убила четырёх человек. Я отдавала себе отчет, что у меня не было другого выбора, не убила бы я — убили меня. Но легче от этого не становилось.

Чужие руки на плечах я ощутила не сразу, но когда осознала — закричала, отчаянно отбиваясь вслепую, кинулась прочь и, запутавшись в платье, упала на землю. Меня подняли. Чужие руки сжались крепче и, как я была в обугленном платье, сама в крови и в слезах, прижали к себе.

«Тихо, тихо, здесь тебя никто не тронет. Я укрою тебя ото всего мира. Тшшш, спокойнее, маленькая».

Он укачивал меня как маленького ребёнка. А ещё я узнала голос. Тот мужчина, что провёл меня в обитель призраков, тот самый, что спас мне жизнь от стражей, посланных статуями; тот самый, что учил меня танцевать — всё это был один и тот же человек!

Было его заботливое тепло, были его руки, за которые я цеплялась как за спасательный круг, стараясь не думать ни о чём и ни о ком.

Просто слушала его голос, и спокойствие мало-помалу возвращалось в замученную душу. Тяжелая вата забивала мысли, и я чувствовала, что слабею, а ведь я так близко, я была так близка к тому, чтобы понять, кто он! Что он…

Но событий этого дня было слишком много, сознание ускользало, и всё что я успела, это попросить: «Научи меня сражаться, так, как ты! Я всё отдам. Всё, что ты захочешь!»

Мой спасательный круг кивнул, но я не знала, действительно услышала, или мне только приснилось, что он сказал: «Единственное, что мне нужно — твое сердце, всё, целиком и только для меня одного…»