ВЕЛИКИЙ ПАТЕРИК. Сокровищница духовной мудрости преподобных отцов Церкви. Том II. Главы XI-XXVII.

ГЛАВА XI. О том, что всегда должно пребывать в трезвении

1. Авва Антоний сказал: «Я знаю монахов, которые после многих трудов пали и лишились рассудка, потому что возлагали надежду лишь на себя и пренебрегли заповедью: спроси отца твоего, и он возвестит тебе, старцев твоих, и они скажут тебе».[1]

2. Он же сказал: «Если это возможно, монах должен открывать старцам, сколько шагов он проходит за день и сколько капель воды выпивает в келии, чтобы знать, не погрешает ли он каким-либо образом и в этом. Так один брат нашел в пустыне отдаленное и безмолвное место и спросил своего авву: „Позволь мне поселиться там, я надеюсь, что ради Бога твоими молитвами я понесу там достойный труд“. Но авва не разрешил ему, сказав: „Я поистине знаю, что ты сможешь там много трудиться, но так как рядом с тобой не будет старца, ты будешь полагаться лишь на собственные дела, будучи уверен, что они всегда угодны Богу. И доверившись себе, что ты будто бы достойно проходишь монашеский подвиг, ты погубишь все свои труды и самый свой ум“».

3. Авва Антоний сказал: «Тот, кто ударяет молотом по раскаленному куску железа, разве не рассмотрит сперва в уме, что он собирается сделать: серп, нож или топор? Так и мы должны сначала размыслить, к какой добродетели нам приступить, чтобы не трудиться попусту».

4. Брат сказал авве Арсению, что желает услышать от него слово, и тот сказал ему: «Насколько это в твоих силах, борись, чтобы внутреннее твое делание всегда было по Богу, – и ты победишь внешние страсти».

5. Он же сказал: «Если мы ищем Бога, Он явится нам, и если мы Его примем, Он пребудет с нами».

6. Авва Даниил говорил, как однажды его позвал авва Арсений и сказал: «Упокой своего авву, чтобы он, когда отойдет ко Господу, молился за тебя, да благо ти будет».[2]

7. Авва Агафон сказал: «Монах не должен совершать дело, за которое его потом будет осуждать совесть».

8. Он же сказал, что без соблюдения Божественных заповедей человек не преуспеет ни в одной из добродетелей.

9. Еще сказал: «Нужно, чтобы человек умом всегда предстоял перед судом Божиим».

10. Однажды авве Аммону нужно было переправиться на другую сторону реки. Он увидел, что разгружают судно, и сел на берегу. Когда прибыло другое судно, перевозившее знатных людей, ему сказали: «Давай и ты, авва, поезжай с нами». Он же ответил: «Я путешествую только на судне, которое для всех». У него с собой была связка ветвей, он сел и начал плести веревку, затем распускал ее и плел снова до тех пор, пока судно не освободили и он не смог переправиться. Братья поклонились ему и попросили объяснить, почему он так поступил. Старец сказал: «Потому что не хотел поступать так, как подсказывал мой собственный помысел. А еще это пример того, что надо быть твердым на пути Божием».

11. Говорили об авве Аммое, что, направляясь в церковь, он не позволял ученику идти рядом, но лишь на расстоянии. И когда ученик приближался, чтобы спросить его о помысле, авва, дав ответ, сразу отсылал его от себя со словами: «Я не подпускаю тебя близко к себе, дабы наша беседа от полезного не переметнулась на посторонние вещи».

12. Авва Аммой спросил авву Исаию в начале его подвига: «Кем ты меня видишь сейчас?» Тот ответил: «Ангелом, авва». Спустя много времени он снова спросил его: «А теперь ты кем меня видишь?» И тот ответил: «Сатаной. Потому что, хотя ты и говоришь мне добрые слова, они для меня как острый меч».

13. Рассказывали об авве Аммуне, что горстки муки ему хватало на два месяца. Однажды он пришел к авве Пимену и сказал: «Если я захожу в келию к соседу или он ко мне приходит, чтобы взять что-нибудь нужное, то мы воздерживаемся от разговоров, дабы не завязалась посторонняя беседа». Старец ответил: «Ты хорошо поступаешь. Потому что молодые должны следить за собой». Авва Аммун спросил: «А должен ли старец следить за собой?» Авва Пимен ответил: «Старцы, преуспев, уже не несут в себе ничего чужеродного и не изрекут ничего враждебного их душе. Поэтому разговор их всегда остается чист». – «А если, – спросил авва Аммун, – случится беседовать с ближним, следует ли говорить с ним словами Писания или словами старцев?» Старец ответил: «Если ты не можешь молчать, то лучше говорить словами старцев, а не словами Писания, так как это может оказаться весьма опасным».

14. Авва Алоний говорил: «Если не скажет человек в своем сердце, что в этом мiре лишь я и Бог, то не найдет покоя».

15. Он же сказал: «Если человек пожелает, то с утра и до наступления вечера сможет прийти в меру Божию».

16. Авва Виссарион, умирая, сказал: «Монах должен быть весь оком, как херувимы и серафимы».

17. Некогда шли вместе авва Даниил и авва Аммой. Спросил авва Аммой: «Когда мы наконец будем в келии, авва?» Авва Даниил ответил: «Кто отнимает от нас Бога сейчас? И в келии есть Бог, и вне келии есть Бог».

18. Авва Исаия сказал: «Человек не может видеть свет Божий, если он малодушен и порицает кого-либо в своем уме».

19. Он же сказал: «Попросим Бога, чтобы Он даровал нам плач о грехах наших. И насколько это возможно, будем убегать от людей, не станем заводить разговоров с мiрянами и пустословить, чтобы не помрачилось в нашем уме ведение Божие. Невозможно, чтобы слышащий или говорящий мiрские слова обрел дерзновение сердца пред Богом. Говорящий же: „Я никакого не терплю вреда от того, что слышу или говорю о мiрских делах“, подобен слепому, который не видит света от поднесенного к нему светильника. Ведь очевидно, что хотя солнце и освещает весь мiр, но набежавшее малое облачко закрывает и его сияние, и его теплоту. Это хорошо понимают те, кто стяжал знание».

20. Еще сказал: «Старайся избегать трех страстей, разрушающих душу: сребролюбия, честолюбия и покоя. Если они обладают душой, то не дают ей преуспевать».

21. Также сказал: «Люди обращают свой ум либо ко грехам, либо к Иисусу, либо к людям».

22. Авва Петр говорил: «Некогда я спросил авву Исаию, кто есть раб Божий. Он мне ответил, что пока человек находится в рабстве у какой-либо страсти, он не может считаться рабом Божиим, но он раб того, что им обладает. И пока он одержим страстью, он не может учить тех, кто находится в плену у той же страсти. Это позор – до своего собственного освобождения от страсти учить другого или молить Бога о его избавлении. И как может просить за другого тот, кто сам одержим той же страстью? Он не раб Божий, не друг и не сын, чтобы просить за другого. Но скорее он должен неустанно просить Бога об одном: о своем собственном освобождении от страсти. И если он не освободится от тех страстей, в рабстве у которых находится, то лицо его будет исполнено стыда пред Богом. Поэтому, пока он подвержен страстям, он должен плакать о том, что не сподобился дерзновения пред Богом. Оно есть истинная чистота, которую Бог требует от всякого человека».

23. Авва Исаия сказал: «Кто ищет Господа с болью сердечной, того услышит Господь. И если он попросит его с разумом, усердием и болью сердца, не связывая себя ничем мiрским, но заботясь лишь о своей душе, чтобы она предстала пред престолом Судии и не была осуждена, то Господь дарует ей оправдание».

24. Авва Феодор Энатский говорил: «Если Бог поставит нам в вину небрежность в молитве и пленение ума мiрскими вещами при псалмопении, то мы не сможем спастись».

25. Авва Феодор Скитский сказал: «Приходит помысел, возмущает меня и занимает. Он недостаточно силен, чтобы побудить совершить его делом, но все равно мешает на пути к добродетели. Поэтому тот, кто трезвится, отбрасывает этот помысел и встает на молитву».

26. Сказал авва Феона: «Наш ум уклонился от созерцания Бога, потому и оказались мы в плену плотских страстей».

27. Сказала амма Феодора: «Жил один монах, который от множества искушений сказал: „Уйду в мiр“. Но не успел он надеть сандалии, как увидел другого человека. Тот тоже надевал сандалии и спросил монаха: „Не из-за меня ли ты уходишь? Но куда бы ты ни пошел, я буду идти впереди тебя“».

28. Однажды несколько братий пришли испытать авву Иоанна Колова, чтобы понять, как он не позволяет своему помыслу отвлекаться на дела века сего и почему никогда не говорит о них. Они сказали ему: «Мы благодарим Бога за то, что в этом году было много дождей, финиковые пальмы напитались и дали побеги и теперь у братий есть рукоделие». Авва Иоанн ответил: «Таков и Дух Святой. Когда Он нисходит в сердца святых, они обновляются и пускают побеги в страхе Божием».

29. О нем же говорили, что он плел циновку и не замечал ее длины до тех пор, пока она не упиралась в стену, так как весь его помысел был обращен к созерцанию.

30. Авва Иоанн сказал: «Я подобен человеку, который сидит под большим деревом и смотрит, как к нему приближаются дикие звери и подползают змеи. И когда он уже не может им сопротивляться, тогда забирается на дерево и спасается. Так и я сижу в своей келии и замечаю лукавые помыслы, вьющиеся надо мной. И когда у меня уже не остается сил им противостоять, я прибегаю к Богу в молитве и спасаюсь от врагов».

31. В Скиту жил один старец, трудолюбивый в телесных делах, но не строгий к своим помыслам. Он отправился к авве Иоанну спросить о том, как ему справиться с рассеянностью. Выслушав наставления, он вернулся в келию и забыл, что ему сказал авва Иоанн. Он снова пришел его спросить. И услышав от него то же самое, отправился обратно. Но, придя в келию, снова все забыл. И так он приходил и уходил много раз, но всякий раз на обратном пути им овладевала рассеянность и он забывал услышанное.

Несколько позже, встретив старца, он сказал: «Знаешь, авва, я опять позабыл то, что ты мне сказал. Но чтобы не докучать тебе, я не стал приходить еще раз». Авва Иоанн ответил: «Ступай и зажги светильник». Он так и сделал. Авва говорит: «А теперь принеси другие светильники и зажги их от него». Старец зажег. Тогда авва Иоанн сказал: «Не потерпел ли первый светильник какого-либо ущерба, когда ты зажег от него другие?» Тот ответил: «Нет». – «Так и Иоанн не терпит ущерба. Пусть весь Скит придет ко мне за советом, это не воспрепятствует мне преуспевать в благодати Божией. Итак, когда захочешь, приходи ко мне, не раздумывая». И за терпение обоих Бог избавил старца от рассеянности. Таково делание насельников Скита: ободрять борющихся и понуждающих себя, чтобы вести друг друга ко спасению.

32. Брат спросил авву Иоанна: «Что мне делать, если брат часто приходит, чтобы взять меня с собой на работу, а я нахожусь в бедственном состоянии, так как тяжело болею и быстро утомляюсь на работе? Как мне поступить так, чтобы не преступить заповедь?» Старец ответил: «Халев сказал Иисусу Навину: „Я был сорока лет, когда Моисей, раб Господень, посылал меня... осмотреть землю... Теперь вот мне восемьдесят пять лет, но... как и тогда, когда посылал меня Моисей: сколько тогда было у меня силы, столько и теперь есть для того, чтобы воевать и выходить и входить“.[3] Так и ты, если можешь выходить из келии, ступай на работу. А если не можешь, сиди в келии и оплакивай свои грехи. И когда увидят, что ты плачешь, то не станут принуждать тебя идти на работу».

33. Он же сказал своему ученику: «Если мы воздаем почесть Единому, то все будут почитать нас. А если мы презрим Единого, Который есть Бог, то и все нас станут презирать, и мы пойдем в вечную погибель».

34. Рассказывали об авве Иоанне, что однажды, придя в церковь Скита, он услышал спор каких-то братий и, вернувшись к себе в келию, сначала трижды обошел ее кругом и лишь затем вошел внутрь. Братья, увидев это, недоумевали и, подойдя, спросили, почему он так сделал. Старец ответил: «Мои уши были переполнены спором, и я трижды обошел вокруг келии, чтобы очистить их, и лишь обретя безмолвие ума, вошел внутрь».

35. Однажды брат пришел в келию аввы Иоанна вечером, и так как был поздний час, он торопился уйти. Между тем они много беседовали о добродетелях и не заметили, как наступило утро. Авва пошел проводить его, и они вне келии еще проговорили до шестого часа. Тогда старец пригласил брата обратно в келию пообедать, и только после этого он ушел.

36. Авва Иоанн говорил: «Темница – это жизнь в келии с непрестанной памятью о Боге. Об этом говорят и слова: „В темнице был, и вы пришли ко Мне“[4]».

37. Один брат пришел, чтобы забрать сплетенные аввой Иоанном корзины. Старец вышел ему навстречу и спросил: «Зачем ты пришел, брат?» Тот ответил: «За корзинами, авва». Старец пошел в келию, чтобы вынести их, но забылся и сел за плетение. Брат опять постучался, и когда старец вышел на стук, сказал ему: «Принеси же корзины, авва». Авва Иоанн вошел в келию и снова сел плести. Брат еще раз постучался. Старец вышел и спросил: «Зачем ты пришел, брат?» Тот ответил: «За корзинами, авва». Тогда старец, взяв его за руку, ввел в келию и сказал: «Если тебе нужны корзины, забирай их и ступай, так как у меня нет времени о них думать».

38. Некогда пришел к авве Иоанну погонщик верблюдов, чтобы забрать его рукоделие и пойти дальше. Авва вошел внутрь келии, чтобы вынести веревку, но, взяв ее в руки, забыл о погонщике, так как разум его был неразлучен с Богом. Обеспокоенный погонщик верблюдов опять постучался в дверь, и вновь авва Иоанн, когда пошел за веревкой, все позабыл. Когда погонщик постучался в третий раз, авва вошел в келию, повторяя: «Веревка-верблюд, веревка-верблюд...»

39. Рассказывали об авве Иоанне, что, когда он возвращался с жатвы или после посещения старцев, он весь уходил в молитву, умное делание и псалмопение, пока помысел его не возвращался к своему прежнему состоянию.

40. Авва Исидор сказал: «Когда я был молод и жил в своей келии, тогда не знал меры в молитве. Вся ночь и весь день были для меня непрерывной молитвой».

41. Он же сказал: «Однажды я отправился на рынок, чтобы продать немного рукоделия. Но, увидев, что во мне закипает гнев, я бросил вещи и убежал».

42. Аавва Иосиф сказал авве Лоту: «Ты не можешь быть монахом, если весь не станешь подобным пламени».

43. Говорили об авве Аполлоне, что у него был ученик по имени Исаак, обученный всякому благому делу. Он стяжавал трезвение от святого приношения.[5] И, идя в церковь, не позволял никому вступать с ним в беседу. Его ответ был всегда один: «Всему свое время, и время всякой вещи».[6] А когда кончалось богослужение, он устремлялся в свою келию, как будто убегал от огня. Часто после богослужения братиям давали по лепешке и чаше вина, но он не брал этого, не потому, что отвергал благословение братьев, но потому, что старался удержать дар трезвения, обретенный на богослужении.

Случилось ему заболеть, и братия пришли навестить его. Сидя у него, они спросили: «Авва, почему ты после богослужения избегаешь братий?» Он ответил: «Я избегаю не братий, но злых козней бесов. Если кто зажжет свечу и замедлит на ветру, то она погаснет. Так и мы, просвещенные святой Евхаристией, если станем медлить и не возвратимся сразу в келию, то наш ум помрачится». Таково было житие преподобного аввы Исаака.

44. Авва Кассиан рассказывал о старце, жившем в пустыне, что он просил Бога о том, чтобы никогда не дремать во время духовной беседы и погружаться в сон, когда один человек начинает оговаривать другого или празднословить, чтобы не наполнять этим ядом уши.

Он говорил, что диавол с особой ревностью склоняет к празднословию, так как оно враждебно всякому духовному обучению. Старец приводил такой пример: «Как-то раз я беседовал с братиями о чем-то душеполезном, но они были настолько отягощены сном, что даже век не могли поднять. Тогда, желая показать им, как действует бес, я сказал нечто праздное, и они сразу же обрадовались, приободрились и проснулись. Я горько вздохнул и сказал: „Пока я говорил с вами о небесном, ваши глаза были закрыты, ибо вы спали. Но лишь только я допустил праздное слово, как вы тотчас проснулись. Поэтому, братия, прошу вас: познайте, как действует лукавый бес, и внимайте себе. Остерегайтесь дремоты, когда вы делаете или слушаете что-то духовное“».

45. Авва Пимен со многими слезами просил авву Макария, говоря: «Скажи мне слово, как спастись». И старец сказал в ответ: «То, чего ты ищешь, уже не найдешь среди монахов».

46. Авва Макарий Великий сказал: «Душа должна с сокрушением сосредотачивать свои помыслы на псалмопении, и ни о чем другом не думать, кроме Господа, и к Нему направлять свою любовь. Как мать собирает чад своих в доме, и обучает их, и вразумляет, так и душа должна отовсюду собирать свои парящие помыслы, как собственных чад, даже если они по причине греха рассеялись повсюду. Ей по силам непрестанно собирать помыслы и ожидать Господа в несомненной вере, что Он придет в душу и научит ее истинной молитве, т. е. нерассеянному устремлению к Богу, от которого ничто не может отвлечь человека».

47. Авва Моисей сказал: «Никто не сможет вступить в воинство Христово, если не станет весь как огонь, если не презрит честь и покой, если не отсечет плотских желаний и не сохранит все заповеди Божии».

48. Он же сказал: «Стяжем благоговение, честность, кротость, почтительность ко всякому человеку и правильное знание, чтобы мы могли избежать дерзости, которая есть мать всех зол».

49. Еще сказал, что человек, прежде чем покинет тело, должен умертвить себя для всякого лукавого дела, чтобы не причинить зла никакому человеку.

50. Говорили об авве Нистерое, жившем в Раифе, что он один раз в год на протяжении грех недель плел по шесть корзин в неделю.

51. Авва Нистерой говорил: «Монах должен каждый вечер и каждое утро давать отчет, что он сотворил из того, что хочет Бог, и что сделал из того, что Бог запрещает. И этим деланием он должен заниматься всю жизнь. Так жил авва Арсений.

Старайся каждый день предстать пред Богом без греха. Молись Богу как будто ты стоишь с Ним лицом к лицу, так как Он действительно стоит перед тобой. Не становись законодателем для самого себя и никого не осуждай. Монаху чуждо клясться, божиться, лгать, проклинать, ругать и смеяться. Терпит духовный вред тот, кто получает честь и похвалу большую, чем заслужил».

52. Авва Ксанфий сказал: «Разбойник был на кресте и одним словом оправдался. А Иуда был в числе апостолов и за одну ночь погубил все свои труды и сошел с небес во ад. Поэтому никто, делая добро, не должен хвалиться, потому что пали все, кто полагался на самих себя».

53. Авва Олимпий рассказывал: «Некогда спустился языческий жрец в Скит и зашел в мою келию переночевать. Видя, как живут монахи, он спросил меня: „Проводя такую строгую жизнь, неужели вы не получаете никаких видений от вашего Бога?“ Я ответил, что не получаем. Жрец удивился и сказал: „Но когда мы священнодействуем перед нашим богом, он ничего не скрывает от нас, но открывает все свои тайны. А вы предпринимаете такие труды: бодрствуете, безмолвствуете, подвизаетесь – и говорите, что ничего не видите. Раз вы ничего не видите, значит, несомненно, ваши сердца наполнены лукавыми помыслами, которые отделяют вас от вашего Бога, поэтому Он и не открывает вам Свои таинства“. Я пошел и рассказал старцам о словах жреца. Они удивились и сказали, что жрец прав: нечистые помыслы действительно отдаляют человека от Бога».

54. Авва Орсисий сказал: «Думаю, что если человек не будет должным образом блюсти свое сердце, то все, что ни услышит, позабудет и оставит в пренебрежении. Тогда враг, найдя у него в душе незанятое место, вторгнется туда. Так светильник, зажженный и источающий свет, потихоньку погаснет, если в него забудут подливать масло, и тогда кругом воцарится тьма. И не только это: порою еще и мышь бегает вокруг светильника и хочет съесть фитиль, но не может этого сделать, пока горит огонь. Когда же она заметит, что нет уже в нем ни света, ни огня, то, чтобы вытащить фитиль, опрокидывает светильник. И если он глиняный, то разбивается, а если медный, то хозяин поднимает его и ставит на прежнее место.

Так, насколько нерадит душа, настолько удаляется от нее Дух Святой, пока она совершенно не охладеет. И тогда враг, пожирая усердие души, своим злом истребляет и самое тело. Если же человек имеет доброе расположение к Богу и только начал впадать в небрежение, то Бог, будучи милостив, влагает в него страх Божий и память о мучениях и делает его трезвенным. Тогда человек становится внимательным и проходит жизнь с великой осторожностью, ибо знает, что Бог в любое время может посетить его».

55. Авва Пимен, когда еще был молод, отправился к одному старцу, чтобы спросить его о трех помыслах. Придя к старцу, он забыл один из помыслов, и вернулся в келию. Лишь только он взялся за ключ, как вспомнил нужное слово и, так и не открыв двери, вернулся к старцу. Старец сказал: «Ты очень быстро вернулся, брат». Тот ответил: «Только я взялся за ключ, как вспомнил забытое слово и не стал открывать дверь. Поэтому я и пришел так быстро». А расстояние, пройденное им, было весьма немалым. Сказал ему старец: «Ты поистине Пимен, т. е. пастырь ангелов, и пронесется твое имя по всей земле Египетской».

56. Говорили об авве Пимене, что, собираясь идти на богослужение, он садился и наедине около часа разбирал свои помыслы и лишь потом выходил из келии.

57. Сказал авва Пимен, что даже если человек сотворит новое небо и новую землю, то и тогда он не должен предаваться беспечности.

58. Он же сказал, что один человек как-то спросил авву Паисия: «Что мне делать с моей душой? Она бесчувственна и не боится Бога». Старец ответил: «Иди и привяжись к человеку, боящемуся Бога. И когда ты сблизишься с ним, он и тебя научит бояться Бога».

59. Авва Пимен сказал об авве Пиоре, что он каждый день полагал начало своим трудам.

60. Однажды, когда авва Исаак был в келии у аввы Пимена, раздался крик петуха и авва Исаак спросил: «Здесь есть петухи, авва?» Тот ответил: «Исаак, что ты вынуждаешь меня говорить? Ты и подобные тебе слышат это, а трезвящемуся нет никакого дела».

61. Брат просил авву Пимена: «Скажи мне слово». Тот ответил ему: «Когда котел стоит на огне, мышь или змея не может приблизиться к нему. А как только котел остынет, зверь его опрокидывает. Так и монах, пока он пребывает в духовном делании, враг не может его низвергнуть».

62. Он же сказал: «Лукавство людей скрывается позади них».

63. Авва Пимен часто говорил, что нам не нужно ничего, кроме трезвящегося сердца.

64. Авва Пимен рассказывал, что некий брат говорил авве Симону: «Когда я выхожу из келии и вижу, что мой брат отвлекся на пустое, я тоже отвлекаюсь на то же самое. И если он смеется, я тоже смеюсь с ним. Когда же возвращаюсь в келию, не могу обрести покой». Старец ответил: «Ты выходишь из келии, встречаешь смеющихся и тоже смеешься, встречаешь разговаривающих и тоже начинаешь разговаривать... И после этого ты хочешь войти в келию таким же, каким вышел из нее?» Брат спросил: «Но что же мне делать?» Старец ответил: «И в келии следи за собой, и вне келии».

65. Он же сказал: «Вот глас, который вопиет к человеку до последнего его воздыхания: „Ныне обратитесь“».

66. Еще сказал: «Нам необходимы три главные вещи: бояться Господа, молиться и творить благо ближнему».

67. Авва Пимен сказал: «Не может человек распознавать помыслы извне. Когда же они восстанут в нем самом, тогда если он поборется с ними, то изгонит их».

68. Опять сказал: «То, что мы не предвидим последствий нашего поступка, не позволяет нам преуспеть к лучшему».

69. Он же сказал авве Ануву: «Отврати очи твои, чтобы не видеть суеты.[7] Потому что свобода очей губит души».

70. Еще говорил: «Если душа отойдет от всякой спорливости и от человеческих нестроений и тревог, то Дух Божий снидет в нее и она станет плодовитой, тогда как до этого была бесплодна».

71. Он же сказал, что страх Божий есть начало и конец всех дел, как сказано в Писании: начало премудрости – страх Господень.[8] И когда Авраам приготовил жертвенник, Господь сказал ему: «Теперь Я знаю, что боишься ты Бога».[9]

72. Авва Памво сказал: «С тех пор как я отрекся от мiра ради Бога, я не раскаивался в слове, которое произнес».

73. Некто спросил авву Петра, ученика аввы Лота: «Когда я один в келии, душа моя пребывает в покое. Если же зайдет ко мне брат и скажет слово о чем-либо внешнем, то моя душа смущается». Авва Петр ответил ему словами аввы Лота: «Дверь всегда открывает твой ключ». Брат спросил: «Что это значит?» Авва Петр ответил: «Если к тебе кто придет, ты спрашиваешь его, как дела, откуда он пришел, как поживают братия, посещал он их или нет. Таким образом ты отпираешь дверь своего брата и слышишь то, чего тебе не нужно слышать». Монах подтвердил: «Да, так и есть. Но что делать человеку, если к нему зашел брат?» Старец ответил: «Плач учит всему. Где нет плача, там невозможно уследить за собой». Брат сказал: «Когда я один в келии, плач со мной, но когда кто-нибудь придет ко мне или же я сам выйду из келии, тогда уже не имею плача у себя». Старец ответил: «Он еще не в собственности у тебя, но как бы во временном пользовании. В Законе написано: „Если купишь раба еврея, пусть он работает шесть лет, а в седьмой пусть выйдет на волю даром; если он пришел один, пусть один и выйдет; а если он женатый, пусть выйдет с ним и жена его; если же господин его дал ему жену и она родила ему сынов или дочерей, и он не захочет уйти, полюбив своего господина и жену и детей, то пусть господин его поставит его к двери... и проколет ему господин его ухо шилом, и он останется рабом его вечно“[10]». Брат спросил: «Что означает это слово?» Старец ответил: «Если человек потрудится в каком-либо деле, сколько имеет сил, то, когда он ни захочет воспользоваться плодами своих трудов, он сможет ими воспользоваться». Брат сказал: «Сотвори любовь, объясни это слово». Старец ответил: «Приемный сын не работает всю жизнь на своего отца, а родной сын не оставляет своего отца до смерти».

74. Однажды к авве Сисою, когда он сидел в келии, постучался его ученик. Старец закричал ему: «Уходи, Авраам, не входи, сейчас у меня нет времени».

75. Один брат долго просил авву Сисоя сказать ему что-нибудь, и наконец тот сказал: «Сиди в келии с трезвением, повергай себя пред Богом со многими слезами – и обретешь покой».

76. Брат спросил авву Сисоя: «Я хочу хранить свое сердце – и не могу». Старец ответил: «Как мы можем хранить свое сердце, когда дверь нашего языка открыта?»

77. Когда авва Силуан жил на Синайской горе, его ученик Захария, отправляясь на послушание, сказал ему: «Авва, открой воду и полей сад». Старец вышел в сад, закрыл лицо кукулем и смотрел лишь себе под ноги. В это время зашел к нему брат и, увидев, что старец делает, спросил: «Скажи мне, авва, почему ты покрыл лицо кукулем и так поливаешь сад?» Старец ответил: «Чадо, я так делаю для того, чтобы мои очи не увидели деревья и ум не устремился за этим зрелищем, оставив свое делание».

78. Однажды спросили авву Силуана: «Какое делание ты проходил, авва, что получил такое разумение?» Он ответил: «Я никогда не впускал в свое сердце помысел, прогневляющий Бога».

79. Авва Моисей спросил авву Силуана: «Может ли человек каждый день полагать начало?» Старец ответил: «Если он подвижник, то может и каждый час полагать начало».

80. Авва Серапион говорил: «Как воины царя, стоя перед ним, не смеют смотреть ни направо, ни налево, так и человек: если стоит пред Богом и всегда со страхом внимает Ему, то никакое действие врага не может устрашить его».

81. Блаженная Синклитикия сказала: «Будем трезвиться, так как через наши чувства, вопреки нашей воле, входят воры. И как может не закоптиться дом, если его окна открыты, а под ними разожгли костер?»

82. Она же сказала: «Нужно, чтобы мы всегда вооружались против бесов, так как они и извне приближаются, и изнутри производят движения. Душа подобна кораблю: иногда он тонет от внешних штормов, а иногда от внутренних протечек. Так и мы иногда погибаем от вовне содеянных прегрешений, а иногда гибнем от внутренних помыслов. Поэтому нужно и внешние треволнения замечать, и внутри не давать помыслам просачиваться сквозь пробоины».

83. Еще сказала: «Чада, мы все знаем, как спастись, но по нерадению своему теряем наше спасение».

84. Также сказала блаженная Синклитикия: «В этом мiре мы не можем жить без опасений. В Писании сказано: „Кто думает, что он стоит, берегись, чтобы не упасть“.[11] Мы плывем в неизвестности. Священнопевец Давид назвал нашу жизнь морем. В море некоторые места полны рифов, другие угрожают штормами, а некоторые спокойны. Полагаю, что мы, монахи, плывем по спокойному морю, а мiряне – по бурному. Мы плывем днем, руководимые Солнцем правды. Но часто случается, что мiрянин бывает готов к шторму и, бодрствуя во тьме, не дает волнам потопить его корабль, а мы, из-за нерадения, плавая по спокойному морю, тонем, потому что выпускаем из рук руль праведности».

85. Авва Иперехий сказал: «Пусть память твоя всегда будет в Царствии Небесном – и ты вскоре наследуешь его».

86. Он же сказал: «Пусть монах жизнью подражает ангелам и пожигает всякий грех».

87. Авва Op сказал авве Сисою: «Думаю, что если человек не будет тщательно хранить свое сердце, то забудет все, что он услышал, и будет жить в нерадении. И тогда враг, найдя в его душе незанятое место, войдет в него».

88. Один отшельник много лет подвизался недалеко от Иордана. Он сподобился благодатного дара быть неуязвимым для вражеских нападений. Перед всеми, кто заходил к нему ради духовной пользы, он ругал диавола и говорил, что тот ничто и бессилен что-либо сделать подвижнику, а ко греху лукавый поощряет только тех, которые уподобляются ему и становятся такими же нечистыми рабами греха, как и он. Старец не понимал, что находится под покровом Божественной помощи и поэтому не знает нападений противника.

Однажды попущением Божиим явился ему диавол лицом к лицу и сказал: «Что я тебе сделал, авва, что ты всячески поносишь меня? Я ничем не досадил тебе». Старец же плюнул на него и стал ругать со словами: «Иди от меня прочь, сатана, ты ничего не можешь сделать рабам Христовым». А тот ответил: «Да, да, ты еще сорок лет проживешь, и неужто я ни разу не смогу напасть на тебя?» Сказав это, он стал невидим, а старца тотчас окружили помыслы, и он начал размышлять: «Столько лет я здесь живу подвижнической жизнью, и неужто Бог хочет, чтобы я прожил еще сорок лет? Тогда я могу сходить в мiр, повидаю знакомых, побуду с ними какое-то время, а потом опять вернусь и продолжу подвиг». Так размыслив, он тут же решил и осуществить свое намерение. Он встал, вышел из келии и отправился в путь. Не успел он еще далеко отойти от келии, как ему в помощь был послан ангел Господень, который спросил: «Куда ты идешь, авва?» Тот ответил: «В город». Ангел сказал ему: «Возвращайся в келию. Что общего у тебя с сатаной? Считай, что он надругался над тобой». Старец пришел в себя, вернулся в келию и через три дня скончался.

89. Некто увидел молодого монаха смеющимся и сказал ему: «Не смейся, брат, потому что так ты отгоняешь от себя страх Божий».

90. Рассказывали об одном старце, что однажды ночью мимо его келии проходил брат и услышал, как старец спорит с кем-то внутри, говоря: «Хватит. До каких же пор? Уходи же. Подойди ко мне, друг». Брат вошел и спросил: «Авва, с кем ты сейчас разговаривал?» Старец ответил: «Я прогонял мои лукавые помыслы и призывал благие».

91. Старец сказал: «Я опускаю веретено и, прежде чем вернуть его на место, полагаю смерть пред моими очами».

92. Еще сказал: «Когда я мог понять свою ошибку, я ее больше не повторял».

93. Также сказал: «Человек, ежечасно имеющий перед глазами смерть, побеждает малодушие».

94. Сказал старец: «Если кто потеряет золото и серебро, то может вместо него найти другое. А тот, кто потеряет время, другого уже не найдет».

95. Однажды некий старец зашел к другому. Во время беседы один из них сказал: «Я умер для мiра». Другой старец ответил: «Не надейся на себя, брат, пока не выйдешь из тела. Если ты, как говоришь, умер, то сатана еще жив».

96. Старец сказал: «Как воин или охотник в час опасности не думает, будет ли ранен сосед или спасется, но каждый сражается лишь сам за себя, так же должен поступать и монах».

97. Старец говорил: «Как никто не смеет обидеть стоящего рядом с царем, так и сатана ничего не может нам сделать, если наша душа рядом с Богом. Сказано: приблизьтесь к Богу, и приблизится к вам.[12] Но так как мы постоянно увлекаемся помыслами, враг легко увлекает нашу жалкую душу к бесчестным страстям».

98. Старец сказал: «Проснувшись утром, скажи себе: „Тело, трудись, чтобы пропитаться. Душа, трезвись, чтобы унаследовать Царство“».

99. Рассказывали об одном старце, что, когда помыслы говорили ему: «Зачем каяться сегодня? Можно покаяться и завтра», он возражал: «Нет, сегодня покаюсь, а завтра да будет воля Божия».

100. Говорили старцы, что есть три сатанинские силы, которые предшествуют всякому греху: забвение, нерадение и похоть. Когда приходит забвение, оно порождает нерадение, а из нерадения происходит похоть, от похоти же человек впадает в грех. Если же ум трезвится против забвения, то он не переходит к нерадению, а следовательно, и к похоти. Если же он не впадет в похоть, то, по благодати Христовой, не впадает и в грех.

101. Старец сказал: «Воспитывай в себе молчание и ничего не делай с суетой, внимай своему внутреннему деланию, ложись и вставай со страхом Божиим – и тебя не устрашит нападение нечестивых».

102. Старец сказал одному брату: «Диавол – враг, а ты – дом. Враг непрестанно закидывает в твой дом всякую нечистоту, все, что у него есть. Поэтому твое дело – не лениться выбрасывать все наружу. Если ты замедлишь, то весь твой дом наполнится нечистотой так, что ты даже войти туда не сможешь. Поэтому как только он бросил что-то нечистое, сразу же выбрасывай его вон – и твой дом будет чист, по благодати Христовой».

103. Сказал некто из старцев: «Если завязать глаза быку, то он будет ходить вокруг колодца и качать воду, а если не завязать, то не будет. Так и диавол: если ему удастся закрыть глаза умного зрения у человека, то он будет унижать его, заставляя непрестанно согрешать всеми грехами. Если же просветятся у человека глаза, то он сможет легко убежать от диавола».

104. Рассказывали, что на Горе аввы Антония жили семь монахов. Каждый день во время сбора фиников один из них стоял на страже и отгонял птиц. Среди монахов был один старец, который, стоя на страже, кричал: «Ступайте прочь, внутренние лукавые помыслы и внешние птицы!»

105. Один старец из Скита умирал. Братия окружили его ложе, облекли старца в схиму и начали плакать. Он же открыл глаза и рассмеялся, затем снова рассмеялся, рассмеялся и в третий раз. Братия спросили: «Скажи нам, авва, почему мы плачем, а ты смеешься?» Он ответил: «Я рассмеялся сначала потому, что все вы боитесь смерти. Затем потому, что вы не готовы к смерти. А в третий раз оттого, что от трудов иду к блаженному упокоению». И тотчас почил.

106. Однажды пришли братия к старцам и, по обычаю поприветствовав друг друга, после молитвы сели. После беседы братия собрались уходить и попросили помолиться о них. Один из старцев спросил: «Разве мы о вас не помолились?» Братия ответили: «Авва, входя, мы помолились, а потом беседовали». Старец отвечал: «Простите. Один из нас во время беседы сотворил сто пятьдесят молитв». После этих слов все сообща воззвали к Богу, и старцы отпустили братий.

107. Некто из отцов рассказывал, как один трудолюбивый монах сначала был внимателен к своей душе, а затем начал немного нерадеть. Придя в себя, он сказал: «Душа, доколе ты будешь пренебрегать своим спасением? Ты не боишься суда Божия? Ведь если Он тебя застанет в таком небрежении, то предаст вечным мукам». Этими словами он побудил себя на дело Божие. Однажды, когда он совершал правило, пришли бесы и начали смущать его. Он же отвечал: «Сколько еще вы будете смущать меня? Разве вам мало моего прошлого нерадения?» Бесы ответили: «Когда ты пребывал в нерадении, тогда и мы пренебрегали тобой. А когда ты восстал против нас, и мы поднялись против тебя». Услышав это, брат еще более стал побуждать себя на дело Божие и преуспел, благодатью Христовой.

108. Старец говорил: «Человеку нужно хранить свое делание, чтобы не утратить его. Кто много трудится, но не хранит свое делание, тот не получает никакой пользы. А кто трудится мало, но хранит свой труд, делание того остается с ним». И он рассказал такой случай. Одному брату досталось наследство. Когда он решил устроить трапезу любви в память усопшего, к нему пришел монах-странник. Брат разбудил чужестранца ночью и сказал: «Вставай, помоги мне приготовить трапезу любви». Пришедший начал просить прощения и говорить, что очень устал с дороги и не имеет сил помочь ему. Тогда брат сказал: «Если не будешь помогать, вставай и уходи». Чужестранец встал и ушел. На следующую ночь брату было видение: он дал муку пекарю, но пекарь не смог приготовить ни одного хлеба. Проснувшись, брат пошел к великому старцу и рассказал обо всем. Старец сказал: «Ты сделал доброе дело, но враг не позволил тебе получить мзду».

Совершенно необходимо, чтобы человек трезвился и хранил свое делание.

109. Старец сказал: «Я ни шагу не делал, если не узнавал, куда ставлю ногу. Я стоял, раздумывая об этом, и не отправлялся в путь, пока Бог не начинал вести меня».

110. Одному святому мужу в час смерти явился сатана и сказал: «Ты ушел от меня». Старец ответил: «Я этого еще не знаю». Видишь, до какой степени отцы трезвились, чтобы не хвалиться никаким делом.

111. Старец рассказывал, что в Скиту жил один брат, усердный к молитвенному правилу, но небрежный во всем остальном. Тогда одному старцу явился сатана и сказал: «Удивительное дело: такой-то монах не отпускает меня от себя и держит на привязи, всегда творя мою волю, но при этом он всякий час говорит: „Господи, избави мя от лукавого“».

112. Старец сказал: «Во всяком деле всякий час говори: „Если посетит меня Бог, то как я предстану пред Ним?“ И внимай тому, что ответит тебе помысел. Если он осудит тебя, тотчас все оставь, брось дело, которое ты делаешь, и возьмись за другое, чтобы у тебя было дерзновение в час Божиего посещения. Делатель должен всякий час быть готовым пойти последним путем. Поэтому, трудишься ли ты за рукоделием, идешь ли по дороге, ешь ли, всегда говори одно: „Если сейчас призовет меня Бог, то как я предстану пред Ним?“ Внимай тому, что ответит тебе совесть, и торопись сделать то, что она тебе скажет. Если хочешь узнать, есть ли милость Божия к тебе, спрашивай свою совесть и не переставай этого делать, пока не получишь извещения в сердце и пока совесть не скажет тебе: „Мы веруем в щедроты Божии, что Он сотворит с нами по Своей милости“. Внимай своему сердцу, чтобы оно не усомнилось в Божественной милости. И если ты усомнишься даже на волос, то далека еще от тебя милость Божия».

113. Некий авва проводил отшельническую жизнь во внутренней пустыне вместе с одним братом. Шесть дней они проводили отдельно друг от друга, а на седьмой сходились вместе, совершали молитвы, вкушали пищу, но ни о чем друг с другом не разговаривали.

К одному из них стали приходить бесы и прельщать его, наперед извещая о многих вещах, о том, что придет сюда братия, и о том, что будет происходить в других местах. Услышав же, что то, что ему показывали и сообщали бесы, действительно случилось, он поверил им, полагая, что это были святые силы. Между тем бесы отговорили его от встреч с братом в определенные дни. Однако случилось так, что он пошел навестить одного больного в монастырь и рассказал тамошним братиям, ведя речь как будто о ком-то другом, что один монах получил способность знать, что происходит в мiре. Услышав это и поняв, что он в заблуждении, монахи стали порицать его, говоря: «Если ты занимаешься такими делами, то больше к нам не приходи». Брат тотчас покаялся, отрекшись от всех бесовских видений. Когда он покинул этих монахов, к нему вновь приступили бесы, чтобы ввести в заблуждение. Но он назвал их лжецами, и тотчас их лица превратились в звериные, и они с угрозами удалились.

114. Рассказывали об одном монахе, что он просил Бога удостоить его стать таким же, как патриарх Исаак. После многих молений был ему от Бога глас: «Ты не можешь стать таким, как Исаак». Монах еще просил: «Если не как Исаак, то хотя бы как Иов». Вновь был к нему Божественный глас: «Если ты будешь бороться, как Иов, с диаволом, то сможешь стать таким же, как он». Монах согласился на это и вновь услышал Божественный глас, сказавший ему: «Ступай в свою келию».

Через несколько дней диавол, приняв образ воина, пришел к этому монаху и сказал: «Авва, прошу твою святость: помилуй меня, ибо меня преследует император. Пусть побудут у тебя эти двести фунтов золота и мои слуги, девушка и юноша. Спрячь их в сокровенном месте, а я пойду в другую страну». Монах же, не распознав козней диавольских, ответил: «Чадо, я не могу взять это на сохранение. Я человек ничтожный и не смогу ничего сохранить». Тогда мнимый воин стал его уговаривать, но тот отказывался: «Лучше, чадо, спрячь все это в ближней пещере». Наконец монах согласился и, приняв золото, девушку и юношу, стал посмешищем диавола.

Спустя несколько дней в монахе возгорелась блудная брань. Он соблазнил девушку, а затем, раскаявшись в содеянном, убил. Помысел сказал ему: «Убей и юношу, чтобы он не выдал тебя». Монах убил и юношу. Помысел вновь сказал ему: «Возьми вверенное тебе золото и уходи в другое место, иначе тебя может постигнуть беда, когда вернется тот, кто оставил тебе все это на хранение». Монах отправился в другую землю и там построил на вверенные ему деньги часовню. Когда она была построена, явился диавол в образе воина и стал кричать: «На помощь, хватайте его! Этот монах построил часовню на оставленные у него на хранение деньги». Но местные жители набросились на воина и с позором прогнали. Он удалился, угрожая сделать с монахом такое, что тот даже вообразить не может.

Монах же, боримый помыслами, ни ночью ни днем не находил себе покоя. Наконец побежденный помыслом оставить это место, он сказал себе: «Вот уже дошло до того, что правда может раскрыться. Лучше я возьму оставшиеся деньги и пойду в город, настолько отдаленный, что воин туда не доберется». Он пришел в такой город, встретил там девушку, которая была дочерью палача, и, переговорив с ее отцом, взял себе в жены. Спустя какое-то время в город прибыл новый префект.[13] Он спросил у чиновников, на кого следует возложить обязанности палача, поскольку отец девушки умер. Ему ответили: «По нашему древнему обычаю, кто женился на дочери палача, тот, даже вопреки своему желанию, наследует его ремесло». Префект спросил: «Есть ли такой человек среди вас?» Чиновники ответили: «Да, есть такой, но мы подозреваем, что он принадлежит к чину монахов». Префект сказал: «Ступайте и приведите его ко мне».

Тогда монаха привели к префекту, и он, соблюдая закон, согласился занять должность палача. Случилось так, что нескольких людей заподозрили в преступлениях, и правитель приказал бывшему монаху, а теперь палачу, – поверьте мне, сострадательность моей природы не позволяет мне без слез продолжать повествование, – пытать их раскаленным железом и прочими орудиями, чтобы они во всем признались. И когда палач совершал все это, явился сатана в образе воина и начал выступать против префекта в защиту обвиняемых. На его крики собралось множество народа. Префект сказал воину: «Остановись, человек, успокойся, приди в себя и рассудительно объясни нам все, что ты знаешь, а не кричи, как лающая собака». Тогда воин стал рассказывать: «Этот палач некогда был монахом. Я, преследуемый врагами, доверил ему много золота, а также юношу и девушку – моих рабов. Поэтому распорядись, чтобы он вернул мне то, что я ему доверил». Префект выслушал рассказ воина об этом деле с большим удовольствием, потому что рассчитывал на выгоду, и спросил бывшего монаха, а теперь палача, правду ли говорит воин. Монах поначалу запирался, но наконец признался в том, что убил юношу и девушку, а золото растратил. Правитель, увидев, что ничего не может получить от него, приговорил палача к смерти.

Когда несчастного привели на место казни, воин подошел к нему на площади и спросил: «Узнаешь, авва, кто я?» – «Думаю, – ответил тот, – что ты тот воин, встреча с которым обернулась для меня несчастьем. Ты поручил мне юношу, девушку и деньги». Но воин возразил: «Я сатана, который ввел в заблуждение первозданного Адама и воюет с людьми. Я не позволяю, насколько это в моих силах, кому-либо спастись или стать таким, как Исаак и Иов. Но я всех поощряю стать такими, как Ахитофел,[14] Иуда Искариот, Каин, старейшины вавилонские [15] и все им подобные. Ступай к ним и ты, раз попал в мои сети, не сумев противостать мне в невидимой брани. Не берись по гордости за брань, которая выше твоих сил. Даже на Иове я не исчерпал всех приемов борьбы, которые употребляю против людей». Сказав это и многое другое, он стал невидим.

Несчастный же монах был повешен, став игрушкой беса из-за своего высокоумия. Будем же остерегаться просить у Бога то, что выше нас, и приниматься за дело, которое нам не по силам. Гораздо лучше шествовать царским путем, не уклоняясь ни направо, ни налево, – и тогда, всегда сохраняя смиренномудрие, мы спасемся от нынешнего лукавого века.

115. Рассказывал ученик одного великого старца: «Как-то мы вместе со старцем шли по дороге, и он остановился. Я сказал ему: „Авва, давай пройдем еще немного“. Он ответил: „Я не стану тебя слушать“. – „Почему, авва?“ – спросил я. Он ответил: „Ангелы поют на небе. Нужно и нам трезвиться. Авва Антоний сказал, что монах не должен думать ни о чем другом, кроме спасения своей души“».

116. Старец сказал: «Что бы я ни делал, малое дело или великое, я думаю лишь о плодах, т. е. о том, что из него родится: о плодах помыслов или о плодах деяний».

117. Два философа пришли к старцу и попросили его сказать им слово на пользу. Старец молчал. Философы снова спросили его: «Ответишь ли ты нам, авва?» Старец ответил: «Знаю, что вы – философы. Но свидетельствую, что вы не истинные философы. До каких пор вы будете говорить о том, чего не знаете? Пусть вашей философией станет постоянная мысль о смерти и хранение себя в молчании и безмолвии».

118. Старец сказал: «Монах, отрекшийся от мiра, но при этом предающийся хлопотам и тяготам жизни сей, смотрящий на то, сколько он дал и сколько получил, подобен нищему, у которого нет ничего из потребного для жизни и который от большого уныния лишь тщетно мечтает о том, как поесть и одеться. Он погружается в сон и во сне видит себя богатым, и хотя его едва прикрывают грязные лохмотья, ему кажется, что он одет в блистательные одежды, но, пробудившись от этой великой радости, он вновь находит себя в нищете.

Итак, если монах не трезвится, но проводит свои дни в житейских попечениях, став игрушкой помыслов и водимый по заблуждениям бесами, которые издевательски внушают ему, что эти попечения и труды он предпринимает ради Бога, то в час отделения его души от тела он увидит, что он – нищий, нуждающийся, бедствующий и что у него нет никаких добродетелей. Тогда он поймет, подателем каких благ является трезвение, когда человек внимает себе, и сколько мук причиняет попечение о житейском».

119. Старец говорил: «Помни всегда о добром, чтобы всегда и совершать его, так как ни один помысел человека не скрыт от Бога. Да будет твой разум чист от всякого зла».

120. Он же сказал: «Будем трезвиться, братия, в час битвы, да не ослабят нас помыслы о злых делах и да не найдет лукавый помысел входа в нашу душу».

121. Еще сказал: «Будем бороться ради будущих благ. Будем готовиться к смерти, а не тратить время понапрасну».

122. Старец сказал: «Написано: праведник, как финик, процветет.[16] Это слово означает нечто благое, правильное и сладостное, проистекающее от высоких дел. У финика одно сердце – белое, в котором вся его сила. Так же и у праведников: у них единое и простое сердце, обращенное к единому Богу, и оно бело, так как освящается верой, и все делание святых – в их сердцах. Острота же ветвей означает их противостояние диаволу».

123. Старец говорил: «Сонамитянка приняла Елисея, когда не имела общения ни с кем из людей.[17] Говорят, что сонамитянка являет собой образ души, а Елисей – образ Духа Божия. Итак, в тот час, когда душа отступит от телесного смешения, к ней и приходит Дух Божий, и она может рождать, будучи сама по себе бестелесной».

124. Старец сказал: «Написано: двух и трех грехов берегусь и на четвертом не совращусь. Первое – помышлять о зле; второе – сослагаться с помыслом; третье – говорить о нем; четвертое – исполнить его делом. Тогда не избежать гнева Божия».

125. Некто из отцов сказал: «Глаза у свиньи так устроены, что она по необходимости смотрит в землю и никогда не может посмотреть на небо. Так и душа, услаждающаяся похотями, не может воззреть на небо, будучи погружена в пучину сладострастия».