ВЕЛИКИЙ ПАТЕРИК. Сокровищница духовной мудрости преподобных отцов Церкви. Том II. Главы XI-XXVII.

ГЛАВА XVIII. О прозорливцах

1. Авве Антонию некогда было открыто в пустыне: «В городе есть один человек, подобный тебе, врач по ремеслу. Он подает милостыню всем нуждающимся, тратя на это избытки своего имущества, и каждый день поет Трисвятое вместе с ангелами Божиими».

2. Говорили об авве Антонии, что он был духоносцем, но не хотел говорить ни о чем, чтобы не разошлась о нем слава среди людей. А он провидел и то, что уже происходит в мiре, и то, что должно произойти в будущем.

3. Один брат пришел к келии аввы Арсения в Скит и, заглянув в дверь, увидел старца, всего пылающего как огонь. Брат был достоин это увидеть. Затем он постучался, старец вышел и, увидев изумление на лице брата, спросил, долго ли он стучит и не видел ли чего? Тот ответил, что не видел ничего. Они побеседовали, и старец отпустил брата.

4. Авва Даниил говорил: «Рассказывал нам авва Арсений, как будто о некоем старце, а на самом деле о себе, что старцу, сидящему в келии, был голос: „Иди, я покажу тебе дела человеческие“. Старец встал и вышел. Говоривший привел его в некое место и указал на эфиопа, рубящего дрова. Тот сложил их в большую вязанку, пытался ее поднять и не мог. Но, вместо того чтобы убрать из нее часть дров, он снова стал рубить дрова и добавлять в вязанку. Так он делал много раз.

Старец прошел немного вперед, и говорящий показал ему человека, стоящего у колодца и черпающего из него воду. Он вливал ее в дырявый сосуд, и вода опять стекала в колодец.

Затем голос произнес: „Сейчас я покажу тебе нечто другое“. И старец увидел священный храм и двух мужей, восседающих на конях бок о бок и держащих в руках бревно. Они хотели въехать в храм через ворота, но не могли, так как бревно вставало поперек входа. Ни один из них не уступал и не хотел ехать позади другого, чтобы бревно прошло в ворота, поэтому они оставались снаружи. „Это те, – сказал спутник старцу, – которые несут ярмо праведности с гордостью и не смиряются ради того, чтобы исправиться и идти смиренным путем Христовым. Поэтому они и остаются вне Царствия Божия. А рубящий дрова человек обременен многими грехами, но, вместо того чтобы покаяться, он прибавляет к старым своим грехам еще и новые. Черпающий воду человек творит добрые дела, но к ним примешано лукавство, которое и губит все добро, которое он делает“. Итак, всякий человек да будет внимателен к своим делам, чтобы не был напрасен его труд».

5. У неких братий были скорби в том месте, где они жили, и, намереваясь оставить это место, они пошли к авве Аммону. Старец в это время плыл по реке. Увидев идущих по берегу братий, он сказал корабельщикам: «Высадите меня здесь». Подозвав к себе монахов, он сказал: «Я тот Аммон, к которому вы идете». Затем утешил их и убедил вернуться туда, где они жили, ибо те скорби не причиняли вреда душе, но были лишь скорбями житейскими.

6. Авва Даниил Фаранский передавал рассказ блаженного Арсения об одном старце из Скита. Старец был велик в духовном делании, но прост в вере и по простоте согрешал, говоря: «Хлеб, которому мы причащаемся, не есть тело Христово по своей природе, но лишь образ тела Христова».

Когда это услышали два других старца, они, зная, что этот муж велик в житии, рассудили, что он говорит так не по зломыслию, а по простоте. Они пришли к нему и сказали: «Авва, один человек говорит слова, противные вере: будто хлеб, которому мы причащаемся, есть тело Христово не по природе, но лишь по образу». Старец ответил: «Это я так говорю». Тогда они начали убеждать его: «Придерживайся не своего мнения, авва, но только того, что передала Вселенская Церковь. Мы веруем, что этот хлеб есть истинное тело Христово и в этой чаше истинная кровь Христова, а не их образы. В начале мiра Бог взял прах земной [127] и создал человека по образу Своему,[128] и никто не скажет, что человек не образ Божий, хотя это и невидимо. Поскольку Он сказал, что хлеб есть тело Мое [129] то мы веруем, что поистине этот хлеб есть тело Христово». Старец ответил: «Если я не смогу убедиться в этом на деле, то не поверю». Они сказали: «Будем молиться Богу всю неделю об этом таинстве и веруем, что Бог нам откроет».

Старец с радостью принял эти слова и молился Богу, говоря: «Господи, Ты знаешь, что не по злобе я не верую, но прошу о том, чтобы мне не блуждать в неведении. Открой мне, Господи Иисусе Христе, истину». Старцы возвратились в свои келии и тоже стали просить Бога: «Господи Иисусе Христе, открой авве это таинство, чтобы он уверовал и не погубил труд свой». И Бог услышал их.

По прошествии недели все собрались в воскресный день в церкви. И встали они отдельно втроем, старец же находился посередине. Тогда отверзлись очи у всех троих, и когда хлеб был возложен на святой престол, они увидели на престоле Младенца. Когда же священник протянул руки, чтобы преломить хлеб, ангел Господень сошел с неба, держа меч, заколол Младенца и вылил кровь Его в Чашу. Когда священник раздроблял хлеб на малые части, тогда и ангел отсекал от Младенца малые части. И когда все приступили к принятию святых Таин, тогда сомневавшемуся старцу вместо хлеба было подано окровавленное мясо. Он испугался и закричал: «Верую, Господи, что хлеб есть тело Твое и чаша есть кровь Твоя». Тотчас мясо в руке его стало хлебом таинства, и старец причастился, возблагодарив Бога.

И сказали ему старцы: «Бог знает человеческую природу, что она не может есть сырое мясо, и поэтому претворил тело Свое в хлеб и кровь Свою в вино для тех, кто с верой принимает таинство». Старец возблагодарил Бога за то, что Бог не позволил погибнуть трудам его. И разошлись все трое с радостью по келиям своим.

7. Тот же авва Даниил рассказывал о другом великом старце, жившем в Нижнем Египте. Тот говорил по простоте, что Мелхиседек есть сын Божий.[130] Об этом рассказали блаженному Кириллу, архиепископу Александрийскому, и предстоятель позаботился разъяснить старцу его ошибку.

Он знал, что старец был чудотворцем, и все, о чем он просил Бога, Бог ему открывал, и что лишь по простоте душевной старец говорит неверно. Поэтому он премудро сказал: «Авва, я спрошу тебя вот о чем. Один помысел говорит мне, что Мелхиседек есть сын Божий, а другой помысел – что не сын Божий, но человек, архиерей Божий. И так как я колеблюсь, то и обратился к тебе, чтобы ты помолился Богу и Он открыл тебе истину». Старец, имея дерзновение от своей подвижнической жизни, сказал с верой: «Дай мне три дня. Я спрошу Бога об этом и скажу тебе, кто такой Мелхиседек».

Он отправился в пустыню и молился Богу, спрашивая Его о Мелхиседеке. Вернувшись через три дня, старец сказал блаженному архиепископу Кириллу, что Мелхиседек – человек. Архиепископ спросил: «Откуда ты это знаешь, авва?» Тот ответил: «Бог показал мне всех патриархов одного за другим, от Адама до Мелхиседека. И ангел сказал мне: „Вот Мелхиседек, будь уверен, что это он“».

Авва ушел и начал всем говорить, что Мелхиседек – человек. Блаженный Кирилл был весьма рад этому.

8. Святой Епифаний Кипрский рассказывал, что однажды, во времена Афанасия Великого, вороны начали кружить стаей над капищем Сераписа и непрестанно кричать: «Крас, крас». К блаженному Афанасию пришли язычники и спросили: «Злой авва, скажи нам, почему вороны так раскричались?» Он ответил: «Вороны кричат „крас, крас“, а „крас“ на языке авзонийцев означает „завтра“.[131] Завтра вы увидите славу Божию».

На следующий день пришла весть о смерти императора Юлиана.[132] Когда весть об этом распространилась, все сбежались к капищу и закричали Серапису: «Если Юлиан тебе не был нужен, почему же ты принимал дары от него?»

9. Он же рассказывал, что в Александрии жил один наездник, сын некой Марии. Во время скачек он упал, но затем встал, догнал соперника, сбросившего его с коня, и стал победителем. Толпа кричала: «Сын Марии пал, но восстал и победил». Еще раздавался этот крик, как в толпе разнесся слух о том, что великий Феофил [133] вошел в капище Сераписа, низверг идола и сделал из капища храм.

10. Авва Ефрем [134] в отрочестве видел сон, или, вернее, видение, будто на языке его выросла виноградная лоза и наполнила всю поднебесную. Она была весьма благоплодной, и птицы небесные прилетали и ели виноградные плоды. И чем больше они ели, тем больше становилось плодов.

11. Некто из святых отцов созерцал в видении сонм ангелов, нисходящий с неба по повелению Бога и несущий на руках свиток, который был исписан снаружи и изнутри. Ангелы спрашивали друг друга: «Кому следует вручить его?» Одни называли одного старца, другие другого. Наконец решили: «Поистине все они святые и праведные, но никто не может получить этот свиток, кроме Ефрема».[135] И увидел старец, что свиток был передан Ефрему.

Встав утром, он стал слушать, как учит Ефрем: будто поток живой воды преизобильно изливался из уст его, когда он открывал их. И понял старец, что исходящее из уст Ефрема – от Духа Святого.

12. Рассказывали нам ученики аввы Евлогия: «Когда старец посылал нас в Александрию для продажи рукоделия, тогда он давал нам заповедь не проводить там больше трех дней. Он говорил: „Если вы задержитесь там дольше, чем на три дня, то я не отвечаю за ваши грехи“. Мы спросили его: „Почему же тогда монахи, живущие в городах и селах, днем и ночью общаясь с мiрянами, не терпят вреда?“

Тогда старец отверз уста, совершенно не знающие лжи, и ответил: „Поверьте мне, чада, что, став монахом, я тридцать восемь лет ни разу не выходил из Скита. Через тридцать восемь лет я отправился вместе с аввой Даниилом к папе Евсевию в Александрию по какой-то надобности. Достигнув Александрии, мы увидели там множество монахов: на одних справляют нужду вороны; других обнимают нагие женщины, которые шепчут им что-то на ухо; третьих обнимали юноши, также нагие, и мазали их человеческим калом. А еще некоторые, как мы видели, держали в руках ножи, отходили в сторону, отсекали человеческую плоть и давали другим монахам есть. Из этого я понял, что какой страстью одержим каждый из монахов, такие бесы и следуют за ним, и беседуют с ним в помыслах.

Потому-то, братия, я и не желаю, чтобы вы задерживались в городе и были смущаемы таковыми помыслами, а лучше сказать, бесами“».

13. Говорили об авве Зиноне, что, подвизаясь в Скиту, он однажды ночью вышел из своей келии и отправился в Елос. Но, сбившись с пути, он блуждал три дня и три ночи и наконец, выбившись из сил и изнемогая, пал на землю, ожидая смерти. Но тут к нему подошел юноша, держа в руках хлеб и кувшин с водой, и сказал: «Вставай, поешь». Старец поднялся и начал молиться, думая, что это призрак. Юноша сказал ему: «Ты правильно делаешь». Старец помолился во второй и в третий раз. Пришедший вновь сказал: «Ты правильно делаешь». Тогда старец взял хлеб и поел. Затем юноша сказал: «Сколько ты проблуждал, настолько далеко ты сейчас от своей келии! Но вставай и следуй за мной». И тотчас старец оказался у своей келии в Скиту. Он сказал юноше: «Зайди и сотвори молитву» – и вошел вслед за ним. Но тот, войдя, стал невидим.

14. Авва Иоанн рассказывал, как некий старец, находясь в восхищении, видел трех монахов, стоящих на берегу моря. И был им голос с другого берега: «Берите огненные крылья и летите ко Мне». Двоим были даны крылья, и они перелетели на другую сторону, а третий остался на берегу, горько плача и громко стеная. Но позднее были даны и ему крылья, но не огненные, а слабые и немощные. Он с большим трудом, падая в море и вновь взлетая, добрался до другого берега.

Таково нынешнее поколение: оно если и получит крылья, то не огненные, а слабые и немощные, которые едва могут удержать их.

15. Пришел некто из старцев в келию аввы Иоанна и увидел, что старец спит, а рядом стоит ангел и обмахивает его опахалом. Увидев это, он удалился. Авва Иоанн, проснувшись, спросил ученика: «Приходил ли кто сюда, когда я спал?» Тот ответил: «Да, такой-то авва». И понял авва Иоанн, что старец тот достиг его меры, раз увидел ангела.

16. В лавре Епистимия, которая находится на расстоянии пятнадцати стадий от лавры святого отца нашего Саввы, жил удивительный отшельник по имени Иоанн, вместе с учеником. Ученик, видя смятение и скорби от набега персов на святой город Христа, Бога нашего, и всеобщую неуверенность, устоит ли город, спросил духовного отца: «Авва, я уверен, что от тебя не сокрыто ничто из того, что Бог хочет сотворить. Умоляю тебя, скажи мне, будет ли город захвачен?»

Старец ответил: «Откуда мне это знать? Я человек грешный». Но ученик не отступал от него, и тогда старец со слезами сказал: «Вижу, чадо, что ты от скорби желаешь это узнать, поэтому скажу тебе то, что открыл мне Бог. За пять дней до нынешних событий я молился и увидел себя восхищенным прямо к святой Голгофе. Весь народ и клир восклицал там: „Господи, помилуй!“ Подняв глаза к небу, я увидел Господа нашего Иисуса Христа, пригвожденного к Древу, и Пресвятую Богородицу, Владычицу мира, заступающуюся за народ. Но Он отворачивал Свой лик от народа, говоря: „Не послушаю их, так как они осквернили Мой жертвенник“.

Долго со слезами и стенаниями восклицая там „Господи, помилуй!“, мы затем перешли в храм Святого Константина, продолжая взывать: „Господи, помилуй!“ Я вошел в храм вместе со всем священством, т. е. с клиром.

Когда затем я пошел искать место, где были обретены „честные древа“ Животворящего Креста, я почувствовал что оттуда в храм исходит зловоние. Там стояли два величавых, священнолепных старца, и я сказал им: „Неужели вы не боитесь Бога, что мы даже помолиться здесь не можем от зловония? Откуда этот смрад?“ Они ответили: „От беззаконий местных клириков“. – „И вы не можете это место очистить, чтобы мы могли молиться?“ Они ответили: „Поверь, брат, такое ничем не очищается, кроме огня“».

После этих слов старец заплакал и сказал ученику: «Вот что я тебе скажу, чадо: меня обезглавят. Я много просил Бога простить меня, и Он мне открыл, что все это непременно произойдет, но Он один знает, что я не проливал ничью кровь на земле».

Вскоре после этого разговора на монастырь напали варвары. Ученик от страха убежал, а старца схватили и убили. После этого варвары поспешно удалились. Когда ученик вернулся обратно и увидел старца мертвым, он горько заплакал и, взяв его тело, похоронил с отцами.

17. Святые отцы, пророчествуя о последнем поколении, спросили: «Что мы делаем?» Великий авва Исхирион ответил: «Мы исполняем заповеди Божии». Тогда его спросили: «А те, кто после нас будут, что будут делать?» Он ответил: «Они достигнут половины нашего делания». Еще спросили: «А те, которые будут после них, что будут делать?» Исхирион ответил: «У того поколения вообще не будет делания, но их постигнет искушение, и те, которые пройдут через него, превзойдут и нас, и отцов наших».

18. Об авве Лонгине рассказывали, что однажды некий кораблевладелец принес ему золото от своих торговых доходов, но старец не пожелал его принять и сказал ему: «У меня нет нужды в золоте. Но сотвори любовь, сядь на своего мула и поспеши скорее ко входу в храм Святого Петра. Там ты увидишь юношу, который будет одет в такие-то одежды. Отдай ему золото и спроси, как у него дела».

Кораблевладелец поспешил исполнить повеление старца. Достигнув указанного места, он увидел человека, которого описывал старец, и спросил его: «Куда держишь путь, брат? Я был у аввы Лонгина, и он отправил меня к тебе, чтобы я отдал тебе это золото». Юноша, услышав имя старца, начал рассказывать о своих скорбях: «Меня вызвали в суд из-за того, что я не смог выплатить долг. И вот я иду за город, хочу повеситься. А чтобы ты не сомневался, вот смотри: я взял с собой веревку». И достав из-за пазухи веревку, он показал ее владельцу корабля. Тогда тот отдал юноше золото и вернулся в город.

После, придя к авве Лонгину, он рассказал, как было дело. Старец ответил: «Поверь, брат, что если бы ты не поспешил и не догнал его, то мы оба дали бы ответ за его душу».

19. В другой раз, когда авва Лонгин сидел в своей келии вместе с пришедшими отцами, он неожиданно встал и, никому ничего не сказав, вышел и направился к озеру. Когда он достиг берега, к пристани как раз подходил корабль из Египта, на котором был святой старец, желавший с ним встретиться.

Поприветствовав друг друга святым лобзанием, они встали на молитву. Египтянин говорил, обращаясь к Богу: «Господи, разве я не просил Тебя, чтобы авва ничего не узнал о моем прибытии, чтобы ему не пришлось ради меня потрудиться?» Они пришли в келию аввы Лонгина. На следующее утро египетский старец скончался.

20. Авва Макарий жил в глубокой пустыне, где, кроме него, не было других отшельников. А ниже была другая пустыня, заселенная братией. Однажды авва шел по дороге и увидел сатану, идущего ему навстречу в человеческом обличье. Он казался одетым в льняную, похожую на стихарь одежду, всю протертую до дыр, и на каждой дыре у него висело по глиняному сосуду.

Спрашивает его великий старец: «Куда ты идешь?» Сатана отвечает: «Иду навестить братий». Старец спрашивает: «А зачем тебе эти сосуды?» Тот говорит: «Несу братиям еду». – «И все они с едой?» – спросил старец. Сатана ответил: «Да, если кому не понравится одна еда, предложу другую. Наверняка, уж что-то из всего этого непременно понравится». И сказав это, сатана пошел дальше.

Старец отправился своим путем, но вскоре вновь увидел на дороге сатану, который возвращался. Он сказал ему: «Спасения тебе». Сатана ответил: «Ну разве мне здесь есть какое-нибудь спасение?» Старец спросил: «А в чем же дело?» Тот ответил: «Все здесь стали злы на меня, и никто меня не принимает». Старец спросил: «Неужто у тебя нет ни одного друга?» Тот рассказал: «Есть здесь у меня один друг. Он слушается меня и, как увидит, начинает бегать быстро, как ветер». Старец говорит: «А как зовут этого брата?» Тот отвечает: «Феопемпт». С этими словами сатана удалился.

Тогда авва Макарий отправился в нижнюю пустыню. Братия, услышав об этом, взяли пальмовые ветви и вышли ему навстречу. Каждый навел порядок в своей келии, думая, что старец остановится у него. Но тот спрашивал Феопемпта, а найдя его, вошел в его келию. Феопемпт принял старца с радостью.

Когда они остались наедине, старец спросил: «Как твоя жизнь, брат?» Тот ответил: «Твоими молитвами авва, хорошо». Старец спросил: «Не борют ли тебя помыслы?» Тот же, стыдясь сказать правду, ответил: «Кажется, все хорошо». Говорит ему старец: «Вот уже столько лет я совершаю подвиг, и все меня почитают, но даже в старческом возрасте меня все еще смущает дух блуда». Феопемпт ответил: «Поверь, отче, и меня смущает этот дух».

Старец приписал себе и другие помыслы, рассказывая, как они якобы борют его, и так расположил брата исповедаться. Затем спросил: «Как ты постишься?» Тот ответил: «До девятого часа».[136] Сказал старец: «Усиль подвиг и постись до вечера. Выучи наизусть Евангелие и другие книги Писания. И, если к тебе придет помысел, никогда не внимай тому, что внизу, но всегда тому, что вверху, – и Господь скоро поможет тебе». Так вразумив и научив брата, старец удалился в пустыню.

По дороге он снова увидел беса и спросил: «Куда ты теперь идешь?» Тот ответил: «Навестить братий». И пошел дальше. Когда бес возвращался назад, святой спросил его: «Как живут братия?» Тот ответил: «Плохо». Старец спросил: «Почему?» Тот сказал: «Все они злые. А самое плохое в том, что у меня был друг, который меня слушался, но и он, не знаю почему, развратился и уже не слушает меня, но стал еще злее остальных. И я зарекся ходить туда сейчас, разве что спустя несколько лет». Сказав так, он ушел, оставив старца, который сразу же вернулся в свою келию.

21. Авва Макарий говорил о запустении Скита: «Когда вы увидите келию, строящуюся близ озера, знайте, что опустошение близко. Когда же увидите деревья при воротах и увидите юношей, берите свои милоти и бегите прочь».

22. Он также говорил, чтобы утешить братий: «Пришел сюда один одержимый бесом юноша с матерью и сказал ей: „Вставай, старица, пойдем отсюда“. Она ответила: „Не могу, у меня ноги устали“. Тогда юноша сказал ей: „Я понесу тебя на руках“. И я удивился лукавству демона: как ему было нужно прогнать их отсюда!»

23. Рассказывали об авве Макарии, что однажды, идя в церковь на службу, он увидел у келии одного брата множество бесов: одни, в образе женщин, говорили неподобающие слова; другие, в образе юношей, сквернословили, а третьи плясали и все время меняли обличья.

Старец, будучи прозорлив, со вздохом сказал: «Конечно же, здесь брат проводит жизнь в беспечности, поэтому лукавые духи так бесчинно окружают его келию».

После службы старец вошел в келию брата и сказал ему: «Я очень терзаюсь, брат, тем, что я беспечен, но верю и знаю, что если ты помолишься обо мне, то Бог облегчит мои терзания». Брат, поклонившись старцу, сказал: «Я недостоин молиться о тебе». Но старец настаивал на своем и упрашивал: «Я не уйду, пока ты не дашь слово, что будешь совершать одну молитву за меня каждую ночь». Брат послушался повеления старца, который сделал это, чтобы подать ему повод к ночной молитве.

Монах встал ночью и помолился о старце. Совершив молитву, он пришел в умиление, раскаялся и сказал себе: «Жалкая душа, ты помолилась о таком великом старце, а о себе неужто не будешь молиться?» И он весьма долго молился о себе.

Так он поступал всю неделю, совершая две молитвы каждую ночь: одну о старце, другую о себе. В воскресный день авва Макарий отправился в церковь и опять увидел бесов, стоящих вне келии брата, весьма понурых. Понял старец, что молитвы брата огорчили бесов.

С радостью он вошел к нему и сказал: «Сотвори любовь и прибавь к своей молитве еще одну молитву обо мне». Брат сотворил две молитвы о старце и опять в умилительном раскаянии сказал себе: «Жалкая душа, прибавь еще одну молитву к молитве о себе». Так всю неделю он совершал каждую ночь уже по четыре молитвы.

Когда в другой раз старец шел мимо келии брата, он увидел, что бесы понуро молчат, и возблагодарил Бога. Войдя к брату, старец попросил его прибавить еще одну молитву о нем. Брат прибавил и о себе одну молитву. Теперь он каждую ночь совершал шесть молитв.

Когда старец снова пришел к брату, бесы разгневались на него и стали ругать, сетуя на спасение брата. Авва Макарий прославил Бога за преуспеяние брата и вошел в его келию. Он наставил монаха не падать духом, но непрестанно молиться, и ушел. Бесы же, видя великое усердие монаха, которое он стяжал в молитвах по благодати Божией, отступили от него.

24. Так как Царь веков щедро дарует достойным людям Свои блага в похвалу и славу имени Своего и для спасения надеющихся на Него, справедливо будет рассказать на пользу всем события из жития преподобного Макария.

Он, достигнув совершенства в добродетели по Богу и став выше всех страстей, удостоился созерцания бестелесных и небесных таинств и, как повествуют некоторые из его учеников, стал равным ангелам. Ученики слышали от него откровения, которые Бог благословил ему знать.

Они рассказывали, что, когда он вошел в капище Ианния и Иамврия,[137] на него сильно ополчился страшный демон, изобретатель зла – диавол. Но так как вселукавый не имел никакого успеха в битве, он, будучи побежден, счел нужным самому предстать перед святым. И стал он показывать ему свои всевозможные уловки обольщения, ибо Бог принудил его открыть их против его воли.

Итак, доблестный воин Христов Макарий, путешествуя по глубокой пустыне, встретил старика, шедшего ему навстречу и несшего нечто весьма тяжелое. Все тело его было увешено множеством кувшинчиков, в каждый из которых было вложено перо, и все это служило ему вместо одежды. Макарий воткнул свой посох в землю и остановился. Он взглянул прямо в лицо старику, а тот, словно уличенный в воровстве, притворно покраснел и сказал праведнику: «Что ты делаешь, блуждая в этой пустыне?» Святой Макарий ответил: «Я, желая обрести Бога, убегаю от прелести. А ты кто, старче, скажи мне. Ведь твой облик чужд человеческого спасения. Скажи мне, что на тебе надето?»

Старик, не желая этого делать, признался: «Люди называют меня сатаной и диаволом. Эти кувшинчики содержат то, чем я разнообразно привлекаю к себе людей и стараюсь склонить их на грех сообразно каждому члену их тела и, низвергая перьями вожделений слушающих меня, радуюсь падению побежденных мною».

Когда святой Макарий услышал это, он, осмелев, сказал ему: «Христос предал тебя в поругание святым своим. Разъясни мне, почему твои снадобья, которые ты носишь с собой, различны по виду. Ведь тебе для того и пришлось мне явиться, чтобы мы узнали многосложные козни твоего злого ремесла и, поняв, почему так искусны твои стрелы прельщения, не сослагались с твоими внушениями».

Тот ответил: «Я скажу, хотя и против воли, о своем искусстве, потому что не могу скрыть того, что ты видишь. Узнай же силу каждого сосуда. Если я увижу того, кто непрестанно изучает закон Божий, то начинаю чинить ему препятствия, вызывая у него головную боль, помазав из сосуда, который у меня на голове. А если он хочет бодрствовать в пениях и молитвах, то я беру сосуд с бровей моих и, немного помазав перышком его веки, заставляю человека заснуть, вызвав дрему. А те сосуды, которые висят у ушей, годятся для склонения к непослушанию: благодаря им я заставляю не слышать слово истины тех, кто хочет спастись. А мν́ром благоуханным, что висит у моего носа, я подвигаю молодых к блуду. Снадобьем, расположенным у моего рта, я соблазняю подвижников сладостью яств, а через это склоняю их делать всё, что захочу, – производить любые наговоры и сквернословие.

Все мои рачители возделывают семена собственных дел ради множества достойных меня плодов. Кого я облачаю в превозношение, того снабжаю орудиями высокоумия, которые висят у меня на шее. Тем, кто любит мои дела, я даю славу в жизни, и богатство, и все другие достижения, которые кажутся благом людям, отошедшим от Бога. Ты видишь, что у меня на груди? Это сосуды моих помыслов, из которых я напоеваю сердца до нечестивого опьянения, помрачая благочестивые мысли тех, кто желает помнить о будущем, и забвением истребляю в них память об этом. А те сосуды, которые висят при чреве моем, исполнены бесчувствия; с их помощью я делаю людей бессловесными и скотоподобными, живущими хуже диких зверей. Сосуды, находящиеся под чревом, влекут развратных к смешению и скверному блудодеянию.

Видишь, что у меня на руках? Это сосуды для завистников и убийц, чтобы они скорее на деле осуществляли свои замыслы. А те, что висят сзади, на спине и плечах, – это мрак моих искушений, с помощью которых я неотступно сражаюсь с теми, кто воюет со мной, готовлю им засады и повергаю тех, кто полагается на собственные силы.

А на те сосуды, что развешаны на моих бедрах и голенях, вплоть до ступней, ты обратил внимание? В них заключены сети и ловушки, в которые я уловляю идущих по дороге благочестия, заставляя их свернуть на мою тропу. Ведь я сижу посреди путей жизни и смерти и ставлю препятствия тем, кто шествует путем жизни, стаскивая их на путь смерти, и всячески побуждаю их идти этим путем. А путь жизни я засеваю терниями и волчцами,[138] чтобы идущие по нему свернули с пути истины.

Ты же ни разу не пожелал меня послушать, не дав мне даже малого утешения, но все время пожигаешь меня своим великим оружием, так что я тороплюсь скорее уйти к моим рабам. У тебя и у твоих людей Владыка добрый. Он кротко беседует с тобой и относится к тебе как к собственному чаду».

Опытнейший подвижник Христов, услышав это, перекрестил сатану, сказав: «Благословен Бог, предавший тебя в позор надеющимся на Него. И меня Он да сохранит от твоей прелести, чтобы, победив тебя, я получил награду от Владыки своего. Иди скорее прочь, Велиар, ведь Христос тебя низложил. Не прикасайся к тем немногим, которые идут узким и каменистым путем спасения.[139] Довольствуйся своими и не трогай тех, кто живет в пустыне».

Когда святой это сказал, диавол тотчас стал невидим, оставив после себя лишь смрадный дым. Святой же, преклонив колена, помолился, сказав: «Слава Тебе, Христе, прибежище обуреваемых и спасение к Тебе прибегающих. Аминь».

25. Некогда авва Моисей был сильно борим духом блуда. Не имея более сил пребывать у себя в келии, он пошел и рассказал все авве Исидору Старец уговаривал его вернуться в келию, но тот отказывался, говоря: «Я не имею больше сил, авва».

Тогда старец взял его с собой, поднялся с ним на крышу и сказал: «Взгляни на запад». Авва Моисей всмотрелся и увидел множество бесов. Они шумели, как буря, яростно вооружаясь на битву. Авва Исидор снова сказал: «Взгляни на восток». Авва Моисей всмотрелся и увидел бесчисленное множество святых ангелов в великой славе. И сказал авва Исидор: «Они посланы святым от Господа в помощь, а те, кто на западе, сражаются с ними. Но тех, кто с нами, гораздо больше».

Авва Моисей воздал благодарение Богу, приободрился и вернулся в келию.

26. Авва Моисей, находясь в Скиту, сказал: «Если мы сохраним заповеди отцов наших, то ручаюсь вам пред Богом, что варвары не придут сюда. А если не сохраним, то место это запустеет».

27. Однажды, когда братия сидели у аввы Моисея, он сказал им: «Сегодня в Скит придут варвары, вставайте и уходите». Они спросили: «А ты не уходишь, авва?» Он ответил: «Я уже столько лет ожидаю этого дня, чтобы исполнилось слово Владыки моего, говорящего: „Все, взявшие меч, мечом погибнут“[140]». Братия сказали: «Мы не уйдем, но погибнем вместе с тобой». Он ответил: «Мне до этого нет дела. Пусть каждый сам решает, как ему поступить».

А было там семеро братий. Он говорит им: «Вот варвары приблизились к воротам». Братия вместе со старцем вышли за ограду, и их убили. Но один из них скрылся за воротами и увидел, как семь венцов спускаются с неба и увенчивают мучеников.

28. Передавали некоторые из отцов об авве Маркелле из Фиваиды историю, которую часто рассказывал им его ученик. Авва Маркелл по воскресным дням ходил в церковное собрание и, настраивая себя на него, произносил наизусть какой-либо отрывок из Писания до тех пор, пока не входил в церковь. Когда он совершал это, губы его не двигались, чтобы никто его не слышал. Во время же богослужения старец орошал грудь слезами. Он говорил: «Когда совершается служба, я вижу всю церковь пылающей как огонь. А когда богослужение заканчивается – огонь исчезает».

29. Рассказывали об авве Силуане, что, когда он хотел уйти в Сирию, сказал ему ученик его, Марк: «Авва, я не хочу уходить отсюда сейчас и тебя не отпущу. Останься здесь на три дня». На третий день он упокоился с миром.

30. Рассказывали об авве Пахомии, что однажды ему по дороге встретилась похоронная процессия, и авва увидел, как вслед за гробом идут два ангела. Размышляя об этом, он просил Бога открыть ему смысл увиденного. Тогда оба ангела подошли к нему, и он спросил их: «Почему вы, будучи ангелами, следуете за мертвым?» Они ответили: «Один из нас – ангел среды, а другой – ангел пятницы. Усопший до самой смерти постился каждую среду и пятницу, поэтому мы и идем в его похоронной процессии. И поскольку он до последнего часа соблюдал пост, мы прославляем его как подвижника Божия».

31. Блаженный Павел Препростой, ученик святого Антония, рассказал отцам такую историю. Однажды он пришел в некий монастырь навестить братий и послужить им духовно. После обычной душеполезной беседы они вошли в святую церковь Божию и совершили уставное богослужение. Как рассказывал блаженный Павел, он внимательно смотрел на каждого, кто входил в церковь, чтобы узнать здоровы ли души братий, потому что у него была и эта благодать, дарованная ему Господом: видеть душу каждого человека так же ясно, с какой мы видим лица друг друга.

Все шли, сияя душой, со светлыми лицами, и ангел каждого входящего шел при нем с радостью. Но один человек был темен всем телом, и бесы с обеих сторон окружали его и влекли за узду, продетую через нос, дергая веревку со всей силы, а ангел его смотрел на него издалека, печальный и огорченный.

Блаженный Павел заплакал и, ударяя себя в грудь, сел перед церковью, плача о том человеке, которого увидел. Отцы, заметив, к своему удивлению, такую резкую перемену с блаженным Павлом, сами стали рыдать и просить его рассказать об увиденном, каждый боясь за себя, не сделал ли он какого проступка. Они попросили его войти в церковное собрание, но Павел, отвернувшись от них, сел вне церкви, скорбя и терзаясь от увиденного.

Когда служба закончилась и все выходили, Павел опять стал смотреть за каждым, желая знать, кто каким выходит. И вот он видит, как тот темный и мрачный человек выходит из церкви светлый телом, и бесы уже находятся далеко от него, а святой ангел идет рядом, радуясь о нем. Павел вскочил от радости и вскричал, благословляя Бога: «О несказанное человеколюбие и благость Божия! О Его божественная щедрость и милость безмерная!»

Затем он взбежал по высокой лестнице и стал кричать: «Приидите и видите дела Господа,[141] сколь они дивны и страшны. Придите увидеть Того, Который хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины.[142] Придите, поклонимся и припадем к Нему [143] и скажем: „Ты один можешь избавлять от грехов“».

Все сразу же сбежались, чтобы услышать, о чем он будет говорить. Когда все собрались, Павел рассказал о том, что увидел перед входом в церковь и что после службы. Затем он попросил того мужа сказать причину, по которой Бог внезапно даровал ему такую перемену.

И тот, ничего не утаивая, рассказал о себе: «Я человек грешный и много времени жил в блуде, до сего дня. А когда я сейчас вошел в святую Божию церковь и услышал чтение святого пророка Исаии, а точнее, слова Бога, сказавшего через него: „Омойтесь, очиститесь; удалите злые деяния ваши от очей Моих... научитесь делать добро... Если будут грехи ваши, как багряное, – как снег убелю... Если захотите и послушаетесь, то будете вкушать блага земли“.[144] И я, блудник, по слову пророка сокрушившись душой и стеная в разуме моем, обратился к Богу: „Ты – Бог, Который пришел в мiр спасти грешников.[145] То, что Ты сейчас пообещал через пророка Твоего, исполни на мне, грешном и недостойном. Отныне даю Тебе слово, обещаю и сердцем исповедую, что не совершу никакого зла, но от всякого беззакония отрекаюсь и служу Тебе отныне с чистой совестью. Владыка мой, с этого часа прими меня, кающегося, и припадающего к Тебе, и навечно отрекающегося от всякого греха“. Принеся эти обеты, я вышел из Церкви, рассудив в своей душе, что больше не совершу пред Богом ничего порочного».

Все слышавшие это воскликнули единым гласом к Богу: «Как многочисленны дела Твои, Господи! Все соделал Ты премудро».[146]

Итак, христиане, как мы знаем из божественных Писаний и божественных откровений, Бог показывает столь великую благость к тем, кто подлинно к нему прибегает в покаянии, что исправляет все прежние ошибки этих людей и дарует им обещанные блага, не взыскивая справедливую плату за прежние грехи. Поэтому не будем отчаиваться в своем спасении. Как через Исаию пророка Он возвестил, что погрязших во грехах омоет и, как шерсть и снег, убелит и благ небесного Иерусалима удостоит, так и через пророка Иезекииля с клятвой сообщил нам, что не уничтожит нас. «Живу Я, – говорит Господь Бог, – не хочу смерти грешника, но чтобы грешник обратился от пути своего и жив был».[147]

32. Блаженный Павел Препростой рассказывал: «У меня был ученик, и он впадал в различные грехи, а я об этом не знал. Когда же он умер, я начал прилежно молиться Богу и просить Пресвятую Богородицу показать мне, где он находится после своего отшествия от тела.

Немало дней проведя в молитве, я пришел в восхищение. И вот вижу, что моего ученика несут с двух сторон некие двое. А в нем самом нет никакого движения, ни душевного, ни телесного, и он ничего не говорит, но как бы окаменел. Пораженный до глубины души, я вспомнил слова Господа, сказавшего о том, кто не был облачен в брачную одежду: „Связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов“.[148] Быть связанным по рукам и ногам означает не что иное, как угашение и бездействие всякого лукавого помышления и худого пожелания, расходящихся с волей Божией в этом веке.

Итак, когда я пришел в себя от восхищения, тогда начал весьма скорбеть о нем и жалеть его, творить за него милостыню, насколько это было в моих силах, жертвовать на храм и просить Пресвятую Богородицу помиловать его и умолить за него человеколюбивого Бога. Я усилил подвиг поста и довольствовался сухоядением, хотя был уже весьма стар.

Через несколько дней я увидел Пресвятую Богородицу, и Она сказала мне: „О чем ты печалишься и скорбишь, авва?“ Я ответил: „О брате моем, Владычица, потому что увидел его в худых обстоятельствах“. Она сказала: „Не ты ли сам хотел увидеть его? Вот тебе и было о нем извещение“. Я ответил: „Да, молю Тебя, я об этом просил, но не ожидал увидеть его таким. Какая мне польза увидеть его, а потом плакать и терзаться?“ Говорит мне Пресвятая Богородица: „Ступай. Ради твоего смирения, труда и любви Я тебе покажу его таким, что ты больше не будешь скорбеть“.

На следующее утро я опять увидел брата, идущего ко мне с радостью и весело говорящего: „Молитвы твои, авва, преклонили к тебе Пресвятую Богородицу, ведь Она весьма тебя любит. Она упросила Спасителя освободить меня от уз, потому что я был крепко связан узами моих грехов“.

Когда брат это объявил, я исполнился радости и тотчас увидел Пресвятую Богородицу, спросившую меня: „Авва, ты доволен сегодня?“ Я ответил: „Да, Владычица моя, и весьма радуюсь, что увидел брата в покое“. Она сказала мне: „Иди с миром и поминай брата своего всегда в молитвах, милостынями и приношениями. Потому что милостыня весьма помогает усопшим, как и жертва за них на Божественной литургии“».

33. Вошел некогда ученик аввы Силуана Захария в келию и увидел его в восхищении, воздевшим руки к небу. Прикрыв дверь, вышел. Приходил он и в шестом часу, и в девятом и находил его еще в восхищении. Наконец около десятого часа он постучался, вошел и, увидев его безмолвствующим, спросил: «Что с тобой сегодня, авва?» Тот ответил: «Сегодня мне нездоровится, чадо». Но ученик, обняв ноги его, сказал: «Не отпущу тебя, пока не скажешь, что ты видел». И старец сказал: «Я был восхищен на небо и видел славу Божию. Там я стоял до этого времени и лишь сейчас вернулся».

34. Авва Фока, из киновии аввы Феогния Иерусалимского, рассказывал: «Когда я жил в Скиту, тогда в Келлиях поселился некий авва Иаков, еще молодой, вместе со своим отцом по плоти, который был также его духовным отцом. А было в Келлиях две церкви: одна – православных, где авва Иаков причащался, а другая – раскольников.[149]

Так как авва Иаков снискал благодать смиренномудрия, все его любили – как православные, так и раскольники. Православные говорили ему: „Авва Иаков, как бы не ввели тебя в заблуждение раскольники и не увлекли в общение с ними“. Подобным образом и раскольники говорили ему: „Смотри, авва Иаков, общаясь с дифизитами (т. е. признающими во Христе два естества), ты губишь свою душу, потому что они несториане и враги истины“.

Авва Иаков был чист душой, и когда его с обеих сторон начали стеснять такими речами, он рассудил, что нужно обратиться с молитвой к Богу. Затворившись в келии вне Лавры, он стал безмолвствовать, одетый в погребальные одежды, как будто готовился к смерти. Египетские отцы имеют обыкновение хранить до смерти левитон и кукулий, в которых они принимали святую схиму. В этом одеянии их и погребают. А надевают они его только по воскресеньям на святое причастие, затем сразу убирают.

Авва Иаков отправился в дальнюю келию, молился Богу и, в измождении от поста, часто падал на землю и подолгу так лежал, не имея сил подняться. Как говорят, он много перетерпел в эти дни от бесов, особенно в помыслах.

Когда прошло сорок дней, он увидел Отрока, Который подошел к нему и радостно спросил: „Авва Иаков, что ты здесь делаешь?“ Он, тотчас просветившись и обретя силу от этого видения, ответил: „Владыка, Ты знаешь, что со мной было. Одни мне говорили, чтобы я не оставлял Церковь, другие, что меня вводят в заблуждение дифизиты. И я недоумевал и не знал, что делать, потому и решил поступить так, как я и поступил“. И сказал ему Господь: „Где ты будешь, там и хорошо“. И сразу же после этих слов старец оказался перед дверями святой соборной церкви православных».

35. Говорили об одном из старцев, что некогда шел он по пустыне и два ангела сопровождали его: один по правую руку, а другой по левую. Они увидели на дороге падаль. Старец зажал нос от зловония, и ангелы сделали так же. И когда они прошли немного вперед, старец спросил ангелов: «Неужели и вы чувствуете зловоние?» Они ответили: «Нет, но ради тебя мы зажали нос. Мы не обоняем нечистоту этого мiра, и она к нам не приближается, но мы обоняем смрадный запах душ, живущих во грехах».

36. Некто рассказывал, что в Скиту, когда клирики приносили бескровную жертву, спускался будто бы орел на приношение, и никто его не видел, кроме клириков. Однажды кто-то попросил диакона помочь ему в одном деле. А тот ответил: «Мне сейчас некогда». Когда этот диакон пришел с пресвитером совершать приношение, не сошло подобие орла, как это было обычно. Пресвитер спросил диакона: «В чем же дело? Почему не было орла, как бывало раньше? Или на мне грех, или на тебе. Отойди от меня. И если он сойдет, то мы получим извещение, что из-за тебя он не сошел». Диакон отступил – и тотчас орел сошел. Когда служба закончилась, пресвитер спросил его: «Открой мне, что ты сделал?» Тот сказал: «Я не сознаю, чтоб я в чем-то погрешил. Вот только приходил брат и попросил меня о какой-то услуге, а я ответил ему, что мне некогда». Пресвитер ответил: «Из-за тебя не сошел орел, потому что ты огорчил брата». Диакон пошел и покаялся перед братом.

37. Один старец рассказывал о епископе, который, придя в воскресный день в некое селение, приказал диаконам позвать сельского священника для совершения святых и божественных Таин. Найдя пресвитера, который был из поселян и весьма прост, они привели его к епископу, и тот велел ему совершать литургию. Когда священник вошел в алтарь и, облачившись, стал перед жертвенником, епископ увидел, что он был весь в огне, но не сгорал. После окончания предстоятель отвел его в сторону и попросил: «Благослови меня, истинный раб Божий!» Пресвитер ответил: «Как благословлять епископа священнику, получившему от него хиротонию? Но ты благослови меня, владыко!» Епископ сказал: «Я не могу благословлять того, кто, принося святые Дары, стоял весь в огне, потому что меньший благословляется большим».[150] Пресвитер спросил: «А разве бывает, всечестной владыко, чтоб епископ или пресвитер, предстоя святым Тайнам, не был весь в огне?» Епископ удивился чистоте и простоте этого мужа и, получив великую пользу, отпустил его.

38. Некий старец рассказывал об отшельнике, который долгое время жил в глубине внутренней пустыни. Отшельник стяжал дар прозорливости, и вот что случилось однажды. Два брата, монахи, услышав о нем, захотели его увидеть, чтобы получить наставление. Они вышли из келии и отправились искать раба Божия. Через несколько дней они приблизились к пещере старца и еще издали увидели кого-то, подобного человеку, одетого в светлые одежды и стоящего на одном из холмов на расстоянии трех стадий от старца. Неизвестный воскликнул: «Братия, братия!» Они отозвались и спросили: «Кто ты и чего хочешь?» Он сказал: «Скажите авве, к которому вы идете для беседы, чтобы он не забыл об утешении».

Придя к старцу, они облобызали его по обычаю и, пав к его ногам, просили сказать им слово спасения. Получив большую пользу от его наставлений, монахи рассказали ему о человеке, которого видели по дороге, и о тех словах, которые он просил передать. Выслушав их, старец притворился ничего не знающим и сказал, что здесь никто, кроме него, не живет. Но братия упали к его ногам и упрашивали сказать, кого же они видели. Тогда старец поднял их и сказал: «Дайте мне слово, что не будете рассказывать обо мне как о святом до самой моей кончины, и тогда я все расскажу вам». Братия пообещали, и старец открыл им следующее: «Тот, кого вы видели в светлом одеянии, есть ангел Божий. Он приходит сюда утешать меня и подкреплять мою немощь». Сказав это, блаженный старец почил. Монахи погребли его с молитвами и псалмопением. Будем же и мы стараться подражать его добродетелям, благодатью Господа нашего Иисуса Христа, хотящего, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины.[151]

39. Два брата сделались монахами. Затем они построили себе две келии на некотором расстоянии друг от друга, и каждый подвизался в отшельничестве, храня безмолвие. Братья не виделись много лет, потому что никогда не выходили из келий. Случилось одному из них заболеть, и отцы пришли посетить его. В их присутствии он погрузился в подобие сна, а когда пришел в себя, отцы спросили: «Что ты видел, брат?» Он ответил: «Я видел, что ангелы Божии пришли и взяли меня и моего брата и понесли на небо. Нас встретили противные силы, но ничего не могли против нас сделать. Когда же мы миновали их, они стали говорить: „Велико дерзновение у невинности“». Сказав это, брат почил. Отцы послали известить о почившем его брата, но посланный нашел и его уже скончавшимся. Все удивились и прославили Бога.

40. Рассказывали отцы, что, когда скончался святой Петр, архиепископ Александрийский,[152] одной девственнице было видение и она слышала голос, говоривший: «Петр – начало апостолов, и Петр – конец мучеников».

41. Некто из отцов сказал: «Три вещи многоценны для монахов, и к ним мы должны приступать со страхом, трепетом и духовной радостью: причащение святых Таин, братская трапеза и омовение ног братии».

Потом он рассказал следующее: «Был один великий старец, наделенный даром прозорливости, и случилось ему сидеть за трапезой среди братий. И когда они ели, старец внимал духом и увидел, что одни едят мед, другие – хлеб, а третьи – навоз. Он удивился этому и помолился Богу, говоря: „Господи, открой мне это таинство, почему всем на трапезе предложена одна и та же еда, но когда братия берут ее, то она изменяется. И одни едят мед, другие – хлеб, а третьи – навоз?“ Тогда был ему голос свыше, сказавший: „Те, кто едят мед, сидят за трапезой со страхом, трепетом и духовной радостью. Они непрестанно молятся, и их молитва как фимиам восходит к Богу, потому они и едят мед. Те, кто едят хлеб, благодарят Бога за приобщение Его дарам. Те, кто едят навоз, ропщут и говорят: „Это – хорошее, а вот это – гнилое“. А так рассуждать не следует, но, напротив, надо славословить Бога и воспевать Его, чтобы исполнилось сказанное: едите ли, пьете ли, или иное что делаете, все делайте во славу Божию“[153]».

42. Старец сказал: «Часто, когда диакон говорил на литургии: „Возлюбим друг друга“, я видел Духа Святого на устах братий».

43. Некто из отцов сказал: «Однажды старцы сидели и разговаривали о пользе душевной. Среди них был один прозорливый старец, и он увидел ангелов, которые овевали их пальмовыми ветвями и благословляли. Когда же старцы начали говорить о других вещах, ангелы ушли, а пришли преисполненные зловония свиньи, которые глумились над беседующими, испражняясь на них. Но, когда старцы снова начали беседовать о пользе душевной, ангелы вернулись и вновь начали возливать на них благовония и овевать пальмовыми ветвями».

44. Старец сказал: «Вот что говорит Господь в Писании о грехах Тира: „За три нечестия Тирова и за четыре не отвращуся его“.[154] Первый грех – подумать о зле, второй – снизойти к нему помыслом, третий – высказать его, а четвертый – совершить на деле. Но и тогда Господь говорит, что Он не отвернется от кающегося».

45. Говорили о великом старце в Скиту, что, когда братия строили какую-либо келию, он охотно шел вместе с ними, закладывал основание и уже не уходил, пока работа не заканчивалась.

Однажды он вышел на строительство келии очень опечаленный. Братия спросили: «Что ты так печален, что тебя расстроило, авва?» Он ответил: «Это место будет пустынно, чада. Я видел, что огонь разгорелся в Скиту, а братия взяли пальмовые ветви, начали ими бить и потушили огонь. Второй раз вспыхнул огонь, и его потушили. В третий раз разгорелся огонь, и охватил весь Скит, и его уже невозможно было потушить. Поэтому я так скорбен и печален».

46. Старец сказал: «В Писании сказано, что праведник, как финик, процветет.[155] Это означает благо, правоту и сладость высоких дел. Сердцевина у финиковой пальмы простая, вся белая, но на ней держится вся пальма. Подобное можно видеть и в праведниках. Сердце у них цельное, во всем простое и взирает на Бога. Оно белое, потому что просвещено светом веры. И всякое делание праведных – в сердце их. А уксус против древесных личинок – это противостояние диаволу».

47. Также сказал: «Соманитянка приняла Елисея, хотя ни с кем не общалась.[156] Говорят, что соманитянка здесь олицетворяет душу, а Елисей – Святого Духа. Как только душа отойдет от житейского смешения и смятения, так придет в нее Дух Божий. И тогда она сможет родить, хотя бы и была бесплодной».

48. Некто из отцов сказал: «Глаза свиньи так по своей природе устроены, что невольно направлены в землю и никогда не могут взглянуть на небо. Так и душа, которая погрязла в наслаждениях. Однажды упав в ров сладострастия, она уже с трудом может возвести очи к Богу или подумать о чем-либо, достойном Бога».

49. Один великий старец, обладающий даром прозорливости, с твердой уверенностью говорил: «Ту же силу, которую я видел сходящей на человека при просвещении его Божественным крещением, я видел сходящей и на монаха, когда он принимает ангельский образ».

50. Старец удостоился дара видеть, что происходит в других местах. Он говорил: «Я увидел старца, совершающего правило в келии. И вот бес пришел и остановился снаружи. И пока старец совершал правило, бес не мог войти. А когда он прекращал молитву, диавол входил внутрь и начинал воевать с ним».

51. Некто из отцов рассказывал, что по соседству с ним жили два брата: один из чужой страны, а другой местный. Первый был несколько небрежен в монашеских обязанностях, а второй весьма усерден. И вот первый брат, чужестранец, умер. Старец же, который был прозорлив, увидел множество ангелов, сопровождавших его душу. И, когда они достигли неба и подошли ко вратам Царства Небесного, о нем был спор. Но свыше раздался голос: «Правда, что он был немного небрежен. Но ради его гостеприимства ему следует отворить врата».

Вскоре умер и второй брат. На похороны собрались все его родственники. Старец увидел, что ни один ангел не сопровождает почившего, удивился этому и пал ниц пред Богом со словами: «Почему же тот, будучи небрежен, достиг такой славы, а этот, усердный брат, совершенно ничего не достиг?» И был ему голос, сказавший: «Когда этот усердный брат был при смерти, он отверз очи и увидел плачущих родственников, и душа его получила утешение. А чужестранец хотя и был небрежен, но, когда увидел, что нет никого из родственников рядом, стенал и плакал – и Бог утешил его».

52. Рассказывал один из отцов, что в пустыне под Илиополем подвизался отшельник, которому прислуживал верующий мiрянин. В городе же Илиополе жил человек богатый и нечестивый. И вот он умер, и его провожал весь город во главе с епископом, со свечами и кадилами.

Прислужник пустынника, как обычно, отправился в город, чтобы принести ему хлеба, а когда вернулся, увидел, что старца загрызла гиена. Тогда он пал ниц пред Богом и сказал: «Я не встану, Господи, пока Ты не известишь меня, почему нечестивого похоронили со столь великой пышностью, а трудившийся ради Тебя день и ночь умер столь жалким образом». Тогда явился ангел Господень и сказал: «Тот нечестивый человек совершил немного добра и получил за него воздаяние на земле, так что на небе к нему уже не будет никакого снисхождения. А этот подвижник был человеком, украшенным всякой добродетелью. Прегрешение его было малым, и за него он получил воздаяние здесь, чтобы на небесах явиться чистым пред Богом». Получив извещение, мiрянин-прислужник отправился домой, прославляя Бога за суды Его.

53. Рассказывали о старце, что он попросил у Бога дар видеть бесов. И ему было открыто: «Тебе нет нужды их видеть». Но старец просил: «Господи, ты можешь покрыть меня благодатью Своей». Тогда Бог отверз очи его, и он увидел бесов, которые, как пчелы, окружали человека, лязгая на него зубами, а ангел Господень бичом отгонял их.

54. Один брат, когда начал чувствовать в душе гнев, встал на молитву и попросил Бога научить его быть великодушным к другому брату и невредимо проходить через искушение гневом. И тотчас он увидел, как дым вышел из его уст.

55. Старец говорил о некоем святом человеке, что тот, хотя никто не учил его псалмам и молитвам святых таинств, – а этот человек был пресвитером, – благодаря великой любви к Богу знал все это наизусть, как будто бы учился. Он был весьма добродетелен и совершал исцеления. Совершил он и такое великое дело: за шестьдесят лет подвижничества не видел ни одной женщины. О своей кончине он узнал за три дня. Созвав учеников, он сказал им об этом, и на третий день скончался.

56. Один монах совершенно не трудился, но лишь непрестанно молился, а вечером входил в келию свою, находил в ней чудесно явившийся хлеб и ел его. Однажды пришел к нему брат, он принес с собой пальмовые ветви и научил старца плести веревки. Когда наступил вечер, старец по обычаю вошел в келию, чтобы поесть, но не нашел там хлеба. Он лег спать огорченный. Во сне ему было открыто: «Пока твой ум был занят только Мною, Я питал тебя, а раз уж ты начал трудиться, добывай себе пищу ремеслом».

57. Брат спросил старца: «Что спасает человека: его имя или его дела?» Старец ответил: «Я знаю брата, который как-то молился и стал размышлять, как души грешника и праведника исходят из тела? Бог, не желая печалить его, ответил следующим образом.

Однажды, когда брат сидел в келии, вошел к нему волк и, схватив за край одежды, потащил наружу. Монах последовал за ним. Волк привел его в город и, оставив там, убежал.

В монастыре, вне городских стен, жил человек, прославившийся как великий отшельник. Он тяжело болел и ждал своего часа. Брат увидел великие приготовления, как готовили свечи и лампады. Весь город оплакивал умирающего, полагая, что Бог по его молитвам подавал им хлеб и воду и спасал город и что если с ним что-то произойдет, то весь город погибнет. Когда настал час кончины, брат помолился и увидел адское страшилище с огненным трезубцем, а также услышал голос: „Так как душа его ни на час не упокоила Меня, то и ты не будь милостив к нему, когда будешь исторгать его душу. У нее не будет покоя вовек“. Затем огненный трезубец вошел в сердце отшельника и долго истязал его, пока не исторг душу.

После этого брат вошел в город и сел, горько рыдая. Тут он увидел больного странника, лежащего на площади: все проходили мимо, и никто не хотел помочь ему. Брат просидел рядом с ним целый день. И когда тот умирал, он увидел архангелов Михаила и Гавриила, пришедших за его душой. Один сел справа от него, а другой слева, и они ждали, утешая душу и желая принять ее к себе. Душа не хотела покидать тело. Тогда Михаил сказал Гавриилу: „Исторгни ее, и мы пойдем“. Гавриил ответил: „Владыка дал нам повеление принять душу безболезненно. Поэтому мы не можем причинить ей насилие“. Тогда Михаил воскликнул: „Господи, что Ты замыслил о душе этой, потому что она не хочет выходить?“ И был голос, сказавший: „Я пошлю Давида с кифарой и всех поющих, так что она услышит мелодичность их голосов и выйдет с радостью, только не принуждайте ее“. Все певцы сошли и окружили душу. И когда они запели гимны, душа вышла из тела, вспорхнула в руки Михаила и взошла на небо с радостью».

58. Этот же авва рассказывал об одном старце, что однажды пошел он в город, чтобы продать рукоделие, и свернул с дороги отдохнуть у ворот богача. Богач тогда был при смерти. Старец сел, внимательно посмотрел вдаль и увидел черных коней, а на них черных всадников, наводящих страх, с горящими головнями в руках. Они подъехали, оставили коней у ворот и вошли в дом. Больной, увидев их, громко закричал: «Господи, помилуй меня и помоги мне». Говорят ему посланные: «Только теперь, когда солнце твоей жизни спустилось к закату, ты вспомнил Бога. Почему ты не искал Его, когда солнце твоего дня было в зените? Теперь нет у тебя никакой надежды и никакого утешения». И взяв его несчастную душу, они удалились.

59. Старец сказал: «Мы слышали от некоторых святых, стяжавших Христа, как они рассказывали о согласии четырех святых старцев: те подали друг другу руки в знак клятвы, что они проживут единой душой и единым разумом в веке сем, чтобы потом вместе быть и на небесах, веруя обещанию Владыки, говорящего: „Если двое из вас согласятся на земле просить о всяком деле, то, чего бы ни попросили, будет им от Отца Моего Небесного“.[157] Трое из них, ревнуя о подвигах, безмолствовали в пустыне, а четвертый служил им, доставляя все необходимое. Случилось так, что двое из них почили во Христе и, перейдя из этой жизни, упокоились вместе, а двое остались: безмолвник и помощник.

Кознями лукавого беса прислужник впал в блуд. И было открыто одному из прозорливых святых отцов, что двое почивших упросили Бога о нем, говоря: „Предай брата на растерзание льву или другому дикому зверю, чтобы он, омыв грех, пришел в место, где мы пребываем, дабы наша клятва не разрушилась“.

И вот этот брат отправился, как обычно, по делам. Возвращаясь назад к безмолвнику, он на дороге встретил льва, который хотел его умертвить. Безмолвник из откровения узнал, что случилось с прислужником, и встал на молитву, умоляя Бога помиловать брата и исторгнуть его из пасти льва. Лев тотчас остановился. В это самое время два почивших старца просили Бога: „Молим тебя, Владыка, попусти ему быть растерзанным, чтобы он был с нами в этом блаженстве, и не внимай, Святый, просящему за него на земле“. Бог услышал молитвы старца и сказал отцам на небесах: „Праведно будет послушать старца, живущего на земле. Потому что вы здесь, в тишине, свободны от трудов и тягот жизни. А тот старец изможден трудом плоти и битвами с духами лукавства. Поэтому праведно будет ему дать благодать, а не вам“. Тогда лев отступил от брата, и он, придя в келию и видя, как старец оплакивает его, рассказал все, что с ним случилось, и исповедал свой грех. Осознав, что Бог пощадил его, брат начал непрестанно каяться и в скором времени достиг в прежнюю меру.

Умерли подвижники в один день и упокоились во Христе. А одному прозорливому старцу было открыто, что четверо пребывают в одном месте, согласно неложному обетованию Господа нашего Иисуса Христа».

60. Некий брат был апокрисиарием [158] большой киновии. [Выходя из обители и посещая разные места] ради исполнения своих обязанностей, он впал в мутный ров блудной нечистоты. Когда он умер, лицо его было черно, подобно копоти на котле. Тогда настоятель монастыря, будучи духоносным мужем и видя, что произошло, созвал всю братию и сказал: «Вот брат ушел из жизни. И вы знаете, что ради вашего спокойствия и безмолвия он со всем усердием исполнял должность апокрисиария. По слабости человеческой и кознями лукавого он споткнулся. Так как он из-за нас впал в грех, давайте потрудимся в молитве о нем и упросим человеколюбивого Бога, так как милостив Он во всех делах Своих».

Монахи возложили на себя пост и стали со слезами умолять Бога помиловать почившего. Так они провели три дня и три ночи, не вкусив ни крошки хлеба, но лишь рыдая и оплакивая потерю брата.

Авва же пришел в восхищение и увидел Спасителя, сострадающего трудящимся в молитве и посте братиям. А диавол стал осуждать брата перед Спасителем и кричать: «Владыка, прошу тебя, он мой! Его дела – это наши дела, и я содействовал ему в том, чтобы он совершил грех. Ты праведный Судия, Господи, и суди праведно». Спаситель сказал в ответ: «Я правосуден, но и милостив. Предел же Моей правды есть человеколюбие, потому что Я милостив и человеколюбив. Нехорошо будет презреть моление столь многих святых мужей, обращенное ко Мне. Тем более что этот человек впал в грех, трудясь ради тех, которые сейчас просят за него. Ведь он мог тоже пребывать в безмолвии, как и все в монастыре, и остаться неуязвимым для стрел врага. Но будучи ответственным за братий, он выходил из монастыря и пал. Или же ты не видишь, что все предали себя за него на смерть и что все за одного готовы умереть? Хотя бы убеди их перестать упрашивать Меня – и тогда он твой. Посмотри, сколько душ могут погибнуть от голода, ведь они, пребывая уже три дня и три ночи без пищи, просят Меня и молят со слезами о нем. Они не перестают молиться стеная, припадая на колени и посыпая головы пеплом. И ты видишь, как много этих просителей. Тот брат не согрешил по намерению и по рассуждению, но лишь будучи увлечен врагом, впал в грех по человеческой слабости. Поэтому разве не благословно будет удовлетворить прошение братии? В земных царствах, если весь город просит за осужденного, ведомого на смертную казнь, моление народа отменяет царское решение и освобождает обвиненного из рук палачей. Тем более Я, как Царь поистине праведный и человеколюбивый, исполняю просьбу Моих воинов, слыша мольбы об одном из них».

Когда Господь это сказал, диавол устыдился и стал невидим. Авва монастыря пришел в себя от восхищения, рассказал все братиям, и они возрадовались радостью весьма великой. С лица брата стала понемногу сходить чернота, и наконец все лицо его очистилось. Братья же, извещенные этим знамением, что Бог определил душу брата в удел спасенных, подняли его останки и погребли, ликуя о произошедшем непостижимом спасении брата, ведь близок Господь ко всем призывающим Его истинной.[159]

61. Некий старец поведал об одном епископе, для того чтобы мы, слыша о нем, не отчаивались в своем спасении.

Епископ рассказывал, что некие люди донесли ему на двух мiрских жен, будто они живут нецеломудренно. Епископ, не доверяя доносчикам, обратился с терпеливой молитвой к Богу, чтобы Он открыл ему в точности, что с кем случилось.

И вот, после божественного и страшного возношения святых Даров, он стал видеть в глазах каждого мужа, подходившего к причастию святых Таин, расположение его души, каким грехам она подвержена. Взгляд грешников был как бы окутан дымом, лица некоторых были черны, как сажа, а глаза были огненными и весьма свирепыми. Другие же причащавшиеся были светлы взором и облачены в белые одежды. Когда епископ передавал первым тело Христово, оно их обжигало и опаляло, а вторые после причащения становились подобны свету, как будто в уста им попадала жемчужина, которая все их тело делала светоносным. В числе тех и других были как избравшие монашескую жизнь, так и живущие в браке.

Затем епископ начал преподавать святые Тайны женщинам и также распознавал, что у них в душе. Он видел, что с ними происходит то же самое: черные, огненные и свирепые лица – с одной стороны, и светлые лица и белые одежды – с другой. Среди прочих были и те две женщины, на которых донесли епископу и о которых он много молился. Когда они подошли к святым Тайнам, предстоятель увидел, что лица их были светлы и чисты и они были облачены в белые одежды. По причащении святых Таин Христовых их тела просияли небесным светом.

Епископ вновь стал молить Бога, желая узнать смысл открытого ему. Тогда предстал перед ним ангел Господень и велел спрашивать о каждом человеке. Епископ спросил об этих двух женщинах, истинен или ложен пришедший на них донос. Ангел ответил, что все сказанное о них – правда. Епископ спросил посланника Божия: «Но почему тогда при причащении святых Христовых Таин их лица были светлыми, одежды белыми и они сияли, подобно облакам света?» Ангел ответил, что они пришли в чувство, осознали свои грехи, отступили от них и исповеданием грехов, слезами, стенаниями и милостыней неимущим добились божественного прощения. Они поклялись, что никогда более не впадут в этот грех, если будут помилованы за прежние прегрешения, примирились с Богом и освободились от вины. Теперь они живут целомудренно, праведно и благочестиво.

Епископ удивился, как он нам говорил, не столько невероятному обращению жен, – потому что это случается со многими людьми – сколько дарованной Богом милости, тому, что Бог не только не подверг их карам, но и удостоил столь великой благодати. Ангел сказал: «Ты удивляешься этому? Справедливо удивляешься, потому что ты человек. А Владыка, Бог наш и ваш, будучи по природе благим и человеколюбивым, не только не посылает в ад тех людей, которые отступают от своих прегрешений и в таинстве покаяния припадают к Нему, но и отвращает от них Свой гнев и удостаивает почестей. Ибо так возлюбил Бог мiр, что отдал Сына Своего единородного [160] за мiр. Тот, Кто добровольно умер за врагов, не освободит ли от наказания тех, которые стали близки Ему, раскаявшись в содеянном, и Сам не подаст ли им вкушения уготованных благ?

Знай это и понимай, что ни один из человеческих грехов не может отменить Божественное человеколюбие, если человек изгладит покаянием то зло, которое соделал прежде. Потому что человеколюбивый Бог знает немощь вашего рода, силу страстей и злобу диавола. И когда люди впадают в грех, Бог относится к ним как к сыновьям и ждет их исправления, будучи долготерпелив. Тем же, которые каются и с молитвой обращаются к Его благости, Он сочувствует как в немощи лежащим и сразу же избавляет их от наказания и дарует уготованные праведникам блага».

Епископ спросил ангела: «Скажи мне теперь, молю тебя, о различии лиц – каким грехом каждый из них согрешил, – чтобы, узнав это, и я избавился от своего неведения»

Ангел Господень ответил: «Ясные лицом и светлые взором живут в целомудрии, чистоте и правде, будучи терпеливыми, сострадательными и милостивыми. А те, у кого лица омрачены до черноты, это делатели блуда, невоздержанности и всякого рода похоти и наслаждения. Люди же с пламенным взором – это те, которые носят в сердце злобу и гнев, произносят бранные слова, совершают коварства и убийства.

Итак, помогай им, – продолжал ангел, – потому и молитвы твои были услышаны и для того ты сподобился этого откровения, чтобы, видя грехи своих учеников, ты вразумлял их и увещевал и обращал ко спасению, чтобы они покаялись пред Христом, Господом нашим, умершим за них и воскресшим из мертвых.

Пока у тебя хватает сил, усердия и любви к твоему Владыке Христу, всячески заботься о них, чтобы отвратить их от нечестия и направить к Богу, показав, у скольких грехов они пребывают в рабстве. Пусть они не пренебрегают своим спасением. И когда они покаются и вернутся к Богу, тогда обретут спасение душ и вкушение будущих благ, а ты получишь великую награду как подражатель своего Владыки, оставившего небеса и пожившего на земле ради спасения людей».

62. Рассказывали об одном брате, что однажды в воскресный день он собрался как обычно пойти в церковь, но диавол стал внушать ему: «Куда ты идешь? В церковь? Причаститься хлеба и вина, про которые люди говорят, что это тело и кровь Христовы? Не позволяй им обманывать себя!» Брат доверился помыслу и не пошел на литургию. Между тем братия ждали его в церкви, ибо у них был такой обычай – в воскресный день не начинать службу, пока все не придут. Прождав довольно долго и видя, что он не идет, они сами отправились к нему, думая, не заболел ли он или не умер ли. Придя в келию брата, они стали расспрашивать: «Почему ты не пошел в церковь?» Брат стыдился им рассказать все. Тогда монахи поняли злой умысел диавола и его козни и стали упрашивать брата, чтобы он все рассказал им о злом совете лукавого.

И тот объяснил: «Простите меня, отцы. Я встал как обычно, чтобы отправиться в церковь, но помысел сказал мне, что святые Дары не являются телом и кровью Христовой, но суть простые хлеб и вино. Если вы желаете, чтобы я отправился с вами в церковь, исцелите мой помысел о святом Приношении». Они ответили: «Поднимайся, идем с нами в церковь, и мы умолим Бога, чтобы Он показал тебе Божественную силу святого таинства».

В церкви монахи сперва усердно помолились о брате, а затем стали совершать Божественную литургию. Брата же поставили посреди храма, и он до самого отпуста орошал лицо слезами. После окончания службы братия попросили: «Если Бог тебе что-нибудь открыл, скажи нам, чтобы и мы получили пользу». И он, проливая потоки слез, одновременно радуясь и дрожа, рассказал следующее.

«Когда был прочитан Апостол и диакон вышел читать святое Евангелие, я увидел, что кровля церкви разверзлась и стало видно небо. Во время возглашения святого Евангелия диакон, стоя на своем возвышении, стал как огонь. Затем я вновь увидел, как разверзлась кровля над святым алтарем, и иереев, служащих святым Дарам, стоящих в великом страхе. Потом увидел разверзшиеся небеса и сходящий огонь, а вместе с огнем сходило и множество ангелов.

Среди ангелов были двое весьма величественного вида, красоту их невозможно передать, от них исходило сияние, подобное молнии. Между ними стоял Младенец. Все ангелы встали вокруг святого престола, а те двое взошли на него вместе с Младенцем. Когда же священники стали преломлять хлебы предложения, я увидел, что два ангела на святом престоле взяли Младенца за руки и за ноги и, взяв нож, закололи Его. Затем вылили кровь Его в чашу, которая стояла на святом престоле, и, изрубив тело Его, возложили на хлебы – и стали Хлебы телом. Вспомнил я тогда слова апостола: „Ибо Пасха наша, Христос, заклан за нас“.[161]

Когда братия подходили причащаться Божественных Даров, им подавалось тело, но когда они отвечали: „Аминь“, тело в их руках становилось Хлебом. Когда я приблизился, чтобы причаститься Божественного Приношения, мне было подано тело, и я не мог его принять. Тогда я услышал голос, говорящий мне: „Человек, почему ты не причащаешься? Разве это не то, чего ты искал?“ Тогда я воззвал: „Помилуй меня, Господи! Я не могу вкусить тело“. И я услышал в ответ: „Если бы люди могли вкушать тело, то перед ними было бы тело, как сейчас перед тобой. Но они не могут есть тело, поэтому Господь и Бог наш учредил Хлебы предложения. Как в начале мiра Адам действием рук Божиих стал плотью и Бог вдунул в него дыхание жизни и как затем плоть отходит в землю, а дух пребывает, так и Христос дает свою плоть со Духом Святым. И плоть растворяется в человеке, а дух остается в сердцах ваших. Итак, если веруешь, причащайся“. Я ответил: „Верую, Господи“. И только я это произнес, как тело в моей руке стало Хлебом. Возблагодарив Бога, я причастился святых Таин. Когда литургия закончилась и священники сошлись вместе, я увидел, как опять кровля храма разверзлась и Божественные силы поднялись ввысь на небо».

Выслушав это, братия умилились и разошлись по своим келиям, прославляя Бога.

63. Один старец рассказывал, как некую девственницу, престарелую летами и преуспевшую в страхе Божием, он спросил о причине ее удаления из мiра. Она, глубоко вздохнув, поведала ему такую историю.

«Отец мой был очень спокойным и кротким человеком. Он часто болел, был очень слаб, почти все время лежал в постели и нуждался в постоянном уходе. Когда же он был здоров, тогда шел обрабатывать землю и приносил в дом урожай. Отец редко общался с кем-либо из деревни и был так молчалив, что не знакомые с ним думали, что он немой.

А моя мать была противоположностью ему – крайне любопытной, так что интересовалась даже тем, что происходило за пределами нашего отечества. Она так много говорила, что казалось, будто все ее тело – это один язык. Мать постоянно спорила со всеми, любила пить вино с невоздержанными мужами и жила порочно, как блудница, разоряя наш дом, так что, хотя у нас было много добра, мы постоянно бедствовали. Тело свое она выставила на позор, так что мало кто в селе сумел избежать ее невоздержанности. Но она никогда не знала, что такое болезнь, даже самая малая, и всю жизнь оставалась здоровой.

Между тем отец, истощенный многолетними болезнями, умер. И тотчас воздух перемешался, громы, молнии и дождь застлали небо; ни ночью ни днем дождь не прекращался, так что отец три дня пролежал на ложе непогребенным. Все в деревне, качая головами и удивляясь, говорили: „Неужто его зло столько времени оставалось сокрытым от всех? Наверное, он враг Божий, если даже земля не хочет принять его для погребения“. Но чтобы тело не стало разлагаться в доме и не сделало бы дом нежилым, мы, как только ветры немного стихли и дождь ослаб, пошли и похоронили его.

Мать же, получив большую свободу, еще бесстыднее предалась разврату. Она сделала свой дом почти что блудилищем, так что из имущества мне уже почти ничего не осталось. Когда пришла к ней смерть, которая, как мне показалось, была насильственной и страшной, она сподобилась столь великого и торжественного погребения, что, казалось, сама природа благоприятствует светлости ее похорон.

Когда, вскоре после ее кончины, я вышла из детского возраста и меня стали охватывать и подстрекать телесные вожделения, я однажды вечером стала думать и размышлять, какой путь мне избрать в жизни: „Путь отца в кротости, спокойствии и целомудрии? Но что проку было ему от такой жизни? Непрестанные болезни и скорби, а после смерти даже земля как бы не принимала его тело. Если бы его жизнь была угодна Богу, неужели он претерпел бы столько зол? Может быть, мать прожила правильно, и нужно предать тело необузданности, невоздержанности и сладострастию? Она не отказывалась ни от одного постыдного дела, всегда была пьяна, но в добром здравии и благополучии прожила всю свою жизнь. Так что, наверное, жизнь матери лучше. В любом случае, лучше верить своим глазам и следовать тому, что нам доподлинно известно“. И вот я, несчастная, решила жить такой жизнью.

Настала ночь, меня стало клонить ко сну, и я заснула с таким решением. Тогда предстал передо мной некто, огромный телом и страшный на вид. Ужасая самим своим обличьем, он спросил грубым голосом, с гневом на лице: „Скажи мне, о такая-то, каковы помыслы сердца твоего?“ Я, испугавшись его взора и вида, задрожала и не могла даже взглянуть на него. Тогда он еще громче стал спрашивать, повелевая мне открыть мои помыслы. Замерев от страха, я забыла обо всех своих помыслах и сказала, что ничего не помню. Он же, хотя я и отрицала это, напоминал мне все, о чем я рассуждала ранее. Обличенная, я созналась и стала умолять его простить и пощадить меня, а затем рассказала причину своего помысла. Он сказал: „Пойдем, и ты увидишь обоих, отца и мать. И тогда какую жизнь пожелаешь, такую и избирай себе“.

Он взял меня за руку и привел в какую-то большую долину, где было множество садов с разными плодовыми деревьями, столь прекрасными, что и описать невозможно. Отец вышел мне навстречу, обнял и облобызал, называя любимым чадом. Я прильнула к нему и спросила, можно ли остаться с ним. Он ответил: „Сейчас невозможно, но если ты будешь жить так, как я жил, то придешь сюда весьма скоро“. Я все просила остаться с ним, но тот, кто меня привел, взял меня за руку, сказав: „Сейчас увидишь и мать, как она опаляема огнем, и тогда узнаешь, какой образ жизни тебе стоит избрать“.

Мы вошли в дом, полный мрака, где царили скрежет зубов и смятение.[162] Здесь он показал мне печь, горящую огнем и кипящую смолой, и каких-то страшных на вид, стоящих рядом с печью. Я заглянула в печь и увидела, что моя мать сидит в ней по шею, скрежеща и стуча зубами, будучи пожигаема огнем и снедаема червями.[163] Увидев меня, она со слезами закричала: „Увы мне, чадо родное, увы моим делам, увы всему, что я сделала, потому что честность и целомудрие казались мне смешными и я не верила, что может быть возмездие за разврат и блуд, кара за пьянство и невоздержанность. И вот какое мучение я терплю за кратковременные удовольствия, какое ужасное наказание! За кратчайшее беззаконное наслаждение вот какое я претерпеваю возмездие! Вот как расплачиваюсь за презрение к Богу! Все неисправимое мое зло невыносимой тяжестью лежит на мне. Теперь время помочь мне, о чадо. Вспомни все те блага, которые ты от меня получила. Будь милостива, если ты помнишь о моих благодеяниях. Помилуй в огне горящую и им пожираемую. Помилуй меня, столь великими муками истязаемую. Будь милостива ко мне, чадо, подай мне руку и выведи меня отсюда“. Я ответила, что не могу этого сделать, потому что боюсь стоящих у печи. Она опять со слезами воскликнула: „Чадо, помоги мне! Не презирай рыдания родной матери, вспомни о том, что в муках я тебя родила, и не презирай погибающую в огне геенны!“ Не в силах терпеть ее слезы и просьбы, я протянула руку, чтобы вытащить ее. Но огонь обжег мне руку, и я разрыдалась от боли.

Проснулись домашние, зажгли огонь и стали расспрашивать, почему я так кричала. Я рассказала им то, что видела, и добавила, что выбираю образ жизни отца, ибо теперь, по милосердию Божию, знаю, какие кары ожидают грешников».

Вот что рассказала блаженная монахиня. Итак, великое воздаяние ждет нас за благие дела и страшная кара за лукавые поступки и постыдную жизнь. Поэтому станем удаляться от зла и, благодатью Господа, достигнем блаженства.

64. Иеронима монаха об откровениях.

Достойно будет, о возлюбленные братия, ознакомить вас с образом жизни святых отцов, исполненным добрых дел и советов, чтобы укрепить ваше благочестивое намерение. Мы знаем множество различных рассказов о преуспеянии ведущих ангельский образ жизни и попытаемся изложить некоторые из них ради вашей духовной пользы.

Недавно пришел сюда один муж, престарелый и седовласый. Самим своим обликом он свидетельствовал об ангельском образе жизни, а спокойным и умиротворенным ликом показывал чистоту и человеколюбие души. Вместе с ним был другой, хотя и юный, но «седовласый» по своему помыслу и высокий умом монах. Когда я их спросил, откуда они и зачем сюда пришли, старший ответил кротко и спокойно: «Мы, о христианин, монахи из фиваидских монастырей. К монашеской жизни мы пришли благодаря одному святому мужу, добродетель которого велика и несказанна, так что повсюду ценят этого святого и богоносного мужа за его духовное и боголюбезное слово, направленное ко спасению души. Но этот муж, прожив жизнь благочестиво, во славе ушел от нас, и управление монастырем перешло к другому, столь же доблестному мужу.

Он отправил в Египет по каким-то нуждам монастыря одного брата, проведшего в подвиге немалое время. Но когда тот вышел из обители, с ним случилось то же, что происходит с рыбами, если их извлечь из воды: они очень быстро умирают. Так же и брат от долгого пребывания вне монастыря впал в грех блуда. Совесть его осуждала за столь великий грех, и не было надежды, что грех удастся утаить от других. Не вынеся стыда за свой проступок, он решил не возвращаться в монастырь. Вот каковы плоды греха. Он не только лишает добродетели и делает нас чужими Богу, но и приносит позор и бесчестие совершающим его.

Добрый пастырь нашего монашеского чина, узнав о таком развращении брата, стал, стеная, рыдать и оплакивать его преткновение и падение, и не столько его грех, сколько его отчаяние. Он говорил: „Нужно всячески остерегаться греха, как многоглавого змея, потому что под самыми разными предлогами он сражается за то, чтобы войти в нашу душу. Если же случается грех или по немощи, или по собственному выбору, или по могуществу диавола, то не будем позволять себе оставаться в нем. Но как пораженные болезнью, тотчас прибегнем к лечению и не будем отчаиваться и давать диаволу повод попрать наше спасение, так как это означало бы не верить в человеколюбие Божие и не принимать лекарства покаяния“.

Пастырь собрал всех учеников и посоветовался с ними о том, что нужно сделать для спасения брата, хотя сам он знал, что нужно сделать, ибо какой же начальник и правитель не знает, что полезно для его паствы. Но он так поступил, наставляя других и пытаясь удержать благое произволение. Все братия единодушно просили отправить тех, кого он захочет, для поисков и возвращения брата, так как все готовы были послужить этому делу. Так и поступил тот добрый и благой муж, подлинно ученик истинного Пастыря, полагающего душу свою за овец своих.[164] Он отправил нас сюда, а других в другие страны, ибо когда множество людей выходят на охоту, то только тогда они и могут схватить добычу».

Выслушав рассказ фиваидского монаха, я весьма восхитился столь великой любовью и памятью о согрешившем и спросил: «Итак, блаженный муж, есть ли в будущем воздаяние за добрые и злые дела?» Он мне ответил: «Да, христианин, есть воздаяние за то, что мы днем и ночью мыслим и делаем, за дела лукавые и благие». И произнеся это, он воздел руки к небу и пообещал нам, что для доказательства этого он перескажет мне откровения, бывшие некоторым людям. Разрыдавшись, он начал рассказывать об одном священнике из их мест, муже дивном и долгое время укреплявшем себя в подвиге, уделявшем много внимания в своем духовном делании чтению божественного Писания. Этот священник рассказывал ему следующее.

«У меня была сестра, дева, молодая по возрасту, но весьма старая по разумению, проводившая жизнь в посте и воздержании. Как-то она села рядом со мной и вдруг упала на спину: она лежала безгласно и бездыханно весь день и всю ночь. А на следующий день в этот же час поднялась, как бы ото сна, в страхе и трепете. Я спросил, что с ней произошло, а сестра попросила дать ей помолчать немного, пока страх души не отступит, дабы она смогла легко и без затруднений рассказать обо всем. Она сказала, что доброе и лукавое, увиденное ею, превосходит и зрение, и слух. Она рыдала много дней напролет и не хотела ничего ни от кого слышать и ничего никому говорить, иногда же, вспоминая некоторых по имени, она плакала и рыдала, жалея их. А я еще больше желал разузнать, что она увидела. Наконец, она поневоле откликнулась на мою просьбу и начала рассказывать:

„В тот час, когда я сидела рядом с тобой, пришли два мужа, седовласые и славные по виду, облаченные в белую одежду. Они, взяв меня за правую руку, велели следовать за ними. И я, оставив все, пошла следом. Один из них держал в руке посох, он протянул его к небу – и оно разверзлось, чтобы мы прошли внутрь. Они взяли меня за руки и привели в место, где находилось множество ангелов, окружавших портики и завесы, превосходящие всякое описание. Войдя внутрь, я увидела в вышине престол, по обеим сторонам которого стояли ангелы, еще более красивые и величественные, чем те, которые находились снаружи. И Некто восседал на престоле, окруженный светом и заставлявший всех сиять этим светом, и все, пав ниц, поклонились Ему. Мои спутники велели и мне поклониться. Я услышала, как Он повелел им вести меня и показать все ради того, чтобы я потом рассказала об этом живым. И они, опять взяв меня за руку, исполнили повеление.

И вот я пришла в некое место и увидела великолепные здания неописуемой красоты, построенные со множеством скульптур и украшенные золотом и драгоценными камнями, а также и многоразличные завесы. Среди всего этого жило великое множество мужей и жен в чести и славе. Старцы, показав мне на каждого, сказали, что одни – епископы, которые праведно и преподобно управляли народом, другие – клирики и мiряне. Первые просияли каждый в своем звании, а вторые прожили жизнь целомудренно и праведно.

Там, брат, я увидела пресвитера и клириков этой деревни, которых мы с тобой знаем, множество дев, и вдов, и женщин, проживших честно в браке, многие из которых были нашими знакомыми в деревне; а другие из иных деревень, мы с ними встречались, когда праздновали память святых мучеников; некоторых я не знала и просила своих спутников, чтобы они рассказали о них. Мне ответили, что они из различных городов и стран; одни воспитывались в монастырях, другие жили самостоятельно в уединении, третьи большую часть жизни прожили во вдовстве, терпя многие скорби и бедствия. Были среди них и те, которые сначала согрешили против девства и вдовства, но потом через покаяние и многие слезы были восстановлены в первоначальном чине.

Затем меня отвели в места, страшные на вид, пугающие и исполненные всякого плача и рыдания“.

Она хотела начать рассказ об этом, но пришла в такой страх, что опять оросила слезами свою одежду и от пугающих воспоминаний не смогла говорить, потому что язык ее не слушался, и она долго издавала невнятные звуки. Но когда я ее принудил, она продолжила:

„Я увидела места настолько пугающие и страшные, что этого не вынесет ни зрение, ни слух. Спутники сказали, что эти места уготованы всем нечестивым и беззаконным и тем, которые в мiру называются христианами, но вовлечены во многое зло. Там, – сказала она, – я увидела пылающую печь, из которой лилась страшная пена. Увидев это, я задрожала от страха и спросила, кому из несчастных это уготовано. Они сказали, что это для тех, которые, состоя в клире, сребролюбием и беспечностью глумятся над Божией Церковью и живут постыдной жизнью нераскаянно. Тут они прямо назвали имена некоторых людей из города“.

[Тут священник, который говорил мне о своей сестре, добавил от себя, что] сам слышал о постыдном образе жизни этих людей, причем некоторые были прихожанами его храма. [Затем он продолжил рассказ о видении своей сестры.]

„А я, – сказала она, – сжавшись от страха, едва разжимая зубы, смогла только вымолвить: ‘Как же это клирикам и сохранившим девство уготованы столь великие мучения?’ Мой спутник, хотя и отстоял далеко от меня, ответил: ‘Как и следовало ожидать, о дева, зло настигло их из-за их преступлений против Бога и несправедливостей против ближнего. Так что, оказавшись здесь, они по справедливости получают воздаяние. Бог не презрит тех, которые пострадали от них, и не оставит без отмщения тех, кто творил неугодное Ему. Бог всемогущ и властен над добром и злом’.

Уйдя оттуда, мы остановились перед неким местом, покрытым глубокой тьмой. Там все было преисполнено рыдания и смятения, скрежета и жалостных криков, и страха, леденящего сердце. Там, о брат, я увидела многих дев и вдов и других людей. Они, как сказали мои спутники, не совершили ничего достойного их призвания, но ходили с места на место, из дома в дом, порицая жизнь других людей, и думали только о пьянстве и наслаждении, даже не вспоминая о псалмопении, молитве и посте, хотя и дали обеты Христу. Некоторые из них управляли своими служанками нецеломудренно и несправедливо и тем самым становились виновницами их развращения и гибели.

Я услышала их великое рыдание и плач, и меня охватил страх не меньший, чем тот, которым были охвачены они. Но, вглядевшись, я увидела, что из этого огня и из этих мук на меня смотрят две дружелюбивые девы, которых ты часто, о брат, вразумлял многими советами и увещеваниями, очень их почитая за великое их расположение ко мне. Увидев их, я горько разрыдалась и позвала по имени одну из них. Они посмотрели на меня и, устыдившись наказания, которому подвергались, стали еще сильнее ощущать боль, так что со стыдом на лице потупили глаза. А я, в слезах, стала расспрашивать, что же они сделали тайного, что сокрылось от внимания многих людей, и в какие ложные деяния они впали, что стали здесь причастны столь великому злу? Они сказали: ‘Эти мучения осуждают нас и показывают, каковы наши деяния, о чем еще ты нас расспрашиваешь? Разве мы можем что-либо скрыть здесь? Мы погубили свое девство растленной жизнью и убили зачатых нами младенцев. Мы перед другими притворялись воздержанными и постницами, а втайне совершали противоположное. Ведь мы стремились только к славе у людей, и для нас ничего не значили слова о здешних наказаниях. Но вот все, что втайне было содеяно нами, обличает наше нынешнее злострадание. Да, мы заслужили эти кары за наши земные блудодейства. За наше земное славолюбие мы здесь перед всеми в позоре, и по справедливости расплачиваемся за все наши деяния, и никакой помощи уже не сможем получить от земных друзей. Но если у тебя есть какая-либо возможность и дерзновение к ним, то, подруга, ради твоей добродетельной жизни помоги нам, выручи из обступивших нас страшных мучений. Окажи нам почтение и любовь и хотя бы малую милость для нас выпроси у наших мучителей’.

Я ответила им: ‘Но куда же пропали многочисленные увещевания и советы моего брата? Где его просьбы, где столь великая его забота, где постоянные его молитвы о вас? Всего этого было достаточно, сестры, чтобы вы не оказались здесь. А теперь мы можем убедиться, что всякий совет, забота и молитвы, исходящие от кого бы то ни было, иссякают и оказываются бесполезными, если сам человек не сделает себя послушным им’.

Пристыженные подруги сначала молчали, а потом сказали: ‘Сейчас не время осуждения и упреков, но утешения и помощи. Ведь обступившее нас зло требует милости к нам и сострадания. И если ты все-таки можешь, помоги нам и яви милость на нас’. Я ответила, что если смогу сделать что-либо благое, то охотно совершу это. Они сказали, что нужно попросить стоящих рядом мучителей, и если это возможно, то совершенно освободить их от мучения, а если нет, то дать им хотя бы небольшое облегчение от столь великих зол.

Я припала к ногам мучителей и со слезами и рыданиями стала молить: ‘Вспомните Господа вашего, что он человеколюбив и благ, и освободите их от этого мучения’. А они, посмотрев на меня страшным взором, оставили мою просьбу без ответа, сказав, что уже прошло время раскаяния и покаяния. Если время, которое определено Богом для покаяния, они истратили на блуд, убийство, наслаждения и всякие беззакония, то получить облегчение они не могут. Тогда они считали сказкой все блага теперешнего века, почему же они сейчас хотят быть им причастными? По справедливости будет, что они пожнут плоды от посеянных ими деяний. Нужно, чтобы те блага, которые они презирали на земле, они не получали здесь, а те мучения, о которых старались не думать, испытывали теперь до самого конца за то зло, которое совершали до самой смерти. ‘Ступай, о дева, и возвещай увиденное здесь тем, кто на земле, если, конечно, не покажется им, что ты просто безумствуешь’.

Женщины же, когда увидели, что моя просьба осталась без ответа, разрыдались и со скрежетом зубовным сказали: „Мы терпим все заслуженно. Ведь мы не слушали тех, кто в мiру нам советовал жить достойно, соблюдая девство. И поэтому справедливо, что наши просьбы остались без ответа. Но так как ты, оставляя нас, опять отправляешься в мiр, просим тебя рассказать обо всем этом нашей соседке. Она делала все то же самое вместе с нами, высмеивая нынешнюю жизнь и считая все известное о ней сказками, как и мы. Расскажи ей о наших мучениях, чтобы она не совершала подобного до самой смерти и не испытала бы наших мучений. Убеди ее, что все, что ты видела здесь, истинно, и умоли ее покаяться. Полагаем, что еще есть спасение ее душе““». [Так священник закончил рассказ о видении своей сестры.]

Господь и Бог да удостоит нас освободиться от мучений, о которых мы слышали, и достичь вечных благ Его в общении с Самим Христом, Господом нашим. Ему же слава и держава ныне и присно и во веки веков. Аминь.