Виннипегская Стена и я (ЛП)

Глава 9

Я не звонила Эйдену, и он не звонил мне.

Я не могла скинуть вину за отсутствие связи на отсутствие у него моего номера; я дала ему номер до того, как покинула его дом в тот день, когда согласилась сделать то, что мы собирались сделать.

Прошла неделя, и когда он не потрудился связаться со мной, я не очень над этим задумывалась. Судя по новостям, «Три Сотни» сейчас на середине предсезонных игр. Я знала, как он занят в это время года.

Плюс, существовал маленький шанс, что он, может быть, передумал. Может быть.

Ну, не знаю, почему еще он не звонил, но я заставила себя не думать об этом больше, чем нужно, а много, как я поняла, не нужно, и я чертовски уверена, что не буду из-за этого переживать.

Реальность шанса, что он нашел другой способ заполнить петицию на гражданство, не была такой уж парализующей, как я себе представляла, учитывая, что на кону нашей сделки было более ста тысяч долларов. Не скажу, что я разочарована, но...

Ладно, на пятый день, я, возможно, приняла тот факт, что слегка, совсем немного разочарована. Оплата моих кредитов... ну, чем больше я думала о таком количестве денег, бременем лежащих на моих плечах, тем больше понимала, как это подавляет. Одно дело, если бы я должна была такую сумму за дом, но за чертовы студенческие займы?

Если бы двадцатишестилетняя Ванесса смогла поговорить с восемнадцатилетней Ванессой, не уверена, что я снова пошла бы в такой дорогой колледж. Вероятно, я бы поступила в общественный колледж на основные предметы, а затем перевелась в колледж штата. Мой брат никогда не заставлял меня чувствовать вину за то, что я уехала; именно он сказал мне поехать. Но время от времени я жалела о принятом мной решении. Но я упрямая идиотка, которая хотела того, чего хотела, во что бы то ни стало, и я сделала то, что хотела, по невероятно высокой цене.

На седьмой день без связи я почти смирилась с тем фактом, что останусь в долгах следующие двадцать лет моей жизни (я предположила это еще в ту минуту, когда получила письмо по почте вскоре после выпуска).

Так из-за чего плакать?

Я сказала ему правду. Мне не нужен он или его деньги.

Но я взяла бы их, потому что я идиотка, но не такая уж идиотка.

Я загружала сопроводительный файл «Фэйсбука» на DropBox для клиента, когда зазвонил мой телефон. Он лежал на кофейном столике, и я взглянула на него из-за своего рабочего стола и не могла не удивиться имени, высветившимся на экране.

Миранда П.

Вероятно, я должна сменить контактную информацию, так как он, технически, больше не моя версия Миранды.

— Алло?

— Ты дома? — спросил глубокий голос.

— Да, — я едва закончила произносить «а», когда раздался знакомый, тяжелый стук в дверь. Мне не надо было проверять телефон, чтобы знать, что он отключился. Мгновение спустя глазок подтвердил, что это тот, о ком я и подумала.

И да, это Эйден.

Он ворвался внутрь в ту же секунду, как повернулся засов, и захлопнул за собой дверь, запирая ее. Эти темные глаза пронзили меня взглядом, от которого я нахмурилась и застыла.

— Что такое?

— О чем, черт возьми, ты думала, поселившись здесь? — прорычал он брезгливым тоном, который мгновенно заставил меня защищаться.

Конечно, я знала, мой комплекс слегка пугающий, но он не должен вести себя так, будто я живу в трущобах.

— Тут дешево.

— Да ты шутишь, — пробормотал он.

Откуда взялся этот шутник?

— Некоторые мои соседи милые, — заявила я.

Выражение на его лице было сомнительным, когда он ответил:

— Кто-то выпрыгнул прямо у ворот, когда я заехал.

О-о-о. Я махнула, чтобы он зашел внутрь, желая сменить тему. Ему не нужно знать, что это происходит каждую неделю. Несколько раз я вызывала копов, но когда поняла, что они никогда не приезжают, перестала волноваться.

— Тебе что-то нужно?

Идя впереди меня в сторону гостиной, он ответил через плечо:

— Я ждал, что ты сообщишь мне, когда переезжаешь.

Это первое, о чем я перестала волноваться, когда начала осознавать, что он, возможно, передумал. Так что, услышав об этом снова, почувствовала, будто меня осыпали льдом. Почти. Я не стала говорить ему, что подумала, будто мы уже ничего не собираемся делать.

— Ты... ты... — закашлялась я. — Как скоро я должна сделать это?

Разворачиваясь лицом ко мне, он слегка опустил подбородок вниз, скрещивая огромные бицепсы на груди.

— Скоро начнется сезон, мы должны сделать это до начала.

Не помню, чтобы слышала, что это часть плана. То есть, я поняла, что скоро, но...

Он оплатит мои студенческие кредиты, если я это сделаю. Я должна была переехать на следующий день после того, как мы приняли решение, если это то, чего он хочет.

— Когда, ты думаешь, я должна это сделать?

Конечно, у него уже заготовлена дата.

— В пятницу или в субботу.

Я чуть не подавилась.

— В пятницу или субботу? — это всего через пять дней.

Эта большая голова наклонилась набок.

— У нас ограниченное время.

— О-о-о, — сглотнула я. — Мой срок аренды заканчивается через два месяца.

Иногда я забывала, что Эйден не верил в препятствия.

— Оплати их. Я дам тебе наличные.

Это происходит. Это, правда, происходит. Я переезжаю к нему. С ним.

Я осмотрела его: широкие мускулы его плеч, темные волосы, покрывающие челюсть, эти чертовы глаза, которые, кажется, смотрят на всех и все. Я собираюсь жить с этим парнем.

Мои кредиты. Мои кредиты, мои кредиты, мои кредиты.

— Какой день тебя больше устроит? Пятница или суббота?

— Пятница.

Тогда пятница. Я впервые посмотрела на свои вещи и ощутила острую боль печали.

Когда я думала о своих вещах, Эйден, кажется, делал то же самое, осматривая маленькую гостиную. Я думала, он мог бы поднять носком своей ноги мой диван.

— Тебе нужна помощь со сборами... или еще с чем? — спросил он неуверенным голосом, будто впервые спрашивал, нужна ли кому помощь.

Я этому не удивлюсь.

— Э-м-м... — после того, как я вернулась домой от него, я решила, что сохраню, а что пожертвую или раздам. В итоге, я решила, что сделаю это с большинством своих вещей.

Полагаю, я займу гостевую спальню, так как это единственная комната, не используемая постоянно. Другие три комнаты, помимо большой спальни, принадлежали Заку, еще был домашний кабинет и огромный домашний тренажерный зал.

— Единственное, что я хочу оставить, это мой книжный шкаф, телевизор и стол, — я не пропустила оценивающий взгляд, которым он скользнул по маленькому черному столу за шестьдесят долларов позади меня. — Остальное я отдам соседям. Нет смысла держать все это на складе...— я почти подавилась на словах, — пять лет.

Он кивнул, глядя на мой телевизор.

— Все поместится в пару заходов.

Я кинула в ответ, грусть сжимала мое горло от мысли, что придется оставить мою квартиру позади. Конечно, она не роскошная и тому подобное, но я заработала на нее сама. С другой стороны, квартира, в которой я все равно не планировала оставаться вечно, не имела никакого значения при выборе между жизнью в долгах и без.

Я смогу позже поплакать у Эйдена, если захочу... и от этой мысли я почти засмеялась вслух. К чему же пришла моя жизнь? И почему я так много жаловалась? Я переезжала в хороший дом, с моих плеч упадут кредиты, и я получу дом, и все это за то, чтобы я вышла замуж за этого мужчину. Так что, я не могла ни с кем встречаться, если бы захотела. Йуху-ууу. Последнее свидание, на которое я ходила две недели назад, не оставило меня настолько впечатленной, чтобы повторить его. Это справедливый обмен, более чем справедливый, если не считать риск того, что случится, если кто-то узнает, что наш «брак» фальшивка. И снова, ты ничего не добьешься в жизни, если не рискнешь.

— Ладно, — пробормотала я ни с того ни с сего, больше для себя, чем для Эйдена.

Затем мы просто смотрели друг на друга, позволяя неловкому молчанию, которое висело между нами, когда мы были боссом и подчиненной, выйти наружу.

Я прочистила горло.

Потом он прочистил горло.

— Я поговорил с Заком.

— Правда?

— Да.

— И?

Эйден беспечно пожал плечами.

— Он сказал, что понимает.

В таком случае, мне надо позвонить ему; не хочу быть трусихой и переезжать, не поговорив с ним об этом.

Прежде чем развернуться к двери, Эйден еще раз дернул подбородком.

— Я должен идти. Увидимся в пятницу, — произнес он, направляясь к ней.

И затем он ушел.

Он не сказал позвонить ему, если мне понадобится с чем-то помощь, и не попрощался. Просто ушел.

И это то, на что я подписалась.

Такими будут следующие пять лет моей жизни. Могло быть и хуже, не так ли?

На часах 7:30 утра, я в последний раз стояла за своим обеденным столом, когда раздался знакомый тройной стук в мою дверь. Двадцать минут назад я только выбралась из постели, а теперь сидела и ждала, пока нагреется вафельница. Черт, на мне все еще пижама, я не умылась и даже еще не почистила зубы. Мои волосы собраны так, что похожи на маленький ананас.

— Эйден? — позвала я, направляясь к двери.

Конечно, в глазке меня поприветствовали темные волосы на его лице, прежде чем я, зевая, впустила его внутрь и нахмурилась.

Мужчина, который, среди прочего, по-видимому, будет моим новым соседом, зашел внутрь, не бормоча «доброе утро» или что-то подобное. Вместо этого, он дождался, пока я запру дверь, прежде чем окинуть меня ленивым взглядом.

— Ты еще не оделась?

Мне пришлось подавить еще один зевок, закрывая рот рукой.

— Сейчас семь тридцать. Что ты тут делаешь?

— Помогаю тебе переезжать, — ответил он, будто я задала тупой вопрос.

— О? — правда? Он сказал, что мне понадобится всего лишь несколько заходов, но я предположила, что это именно мне понадобятся несколько заходов. Ха. — Ладно. Я собиралась делать вафли... ты хочешь?

Эйден мгновение осматривал меня, а затем развернулся и направился на кухню. Он поворачивал голову из стороны в сторону, предположительно, проверяя, что я уже упаковала, или, наоборот, проверяя, что оставила. Свои картины я обернула пузырчатой пленкой два дня назад.

Моя одежда уже уложена в коробки, которые мне с радостью дали в продуктовом магазине. Мои книги и безделушки тоже упакованы. Телевизор и компьютер единственное, что я не подготовила, но я уложила в гостиной почти все одеяла и пледы, которыми владела, и они ждали, когда их отдадут на хорошие нужды.

— По какому рецепту? — имел он наглости спросить.

— С корицей, — прежде чем он спросил, я добавила. — Я не использую яйца.

Он кивнул и сел за стол, по-прежнему осматриваясь вокруг. Вся моя посуда, столовые приборы и кастрюли вытащены и сложены на столешнице, ожидая, когда придут новые владельцы и заберут их. Я владела ими с колледжа и полагала, что они вышли за пределы срока эксплуатации и превысили свои полномочия.

Я сделала больше теста и залила его в вафельницу, наблюдая, как Эйден осматривает мои пожитки.

— Что сделаешь с оставшейся мебелью?

— Моя соседка сверху берет матрац, обеденный стол и посуду, — она мама-одиночка с пятью детьми. Я видела ее матрац несколько раз, когда сидела с детьми, и мои вещи для них, определенно, изменение к лучшему. Обеденный стол тоже хорошее дополнение к пустому пространству, где можно было бы сидеть, даже если у нее недостаточно стульев для нее и всех ее детей. — Соседи рядом берут диван, каркас от кровати, шкаф и кофейный столик для их дочери.

— Они придут забрать их сегодня?

— Да, но соседка сверху мать-одиночка, и я хочу помочь ей.

— Ты уже оплатила свою аренду?

Я посмотрела на него с другого конца кухни.

— Еще нет. Я собираюсь зайти в офис перед отъездом.

— Сколько ты должна?

Я пробормотала сумму.

Повисла многозначительная пауза, прежде чем Эйден спросил:

— За месяц?

Я прокашлялась.

— Нет, это за два.

Он дышит громче, чем обычно?

— Я, правда, платил тебе так мало?

Снова комментарий о моей квартире.

— Нет, — я поборола желание нахмуриться. Мне есть, на что еще тратить деньги. Я не должна отчитываться перед ним.

Он закатил глаза?

— Я принес достаточно денег.

Должна ли я сказать ему «Нет, не беспокойся об этом. У меня есть деньги» или нормально, если я их возьму? В идеале, он уже сделал для меня больше, чем достаточно на грядущие пять лет, а мне не надо ничего делать, кроме как подписать документы и не влюбиться ни в кого...

Ладно, у меня внутри засело чувство вины, и я знала, что это означает.

— Не переживай об этом. Я могу заплатить за это, — я не хочу пользоваться его добротой, или как это называется.

Эйден просто пожал плечами.

Через несколько минут вафли были готовы, и мы ели в царящей над столом тишине, быстро и оперативно. Я помыла нашу посуду и вытерла ее, оставляя на куче с другими принадлежностями.

— Давай сначала отдадим вещи, которые забирают твои соседи, затем загрузим машину, — предложил Эйден, его пальцы погрузились за воротник футболки, чтобы перевернуть медальон, висевший у него на шее. Он убрал его так, чтобы тот свисал на спину, цепь крепко обхватила его горло. Я всегда задавалась вопросом, где он его взял — особенно с тех пор, как узнала, что он не религиозный человек — но это одна их тех вещей, которыми он не делился.

— Похоже на план, — ответила я, взглянув на тонкую полоску золота еще раз. Ну, ладно.

Мать-одиночка открыла дверь после второго стука, принимая у меня коробку со стеклом, которую я несла.

— Ты уезжаешь сейчас? — спросила она по-испански.

— Да. Не хочешь послать со мной детей, чтобы помочь перенести некоторые вещи?

Миссис Хуэрта кивнула и позвала на помощь трех старших сыновей. Одиннадцатилетка, девятилетка и восьмилетка обняли мои бедра и побежали вниз по лестнице впереди меня, уже зная, что они забирают. Они втроем влетели внутрь и направились прямо на кухню, замедлившись, когда заметили Здоровяка, переносящего коробки из моей спальни в коридор.

Один за другим, они схватили чашки, кастрюли и сковородки, а также другую посуду, и пошли обратно. Я взяла два стула у обеденного стола и пошла наверх по лестнице, послав Эйдену напряженную улыбку, когда наши глаза на мгновение встретились. Я как раз расставляла стулья в гостиной соседки, когда в дверном проеме появилась тень, без особых усилий несущая оставшиеся два стула под мышками.

— Dios santo. Es tu novio? (Примеч. пер.: с исп. Боже мой. Это твой парень?) — спросила женщина со своего места на диване.

Парень? Я почувствовала, как у меня округлились глаза, но кивнула, может, немного как робот.

— Да.

Как еще мне его называть? Вероятно, мне повезло, что у нее нет времени смотреть футбол, и она понятия не имеет, кто он.

Она снова посмотрела в сторону Эйдена, удерживая трехлетнего малыша на коленях, и кивнула, впечатленная.

— Он красивый, — произнесла она по-испански. — И эти мышцы, — миссис Хуэрта добавила усмешку к концу своего комментария, на которую я ответила робкой улыбкой.

— А то, — пробормотала я, вылетая из квартиры и спускаясь по лестнице. Я знала? Ну, это правда. У него есть бицепсы. И грудь. И эта задница. Но могло быть и хуже. Может, у него нет желания развивать социальные навыки, и, может, он ни о ком, кроме себя, и не заботится, но все могло быть хуже. Полагаю, он мог оказаться психопатом, который плохо обращается с животными.

Я обнаружила Эйдена у себя в квартире, он перевернул стол, открутил ножки карманной отверткой, не знаю, откуда взявшейся. Когда он почувствовал, что я стою там, он поднял голову.

— Что они еще берут?

— Матрац.

Он немного побубнил и кивнул.

Сорок минут спустя по моему лицу бежал пот, но мы с Эйден смогли поднять матрац по лестнице. Такой вес он мог бы поднять и сам без напряжения и труда, но, очевидно, он был слишком большим, чтобы поднимать его в одиночку, и моим ничтожным мускулам пришлось бороться изо всех сил.

Мы положили старый матрац там, где стояла кровать в последний раз, когда я ее видела. Я предложила ей каркас от кровати, но понимала, почему она его не хочет — два матраца едва умещаются в крошечной спальне, которая предназначена для двоих, а не шестерых.

К счастью, когда мы закончили, сыновья соседа уже ждали у моей двери, чтобы помочь и забрать оставшуюся мебель к ним. Мы с Эйденом сидели напротив друг друга в спальне, разделили кровать на части, чтобы ее было легче двигать. Я заметила, как он разглядывал многочисленные ночники, которые я не успела упаковать. Он ничего не спросил, и я была благодарна.

Я заметила, что соседские сыновья разглядывали Эйдена, когда заглянули ко мне в спальню, и затем я услышала, как один что-то шепчет другому, но никто из них не сказал нам ни слова до того, как мы вынесли первые вещи в гостиную.

Я сходила в туалет и когда открыла дверь, услышала разговор в коридоре.

— Конечно, это Эйден.

Я взяла две оставшиеся в спальне коробки и понесла их в гостиную. В коридоре стоял Эйден, одним предплечьем прижимался к стене, левая рука поднята, и он писал что-то маркером, который я оставила в квартире, чтобы подписывать коробки. Рядом с ним стояли соседские мальчики, их глаза были буквально приклеены к Эйдену.

Ага, моему не такому уж гениальному мозгу не понадобилось много времени, чтобы понять, что они знают, кто он, и чем занят Эйден.

— Я ценю это, — поблагодарил его один из них, когда Эйден протянул подписанную бумагу.

Здоровяк кивнул, его внимание вернулось ко мне.

— Без проблем. Нам пора заканчивать собираться. Надо ехать.

Ребята заколебались.

— Мы можем помочь.

Эйден пренебрежительно покачал головой.

— У нас все в порядке.

— Но все равно спасибо, — добавила я, когда этого не сделала грубая задница.

Они кивнули, и один из них сказал:

— Блин, Ванесса, я и понятия не имел, что вы вместе. Папа сойдет с ума.

Я уже это знала, и от этого лишь ощутила вину. На двери моих соседей висел плакат команды «Три Сотни». В пору праздников он вешал туда венок с символикой команды.

— Да... — отмахнулась я. То есть, что еще я могла сказать?

К счастью, они быстро поблагодарили Эйдена и ушли, закрыв за собой дверь.

— Ладно, — я сделала вдох. — Давай закончим остальное.

Мы вдвоем отнесли мой телевизор к «Рендж Роверу» Эйдена, мои руки уже дрожали от усталости. Следом отправился монитор компьютера. От меня не ускользнул тот факт, что он и сам мог его отнести, но я не собиралась жаловаться, так что держала рот на замке. В багажник моего «Эксплорера» мы загрузили шкаф, стол и стул. Остальные коробки мы разделили между двумя машинами.

Эйден сидел в своей машине, когда я в последний раз закрыла дверь своей квартиры, и ностальгия ударила меня прямо в грудь. Я всегда думала о том, чтобы двигаться по жизни дальше и сделать следующий шаг к новой цели. Это как когда я ушла от Эйдена, часть меня скучала по нему или по каким-то странным изменениям, когда ты привык делать нечто, и потом неожиданно перестаешь это делать, но я знала, что собираюсь двигаться дальше.

Я делала то, что лучше для меня, и делала это для него, независимо от того, что, по мнению моей совести, было умным шагом. Странным, но умным.

Это огромный скачок для моего будущего, и я собиралась держаться за это напоминание обеими руками.

Я занесла чек за последние два месяца аренды, подписала кое-какие документы с офис-менеджером и уехала.

У меня ушел час на то, чтобы добраться от моей квартиры до дома Эйдена, спасибо массовой аварии из десяти машин на дороге. Я старалась не поддаваться небольшому стрессу и не стать параноиком из-за переезда к другому человеку, который из всех людей являлся, к тому же, моим бывшим боссом, и пыталась убедить себя, что не попаду в тюрьму, если чиновники выяснят правду.

Я улыбнулась охраннику, когда мы подъехали к воротам микрорайона, и проигнорировала любопытное выражение на его лице, когда он заметил, что машина загружена. Эйден заехал в гараж, и я впервые припарковалась на подъездной дорожке.

Когда я выбралась из машины, то заметила, что он заносит вещи внутрь, и взяла из салона машины все, что могла унести. Я последовала за ним, нервничая, переживая и испытывая малую толику страха.

Все выглядело знакомо, но в то же самое время ощущалось очень странно. Я заставила себя подняться по ступенькам, по которым взбиралась тысячу раз, и пошла дальше, когда все, чего хотела, это развернуться и поехать обратно к своей квартире.

Я переезжала к Эйдену и Заку, подписывала документы, которые связывали нас браком, и все это станет моей реальностью на следующие пять лет. Когда я думала обо всем этом по частям... да, это не очень помогало.

Дверь в пустую гостевую комнату была открыта, когда я дошла до нее, и слышала, как внутри Эйден раскладывает вещи. В прошлом я очень часто была там, чтобы протереть пыль или постирать простыни. Я очень хорошо знакома с планировкой.

Но сейчас она выглядела не так, как в последний раз, когда я ее видела.

В доме Эйдена было мало всякого хлама. Каждая комната, кроме тренажерного зала, обставлена скудно и утилитарно. Не было произведений искусства или безделушек. Нигде не висели трофеи или джерси. Коробки с такими вещицами спрятаны в его шкафу, то, чего я не могу до конца понять. Если бы у меня были такие трофеи, как у него, они бы находились на виду, чтобы их мог видеть каждый.

В его спальне стояли кровать и два комода. У него там даже нет зеркала, что же говорить о чьей-то фотографии или еще о чем-то. Гостевая спальня еще более пустая, там лишь кровать и прикроватная тумбочка в комнате относительно больших размеров — она в два раза больше спальни в моей квартире.

Но когда я зашла в комнату, которая теперь будет моей, я увидела там не только кровать. Там находился соответствующий комод с прикрепленным к нему огромным зеркалом, и маленькая нижняя полка, которая отлично соответствовала остальной темно-коричневой современной мебели. И только позже меня осенило, что эта та же самая мебель, которая была в моей квартире... только лучше и симпатичнее.

— Твой шкаф из дома будет лучше смотреться в кабинете, — мимоходом предложил Эйден, когда я остановилась и встала в дверном проеме, слишком занятая осмотром новой мебели.

Я пыталась свести свое удивление к минимуму, но не уверена, преуспела или нет, так что единственное, что я смогла сделать, это кивнуть. Хотя он прав; моя книжная полка хорошо туда подойдет.

— Твой стол можно поставить туда, — он неопределенно указал на пустой участок стены между двумя окнами спальни. — Я купил матрац прямо перед тем, как ты начала на меня работать. На нем спали всего... Как ты думаешь? Три раза? Но если ты хочешь новый, закажи. Ты знаешь, какую использовать карточку.

Я закрыла рот и подавила удивление, из-за которого потеряла дар речи, в то же самое время удивленно моргая. Он сделал все это? Ради меня? Когда я перестала на него работать, он даже не знал, где заказать мыло. Он даже не мог запустить собственную посудомоечную машину. А теперь здесь новая мебель?

Кто этот мужчина? Я наморщила лоб и покачала головой.

— Нет, все отлично. Спасибо.

Мне даже не надо было прилагать усилий, чтобы вспомнить, какой он удобный, я залезала на него, чтобы сменить простыни или вытереть пыль со спинки кровати. Не слишком мягкий, не слишком твердый.

— Все идеально, — я почти сказала, чтобы он не переживал об этом, но, опять же, не думаю, что он переживает; он просто пытается приспособиться, и учитывая, что я не ожидала от него многого, это больше, чем я планировала. — Это лучше, чем то, к чему я привыкла.

Я сделала вдох и медленно опустила вещи, которые держала, на пол.

— Кстати, спасибо за помощь с переездом.

Я, правда, это делала. Я переезжала. Боже мой.

— Я ценю это, — пробормотала я. Я, правда, это делала. Правда, делала.

Он слегка опустил голову и прошел мимо меня вниз по лестнице, которая заскрипела под его ногами. Я ни в коем случае не собиралась зря тратить время и заставлять его делать большую часть работы, даже если он в лучшей форме, чем я, и мышцы у него в четыре раза больше.

Хорошо, я не буду ленивой задницей.

Спустившись вниз, я продолжила перетаскивать вещи. У нас ушло чуть больше получаса на то, чтобы мы перенесли коробки из наших машин в спальню. Затем мы понесли мой телевизор, мои руки уже дрожали от усталости, а пальцы стали влажными от пота. Мне казалось, что за путешествие от моего дома до его я сбросила десять килограммов.

Он очень тяжелый, и у меня чувство, что я надорву спину. Мне удалось удариться пальцами о косяк, и я пробормотала себе под нос «сукин сын».

Мы собрались спуститься за новой порцией вещей, когда Эйден произнес через плечо:

— Ты должна подумать о тренировках верхней части тела.

За его спиной я съежилась. Я, возможно, даже показала ему язык и подняла свои бедные, покалеченные пальцы здоровой руки.

К счастью, переносить книжный шкаф в кабинет Эйдена оказалось легче, и у нас не возникло проблем. Мой новый сосед сам поднял стол наверх, а я потащила стул. По-видимому, либо нам обоим нужен перерыв, или Эйден заметил признаки истощения, которые, как я уверена, заметны на моем лице, так что мы сделали перерыв на обед.

Затем снова появилась неловкость.

Должна ли я приготовить обед или он? Или каждый приготовит себе сам? Я еще не ходила в магазин за продуктами, но Эйден никогда не был скуп на продукты и не жаловался, когда у меня было немного, но...

— У меня две пиццы в морозилке.

— Пиццы? — мы точно в нужном доме? Это мистер Вся-Еда-Основана-На-Растительной-Диете. Его самые обогащенные продукты — это паста с киноа, тофу и темпе.

Он что-то пробормотал себе под нос, и это прозвучало как:

— С соевым сыром и шпинатом.

Я прикусила щеку и кивнула, наблюдая и думая, какого черта с ним произошло за прошедший месяц.

— Ладно.

С этими словами я включила духовку, как и тысячу раз до этого. В отличие от прошлых раз, Виннипегская Стена подошел к холодильнику и сам вытащил еду, затем достал из шкафчика поднос для пиццы, что меня слегка удивило. По крайней мере, когда я была рядом, он никогда не возился ни с какой кухонной утварью, кроме тарелок и приборов.

Я вышла в гараж, чтобы выбросить коробку к остальному вторичному сырью, и замерла. Контейнер заполняли одни коробки от замороженной вегетарианской еды для микроволновки.

Крошечная часть вины засела в моем животе, когда я вернулась на кухню, через пару минут Эйден поставил пиццу в духовку. Я села на то же место, где сидела две недели назад, когда приходила к нему поговорить о его предложении. Странное молчание, казалось, росло между нами, пока он занимал свое любимое место.

— Где Зак? — спросила я, наблюдая, как огромные мышцы его предплечья дергались, пока он растягивал запястье.

Сухожилия на его толстой шее, казалось, трещат, и я знала, это от раздражения.

— Он не вернулся домой прошлой ночью, — прежде чем я смогла что-то сказать, он добавил голосом, полным неодобрения, — Сказал, что он будет здесь.

Но его не было. Зак, уходящий куда-то, это не новость, на самом деле, он часто гулял. И то, что он не вернулся, тоже не редкость. Пару дней назад я говорила с ним, просто чтобы убедиться, что он не против лгать властям, если ему будут задавать вопросы, и что он не возражает против моего переезда. Казалось, он был со всем согласен.

— Все нормально, — ответила я, отлично зная, что по тому, как напрягаются его сухожилия, Эйдена это волнует. — Итак... какой следующий шаг для получения зеленой карты?

Внимание Эйдена было сосредоточено на его руке.

— Сначала мы должны оформить документы.

Документы. Он использовал слово документы, чтобы описать то, что мы делаем. Тошнит ли меня или это изжога?

— Скоро.

— Как скоро? — мой голос звучал более таинственно, учитывая, что я точно знала, во что ввязываюсь.

Эти густые брови изогнулись, а челюсть слегка дернулась.

— Перед сезоном. Я не хочу ждать до конца недели, — произнес он, ссылаясь на ту неделю, когда команда уезжает во время сезона.

Он все еще не ответил на мой вопрос.

— Ладно...

— На следующей неделе у меня ранняя предсезонная игра. Давай сделаем это тогда, — я задохнулась, и он проигнорировал меня, переходя прямо к объяснению. — Мы не можем заполнить петицию, пока не подпишем документы. Ты должна сменить адрес на своей лицензии так скоро, как сможешь, твоя почта должна приходить сюда.

Что я могла сказать? Давай подождем? То, что он говорит, имеет смысл. У него, правда, нет даже одного выходного после предсезонной игры, и из того, что я помню, все они по вечерам. Вероятно, это лучший шанс, что у нас будет.

Но часть меня, та, которая любила все планировать заранее и мысленно готовиться, съежилась.

На следующей неделе. Мы «сделаем это» на следующей неделе.

Вот так легко. Мы должны вместе жить в доме, подписать документы, может сделать пару фотографий — это вообще необходимо? — и затем... прожить следующие пять лет наших жизней.

Я почти ожидала, что он вскочит со стула и прокричит «та-даааам».

Все просто. По-видимому, вот так просто.

Я посмотрела на мужчину, сидящего напротив меня, — самый большой мужчина, которого я когда-либо видела, самый сдержанный, несмотря на все намерения и цели, технически мой жених — и позволила тошноте и нервам скрутиться в моем животе, как щенкам.

— Адвокат сказал, что пройдет несколько месяцев между твоим заполнением петиции и урегулированием моего статуса, пока я получу условную зеленую карт. Нам понадобится проделать много бумажной работы; они запросят данные твоего банковского счета. Когда все будет одобрено, ты должна будешь пойти со мной на интервью в службу иммиграции. Все сработает? — спросил он, с опаской смотря на меня, будто не уверен, что я приму его план.

Мое сердце замерло. Я уже прочитала обо всем этом в интернете в перерыве между теми днями, когда он пришел ко мне, и когда я приехала к нему, и согласилась, так что мысленно я готова. По большей части.

— Ага, — ответила я, но улыбка на моем лице была чертовски слабая.

На что, черт возьми, я согласилась?