Виннипегская Стена и я (ЛП)

Глава 28

— Почему ты пялишься на меня?

Могла ли я притвориться, что не лежу в кровать и не подпираю голову рукой, наблюдая за ним? Точно, нет. На что еще я могла смотреть?

Я уже давно это делала, и, зная Эйдена, уверена, он ждал, чтобы убедиться, что я занималась тем, чем занималась.

Что я и делала.

Я проснулась где-то минут десять назад и лежала, оценив, как мне уютно под тяжелым одеялом на идеально удобном матраце. Но когда я заставила себя открыть глаза, первое, что увидела — это Здоровяк.

Эйден лежал на боку, рука в роли подушки поддерживала голову. Его обычно суровое лицо... ну, все еще довольно суровое. Оно не мягкое или сонное; на самом деле он выглядел так, будто во сне о чем-то серьезно задумался. Его рот был слегка приоткрыт, и он тихо дышал. И с натянутым до подбородка одеялом он выглядел чертовски мило.

И я ненавидела это.

Почему? Почему он?

Из всех людей на земле, кого я могла выбрать в качестве объекта воздыхания, это должен был быть он. Тот, кому не нужны настоящие отношения, потому что у него нет на это времени. Парень, который в жизни любит лишь одно, а все остальное отходит на дальний план.

И снова...

Он прикладывал серьезные усилия, чтобы проводить со мной время. Он делал для меня такое, что я до сих пор не могу осознать в полной мере. Для меня он больше, чем друг.

Хотя, что это означало? Разве это не обязательные требования в настоящих отношениях? Разве недостаточно находиться рядом друг с другом столько, сколько возможно, или я просто пыталась убедить себя, что во всем этом есть нечто большее? Он поцеловал меня. Это не может ничего не значить, верно?

Я как раз думала об этом — и смотрела на его великолепные губы — когда он поймал меня. Поэтому в ответ я лишь улыбнулась ему.

— А почему бы и нет?

Открыв глаза, Эйден перекатился на спину и вытянул руки над головой, в процессе разминая запястья, пока зевал.

— Спасибо, что уложил меня в кровать прошлой ночью, — произнесла я, наблюдая за гладкой линией его горла, пока он зевал.

Он пробормотал:

— Угу, — размял плечи и снова скользнул под одеяло.

— И что сделал мне массаж, — я уже попробовала подвигать ногами, и, конечно же, они болели, но я знала, что могло быть намного хуже. Я сделала все, что должна была, чтобы предотвратить их скованность, но тело, на сто процентов не подготовленное к подобному, способно выдержать не все.

— Это был не совсем массаж.

Ох.

— И что это должно значить?

— У меня в ягодицах больше мускулов, чем в твоих бедрах.

Все, кто видел задницу Эйдена, знают, что это доказанный факт, поэтому я не собиралась воспринимать это на свой счет. Может, потому, что была все еще сонная, я приподняла брови и ответила:

— Ты видел свою задницу? Это не оскорбление. В ней столько мышц, сколько у других людей во всем теле.

Он приподнял свои густые брови, всего на миллиметр, но я заметила.

— Не знал, что ты уделяла ей столько внимания.

— Почему, ты думаешь, у тебя так много фанаток-женщин?

Эйден низко застонал, но не сказал мне замолчать.

— Ты мог бы заработать небольшое состояние, если бы устроил аукцион и позволил кому-то ущи...

— Ванесса! — Мистер Пропер закрыл рукой мой рот, будто его это шокировало.

Его большая рука буквально закрывала мое лицо от уха до уха, и я приглушенно рассмеялась.

— Из-за тебя я чувствую себя ничтожным, — произнес он, медленно убирая свою руку в сторону, но блеск в его глазах говорил, что он совсем так не думал.

Зевая, я вытянулась.

— Я говорю тебе то, что сказали бы все остальные.

— Нет, никто и никогда не скажет мне подобного.

В его словах был смысл.

— Ну, я говорю тебе правду.

Он издал какой-то звук, и я перевернулась набок, лицом к нему.

— Ты всегда так делаешь.

Почему мне казалось, будто он пытался сказать мне что-то?

— Я всегда пыталась быть честной с тобой, — нерешительно солгала я. Кроме того, что я боялась рассказать ему, например, о моих чувствах к нему или о решении уволиться.

— Ты можешь рассказывать мне обо всем.

И как после этого я смогу жить своей жизнью? Особенно когда я лежала в его кровати, и он сидел около меня, и мы делили одно одеяло на двоих. Я бы хотела, чтобы у меня хватило мужества рассказать ему обо всем, но правда в том, что это не так.

Я до сих пор не готова запрыгнуть так далеко.

Я почувствовала тяжесть его взгляда еще до того, как подняла голову. Прямо передо мной и столом стоял Здоровяк. Буквально передо мной. Я сидела, сгорбившись над столом, и была так сфокусирована на том, что делала, что полностью отключилась.

— Господи. Как у тебя получается так тихо ходить? — он, черт побери, как бесшумный тяжеловесный кот-мутант.

— Навыки.

Клянусь Богом, я чуть не подавилась. Он отошел немного назад и склонился над столом, уперся в него руками и наблюдал за тем, что я делаю.

— Что это?

Я положила ручку на стол и показала ему листок бумаги.

— Это дизайн диптих-татуировки, — я показала на изображения на двух отдельных кусочках, которые все еще обрисовывала. — По одному изображению на каждую ногу, видишь? На одной части лицо Медузы, на другой — ее волосы-змеи.

Когда он ничего не ответил, я удержалась и не нахмурилась.

— Тебе не нравится? Я думала, что у меня хорошо получается.

— Ван, это... — он склонился чуть ближе к рисунку. — Это потрясающе. Тебе платят за то, что ты это делаешь?

— Ага, — я посмотрела на Медузу, и мне пришлось с ним согласиться. Она была чертовски потрясающей. — Я знаю парня в Остине, он делает татуировки. Иногда кто-то просит определенный стиль, в котором он не очень хорош, и, если никто из тех, с кем он работает, этого сделать не может, он обращается ко мне. У меня отлично получается выводить линии, — я снова посмотрела на него и улыбнулась. — Мои акварели тоже не слишком убогие. Я женщина многих талантов.

Пока кто-то не просил у меня портрет, в противном случае я притворялась спящей, чтобы не признаваться, что они у меня получаются не очень.

— Я никогда не задумывался о татуировке, но, возможно, я подумаю о том, чтобы ты нарисовала одну для меня, — ответил он отстраненно.

— Я могу сделать тебе отличного клоуна. Все, что тебе нужно сделать, это попросить, — пошутила я, забирая рисунок.

Ага, у него на лице появилась большая искренняя улыбка, отчего в моей душе появилась брешь.

— Мы впятером собираемся на ужин. Сделай перерыв и приходи.

Мне не нужно было смотреть на рисунок, чтобы знать, что я поработала над ним столько, сколько смогла. Я давно усвоила, что, когда рисую, мне нужно обращать больше внимания на свои пределы, в противном случае я начинаю двигаться по наклонной. И, вероятно, это произошло минут пятнадцать назад, когда мои пальцы свело судорогой.

— Хорошо, — я потянулась через стол и взяла коробку, в которую обычно убирала свои карандаши. — Дай мне десять минут, чтобы переодеться.

Эйден кивнул.

Я знала, Эйден не собирался надевать что-то нарядное, и не пойдет туда, где нужно надеть что-то лучше, чем джинсы. Поэтому я надела узкие джинсы, которые всегда сушу при высокой температуре, чтобы они хорошо на мне сидели, красную футболку с V-образным вырезом и рукавами до локтей и черные туфли на каблуках, которые я не надевала с тех пор, как ходила в последний раз на свидание много месяцев назад.

Не удивительно, что парни ждали внизу. Я знала, они планировали уехать уже завтра. Мне пришлось медленно спускаться по лестнице, и я морщилась на каждой ступеньке — мышцы, о существовании которых я и не подозревала, отвечали болью из-за вчерашней пробежки. Я задумалась над тем, чтобы спуститься вниз на чем-то, но быстро откинула в сторону эту возможность.

Первым меня заметил Зак, и на его лице расцвела большая, глупая улыбка.

— Не говори ничего, — пробормотала я до того, как он заставил бы меня улыбнуться.

На это он только рассмеялся.

Я должна была подумать о том, чтобы надеть вместо туфель кроссовки.

— Я бы понес тебя на спине, но я сам еле хожу, — извинился он, когда я застонала у подножия лестницы.

Я в шутку улыбнулась Эйдену, который стоял около Зака, и захлопала ресницами.

Виннипегская Стена сделал то, что сделал бы Виннипегская Стена, и просто покачал головой.

— Ты не можешь идти в этом. Завтра будешь чувствовать себя еще хуже.

Сукин сын. Я хихикнула, затем фыркнула, наблюдая, как на его лице появилось выражение неуверенности, а потом мои силы иссякли, и я облокотилась рукой на плечо Зака, чтобы мне было за что держаться.

Знала ли я, что он говорил мне правду? Конечно. Я чуть ранее растягивалась и при этом рыдала. Никакого стыда в моей игре.

Но разве он не должен быть моим рыцарем? Моим рыцарем в блестящих доспехах, который будет носить меня на руках, чтобы спасти от боли?

Конечно, нет. Эйден сказал бы мне то, что лучше сделать, даже если от этого чертовски больно.

И серьезно, я не могла любить его еще сильнее. Даже капельку. И я не могла сказать ему об этом.

— Почему ты смеешься? — спросил он.

Мне пришлось снять очки и вытереть ладонью слезы, не заботясь о том, что макияж, который я нанесла чуть ранее, мог стереться вместе со слезами.

— Мужик, ты должен заботиться о своей женщине, — это сказал Дрю. — Помоги ей выйти.

От этого я только сильнее рассмеялась.

— Ох, Эйден, — я посмотрела на мужчину и улыбнулась. — Я в порядке. Я могу идти. Обещаю. Ты прав.

— Я знаю, что я прав, — он протянул мне руку. — Пошли.

Я проснулась утром, и моя рука находилась у Эйдена в штанах.

В его боксерах, если точно.

Тыльная сторона моей ладони была прижата к его теплой ягодице. Колено касалось его подколенного сухожилия. Его спина находилась в паре миллиметров от моего рта. Другая моя рука онемела от того, что я лежала на ней.

Но больше всего меня беспокоила рука в его нижнем белье.

Простыни и одеяло, что накрывали нас, не позволяли мне увидеть много, но что тут нужно видеть, когда ты точно знаешь, к чему прикасаешься? Ничего.

Медленно я попыталась вытащить свою руку. Я уже вытащила большой палец и пыталась освободить остальные, когда Эйден сонно посмотрел на меня через плечо.

— Ты закончила щупать меня? — спросил он хриплым голосом.

Со звуком, который я не хотела рассматривать как шипение, я вытащила свою руку из теплого кокона мужской плоти и нижнего белья, и прижала ее к своей груди.

— Я не щупала тебя, — прошептала я. — Я просто... проверяла, что никто из парней не пробрался в комнату и не попытался забрать тебя.

Его сонные глаза распахнулись шире.

— Поэтому ты держала меня всю ночь?

— Нет, не держала!

— Да, держала, — заявил мужчина, который никогда не врет.

Я закрыла рот.

— Правда?

Он кивнул, перевернулся на спину и вытянул свои мускулистые руки над головой, и это песня сирен для моих глаз.

— Тогда мне жаль, — мой взгляд опустился на волосы на его подмышках, которые странным образом показались мне привлекательными. — Нет.

Эйден опустил руки, на его привлекательном лице, покрытом щетиной, было выражение веселья.

У меня в горле образовался знакомый болезненный узел, пока я смотрела на черты, на которые мне так нравилось смотреть: на его шрам, который тянулся вдоль линии волос, и на золотую цепочку, которая выглядывала из-под футболки; и то, что это означало.

Я, правда, любила его, а он уезжал на два месяца. Не уверена, из-за того ли, что в прошлом произошло с моей семьей, или из-за того, что я собственница с правильным — или, как в данном случае, с неправильным — человеком, но я не хотела, чтобы он уезжал. И я никак не могла попросить его остаться.

Потянувшись, я коснулась бугорка под его футболкой, там, где был медальон, и сказала так много, как могла:

— Я буду скучать по тебе, — призналась я.

Своей большой рукой он убрал мои волосы с лица очень, очень, очень нежно, длинными пальцами он поймал несколько мягких розовых прядок. Медленно он сместился на кровати, наклонился ко мне и прижался своим лбом к моему, а я закрыла глаза, впитывая тепло его тела и мягкость этого жеста.

Я не могла дышать. Не могла двигаться. Просто лежала там и наслаждалась моментом.

— Я буду очень сильно по тебе скучать, — сказала я ему, чтобы он знал, что скучать по нему — это для меня не обычно.

Рукой он глубже скользнул в мои волосы, касаясь кожи, удерживая в своих сильных пальцах больше моих волос. Он выдохнул, и его вздох коснулся моего подбородка.

Он не сказал в ответ, что будет скучать по мне. Вместо этого Эйден губами коснулся моего подбородка, затем впадинки между ним и моими губами. Его дыхание было горячим, а рот влажным, пока он поднимался чуть выше. Но это я сократила расстояние между нами. И это я прикусила его губу.

Но это он начал действовать. Эйден слегка повернул голову и соединил наши губы, и за секунду поцелуй превратился из целомудренного в голодный. Он двигался в одну сторону, а я в другую, наши языки инстинктивно сталкивались. Боролись и погружались. Эйден поглощал мои губы, а я позволяла ему. Мы целовались и целовались. Наши языки снова и снова терлись друг о друга, и этого было недостаточно.

Я обхватила его голову руками, удерживая на месте, когда он приподнялся надо мной, не разрывая захват наших губ. Он был так быстр, что я даже не заметила, как он широко раздвинул мои ноги телом и бедрами и опустился между ними. Эйден целовал меня так, будто не хотел останавливаться. Рукой он сильнее сжал мои волосы, будто я куда-то собиралась уходить, в то время как моя хватка на нем была такой же порочной и требовательной.

А затем он опустился и задел своим пахом мое местечко между ног. Его жесткая, твердая и такая длинная эрекция находилась прямо между моих ног, когда он опустился на предплечья. Эйден качнул бедрами, потирая мое тело сквозь материал его и моих штанов, и я приподняла попу, чтобы ощутить больше.

Это была ужасная идея, но я не собиралась его останавливать. Я даже не собиралась говорить ему остановиться. В этом не было никакого смысла, и меня это никак не заботило.

Оторвавшись от его рта, чтобы сделать вдох, я с шипением втянула в себя воздух, когда он грубо толкнулся нижней частью своего тела, создавая давление; этот толчок ясно дал понять, что он хотел внутрь. И я хотела, чтобы он это сделал.

— Ван, — прорычал Эйден.

И именно в этот момент в доме как сумасшедшая запищала сигнализация. И пищала все громче, и громче, и громче, как когда код не успевают ввести вовремя. И Лео, который всю ночь спал в своем домике и не писал, начал лаять.

Выругавшись словами, которые звучали как «черт возьми», Эйден остановился. Он задыхался. Лбом он коснулся моего лба, и я слышала, как он с трудом сглотнул.

— Черт возьми, — прошипел Эйден и, отодвинувшись, опустился на корточки. Он не отводил взгляда своих карих глаз от меня, лежащей перед ним: ноги разведены, колени прижаты к его бокам, пока я пыталась восстановить дыхание.

— Вероятно, это ребята, но я должен убедиться, — он снова сглотнул и заморгал, а затем рукой, которая была на кровати, сжал большой стояк, натягивающий его пижамные штаны.

Я не могла отвернуться. Я абсолютно точно не могла отвести взгляда от колоколообразной головки, которая оттягивала вперед его пижамные штаны. Каждый мой инстинкт кричал, что я должна потянуться и сжать его толстую длину. Я хотела умолять его вернуться.

Но тупая сигнализация не замолкала.

— Ребята? — я слепо потянулась и взяла с тумбочки свой телефон и очки. Я надела очки, чтобы взглянуть на свой телефон, и увидела время, также заметила, что у меня три пропущенных звонка от Дианы. Это странно. — Сейчас девять утра, — произнесла я рассеянно. Прошли годы с тех пор, как она звонила мне по пьяни.

— Они не вернулись домой прошлой ночью, — ответил он и перекинул свою ногу через мою, рукой он сжал мою лодыжку перед тем, как он спрыгнул с кровати с грацией, которую я не упустила, даже если и пыталась осмыслить то, что только что произошло. У двери Эйден на минуту остановился, засунул руку в штаны и поправил себя. — Я сейчас вернусь.

Я кивнула.

На мгновение он открыл рот, но затем закрыл его.

— Прости, Ван, — этот тупой писк стал еще сильнее, и он покачал головой. — Дай мне проверить.

И он ушел.

Мы только что целовались и были на грани того, чтобы сделать что-то, где точка невозврата была бы уже недоступна, и вот его нет в комнате.

Серьезно? У них было столько времени, чтобы прийти, и они должны были сделать это именно сейчас? Они не могли подождать еще пару минут?

Я даже не сомневалась, что это они, но что, черт побери, они делали там до девяти утра? Разве клубы не закрываются в три? Зевая, я села в постели, раздумывая над тем, почему Зак не ввел код, а затем подумала о том, что, черт побери, они только что прервали.

Вздохнув, я набрала номер Дианы, обещая Лео, который скулил в своей клетке, что выпущу его через минуту, потом скрестила ноги и прижала телефон к уху, а из-за влажности между моих бедер я чувствовала себя не слишком комфортно. Я услышала три гудка, прежде чем она, наконец, ответила.

— Привет, — поздоровалась я.

Я знала Диану, кажется, вечность. Я была рядом с ней, когда ее первый настоящий парень разбил ей сердце, и я была рядом, когда умерла ее собака. Я думала, что слышала в ее голосе все возможные эмоции за столь долгий период. Поэтому я оказалась не готова к разбитому, расстроенному слову «Ван», вылетевшему из ее рта.

— Ди, что случилось? — мне сразу стало страшно.

Она рыдала. И, как я поняла, она делала это уже некоторое время. Сквозь слезы отрешенным тоном она рассказала мне, что произошло. К тому моменту, как я повесила трубку, все мое тело онемело. Сидя там, я забыла о Лео, пытаясь взять себя в руки.

Я даже не могла заплакать.

Встав, я попыталась сглотнуть боль в горле. Почти вслепую, движимая инстинктом, я заставила себя спуститься вниз по лестнице. У меня звенело в ушах. «Когда начался этот звон?» — размышляла я отвлеченно, пытаясь собраться с мыслями, но поняла, что не могу ни на чем сосредоточиться.

Удивительно, как быстро все может поменяться; эта возможность никогда не переставала удивлять меня.

Когда я обнаружила всех парней в гостиной, меня, наконец, настигли слезы. И когда я увидела Зака, лежащего на диване с очень заметным гипсом на ноге, которую он закинул на пуфик, я раскисла. Вина и гнев, наконец-то, запустили свои паучьи лапки в моей сердце, вырывая из меня слова. Мой голос надломился, когда я спросила:

— Эйден, ты можешь отвезти меня в больницу?