Глава 15


— Не могу в это поверить.

— А ты поверь, — прорычала я в миллионный раз за день, выплескивая свой гнев.

Диана усмехнулась и обошла меня, у нее в одной руке была пластмассовая миска, в другой — кисть. Некоторое время она изучала участок моей головы, на который уже нанесла краску, а затем посмотрела своими карими глазами мне в глаза и нанесла еще слой.

— Знаешь, я не хочу говорить о твоей семье, но когда думаю, что хуже они стать уже не могут, они это делают.

Лгунья. Она не против перетирать кости четырем членам моей семьи из шести. Сколько раз мы сидели в ее комнате и разыгрывали сотни сценариев того, что бы мы сделали или сказали моим сестрам в отместку за то, через что я из-за них прошла? Сотни? Не то чтобы мы воплотили в жизнь что-то из этого. Они старше нас, а с сумасшедшими лучше не связываться.

— А самое ужасное, что когда Рики схватил меня за руку, никто ничего не сказал. Все они вели себя так, будто ничего не происходит.

— Боже, Ви, — пробормотала моя лучшая подруга. — Говорила же, не надо тебе ехать.

Она говорила, а я была упрямой и не слушала.

— Я знаю.

Она коснулась моего плеча рукой.

— Мне жаль.

Не так, как мне.

Я провела у мамы три часа, прежде чем все превратилось в ад. Три часа до того, как я вылетела из дома, обозленная. Честно, я удивилась, что провела ночь в своем отеле, а не отправилась сразу в аэропорт, дожидаться своего рейса до Далласа. Но гнев не утихал, и хорошо поспать мне так и не удалось, полет тоже не очень помог.

Как только приземлилась, я отправила сообщение единственному в мире человеку, который был мне предан, и поехала к Диане, чтобы рассказать ей все и снять весь этот груз со своей души. Помогло ли? Не очень, но уже что-то. Я поделилась с ней всем, что случилось, пока она красила мои волосы в цвет, который тайно выбрала для меня. Это одна из привилегий быть самой себе начальницей.

— Погоди, но ты же не рассказала мне, что произошло с Эйденом, — наконец, заметила она.

Боже мой. И вот я снова разозлилась. Но до вчерашнего дня я смогла хотя бы отодвинуть данную проблему в сторону, но сейчас она превратилась в свежую рану вдобавок к уже существующей.

— Он позвонил и все отменил в последнюю минуту.

Она вздрогнула.

— Ага, — пробормотала я, когда ее грудь промелькнула в миллиметре от моего лица. — В город приехал его старый тренер, и он был занят просмотром игр с командой или еще чем-то, когда позвонил, но это не важно. В любом случае, глупо было приглашать его.

— Я уверена, у него была важная причина, чтобы все отменить, — попыталась убедить меня Ди.

Была лишь одна причина, самая важная для него. И мне не нужны детали, чтобы знать точную формулировку.

— Ага. Уверена, так и есть, — я глубоко вздохнула. — Просто у меня плохое настроение. Прости.

— Нет, я поверить не могу, — ответила острячка.

Я потянулась и попыталась ущипнуть ее через фартук, который был на ней надет, но она, танцуя, отошла от меня, на ее лице была большая улыбка.

— Оставь меня в покое.

Она высунула язык.

— Хотя бы секунду не строй из себя дурочку, ладно?

Я усмехнулась, когда сделала то, что она просила. Диана подошла ко мне, ее живот оказался в паре миллиметров от меня. Вероятно, она потянулась вперед, потому что ее футболка задралась, обнажая полоску кожи.

Я нахмурилась.

Вытянув руку из-под накидки, которую она на меня надела, я задрала ее футболку выше, обнажая несколько мелких синяков — уменьшенную версию тех, что у меня на предплечье.

— Что ты делаешь? — она отошла от меня.

Я посмотрела на нее: на ее лицо, шею, руки, и не увидела ничего, чего там быть не должно.

— Что? — ее тон стал менее резким, чем секунду назад, но я знала, знала по тому, как она потерла штанину, что что-то происходит. Это ее нервный тик.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.

Мне пришлось снова досчитать до десяти, чтобы не выйти из себя.

— Что случилось? — спросила я так спокойно и невозмутимо, как только могла, хотя внутри я становилась злее, чем тогда, когда впервые к ней приехала.

Диана слишком быстро попыталась отмахнуться от этого.

— Ничего. А что? — у нее хватило смелости посмотреть вниз и задрать свою футболку так же, как до этого сделала я. Она даже нахмурилась, прикоснувшись к синякам, а я могу поклясться своим первенцам, что она знала о них и до этого.

— Откуда это?

Отвечая, она не смотрела мне в глаза.

— Помню, что недавно я ударилась бедром.

— Ты ударилась бедром? — она лжет. Она, черт возьми, обманывает меня.

— О кухонную стойку.

— О стойку? — переспросила я медленно. Все это похоже на ужасный сон.

Моя лучшая подруга — подруга всей моей жизни — снова солгала.

— Да, — настаивала она.

— Да... — я не собираюсь истерить. Я не собираюсь выходить из себя в ее присутствии.

— Давай я закончу наносить это на твои волосы, — прервала она меня.

— Диана...

— Наклони еще раз свою голову вперед, Ванни.

— Ди, — я схватила ее за вытянутую руку. Она с удивлением посмотрела на меня своими карими глазами. — Это сделал Джереми?

— Нет!

В моем горле сформировался узел, который с каждой секундой становился все больше и больше.

— Диана Фернанда Касиллас, — да, я использовала ее полное имя. Моя рука дрожала. — Это сделал Джереми?

Я взглянула в глаза этой чертовой обманщицы высшего уровня и, если бы не ладонь, которой она постукивала по своей ноге, я бы поверила, что она говорит мне правду; что человек, которого я люблю, ради которого сделаю что угодно, и который, как мне казалось, сделает все ради меня, не соврал бы мне.

Я даже не задумывалась над тем, что в прошлом скрывала что-то от нее. Что не рассказала ей, что вышла замуж за Эйдена. Что она не знает о моем студенческом займе. В данный момент ничто из этого не всплыло в моей голове.

— Нет, Ван. Он любит меня. Я ударилась бедром.

Узел в моем горле распух, и я чувствовала, как на глаза наворачивались слезы, когда она невозмутимо смотрела на меня. Вот в чем проблема. Диана совсем как я. Как только она увязает слишком глубоко, то не выбирается из ямы, в которую загнала себя. Она не даст задний ход и не расскажет мне правду.

— Я в порядке, Ван. Клянусь.

Она клянется. Покалывание в носу стало сильнее.

— Ди, — прохрипела я.

Ее улыбка причиняла мне боль.

— Я ударилась бедром, это глупость. Клянусь.

Не думаю, что Диана осознавала, какую сильную боль причиняла мне. Мне хотелось верить, что ложь, которую я ей говорила, была для того, чтобы защитить ее, чтобы она не волновалась, что я погрязну в катастрофических долгах. А о том, что мы с Эйденом поженились, я не говорила, потому что у нее язык без костей и она рассказала бы всем. Я знала, что когда она узнает и поистерит, то с трудом, но поймет, почему не она первый человек, которому я рассказала обо всем. Она не умеет хранить секреты; все мы об этом знаем.

Но это...

Я не собиралась молчать, даже если знала, что она ни за что не пойдет на попятную и не признается. Сжав ее руку сильнее, я пыталась игнорировать тяжелое биение своего сердца и посмотрела ей в глаза.

— Ди...

Она лжет. Она, как большая обманщица, произнесла:

— Это всего лишь синяк, Ван.

Но это не так.

Не так.

Когда я приехала домой, консервативный седан, припаркованный у дома, сказал мне, что у нас гость. Лесли.

Ох, Лесли.

Он — единственный человек в мире, который мне на самом деле нравился, но время от времени, особенно на этих выходных и каждый год 15 июня, я ощущала к нему небольшой укол ревности. Лесли — единственный в мире человек, о котором заботился Эйден, и я могу сказать об этом со всей уверенностью, и полагаю, я просто жалкая, эгоистичная идиотка. В мой особенный день я не получала даже «С днем рождения», в то время как Эйден не только помнил о дне рождения Лесли, но заботился о нем достаточно, чтобы заставлять меня отправлять ему подарок.

Я, правда, жалуюсь, что Эйден о ком-то заботится, и этот человек не я?

Я в ужасном настроении — оно сейчас хуже, чем пять часов назад, когда я вернулась обратно в Даллас. Черт, я в плохом настроении с тех пор, как покинула Эль-Пасо. Единственное, чего я хотела — вернуться домой, потомиться в собственной злости и, может быть, посмотреть фильм, чтобы избавиться от мыслей о том, что меня заботит. Моя мать, Сьюзи, ее муж Рики, Диана, ее парень и Эйден. Я хочу побыть в одиночестве.

Припарковавшись на улице, я достала свой чемодан с заднего сидения, игнорируя боль в запястье, и поплелась по подъездной дорожке и тропинке.

Я считала до десяти снова и снова, пока открывала дверь и заходила внутрь так тихо, как могла.

— Ванесса?

Я была уже на середине лестницы, сжимая чемодан в руке, когда до меня донесся голос Эйдена с первой ступеньки. Я медленно опустила чемодан на ступеньку, на которой стояла, сжала зубы и посмотрела через плечо на мужчину, который кинул меня; он стоял в коридоре между гостиной и прихожей в тренировочных штанах и такой свободой майке, что я видела очертания самых сексуальных во Вселенной мускулов.

Люблю ли я сексуальные латеральные мускулы? Конечно. Я же женщина.

Но еще у меня есть мозг, сердце, немного гордости и огромные, мускулистые руки, которыми я хотела придушить того, кто кинул меня, и я не позволю себе ни о чем забыть.

«Если бы он был там, все могло быть хуже», — пыталась напомнить я себе, натягивая ниже рукава кофты, которую надела до приезда к Диане. Но другая часть моего мозга хотела верить, что, может быть, выходные прошли бы иначе, если бы там был Эйден.

И снова, может, мне просто хочется винить кого-то еще, кроме себя, за то, что не прислушалась к своим инстинктам, когда они говорили мне сделать что-то, а я сделала противоположное.

— Да? — спросила я, чувствуя, как напряглись мои щеки.

Здоровяк осматривал меня, и то, как он поджал губы, подсказало мне, что он колеблется.

— Лесли здесь.

Слова едва сорвались с его губ, когда из гостиной выглянула светловолосая голова. Лесли Прескотт — мужчина, почти такой же высокий, как Эйден, и в лучшей форме, чем любой пожилой человек может быть, улыбнулся мне своей белоснежной улыбкой.

— Привет, Ванесса.

Неожиданно у меня между бровей запульсировала острая боль. Я аккуратно разместила свой чемодан и улыбнулась мужчине, которого встречала в прошлом. Мы провели вместе два месяца в Колорадо по двум разным причинам, а в остальное время он приезжал к Эйдену. Мне он нравился, правда, нравился, но я в ужасном настроении, и не честно перекидывать все на него.

— Привет, Лесли, — еле пробормотала я, сбежала по ступенькам и протянула свою руку.

Он пожал ее, открыто улыбаясь мне.

— Поздравляю, — произнес он, пожимая мою руку. — Я слышал большие новости.

Лесли зажал мою руку своими, с каждой секундой его улыбка становилась все шире. Даже если он думал, что это странно, что я не обняла и не поцеловала Эйдена, когда вернулась домой, то это не отразилось на его лице.

— Мне немного обидно, что меня не пригласили, но я понимаю.

— Ох, спасибо.

Я устало улыбнулась ему, демонстративно не обращая внимания на большое тело на периферии моего зрения, которое наблюдало за нами.

— Я очень счастлив за вас обоих. И был очень разочарован, что тебя не было на этих выходных в городе, но, уверен, у нас еще много времени, чтобы увидеться друг с другом в будущем.

Я заставила себя улыбаться. У нас с Эйденом впереди пять совместных лет, и, уверена, мы с Лесли еще увидимся.

— Я в этом не сомневаюсь.

Лесли просиял.

— Мы досмотрели некоторые кадры, поэтому я уеду и оставлю вас вдвоем сегодня вечером, ага?

На лице Эйдена появился мягкий изумленный взгляд, который довольно сильно раздражал меня.

— Ага.

Да.

Проявился его канадский говор — а это происходит лишь тогда, когда он по-настоящему чувствует себя комфортно — из-за этого часть моей незрелой капризной души разозлилась еще больше.

— Оставлю вас двоих. Мне нужно доделать кое-какую работу, — пока я говорила, все мое внимание сосредоточилось на Лесли.

Пожилой мужчина кивнул.

— Конечно, конечно. Я понимаю. Простите, перед поездкой я воспользуюсь уборной, — он снова улыбнулся, и напряжение во мне слегка ослабло.

Он не сделал ничего плохого, а я веду себя как идиотка.

— Вы уезжаете завтра?

— Ага, мой рейс через день. Я должен возвращаться домой.

— Тогда увидимся завтра. Счастливого пути!

Лесли согласно кивнул и зашел в угловой туалет. Это стало сигналом для меня, чтобы удалиться. Подхватив чемодан здоровой рукой, я прошла большую часть лестницы, прежде чем услышала:

— Ты в порядке?

Я даже не стала останавливаться. Поднималась дальше.

— У меня все хорошо.

— Ванесса, — произнес он низким, осторожным тоном. — Посмотри на меня.

Я была уже на сто восемьдесят процентов готова оказаться в своей комнате, поэтому остановилась, обернулась, приподняв бровь, и посмотрела на фигуру, стоящую у подножия лестницы; одна его рука лежала на перилах.

Он смотрел на меня мрачным взглядом.

— Когда ты говоришь, что у тебя все хорошо, я знаю, что это не так.

— Хм-м-м, — это все, что я смогла ему ответить, чтобы не высказать что-то стервозное. Я пыталась говорить себе, что не важно, что он не поехал со мной; я повторяла эти слова за выходные дюжину раз. И я напоминала себе, что понимаю, почему он остался, чтобы встретиться с человеком, о котором он заботится, но все это не помогло, совсем.

Моя чертова гордость не справилась с тем, что он меня кинул, да и не только он, но и все остальные на этих выходных.

— Так я и думал, — заявил Эйден, почти вызывающе приподнимая подбородок.

Я сжала пальцами ручку чемодана и представила, что сжимаю его шею.

— Ага, полагаю, что так, — призналась я и фыркнула. — Не хочу об этом говорить. Я ложусь спать.

Я только развернулась, когда раздался хриплый и низкий голос Эйдена.

— Мне плевать, что ты не хочешь об этом говорить. Я хочу это обсудить, — произнес он свои авторитарным, требовательным голосом, который действовал мне на нервы. По любым меркам у него совсем не громкий голос, но ему и не нужно таким быть.

Закатив глаза, я покачала головой, а он продолжал свое чертово объяснение.

— Позвонил Лесли, сказал, что он в Сан-Антонио, и спросил, сможет ли заехать ко мне на пару дней. До того, как я уеду, тренер хотел посмотреть еще пару игр, и я потерял счет времени, — и он продолжил. — Я думал, что из всех людей, именно ты поймешь. Я не вижу, в чем проблема.

На мгновение я задумалась над тем, чтобы поднять чемодан и бросить в него. Это по-детски, конечно. Излишне, да. Но от этого я почувствую себя лучше. Вместо этого я досчитала до семи, и пока смотрела на ступеньки, ответила:

— Я понимаю, Эйден. Правда. Твоя работа — самое важное в твоей жизни, и я знаю, насколько для тебя важен Лесли. Я это знаю и всегда знала.

— Но ты все равно злишься.

Нет смысла лгать, правда? Опустив багаж на ступеньку передо мной, я развернулась и посмотрела в его загорелое лицо, обрамленное темными волосами, которое видела чаще, когда работала на него, чем когда к нему переехала.

— Я не злюсь, Эйден. Я просто... слушай, я в ужасном настроении. Может, сейчас не время для разговоров, ладно?

— Нет, — его спина выпрямилась, и он убрал руку с перил. — Я остался, чтобы посмотреть запись игр с командой и увидеться с Лесли, — заявил он, между его бровей появилась глубокая морщина.

— Я понимаю, почему ты остался. Я не сказала, что не понимаю. Я раздражена из-за этого чертового бесполезного уикенда и не хочу вываливать все это на тебя, — это ложь. Вроде как. — Пожалуйста, мы можем перестать говорить об этом?

Я знала, что он ответит еще до того, как он открыл рот: не-а. И он меня не подвел.

— Я не сделал ничего, чтобы ты разозлилась.

Боже, помоги мне. Боже, помоги мне, мать твою. Я сжала пальцами переносицу, будто это успокоит головную боль. Я прошипела:

— Эйден, просто забудь об этом.

Парень ни о чем не забывает. Почему этот момент должен стать исключением?

— Нет. Я хочу об этом поговорить. Я не поехал домой к твоей маме. Поеду в следующий раз.

У некоторых людей есть одна проблема — они совсем не понимают принцип некоторых вещей. Другая проблема с людьми в том, что некоторые парни не понимают, когда лучше не поднимать тему, вместо этого они давят и давят, и давят, пока ты просто не говоришь «к черту». И это именно то, что сделал со мной Эйден. Моя голова разболелась сильнее.

— Я пригласила тебя, чтобы познакомить с мамой и моими приемными родителями. И глупая я из-за того, что разочаровалась, когда ты бросил меня в самый последний чертов момент.

Оглядываясь назад, я заметила, что данные слова прозвучали более мелодраматично, чем должны были.

То, что мама специально солгала мне — уже достаточно плохо. То, что Сьюзи впала в свое состояние психа, все только ухудшило. А ложь Дианы только увеличила каждую мою жестокую, болезненную эмоцию, но я не сказала ему ничего из этого. Каждая из частичек гнева проросла во мне из семян, которые появились из-за отсутствия Эйдена.

— Я должен был, — заявил он холодным, жестким тоном, который ясно дал понять, что он не понимает, из-за чего я так расстроена.

Вздыхая, я опустила руки и покачала головой.

— Забудь об этом, Эйден.

— Я не понимаю, из-за чего ты так злишься, — рыкнул он.

— Потому что! Я думала, что мы становимся друзьями, а ты даже до последней минуты не мог вспомнить, что меня надо предупредить о том, что ты не едешь со мной. Ты хоть представляешь, какой ненужной я чувствовала себя из-за тебя?

В его темных глазах блеснула неизвестная мне эмоция, на секунду черты его лица расслабились, прежде чем вернулось его обычное пустое выражение.

— Я остался по важной причине.

— Я поняла. Я знаю о твоих приоритетах. И знаю, где находимся мы. Я знаю, что между нами есть, а чего нет. С данной минуты я постараюсь скорректировать свои приоритеты, — прервала его я, мне уже осточертел этот разговор.

Рот Эйдена был открыт, но после моего комментария, он закрыл его. Эйден нахмурил лоб, и уголки этого пухлого рта, который должен принадлежать женщине с косметическим вмешательством, напряглись. Его лоб пересекли морщины, и он моргнул своими длинными коричневыми ресницами.

Он лишился дара речи.

Слов, похожих на «мы друзья» или «мне жаль». Вместо этого я не получила ничего. Никаких оправданий, никаких обещаний, ничего.

Разочарованная — чертовски разочарованная — я удержалась от того, чтобы закатить глаза и нацепила на лицо напряженную, фальшивую улыбку.

— Я очень устала, — и у меня болит рука. — Спокойной ночи.

Я сделала еще два шага вверх по лестнице, когда услышала:

— Это не так уж и важно.

Почему? Почему я? Почему он просто не закрыл эту тему, пока я не решила перерезать ему горло, пока он спит?

— Просто забудь, что я вообще что-то говорила, — бросила я через плечо ради него и ради себя. Боже, я веду себя как стерва, но мне плевать на это.

Эйден громко фыркнул.

— Не понимаю, почему ты думаешь, что это так важно. Я не прошу тебя возвращать мне деньги за билет или аренду машины. Я уверен, что смогу встретиться с твоей семьей в следующий раз. У нас впереди пять лет, Ванесса. Я не хочу провести все это время так, что ты будешь постоянно на меня злиться. Ты знала, на что шла.

— Поверь мне, я ни на секунду не забываю, сколько у нас впереди лет, — я с яростью потащила чемодан вверх по лестнице.

Когда я больше ничего не добавила, он продолжил сам.

— В чем, черт возьми, твоя проблема?

Я полностью развернулась к нему лицом, руки инстинктивно опустились на бедра.

— Я уже тебе сказала, в чем моя проблема. Я в ужасном настроении, а ты оставил меня в подвешенном состоянии, и это задевает меня сильнее, чем должно бы, я знаю об этом. Но я также понимаю, что должна была это предвидеть.

Он усмехнулся. Сделав это так, что его ноздри затрепетали, он покачал головой, его глаза смотрели куда угодно, только не на меня.

— И что это, черт возьми, должно означать?

Я почувствовала, как вся кровь отхлынула от моего лица, но я буду идиоткой, если прямо сейчас уйду в свою комнату. Иногда выражение лица говорит больше, чем слова, и я надеялась, что улыбка, которой я ему улыбалась, передала ему именно то, что я хотела донести до него. Иди к черту.

Изо рта Эйдена вырвался резкий звук, который по ошибке можно принять за горький смех.

— Я оплачиваю твои займы и покупаю дом не для того, чтобы проходить через это, Ван. Если бы я хотел, чтобы кто-то пилил меня, то у меня был бы настоящий брак, а не фиктивный.

О... черт... нет.

Каждая капля крови в моем теле испарилась. В моем горле застряли ужасные, обидные слова, и я не могла говорить. Не могла думать. Не могла даже дышать.

Я не должна терпеть подобное.

Стоя на ступеньках, я кивнула, мои руки дрожали.

— Знаешь, что? Ты прав. Ты абсолютно прав. Извини, что раскрыла свой чертов рот. Извини, что пилила тебя и ждала нашей поездки, — и мне жаль, что я виню его в цепи событий, которые пошли по наклонной вниз.

Я, правда, в некотором роде веду себя как засранка, но я не знаю достаточно матерных слов, чтобы разрулить данную ситуацию.

Сжав кулаки, я схватила свой чемодан больной рукой, побежала вверх по ступенькам и захлопнула за собой дверь. Не уверена, как долго я там простояла и смотрела на обстановку, окружающую меня, и мне стало казаться, что я попала в пятилетнюю тюрьму. Если бы мы уже не «поженились», то я собрала бы свои вещи и ушла.

Но я подписала бумаги и дала ему слово. Пять лет. Я никуда не уйду, пока ты не станешь гражданином этой страны, обещаю.

И в этом разница между мной и Эйденом.

Я держу свое слово.

Бросив чемодан на пол, я потерла руками щеки, пытаясь успокоиться. Мои глаза были на удивление сухими. В моей душе, где раньше находились самые важные частички, поселилась дыра, размером с Крейтер. (Примеч. Крейтер (англ. Crater Lake) — кратерное озеро в США, штат Орегон. Размеры озера: 8 на 9,6 км, средняя глубина 350 м.).

Я не буду плакать. Я не буду, черт побери, плакать.

Я расстегнула чемодан и вытащила одежду, чтобы постирать ее позже, когда засранца не будет поблизости. Узел в моем горле, который образовался, когда я была у Дианы, кажется, ослаб. Я не буду плакать. Я не собираюсь плакать, даже если потребность в этом невероятно подавляющая.

Я запихивала свой чемодан под кровать, прилагая чуть больше силы, чем было необходимо, когда в мою дверь постучали. Стук был слишком тихим для Эйдена.

Контролируя гнев и слезы, собирающиеся в глазах, я крикнула:

— Да?

— Ван.

Это Зак.

— Да?

— Могу я войти?

Сняв очки, я потерла бровь ладонью и тяжело вздохнула.

— Конечно. Заходи.

Зак открыл дверь и скользнул внутрь. Когда он закрывал дверь, на его лице сияла веселая осторожная улыбка.

— Привет, милая, — произнес он мягким голосом.

Я напряженно улыбнулась, пытаясь подавить раздражение из-за парня на первом этаже, из-за своей семьи в Эль-Пасо и идиотки в Форт-Уэрт, которая является моей лучшей подругой. Я снова поправила рукав своей кофты, чтобы он прикрывал запястье.

— Привет.

— Мне нравятся твои волосы.

— Спасибо.

Возможно при других обстоятельствах, сине-зеленый цвет понравился бы мне больше, но сейчас я расстроена и разочарована, и мне плевать, что сейчас мои волосы напоминают цвета из Кэнди Лэнда.

— Ты в порядке? — спросил он, а потом подошел и сел на край моей кровати в паре шагов от места, где я сидела на коленях.

Неохотно, я запихнула до конца свой чемодан под кровать и встала.

— Ага.

— Уверена?

Черт.

— Ты все слышал, да?

— Слышал, — подтвердил он, моргнув своими красивыми голубыми глазами.

Конечно, он слышал. Я уж точно под конец кричала.

— Иногда он так легко действует мне на нервы, не понимаю, — вздохнув, я села около него.

— Я знаю.

— Он ни о ком, кроме себя, не заботится.

— Я знаю.

— А затем злится, что кто-то в нем разочарован, — пробормотала я, смотря в пол.

— Я знаю, — снова согласился Зак.

— Я не упрашивала его поехать со мной. Я просто упомянула об этом. И все было бы нормально, если бы он сказал, что слишком занят.

— Я знаю.

— Почему он такая заноза в заднице?

Краем глаза я заметила, как Зак поднял руки.

— Мир никогда не узнает, милая.

Я фыркнула и, наконец, посмотрела на него.

— Нет, вероятно, нет, — я подтолкнула его локтем. — Ты бы не бросил меня, не правда ли?

— Ни в коем случаем, — он подтолкнул меня своим бедром, притягивая мой взгляд к пижаме с северными оленями, которая была на нем. — Неудачная поездка домой?

За все время, что мы друг друга знаем, я немного рассказывала ему о своей семейной ситуации. Пару раз упоминала, что не очень близка с мамой, и что мои сестры огромные занозы в заднице, и, кажется, раз или два упоминала своих приемных родителей, но не вдавалась в детали. Но он знал достаточно.

Я подняла голову, мой взгляд опустился на бороду, которую он отрастил за это время; обычно он каждый день брил свое красивое личико. Светло-синие круги залегли у него под глазами, а щеки были более впалыми, чем две недели назад, и я почувствовала себя эгоистичной идиоткой. У некоторых людей действительно важные проблемы, о которых они переживают, а я тут схожу с ума из-за людей, которые не заботятся обо мне.

— Да, — это преуменьшение. Я покачала головой, на время скрывая ссору со Сьюзи и ее мужем. — Было отстойно. Очень.

Зак улыбнулся мне сострадательной улыбкой, и я приняла ее.

— Почему, думаешь, я не вернулся домой?

А-а-а, черт.

— Я тебя услышала, — склонив голову, чтобы посмотреть на него, я окинула его взглядом. — Ты знаешь, я переживаю за тебя.

Он пренебрежительно фыркнул.

— Со мной все будет в порядке.

Сколько раз я сама произносила эти слова, когда мне казалось, что мир вокруг меня распадается на части? Потянувшись, я положила руку на его бедро.

— Конечно, будет, но это не значит, что я не буду беспокоиться или интересоваться о том, что ты собираешься делать дальше.

Он откинул назад свою голову с волосами песочного цвета, и его вздох разнесся по моей спальне.

— Я, черт побери, не знаю, Ванни, — признался он усталым голосом. — Понятия не имею, что делать.

Может, я и не могу исправить всю эту ситуацию с Эйденом, моей сестрой и Дианой, но, насколько это возможно, могу постараться помочь Заку теперь, когда он, наконец, заговорил об этом.

— Ты все еще хочешь играть?

Он с радостью ответил.

— Конечно.

Это было очень легко.

— Тогда ты знаешь, что должен сделать. Ты снова начнешь тренироваться и заставишь своего агента найти команду, к которой ты присоединишься. Может, не в этом сезоне, но хотя бы в следующем. И никаких «если» и «но». У тебя не должно быть другого варианта, — посоветовала я ему. — Что думаешь?

Зак постукивал по полу своими ногами в носках, и этот размеренный звук сказал мне, что он слушает меня. Он накрыл своей ладонью мою, и я переплела наши пальцы.

— Это либо сработает, либо нет. Ты не узнаешь, если не попробуешь, а если не рискнешь, то, вероятно, закончишь старикашкой, и будешь постоянно задаваться вопросом, что бы произошло, если бы ты не сдался, — я дала ему наставления, освободила свою руку и обняла его.

Он усмехнулся.

— У тебя нет проблем с деньгами? — по некоторым стандартам я не богата, но у меня до сих пор есть мои сбережения, и я горжусь тем, что смогла накопить их сама.

— Я в порядке, — заверил он меня.

Полагаю, это так. Он не любит экстравагантность.

— Если решишь остаться и если будешь хорошим мальчиком, я разрешу тебе пробежать вместе со мной этот марафон в феврале, — добавила я, притянув его к себе, чтобы снова обнять.

Его спина напряглась.

— Ты собираешься бежать марафон?

— Зачем ты думаешь я вообще бегаю?

— Потому что тебе скучно?

Я прочитала очень много исследований о тренировочном процессе для человека, который бежит свой первый марафон, и никто не занимается этим лишь потому, что ему скучно.

— Нет, я просто хочу это сделать. Раньше у меня не было времени на тренировки, и мне нравится вызов, — плюс, я хочу кое-что доказать себе. Сделать это ради моего бедного колена. Что могу сделать все, что захочу.

Я хотела знать, что нет ничего невозможного, и послать свою сестру к черту за то, что она со мной сделала.

Я прислонилась к нему и сделала судорожный вздох, на меня неожиданно нахлынули подавляющие эмоции этих выходных.

— Ты участвуешь или как?

Техасец тяжело вздохнул.

— Что, будешь лузером и сдашься?

Он слегка наклонился ко мне, уголок его рта приподнялся.

— Что я получу за это?

— То же, что и я — личное удовлетворение, что ты сделал то, чего раньше не мог.

Улыбка на лице Зака убила чувство обиды, которое в данный момент я испытывала к Эйдену. Его голубые глаза сияли, и он излучал радость.

— Ты просто лучик солнца, милая, знаешь об этом? Сделать то, чего раньше не мог. Ну, к черту. Запиши меня на это ужасное испытание.

Ага, я, возможно, взвизгнула, удивившись, что он на самом деле принял мое предложение.

— Правда?

— Да, правда, — его улыбка слегка увяла. — Еще раз, этот марафон на сколько километров?

Я вздрогнула, не желая убивать наше соглашение еще до его начала.

— Ты не хочешь этого знать, Зак, — убрав свою руку, я похлопала его по спине. — Ты не хочешь этого знать.

— Твою мать, да?

— Точно.

Мы улыбнулись друг другу.

— С тобой все будет в порядке?

Я кивнула.

— Со мной всегда все будет в порядке.

Через час или два я лежала в своей кровати, по телевизору шел один из моих любимых фильмов с очень тихим звуком (я включила титры), когда послышались три тихих стука в мою дверь.

Три. Это Эйден.

Через секунду раздались еще три тихих, тихих, тихих стука.

Я промолчала и продолжила смотреть «День Независимости».

Он может взять свою настоящую жену и заснуть ее себе в задницу.

Загрузка...