Вкус страха

ГЛАВА 42

— Не двигаться! — приказал Яхья, поднимаясь по лестнице с направленным на них АК-47 в руках.

— Ты же убит! — воскликнула Скарлетт, не веря собственным глазам.

В новой вспышке молнии она увидела, что он и в самом деле похож на покойника. Лицо его было мертвенно-бледным, губы, грудь и живот залиты кровью.

Как он мог здесь оказаться? Как? Это невозможно!

Страх и замешательство быстро сменились злостью на себя. Надо было убедиться в его смерти. Добить еще одной пулей, как забивают кол в сердце вампира.

— Сэл… — пробормотала она. — Сэл сказал, что застрелил тебя. Я видела твой труп…

Искалеченные губы Яхьи скривились в слабой усмешке:

— Полагаю, вы недооценили мою волю к жизни, мисс Кокс. Как я уже говорил, у меня есть красавица-жена и дочь, и я очень хочу снова их увидеть. Может быть, любовь все же сильнее смерти, а? — Он закашлялся кровью и утер рот рукавом. — Или радикал, экстремист… или как вы там нас называете?., не способен любить? Наверное, вам, американцам, хотелось бы в это верить. Как там сказал один из ваших великих классиков? «Если нас уколоть — разве у нас не идет кровь? Если нас пощекотать — разве мы не смеемся?» — Он сделал многозначительную паузу. — «А если нас оскорбляют — разве мы не должны мстить?»[13]

— А если мы в вас стреляем, — встрял Гром, — вы должны умирать, черт побери!

Яхья направил автомат на него.

— Остроумно, мистер Янг. Однако мы немного заболтались. Поставьте мешок на палубу и откройте дверь в каюту. Пошире.

Гром посмотрел на Скарлетт. Она не знала, что и сказать.

— Она вам не поможет, мистер Янг, — сказал Яхья. — Делайте, что сказано. Мое терпение на исходе.

Гром положил мешок с фруктами и открыл дверь нараспашку.

— Хорошо. Теперь отвяжите веревку, которая держит гамак. И без глупостей. Если я увижу, что вы пытаетесь добраться до оружия, пристрелю обоих.

Гром вошел в каюту и развязал узел, державший полотняный гамак. Ближний к нему конец гамака упал на пол. Гром отцепил другой конец от балки и вышел на палубу, неся в руках полутораметровый моток плетеной веревки.

— Благодарю, — сказал Яхья. — Теперь бросьте ее мне.

Гром подчинился, и боевик поймал веревку свободной рукой. Опустив автомат, он вынул из-за пояса нож и принялся резать веревку пополам. Скарлетт подумала, что это, возможно, подходящая возможность броситься в атаку. Но в ней было всего пятьдесят пять килограммов веса. Ну, может, пятьдесят шесть, если считать с намокшей одеждой, и никакого серьезного ущерба она нанести не могла. Не говоря уже о том, что Яхья находился в добрых пяти метрах, и времени у него было более чем достаточно, чтобы успеть поднять автомат и прошить ее очередью. Он закончил работу и бросил ей кусок веревки.

— Теперь будьте добры, свяжите запястья мистера Янга за спиной, — распорядился Яхья. — И покрепче. Я потом проверю.

Скарлетт лихорадочно обдумывала другие варианты, но под дулом автомата выбор был невелик. Она неохотно стянула запястья Грома за спиной.

Яхья подошел, как следует дернул узел и улыбнулся:

— Очень хорошо, мисс Кокс. Теперь развернитесь.

Она сделала, как было сказано, и почувствовала, как веревочная петля трижды обернулась вокруг ее запястий, а потом глубоко врезалась ей в кожу.

— Зачем вы это делаете? — спросила она. — Все мертвы. Все кончено.

— Еще ничего не кончено, мисс Кокс. Полагаете, потеря нескольких человек как-то повлияет на планы «Аль-Каиды» или на нашу решимость? У нас есть еще тысячи, готовые умереть во имя Аллаха.

— Что вы собираетесь с нами делать?

— Думаю, вы и сами знаете ответ… — он зашелся в сильном приступе кашля, утер окровавленные губы ладонью и вытер руку о рубаху.

Он заставил их спуститься по лестнице на главную палубу, где открыл дверь каюты и приказал войти внутрь.

— Послушай, приятель, — сказал Гром. — Забирай корабль и отпусти нас. Тот вертолет, что врезался в церковь, прилетал за нами. Когда он не вернется. сюда направят еще людей. Они будут здесь уже завтра утром.

Яхья покачал головой:

— Вы недооцениваете размеры Конго, мистер Янг. Только у этой реки есть не меньше согни притоков. Если мы спустимся вниз по течению, то достигнем Луалабы, самого крупного из верхних притоков Конго, который сам по себе из африканских рек по длине уступает только Нилу, — он сухо улыбнулся. — Поэтому, как видите, мы можем отправиться куда угодно, и никто нас не отыщет. Можете быть уверены.

Он закрыл за ними дверь и запер ее на замок.

— Вот черт… — сказал Гром. — Начинаем все сначала.

Скарлетт подошла к кормовому окну. Яхью она не увидела — значит, он снова поднялся на верхнюю палубу.

— Я не собираюсь снова через все это проходить. Ни за что и никогда. Я не могу. Просто не могу. Нужно бежать. И прямо сейчас.

— Тут я с тобой согласен на сто процентов. Но как? Она пошевелила запястьями. Веревка не поддавалась. Скарлетт огорченно покачала головой.

Гром сказал:

— Мы всегда можем выбить стекло, спрыгнуть за борт и попробовать выплыть.

— И станем легкими мишенями. В воде он нас просто расстреляет, — ее бровь приподнялась в задумчивости. — Если только…

— «Если только» что?

Она коротко изложила Грому свой план. Выслушав ее, он нахмурился.

— Это опасно, — сказал он.

— А до сих пор не было опасно?

— И легко может сорваться.

— Но может и сработать.

Гром долго и пристально смотрел на нее ярко-голубыми глазами.

— Ладно, — наконец согласился он. — Давай так и сделаем.

Они подошли к окну.

— На счет «три», — скомандовал Гром.

— Хорошо.

— Раз, — произнес он.

— Два-а, — протянула Скарлетт.

— Три! — крикнули они в один голос и одновременно ударили ногами в большое квадратное оконное стекло.

Удар пробил прозрачную поверхность, оставив в нем зазубренную дыру размером с баскетбольный мяч. Физика взяла свое, и стекло под собственным весом посыпалось, вылетая из деревянной рамы и усеивая тиковую палубу тысячами осколков.

— Давай! — бросил Гром.

Он плечом не то подтолкнул, не то подсадил Скарлетт, помогая ей выбраться в окно. Оказавшись снаружи, она бросилась к поручню левого борта, перевалилась через него и прыгнула в реку. Она свалилась в воду с громким плеском, и ее тут же окружила темнота. Какое-то мгновение она не могла понять, в какую сторону плыть. В груди нарастала паника. Скарлетт крутила головой из стороны в сторону, мокрые волосы залепили глаза. Нога коснулась дна, и теперь Скарлетт хотя бы поняла, где низ, а где верх. Посмотрев вверх, она увидела, как ей показалось, темный корпус корабля, и, загребая ногами, поплыла к нему.

Кораблик сидел в воде неглубоко, всего на полметра, и ей ничего не стоило поднырнуть под него. Но она и представить себе не могла, насколько широка эта посудина. Еще в середине пути легкие начали разрываться от боли, а сердце заколотилось от недостатка кислорода.

Скарлетт продолжала плыть, пока вокруг не посветлело, и тогда поняла, что корпус закончился. Она поборола естественное желание поскорее вынырнуть на поверхность. Так запросто можно получить пулю в голову. Вместо этого Скарлетт постаралась как можно тише высунуть голову из воды и сделала большой глоток воздуха, который ее легкие втянули, словно двигатель последние пары топлива. Раздавшийся звук походил на скрип ржавых дверных петель, но едва ли Яхья мог это услышать. Глаза Скарлетт заливала вода, очень хотелось отдышаться и прокашляться, но она сдержалась и постепенно выровняла дыхание.

А потом, медленно работая ногами, поплыла прочь от корабля.

Гром оставался у окна, пока не услышал, как Скарлетт спрыгнула за борт. После этого вжался в крошечный простенок рядом с дверью. Спустя пару секунд на лестнице послышался топот ног Яхьи, прекратившийся на палубе. Гром решил, что тот рассматривает осколки стекла. Потом щелкнул замок, и дверь открылась внутрь. Если бы Яхья распахнул ее настежь, она ударила бы Грома в грудь и выдала его присутствие. К счастью, боевик лишь чуть приотворил дверь, чтобы сунуть в нее голову и окинуть каюту быстрым взглядом, и поспешил к ограждению левого борта.

Гром покинул укрытие и выглянул наружу. Яхья склонился над поручнем, разглядывая воду. В одной руке он сжимал автомат, а в другой — высоко поднятую керосиновую лампу. Желтое пламя горело устойчиво и ярко, окружая его кругом света.

Гром припустил по палубе большими шагами, чтобы набрать скорость, стараясь при этом не издавать ни звука.

Под ногой хрустнуло стекло.

Яхья обернулся, и его глаза округлились от удивления.

Гром с ревом ударил его плечом в грудь, и они оба растянулись на палубе. Лампа отлетела на несколько метров и грохнулась о палубу. Стеклянная колба раскололась, разлившийся керосин вспыхнул, взметнув в небо высокие языки пламени.

Яхья чудом сумел удержать в руке автомат. Но прежде, чем он успел поднять оружие, Гром ударил его ногой в шею. На этот раз Яхья не удержал «калашников». Автомат с лязгом упал на палубу, проскользнул под поручнем и плюхнулся в воду.

Крикнув что-то по-арабски, Яхья бросился на лежащего Грома. Тот поймал противника в прыжке, ударив обеими ногами ему в грудь и перебросив через себя, используя его собственную инерцию. Яхья с грохотом повалился на палубу и отчаянно взвыл. Гром развернулся и увидел, как Яхья катается по палубе в луже огня, языки которого поднимались уже на метр и быстро расползались в стороны. Яхья вскочил на ноги и стал не разбирая дороги носиться кругами по палубе живым факелом, пока не наткнулся на ограждение по правому борту и, опрокинувшись через него, не полетел в воду. Ночь наполнилась запахом горящей плоти, волос и одежды.

— Гром! — слабо донесся откуда-то голос Скарлетт. — Уходи! Сейчас все взорвется!

Гром покосился влево, где бушевал огонь. Пламя уже лизало дизельные двигатели. Гром поспешил к ограждению, перешагнул через него и уже готов был броситься в воду, когда раздался оглушительный взрыв. Горячая волна ударила его в спину и швырнула в темноту, словно тряпичную куклу.

— Гром! — крикнула Скарлетт и изо всех сил устремилась обратно к суденышку.

Она остановилась в нескольких метрах от горящего корпуса и, нащупав ногами дно, двинулась вдоль борта, пытаясь различить Грома среди плавающих вокруг обломков. Его нигде не было видно.

Чья-то рука схватила ее сзади за плечо.

— Гром?

Но еще не успев обернуться, Скарлетт уже знала, что это не он, потому что руки у Грома были связаны за спиной, как и у нее. Вместо этого она в ужасе уставилась на Яхью. Вернее, на то, что когда-то было Яхьей, потому что смотревшее на нее лицо не принадлежало человеку. Это было нечто из потустороннего мира, ожившая маска на Хэллоуин.

Все его лицо было ярко-алым и пурпурным месивом, кроме носа и губ, которые почернели и обуглились. Кожа над левой бровью облезла и свисала над глазом, почти полностью закрывая его, а веко правого глаза сгорело полностью, открывая неестественно большое и круглое глазное яблоко. Его рот был открыт, словно в безмолвном крике.

Скарлетт отчаянно пыталась стряхнуть его руку с плеча, но Яхья крепко держал ее. Другой рукой он сдавил ей горло. Скарлетт начала отбиваться ногами, но так ей было трудно удержаться на поверхности. Голова ушла под воду. Вода хлынула в нос, Скарлетт в панике закашлялась, но только еще больше нахлебалась.

Она поняла, что тонет.

В этот миг Скарлетт вспомнила трюк, который провернул с Громом ирландец. Она перестала брыкаться и вскинула ноги над водой, сомкнув их вокруг шеи Яхьи. Скарлетт извернулась всем телом, словно раскачивалась на качелях, и, давя ногами вниз, потащила Яхью под воду, а сама при этом, наоборот, стала всплывать. Ее голова снова оказалась над поверхностью.

Яхья отчаянно стиснул ее щиколотки. Но Скарлетт лишь крепче сжимала ноги. Движения Яхьи становились все более вялыми, и секунд через пять он затих. Она на всякий случай продержала его в тисках еще столько же. Наконец, выпустив шею боевика, Скарлетт, из последних сил работая ногами, поплыла к берегу. Почувствовав под коленями дно, она встала на четвереньки и поползла. Добравшись до начала берегового откоса, Скарлетт поняла, что силы ее оставляют.

И повалилась на землю под бескрайним черным африканским небом.