Владыка Каган.

Глава 41

Глава 41.

- Ну, други мои, вот мы с вами прочли грамоту брата моего старшего Севолода. Велит признать его, по древнему обычаю, новым Владыкой Каганом, вместо отца. А ещё просит моей помощи в борьбе за Верховный престол против своих врагов.

- Ну и дела…Подишь ты, как оно стало то, - тихо протянул кто-то.

- Именно так. Какие имеете мысли? Что присоветуете? Говорите, не робейте, - вопрошал князь Ратимир Велимирович, правитель Тартарии - самого дальнего и независимого удела огромной державы своего отца, раскинувшегося на берегах Великого Южного моря, аккурат по соседству с Империей Юга.

Князь стоял у выхода на небольшую каменную террасу, выходившую прямо на морской залив. Ратимир вступил в пору настоящей мужской зрелости и был, что называется, в самом расцвете сил - среднего роста, но крепок и широкоплеч. Он обладал большой физической силой, любил борьбу и кулачный бой, в которых мало кто мог с ним сравниться.

Густые и прямые, светло-русые волосы и такая же борода обрамляли его скуластое, как и у всех велимировичей, лицо с тонкими чертами и прямым носом. Из-под тесно сдвинутых русых бровей блестел острый внимательный взгляд, глубоко посаженых серо-голубых глаз, от которого, казалось ничто не может ускользнуть. Князь мало говорил и редко улыбался. Все это придавало его облику несколько суровый вид. От него веяло силой и уверенностью настоящего правителя, знающего что он делает.

Порывистый морской ветер приносил в комнату свежий солёный аромат моря, вперемежку с резким запахом гниющей тины, покрывавшей плотным бархатным ковром массивные каменные монолиты, почти вертикально вздымавшиеся над самой водой.

Крутые морские волны неистово бились об эту стену и в бессильной ярости, пенясь и шипя, отступали обратно, образуя на мелководье небольшие водовороты. Гранитные скалы стояли молча и неприступно. Всё небо заволокло серыми перистыми облаками. Слегка штормило и чайки, как безумные, носились в воздухе, оглашая окрестности своими беспокойными криками.

На вершине этой почти вертикальной природной твердыни возвышалась твердыня рукотворная. Мощные каменные стены Тартарии местами подступали почти вплотную к отвесному обрыву, многократно увеличивавшему их высоту. На таком естественном возвышении вся местность со стены просматривалась, как на ладони, на много вёрст вокруг. Наблюдателю, стоящему на ней, вполне могло показаться, что он стоит не на вершине стены, а на вершине мира.

- Ну что же вы молчите, бояре? – князь вернулся в палату и занял своё место за столом, - Гонцы уж два дня ответа дожидаются. Сегодня надобно всё решить. Сказывайте, я слушаю.

В просторной палате, по старой склавинской традиции, вдоль стен были расставлены широкие лавки с мягкими бархатными сиденьями, на которых степенно восседали княжеские советники. По случаю важных известий, здесь присутствовали почти все местные бояре, старейшины и воеводы. Был даже верховный волхв Антоний, роллан по национальности, поставленный лично Императорским патриархом управлять местной автономной скинией.

Бояре замялись. Никто не хотел первым подать голос, все предпочитали с начала послушать, что скажут другие. Князь не любил праздной болтовни, и никто не хотел выглядеть в его глазах пустомелей. Пауза затягивалась, князь, по своему обыкновению, терпеливо ждал.

- Да что тут говорить то, светлый княже, - первым решился подать голос волхв Антоний, высокий холёный старец в черной мантии, - Ты наш господин, тебе и решать. Твоё слово – закон.

- Верно, владыка. Но сперва хочу послушать, что другие мыслят. Вот ты, Булгак, что думаешь?

Князь развернулся всем телом к своему любимцу. Могучий воевода, получивший такое прозвище за взбалмошность своего характера, медленно поднялся с лавки во весь свой немалый рост. В нем богатырская стать причудливым образом сочеталась с почти детской прямотой и наивностью. Преданный воин, он сопровождал князя во всех его походах и отличался не только воинской отвагой, но и простой житейской смекалкой, хоть и в манерах был простоват. Ему князь всецело доверял и потому попросил высказаться первым.

- Говори, Булгак, мы слушаем.

- Мыслю так, княже, - пробасил он, - Что наперёд нам следует обернуться к своей выгоде. И об том крепко помыслить. Брат то твой ведь не просто так просит у тебя помощи. Он то спорит за Верховный престол и свой интерес блюдёт. А нам на кой ляд в этот спор встревать? Мы завсегда во всех столичных распрях в стороне стояли. Какая нам с того теперь выгода будет? Мыслю, что коли в чужую драку встревать, так надо не иначе, как за выгоду какую-то.

При этих словах Антоний беспокойно заёрзал на своём месте, укоризненно поглядывая на огромного воеводу. Разговор пошёл не по его сценарию.

- Надёжные люди из Святограда сообщают мне, что ежели Севолод сядет в стольном граде, то навяжет нам чуждую веру, - проговорил он, - Сие не допустимо. Не для того сам Велимир ролланский обряд Светлого Духа принял. Выходит так, что нельзя Севолода поддерживать. А ты, Булгак, к чему нас склоняешь? Как ты можешь говорить тут о какой-то выгоде в то самое время, когда истинная вера в опасности? Сие грех безмерный.

- Да будет тебе, владыка, сгущать краски, - подал голос пожилой и уважаемый боярин Вавула, по прозвищу Бык, - Что нам эти дохлые скимники! У них руки коротки до нас достать, мы тут сами по себе. Да и Севолоду, как я понимаю, только столичная власть и потребна. Ничего более. Великим Каганом мечтает объявиться, гордыню свою усладить. Ну и пусть сидит себе в Святограде, - пренебрежительно махнул рукой Вавула, - А до нашей Тартарии ему, как и его отцу, дело десятое будет.

- Ну, а князь Яромир из Стар-града? – спросил кто-то.

- Вот Яромир – это иной расклад, - продолжал Вавула, - Тот широко шагает. Всю Склавинию под свою руку получить стремится. Этот на Святограде не остановится и про нас уж точно не позабудет. Нельзя ему воли давать. Вот, он вроде все про законы какие-то красиво разговоры ведёт, а сам, когда окрепнет, да сядет на престол – всех живьём сожрёт! Надо нам непременно поддержать Севолода, чтобы не допустить староградского князя до власти. Все тогда будем его вечными данниками и холопами. Помяните моё слово.

- Ну это мы ещё поглядим! – угрожающе пробасил Булгак.

- Да что там глядеть, воевода, - усмехнулся Вавула, - Ежели Яромир все земли возьмёт под себя, да на нас двинет, то нам не устоять против них всех разом.

- Ну да! Эка ты хватил, боярин! Надобно ещё сперва взять все эти земли под свою руку. Сия задачка не их лёгких будет, - не сдавался Булгак.

- Дык со Святограда всё и начнётся. Аль позабыл, как родитель его начинал? Велимир тоже ведь тогда из Стар-града в столицу пересел. И вельми преуспел ведь, не так ли? Все завсегда в Святограде и зачинается. А нет Святограда – нет ничего. Нельзя его до стольного града допустить, тогда не опасен он будет. Пусть сидит себе в Стар-граде и пирует со своими любезными сунеями. Он и сам скоро породнится с ними. А Севолода страшиться нет причин. Он в другую сторону смотрит. Ему всякие западные земли интереснее. Не до нас ему. Малой данью обойдёмся и будем жить, как жили.

- Ладно у тебя выходит, боярин. Будто Севолод агнец невинный, али отшельник кроткий. Думаешь ему не захочется большей власти, когда в столице укрепится?

- Оно может и так, не стану спорить. Но Севолод про нас в последнюю очередь вспомнит, тогда как Яромир – в первую. Это уж точно.

- Да ты, Вавула, будто заранее ведаешь про те очереди. Будто княжичи отчёт тебе наперёд давать станут. Кто их устанавливал – очереди эти? Не ты ли сам, в своей быкоголовой башке выдумал?

Дипломатия никогда не было сильной стороной громадного воеводы. Выражений он не любил выбирать. Лицо боярина залила краска гнева. Он вскочил со своего места и пронзил противника яростным взглядом. Назревала распря, которая вполне могла перерасти в потасовку, как уже не раз случалось на княжеских советах. Ратимир, доселе молчавший и внимательно слушавший своих советников, примиряюще поднял руку:

- Довольно. Уймитесь вы оба, - сказал он, - Булгак, мы тебя выслушали. Дай и другим слово молвить. Вавула, сядь отдышись. Позже помиритесь. Кто ещё мысли имеет?

- А вдруг, кто-нибудь из других велимировичей захочет в Святограде сесть? - подал голос молодой воевода по имени Шульга, - Вот Бурислав, к примеру. Сила то у него есть. Может с ним объединиться, тогда ни Севолод, ни Яромир не страшны будут. Пусть себе грызутся. А Бурислав кроток. Он человек книжный, справедливый, с ним договоримся. Будет сидеть себе спокойно в Святограде. Дань умеренную платить в столицу станем и всё у нас останется по-прежнему. Вот и отец престол то именно ему завещал.

- Добрая мысль, - зашумели бояре, - Да, только вот согласится ли Бурислав против древнего закона пойти? Уж больно нерешителен. Может послов к нему заслать?

- И то верно, Надобно надёжного человека отправить.

- Дык тогда, Ратимир, может тебе и самому в Святоград двинуть? А что? Чем ты хуже Бурислава? – оживился вдруг Булгак, - Если уж на то пошло, то он помладше тебя будет. Ты старший ему брат. Тебе сподручнее впереди него править.

- Так Севолод с Яромиром ещё чуток старше, - язвительно воскликнул Вавула Бык, - Тогда может сподручнее им впереди быть. Не так ли, умник?

- Ратимиру Велимировичу здесь, в Тартарии, самое место будет. Никто лучше него не справится, - возбуждённо проговорил вдруг Верховный волхв, - Незачем ему в Святоград стремиться. Не будет с этого добра никому. А Севолод непременно иную веру примет. Чужаков призовёт и будет их засилье в нашей державе. С Яромиром же по-добру сговориться можно будет. Свой он. На него надобно поставить. Истинную веру он точно сохранит. Это ли не главное? А в благодарность за помощь он нам прежнюю вольницу оставит.

- Блажен, кто верует, владыка, - язвительно отозвался Бык, - Как бы не довелось тебе разочароваться в сих мыслях. Яромир-то не так прост. Мягко стелет, да боюсь жёстким ложе окажется. Ему наша вольница ни к чему. Своевластный он, то всем ведомо. Вон в Стар-граде сказывают вечевую вольницу зело как приструнил. Всё по-своему сделать хочет. Ужо кто прежние порядки оставит, так это скорее Севолод. Этот стольным боярам в рот смотрит, а с ними мы ужо как-нибудь сговоримся, как раньше завсегда и бывало. На худой конец - откупимся от них, да и все дела.

- Верно! Севолода поддержать потребно, - воскликнуло сразу несколько голосов.

- А про истинную веру вы подумали? - возразили другие, - Ни к чему нам здесь чужеземная власть. Не будет с того добра! Надобно владыку послушать и за Яромира держаться.

Поднялся гомон. Каждая партия, распаляясь, стремилась перекричать другую. Говорили все разом, почти не слушая друг друга. Ещё немного и в ход пошли бы кулаки. Ратимир медленно поднялся с лавки и грохнул могучим кулаком по столу:

- Довольно! Хватит лаяться, аки псы приблудные. Дело надо решать.

Мгновенно установилась тишина. Пыхтя и отдуваясь, бояре с воеводами снова расселись по лавкам в ожидании княжьего слова. Знали, что оно и будет последним. Ратимир, как всегда не спешил. Опустившись на своё место, он обвёл совет пристальным взглядом, словно хотел заглянуть в самые сокровенные уголки души своих приближённых. Потом заговорил спокойным голосом:

- Значит так, други мои. Услышал я тут много всякого. У каждого из вас были свои мысли и резоны, но каждый из вас - не прав. Я принял иное решение!

***************************************************