Властитель темных небес

Глава 22

День выдался мрачным, каким он может быть только в Сан-Франциско. Неспокойный океан принес в город летний шторм. Дождь струями стекал по ветровому стеклу, напоминая ей слезы, которые Эбби отказывалась проливать. Ее крепко сцепленные пальцы лежали на коленях. Она не хотела их отпускать. Сердце болело, и с каждым ударом боль становилась все сильнее. Я не была готова к этому.

Звонок из спасательной организации застал ее врасплох.

Ксавье убрал одну руку с руля, чтобы ласково пройтись по ее сжатым в кулак пальцам.

— Сотрудница сказала, что они найдут хорошие дома для малышей. Они тщательно следят за теми, кого усыновляют, и щенки будут в большей безопасности, чем если бы они вернулись в приют.

— Я знаю. По крайней мере, Грейс взяла Блонди, — Эбби напряженно моргнула. — Спасибо, что ты со мной. — Хорошо, что он поехал с ней. Она была не в состоянии сосредоточиться на дороге. — Я не думала, что отдать их будет так трудно. — Никогда прежде не было так больно.

Он провел костяшками пальцев по ее щеке.

— Смею предположить, что раньше ты, вероятно, заглушала боль. Ты хорошо умеешь скрывать свои эмоции от самой себя, — уголок его губ слегка приподнялся. — Или умела.

— Думаю, я бы предпочла, чтобы все эти чувства оставались подавленными, — прошептала она, когда он въехал в гараж.

Она не стала ждать, пока он откроет ей дверь, а поспешила по пандусу в дом. Все, чего она хотела, это спрятаться где-нибудь и выплакаться.

Крепкие руки сомкнулись на ее плечах и развернули ее. Ксавье притянул расстроенную Эбби к себе, прижимая ее голову к своему плечу.

— Отпусти это, Эбби. Не стыдись слез.

— Но это больно. — Блэки смотрел, как она уходит, и в его темных глазах читалась растерянность. Я хочу, чтобы он вернулся ко мне. Она попыталась оттолкнуть мужчину, но ничего не добилась, и громкие рыдания вырвались наружу, разливаясь болью по грудной клетке и нарушая тишину пустого дома. Ледяной шар вокруг ее сердца начал таять.

Ксавье прижал ее к себе так крепко, выстаивая будто гора против бури из ее слез. Твердый. Неподвижный. В нее словно проникало тепло его тела, а его дыхание оставалось ровным и размеренным.

Когда она успокоилась, все еще иногда рвано вздыхая, он поцеловал ее в макушку.

— Ты дрожишь. Пойдем, — он взял ее за руку и потянул за собой в правую часть патио, мимо бассейна. Когда он открыл обложенную камнем гидромассажную ванну, от ее поверхности поднялся пар.

— Я просто хочу…

— Спрятаться. Я знаю, — он раздел ее, не обращая внимания на протесты. Будто она была слепа, он помог ей забраться в купель, поддерживая ее, пока она не села. Тепло согревало ее кожу, словно проникая в кости и растапливая последние остатки холода.

Со вздохом она откинулась назад, наблюдая за тем, как он раздевается, пока вокруг нее поднимались тонкие струйки пара. Его загорелое тело было прекрасным, и ее взгляд не мог не задержаться на линиях мышц, изрезавших его бедра и упругие ягодицы.

Он заметил ее взгляд, и его лицо уже не было таким обеспокоенным, когда он занял место рядом с ней.

— Теперь я в порядке. Спасибо, — ей не следовало позволять себе так привязываться к малышам, хотя изначально она планировала оставить одного из щенков себе. Оставить Блэки. Но когда она переехала к Ксавье, то поняла, что не получится. Его прекрасный ландшафт пришлось бы огораживать, антиквариат был под угрозой быть сгрызенным, а ковры могли быть помечены. Они ведь не были вместе по-настоящему, не навсегда. Он не стал бы менять весь свой уклад ради сезонной любовницы.

Женщина-сотрудник сказала, что у нее есть подходящие дома для всех малышей. Они будут в порядке. Наверняка.

Снова начался редкий дождь, холодные капли стучали по ее лицу и создавали мелкую рябь на поверхности воды. Ксавье молча взял ее руку и поцеловал пальцы. Он не пытался соблазнить ее, а просто утешал.

— Ты хороший человек.

Его смех прозвучал удивленно, но глубокий, насыщенный звук заполнил пустоту внутри нее.

Несколько минут они сидели в тишине, а потом Ксавье рассказал ей о своем дне. Без каких-либо вопросов с ее стороны, будто знал, что ей нужно отвлечься.

Он не любил говорить о себе, что казалось забавным, ведь она была такой же. Но они оба прекрасно умели расспрашивать и выслушивать своего собеседника. Она не осознавала, насколько односторонними были ее беседы с Натаном, возможно, потому что они обсуждали совсем другие вопросы — политику, науку, общество. Но хотя он и делился с ней своими делами, он никогда не спрашивал о ее делах. Раньше она не замечала этого недостатка, пока не появился Ксавье.

— Мэрили просила передать тебе спасибо.

Эбби нахмурилась.

— Она ведь не уйдет из моего класса? Она прогрессирует невероятно быстро, но пока не готова…

— Нет, детка, — Ксавье придвинулся ближе, положив руку ей за спину. — Но сейчас она уже умеет читать достаточно хорошо, чтобы ее взяли на работу. Один из моих друзей владеет кондитерской на Маркет-стрит.

— Правда? — ее охватило счастье за эту женщину. Затем Эбби нахмурилась. — Как? Конечно, она еще не может воспроизвести вслух, и…

— Консультант по распределению взял ее в школу, чтобы она попрактиковалась во всех темах, с которыми она столкнется на работе.

Эбби бросила на него подозрительный взгляд.

— Да, я немного надавил на своего друга, но Мэрили умна. Думаю, она отлично справится с этой работой. Она будет стажироваться, пока ты не подтянешь её на достаточный уровень, чтобы перейти к чему-то более сложному.

Эбби прижалась к его боку. Он был так упорен потому, что видел страдания своей матери.

— Ты всегда ждешь, что они смогут двигаться дальше. Не слишком ли большая текучка кадров для «Ледюк Индастриз»?

— М-м-м… — он потерся щекой о ее щеку, легкое касание его щетины вызывало в ней словно искру, разжигающую сухой хворост. — Менеджеры знают, что я жду от женщин чего-то большего в их жизни. Работа с минимальной зарплатой имеет высокую текучку кадров, но наши женщины очень мотивированы. Они приходят вовремя, много работают и быстро учатся. Мои менеджеры довольны.

— Это очень круто.

— Я — хороший человек, не забывай этого, — на его щеке появилась характерная ямочка, а глаза вспыхнули жаром. — Хорошие люди должны быть вознаграждены за свои деяния, иначе они перейдут на сторону зла, — его пальцы сжались, запутавшись в ее волосах, удерживая ее неподвижной, пока он ласкал ее грудь и слегка потягивал за соски.

— Мы не можем этого допустить, — ее голос прозвучал с придыханием.

— Нет. Не можем, — он обхватил ее рукой свой член, двигая вверх и вниз. Когда он ущипнул ее за сосок, внутри нее вспыхнуло тепло, и ее пальцы непроизвольно сжались. Он засмеялся.

— Встань на колени, Эбби, боком к сиденью.

Она подтянула ноги под себя и развернулась лицом к нему. Вода была ей по пояс, воздух ощущался прохладным на ее разгоряченной коже. Ее соски напряглись.

Когда он положил ее руки на свои, она погладила его бицепсы, наслаждаясь тем, как его влажная кожа обтягивает твердые мышцы.

Ксавье обхватил ее груди, прижал их друг к другу и пососал один сосок. Он усмехнулся, когда она пискнула, провел языком по вершине, а затем присосался к другому.

Ритм его посасывания проникал в самые глубины ее существа, струился по нижней половине тела, пробуждал, плавил и будоражил ее сердцевину. Каждый импульс, который отправлял его волшебный рот по ее телу, усиливал ее потребность, пока она не начала жаждать большего. Ее пальцы сомкнулись на его плечах, а ногти впились в бархатистую кожу.

Как она могла заставить его прикоснуться к ее киске? К ноющему клитору? Пытаться направлять Ксавье было равносильно попытке управлять бульдозером из-под колес.

Его веселый взгляд встретился с ее горящими возбуждением глазами. О, он прекрасно знал, что вытворяет с ней.

— Повернись, сейчас же, — он обхватил ее за талию, развернув лицом от себя.

В густом тумане огни Золотых ворот появлялись и исчезали, как парящие светлячки.

— Руки вперед. — Она положила ладони на прохладную каменную поверхность вокруг купели, чувствуя, как холодный дождь брызжет на ее плечи. Он встал позади нее и потянулся к бетонной статуе морского чудовища, стоящей самого у края. Из потайного отсека в чешуйчатом боку он достал полоски жесткого узкого пластика и тяжелые ножницы.

— Ты собираешься использовать на мне стяжки? — она уставилась на него в недоумении.

— М-м-м. Они отлично работают во влажных местах, в условиях влажности, как, например, в джакузи или бассейне, — он затянул одну пластиковую ленту на ее запястье, просунув палец между ее кожей и стяжкой. Ее предвкушение и тревога усиливались с резким звуком, который издавали пластиковые хомуты. Высунув палец и проверив, достаточно ли свободно затянута стяжка, он затянул ее левое запястье. Прохладный пластик быстро нагрелся на ее коже.

Затем Ксавье соединил эти импровизированные браслеты третьим и вытянул ее руки вперед, чтобы просунуть ремешок под один из крючкообразных когтей монстра.

Из-за этого ей пришлось облокотиться на бортик джакузи, и край уперся ей прямо в грудь.

— Ой, больно.

— Прости, любимая, — обхватив ее за талию, он приподнял ее и устроил так, чтобы ее грудь упиралась в холодный камень.

— Что ты…

Протянув руку под водой, он обвязал один ремешок вокруг ее правого бедра и зацепил за что-то, не видимое ее глазу, зафиксировав ногу. То же самое он проделал и с другой ногой, затянув ремень так, что ее бедра оказались раздвинутыми в стороны.

— Зрелище потрясающее. Стоящая на коленях подчиненная, прикованная к монстру, с широко раздвинутыми ногами, чтобы ее киска была доступна… для всего, что я захочу сделать, — он провел руками вверх и вниз по ее торсу, а затем наклонился вперед и принялся ласкать ее груди, пока они не стали набухшими и тугими. Холодный душ хлестал по ее рукам и голове, пока он слегка пощипывал ее соски. Он перекатывал напряженные пики между пальцами, пока она не начала задыхаться от сочетания боли и удовольствия. В это время его член терся между ее ягодиц, дразня ее.

Когда она бесполезно дернулась, он прислонился грудью к ее спине и прошептал ей на ухо:

— Жаль, что ты не можешь сопротивляться, не правда ли?

Нижняя половина ее тела ощущалась так, словно температура воды достигла предела и продолжает повышаться.

— Я передумала, — пробормотала она. — Ты совсем не милый.

Смеясь, он потянулся под воду, чтобы поиграть с горячими струями. Прикрывая ее киску одной рукой, он регулировал мощность, пока…

Когда он убрал свою руку, струя воды ударила прямо по ее клитору.

— О, нет. — Высокий и жесткий напор толкнул ее прямо к кульминации.

— Ты права. Слишком быстро, — пробормотал он и повернул кран. Напор уменьшился до силы нажатия пальца, и струя задвигалась кругами, как массажер в душевой лейке. — Хорошо, — он похлопал ее по плечу. — Оставайся на месте, зверушка.

Она боролась мгновение, пытаясь сместиться к потоку воды или, наоборот, отпрянуть от него, но ничего не добилась. Нижней частью груди она царапалась по каменному краю, добавляя боли эротический оттенок. По мере того, как пульсирующие струи кружили по клитору, давление внутри нее нарастало. Все больше и больше. Она поискала взглядом Ксавье и увидела, что он сидит сбоку, обхватив рукой свой толстый ствол, блестящий от смазки. Он не двигался, просто наслаждался зрелищем.

— Ты… — Он, что, собирался оставить ее в этом положении?

Струи воды никак не реагировали на ее возмущение, продолжая ударять по ее клитору. Все внутри нее пришло в напряжение.

Он улыбался, наблюдая за тем, как приближается ее кульминация, невероятная и неизбежная.

— Посмотри на меня, Эбигейл.

Его темные глаза были устремлены прямо на нее, когда из самой глубины поднялась стихия и хлынула наружу, сотрясая ее тело волнами наслаждения. Она закрыла глаза, ощущая, как содрогается после невероятного удовольствия.

Эбби напряглась, когда тело Ксавье прижалось к ней сзади. Мгновенно остыв на фоне ее разгоряченной плоти, его рука накрыла ее киску и перекрыла струи от ее теперь уже чувствительного клитора.

— Мне нравится смотреть, как ты кончаешь, — пробормотал он ей на ухо.

Одним сильным толчком он вошел в нее, толстый и длинный. Ее лоно сжалось в конвульсиях вокруг его толщины, покалывая самые чувствительные нервные окончания. Он потянулся вперед к струе и что-то сделал, но его рука все еще прикрывала ее киску.

— Я бы сказал тебе: «Держись», но ограничители лишают тебя этой возможности, — он укусил ее за мочку уха, когда отстранился и снова вошел в нее. — Иногда мне нравится брать тебя таким образом, — прошептал он, — зная, что ты ничего не можешь сделать, чтобы остановить меня. Твое тело принадлежит мне, чтобы играть с ним, чтобы трахать. — Каждое его слово подчеркивалось толчком его члена, и она снова почувствовала возбуждение и желание.

— Я могу смотреть на то, как ты достигаешь оргазма без меня, — свободной рукой он ласкал ее груди, пощипывая кончики, чтобы заставить ее внутренности сжиматься. — Но ничто не сравнится с тем, как твоя киска бьется о мой член, когда ты кончаешь.

— Кончи еще раз, — рука на ее киске сместилась, и его пальцы обхватили ее клитор, оттягивая складочки, чтобы обнажить его. Чтобы удержать на месте. Струя ударила сильными толчками прямо по вершинке.

— А-а-а! — От невыносимого возбуждения ее тело напряглось. Его рука не двигалась, пока он вбивался в нее сзади, синхронизируя свои толчки с напором струи, и это заставило слиться воедино весь калейдоскоп чувств, обрушившийся на нее. Слишком много. Слишком сильно.

Ее перебросило через край удовольствия, сотрясая ее переполненное ощущениями тело. Ее крики эхом отразились от плитки, и он засмеялся, а затем издал прекрасный гортанный звук, глубоко войдя и отпустив себя.

К тому времени, когда ее сердце перестало биться о ребра, превращая их в щепки, и она смогла сделать медленный вдох, он выключил струю, разорвал стяжки и освободил ее ноги. Когда она села на скамейку, крошечные пузырьки поднимались снизу и щекотали ее слишком чувствительную киску, заставляя ерзать на месте.

Ксавье засмеялся и развернул ее лицом к себе.

— Оседлай меня, зверушка.

Расположив ее колени по обе стороны от своих бедер, он подался вперед и потянул ее вниз на свой все еще твердый член.

— Я думала, ты кончил?

— И мне это определенно понравилось, — он обхватил ее за подбородок и притянул к себе для поцелуя, долгого и томительного. — Я хотел бы побыть внутри тебя еще какое-то время, — пробормотал он и снова поцеловал ее.

Она почувствовала, как его член становится мягким внутри нее. Его руки обнимали ее, а бедра находились между ее коленями, язык хозяйничал у нее во рту, и она чувствовала себя связанной с ним столькими узами, что не знала, где начинается он, и заканчивается она.

Он отпустил ее и прислонил к своему плечу.

Незаметно Эбби распустила его косу, чтобы насладиться ощущением его распущенных волос на своих пальцах и плечах.

— Я должна начать готовить ужин. Сейчас моя очередь.

Его сердце билось в ровном ритме, пока он гладил ее плечи крепкими руками.

— Расслабься немного, Эбби. У тебя был тяжелый день.

Он так заботился о ней. Когда эмоции захлестнули ее, непреодолимые, как все, что она испытывала к нему, слова вырвались прежде, чем она успела их осознать:

— Я люблю тебя. Так сильно, — она замерла и охнула. Что она наделала?

Его пальцы замерли на мгновение, а затем продолжили оглаживать ее. Ксавье молчал.

Она не могла вынести его молчания.

— Неужели я все испортила? Что…

— Я не ожидал этого, Эбби. Я не знаю.

Очевидно, что нет. Неужели она действительно ожидала услышать от него: — Я тоже тебя люблю? — Ее челюсть сжалась.

— Ну, что ты чувствуешь? Спазмы в животе? Сердце колотится? Горло сдавило?

Он фыркнул.

— Нахальная нижняя, — он схватил ее за плечи и толкнул назад, чтобы посмотреть в ее глаза. Выражение его лица было непонятным, глаза не холодные, но… отстраненные. — Дай мне день на размышление, а потом мы поговорим. Ты сможешь это сделать?

— Конечно, — она хотела вырваться из его объятий. Убежать и спрятаться, как маленькая девочка. Но он потянул ее к себе, и его руки сомкнулись вокруг ее напряженного тела.

— Мне не все равно, Эбби. Никогда не сомневайся в этом.

Ага. Он заботился обо всех в клубе. Это было не одно и то же. Но… жизнь никогда не давала ей того, чего она хотела — особенно, когда дело касалось отношений. Посмотрите на Натана, на всех парней, которые предпочитали ей Джанаэ. Может, она просто была недостаточно хороша.

Эбби обняла Ксавье, и его руки, такие сильные и крепкие, сочетавшие в себе все, чего она всегда хотела, вызвали у нее самое горько-сладкое чувство, которое она когда-либо знала.