Во власти греха

Глава 18

– На что она похожа? Малдания? – спросила Грир много позже. Нежась, как кошечка на солнышке, она вытянулась на теплом теле Сева. Легонько водила пальцами по гладкой коже его крепкой груди. – Скучаешь по ней?

– Да.

Она улыбнулась, получая удовольствие от хриплого голоса, грохотавшего в груди, на которой устроилась щекой.

– Я скучаю по Уэльсу, – доверительно зашептала Грир. – Там зелено до боли в глазах Ветра другие. Воздух пахнет свежестью и молодостью. – Она хрипло усмехнулась. – Кажется, я говорю бессмыслицу.

– Я понял. Малдания подходит под твое описание. Зеленые холмы и горы. Леса такие дремучие, что, когда едешь через них, ощущаешь себя единственным человеком на земле.

– Знакомое чувство.

Сев запустил руку ей в волосы и стал гладить, вытаскивать, а когда цеплялся за спутавшиеся пряди, начинал по новой.

– Брат научил меня рыбачить и охотиться в тех лесах.

– Расскажи о брате.

Грудь под Грир поднялась от глубокого вздоха.

– Ему предназначено было стать королем. Не мне. Я был всего лишь про запас. Это я должен был умереть. Мое отсутствие ни на ком бы не отразилось.

У Грир сердце сдавило от его слов. На ней бы отразилось. Поняв это, она пришла в ужас. Прожить жизнь и никогда не узнать Сева. Не познать той близости. Никогда не обладать им. Какие мучительные мысли.

– Не верю. Это неправда. Еще как отразилось бы…

– Ты такая милая. – Сев поцеловал ее в лоб. – Но мой брат был важен. Я – нет. Он родился для определенной роли, и ему все время прививали знание, кто он и кем должен стать. Во мне возникла необходимость только после его смерти.

– Его убили во время войны?

– Да.

– Уверена, все просто счастливы и испытывают облегчение, что у них есть ты.

– О да. – Грудь под щекой напряглась. – Уж будь уверена. Именно это они говорят мне каждый раз, как подвернется возможность.

– Они?

– Мой дед, консул, народ, когда я прохожу по улицам. Все они вздыхают с таким «облегчением» и просто очень счастливы, что у них есть их крон-принц.

Крон-принц. Не Севастьян.

И тут Грир поняла. В эту секунду все стало ослепительно ясно. Она поняла, в чем причина строгости Севастьяна, отсутствия в нем легкости. Он не мог распоряжаться собственной жизнью. Не имел права на эмоции. Он принадлежал Малдании.

Внутри Грир поселилась пустота от понимания, что Сев никогда не будет принадлежать ей… и да, в сердце уже начало закрадываться желание быть с ним. А принц не мог принадлежать ни одной женщине, поскольку принадлежал Малдании.

Грир изо всех сил пыталась найти слова, что-то обнадеживающее.

– У тебя есть цель. Это должно чего-то стоить. Ты можешь сделать много хорошего стольким людям. – Даже собственные слова вызвали лишь оцепенение внутри. У Севастьяна есть цель в жизни. А у нее нет никакой возможности быть с ним.

– Знаю, –сказал он мрачно, но не менее решительно. – Потому-то я и здесь.

– В Англии то есть? – Ну не ради нее же, конечно. Было бы глупо думать, что он имел в виду ее, Грир.

– Чтобы дать своей стране новое дыхание, я должен жениться.

Повисла неловкая тишина. Все изменилось. Нежная близость начала рушиться.

Пальцы Грир на груди Сева замерли. Если брак с богатой достойной женщиной был его замыслом, тогда что он делает здесь с ней? Тратил время…

Грир не сомневалась, что мысли принца повторяли ее собственные. Причиняли боль, но были честными. Пусть у нее есть нужное Севастьяну состояние, но она не королева, которую он ищет. Грир начала отстраняться.

Одним быстрым движением Сев повалил ее на спину. А когда скользнул мускулистыми бедрами между ее ногами, у нее перехватило дыхание.

– Что ты делаешь? – спросила она дрожащим от желания голосом.

Севастьян ответил твердым, решительным взглядом.

– Думаю, это очевидно. – Он чуть толкнулся головкой в ее щелку. – Ты пыталась ускользнуть.

– А это должно меня удержать? – Вместо голоса вышел какой-то хрип.

– Ты мне и скажи. Удержит? – Он неглубоко погрузился в нее и снова вышел.

Грир хныкнула от мучительного разочарования, подняла руки к его гладким плечам и впилась в них пальцами.

– Пожалуйста, – молила она.

– Пожалуйста, что?

Вершинки грудей превратились в твердые горошинки, и от тяжелого дыхания Грир более чем возбуждающее терлись о грудь Сева. Он же, перенеся вес на локти, снова чуть проник в нее, лишь кончиком. Грир в агонии замотала головой на подушке.

– Возьми меня.

«Возьми меня».

Он хотел. Господи, хотел взять ее. Брать снова и снова. Вот в чем загвоздка.

– Грир, – начал он, решительно настроенный сделать так, чтобы сегодняшняя ночь не стала последней… и продлить отношения на все время, что он пробудет в Англии. Нужда снова обладать ею жгла изнутри. Сев не собирался разбираться, почему. Неважно, почему. Грир просто… нужна ему.

Он должен обладать этой женщиной снова, так часто, как сможет. При любом случае. Даже если придется самому выдумывать эти самые возможности.

– М-м-м? – Она со стоном выгнулась под ним. Даже в темноте Сев заметил горячее желание во взгляде.

– Я хочу снова встретиться с тобой. В Лондоне.

На это предложение Грир широко раскрыла глаза, и Сев понял, что завладел ее вниманием.

– Не представляю, как нам встретиться. Разве что на светских мероприятиях, которые мы оба посетим.

– Это возможно. Я могу все устроить.

Он увидел, как сверкнули белые зубы – Грир прикусила губу.

– Не знаю.

Она толкнула его в плечо, намереваясь высвободиться.

– И что из наших встреч выйдет?

Он притащил ее обратно, крепко поцеловал и отпустил, только когда они оба стали задыхаться и цепляться друг за друга.

– Это, – пророкотал Сев и, скользнув под нее ладонями, снова раздвинул бедра. Одним плавным движением он проник во влажное тепло. Она выгнулась под ним дугой, встречая вторжение одобрительным стоном. – И это.

Грир вскрикнула и распласталась на кровати, а Сев такое с ней творил: брал глубокими, неторопливыми толчками, поднимал бедра выше, пока не нашел место, от прикосновения к которому она снова достигла вершины. И снова вскрикнула, а любовник заглушил крик губами. Сжав внутренние мышцы, охватывающие член, Грир и Сева привела потрясающему освобождению.

Ослабевшие, они повалились друг на друга, не разъединяя объятий и тяжело дыша. Несколько минут оба не шевелились, слишком измотанные и переполненные.

– Оставляю заботу о следующих встречах на тебя, – наконец сказала Грир шепотом. – Знаю, мы должны покончить со всем сегодня ночью, прежде чем попадемся и по-настоящему разрушим мою репутацию, но я уже не настолько уверена, когда дело касается тебя. Так что, если ты захочешь встретиться снова… – Она замолчала, не в силах говорить дальше.

– Да, мы должны. – Севастьян крепче сжал Грир заталию, словно кто-то грозился ее украсть.

Он знал, что глупо чувствовать такое притяжение к Грир Хадли. Уйма женщин делили с ним постель прежде, и никогда он не чувствовал такое… такое желание, глубокое притяжение, такую нужду. Особенно после секса.

Секс был весельем. Физическим расслаблением. Как правило, после того, как Севастьян добивался женщины в постели, после удачного завершения охоты, интерес иссякал.

Что-то подсказывало, что в случае с Грир такого не будет. Он никогда не устанет от нее.

Ее тихий вздох пощекотал щеку.

– Теперь ты должен уйти?

– Нет. Я дождусь, когда ты уснешь. – И покинуть ее будет не так тяжело. К сожалению, эта минута так и не наступила, и Сев сомневался, что когда-нибудь наступит.

За час до рассвета он тихонько ушел, оставив Грир во власти сновидений.

У нее есть любовник.

Грир сидела в карете рядом с Клео, и в голове постоянно крутилась одна и та же мысль. Напротив растянулся Джек и громко храпел во сне, что очень кстати: не придется выслушивать напоминания, что по возвращении в столицу нужно возобновить поиски мужа. Грир сильно прикусила губу, чтобы боль отвлекла от тошноты, просыпающейся при мысли о поисках мужа, о возможности пустить другого мужчину в свою постель, в свое тело. Желчь внезапно подкатила к горлу, и Грир отвернулась к плотно затянутым занавескам, словно могла разглядеть за ними что-то интересное.

Все гости вдовы разом отбыли в Лондон и при отъезде составили своего рода караван. Изредка Грир отодвигала бархатную занавеску, чтобы быстренько взглянуть наружу, притворяясь, что всего лишь любуется сельскими видами, на самом же деле искала глазами Сева верхом на жеребце. Несколько джентльменов ехали рядом с экипажами. Грир жаждала тоже сесть в седло. Еще одна причина ненавидеть рамки этикета.

– Задерни шторы, дует. – Джек разлепил глаза, только чтобы пожаловаться, и тут же повернулся на подушках и засопел.

Грир отпустила занавеску и откинулась на подушки. Мыслями она уже была на постоялом дворе, где им предстояло остановиться вечером. Сердце зачастило, когда она представила, что может увидеться с Севом снова.

Она не ждала, что им удастся урвать мгновение наедине… но просто снова увидеть… порадовать взгляд его видом, от которого в животе порхали бабочки и до боли сжималось сердце от волнения. Все пошло кувырко. Как она позволит другому джентльмену ухаживать за собой, когда только и могла думать, что о наследном принце Малдании в своей постели, занимающимся с ней чем-то греховным, бесстыдным, непристойным? Нужно положить этому конец немедленно. Такие размышления не приносили ничего, кроме душевной муки.

Садясь в экипаж утром, Грир мельком увидела Сева, но этого было достаточно: один взгляд его золотистых глаз, и лицо запылало от нахлынувших воспоминаний о прошлой ночи – завершившейся всего несколько часов назад.

При взгляде на него щеки заалели. Как следует вести себя в его присутствии, чтобы не вызвать подозрений? Клео точно заметит первая.

Прошлой ночью, поддавшись слабости, Грир согласилась на связь. Сможет ли сегодня найти в себе силы сказать ему, что это неправильно? Что по глупости поддалась страсти? Она вздохнула, пытаясь разобраться в мыслях.

– Устала? – подала голос Клео.

Грир кивнула:

– Да. Немного.

Сестра раздвинула занавески со своей стороны.

– Скоро остановимся на постоялом дворе. Уже смеркается.

Грир согласно кивнула, тугой комок застрял в горле, чего она не должна была ощущать.

Чем больше придется сталкиваться с Севом, тем больше она станет привязываться, пока окажется невозможным отдалиться, не разбив себе сердце.

Она откинулась на сиденье и запрокинула голову. Скоро они прибудут на место, и Грир найдет в себе силы сказать принцу, что ошибалась. Что они не могут продолжить роман. Их первая ночь была и последней.

Гости вдовы заняли все столы в гостинице. Пока посетителей размещали, Грир стояла перед огромным камином и протягивала озябшие руки к уютному теплу, чтобы согреться.

Сама вдова сидела на стуле с твердой спинкой и жаловалась на ноющие мышцы и предстоящий долгий путь до Лондона.

– Я слишком стара и не выдержу путешествие. Это мучение.

– Никто не предлагал вам возвращаться в столицу, бабушка, – протянул герцог со своего места подле нее, одну руку заложив за спину, другой опираясь о стул. Он выглядел одновременно скучающим и высокомерным. Как Грир могла подумать, что они с принцем похожи?

– И пропустить все волнение, когда узнают, что скандал года произошел под крышей моего собственного дома? Ну уж нет.

Горничная приняла у служанки чашку шоколада и передала вдове. Она приняла чашку, награждая внука взглядом, словно тот потерял разум. Герцог закатил глаза.

Служанка с подносом дымящихся чашек пошла дальше, остановилась возле Грир и предложила ей одну. Грир взяла чашку, радуясь возможности прижать озябшие пальцы к теплой керамике. Осторожно потягивая роскошный, дымящий напиток, она медленно переводила взгляд, пока не нашла Сева, стоящего у второго камина в нескольких метрах. Как всегда, рядом терся кузен.

Сев взглянул на Грир, словно почувствовал, что она на него смотрит. Оказавшись под его пристальным взором, она потянула слишком много напитка и зашипела от боли, когда обожгла язык.

Люди перемещались по комнате. В воздухе разносились обрывки разговоров, но Грир видела и замечала только Севастьяна.

В его глазах она прочитала голод и, чувствуя отголосок того же состояния у себя, задалась вопросом, сможет ли сказать ему, что между ними все кончено.

– Грир!

От неожиданного оклика Грир встрепенулась, словно ее поймали на месте преступления. Она пошарила взглядом по комнате в поисках позвавшего ее человека.

И тут увидела его.

Кружка выскользнула из пальцев и разбилась вдребезги о каменный пол. Вокруг что-то восклицали, но Грир ничего не могла ни сказать, ни объяснить. Только таращилась на мужчину, двигавшегося к ней широкими шагами. Сердце заколотилось, в голове закрутилась одна лишь мысль: что здесь делает Тревис?