Во всем виновата текила (ЛП)

ДВЕНАДЦАТЬ

НОВА

ПРОШЛОЕ

Первое, на что, войдя, я обратила внимание, ― идеальная семейная фотография, которая, по словам мамы, была нам просто необходима, потому что мы стали семьей. Рядом с ней стояла наша совместная с Паркером фотография, которую мама заставила нас сделать в роли брата и сестры.

Не то напоминание, в котором я нуждалась, когда мои губы все еще пылали от его поцелуев. Не тогда, когда мне хотелось наброситься на него, как только за нами захлопнется дверь, и мы могли снова все повторить.

Из-за угла светил тусклый свет, оставленный нами на кухне, освещая нас в тени. И когда я обернулась, то заметила, что он смотрит на ту же фотографию, и меня сковал ужас.

Прошло тридцать минут с тех пор, как я впервые поцеловала Паркера Каллахана... тридцать минут слишком долго. Мы поспешно попрощались и молчали всю дорогу, сидя на заднем сиденье такси, оба погруженные в свои мысли... я прибывала в предвкушении. Я надеялась, что Паркер, испытывал такое же волнение и предвкушение, но, увидев его хмурое лицо в тот момент, когда он уставился на фотографию, я забеспокоилась, что, возможно, только я испытываю нечто подобное.

― Нова...

― Нет, ― я оборвала его прежде, чем он начал свою речь о том, почему мы не должны этого делать. Он мог бы привести любую причину, и все равно это не имело бы значения. Мне было плевать. Наши родители уехали на выходные, и между нами не было преград. ― Только на одну ночь, ― взмолилась я. ― Как подарок на мой день рождения. И по ее прошествии мы не будем ничего обсуждать.

Так же, как и в последние несколько месяцев. Между нами были сплошные недомолвки, и мы не обсуждали наши чувства.

Наконец он отвел взгляд от фотографии, посмотрел на меня мрачным взглядом, и я затаила дыхание, ожидая.

Почему он не повторял то, что делал раньше? Почему не затащил меня в свою комнату? Почему не выглядел таким же отчаянным, как я?

― Если только нам не о чем будет говорить, и сейчас я выставляю себя идиоткой, заявляя о неразделенных чувствах.

На это он, наконец, отреагировал. Откинул голову назад и рассмеялся.

― Ха! Бл*дь, нет. Твои чувства стопроцентно взаимны. Господи, Нова, ― вздохнув, сказал он, затем провел рукой по волосам и помассировал шею. ― Если я начну рассказывать о своих мыслях, то ими можно будет заполнить много томов энциклопедий. Так что, поверь, в этом ты не одинока.

― Ты тоже об этом думаешь? ― нерешительно спросила я.

Он покачал головой, словно не понимая моего вопроса.

― Постоянно, ― прошептал он, медленно сокращая расстояние между нами. ― Как думаешь, почему я прихожу к тебе практически каждую ночь?

С каждым его шагом мое сердце билось все сильнее, разгоняя адреналин, словно лава, по венам. С каждым шагом я задыхалась, отчаянно желая его.

― Моя кровать удобнее? ― предположила я.

Его губы искривились, а глаза отяжелели.

― Тогда почему я избегаю других девушек?

― Правда? ― Он кивнул, и, сглотнув, я попыталась выдавить из себя еще одну язвительную фразу: ― Возможно, ты сдерживаешься ради Орена?

Наконец, он оказался в нескольких сантиметрах от меня ― так близко, что мне пришлось откинуть голову назад, чтобы выдержать его пылающий взгляд. Он словно пригвоздил меня к месту, но я была добровольной жертвой. Возьми меня, ― умоляла я в ответ на его обжигающее обещание.

― Нет, Нова, ― сказал он, убирая мне за ухо выбившуюся из прически прядь волос, его грубые пальцы нежно коснулись моей щеки. Ласка была мимолетной, но сравнима с прикосновением к эрогенной зоне, посылая мурашки по телу. ― Потому что я не могу перестать думать о тебе. Не могу перестать наблюдать за тобой, хотеть тебя.

И я пропала, обхватила его за талию, чтобы не упасть. Вся кровь прилила к нижней части моего тела, и я почувствовала головокружение. Я видела Паркера практически во всех ситуациях, в которых только может прибывать человек, но таким ― никогда.

Он никогда раньше не уделял мне подобного внимания, словно я оазис в пустыне. Словно я Stratocaster 1968 года, на котором играл Джими Хендрикс (прим. пер.: Джеймс Маршалл Хендрикс, известный всему миру как Джими Хендрикс ― один из самых знаменитых музыкантов ХХ столетия. Белый Fender Stratocaster 1968 года выпуска ― самая культовая моделью, которая, для непосвященных поклонников является олицетворением самого понятия «гитара Хендрикса», на котором Джими отыграл, самый известный концерт в своей истории ― выступление на фестивале Вудсток 1969 года). Словно я была единственной, кого он хотел, и собирался делать со мной все, что пожелает.

― Так часто я не дрочил уже много лет. Я, бл*дь, безумно хочу тебя.

Мои щеки покрылись румянцем. Я многое знала о сексе... потому что читала о нем. В плане опыта? В лучшем случае я была новичком и определенно не болтала об этом всем кому ни попадя. Его откровенное заявление вызвало в моей памяти образ его сгибающейся руки, приоткрытых губ, закрытых от удовольствия глаз. Образ, который я хотела увидеть... должна была увидеть.

― Ты хочешь меня, Нова? ― спросил он, прижимая меня к стене, словно мы по-прежнему находились в баре.

Тяжело дыша от волнения, я облизнула пересохшие губы. Он проследил за этим движением сначала глазами, а затем большим пальцем.

― Думаю, да, ― честно ответила я.

Я не знала, как объяснить напряжение, образовавшееся в центре тела, но знала, что никогда раньше не чувствовала ничего подобного. Все мои мысли были о Паркере. Я фантазировала о том, как целую его, прикасаюсь к нему, но ничто не могло сравниться с тем адом, который поглощал меня в данный момент.

Он склонил голову набок, обдумывая мой ответ.

― Думаешь? Ты прикасаешься к себе и думаешь обо мне?

― Я-я... э-э...

Черт, слова давались с трудом. В моей голове словно произошло короткое замыкание из-за его вопроса, я боролась с потребностью уйти от темы и в то же время продолжать, потому что хотела, чтобы он думал, что я опытна в этих делах. Я хотела быть под стать ему и показать, что могу с ним справиться.

― Ты ведь прикасаешься к себе?

― Иногда, ― выдохнула я. ― Я... я... не знаю.

Его палец переместился с моей шеи вниз по груди, пока не коснулся соска.

― Здесь?

Когда он обвел затвердевший кончик, я застонала и закивала головой.

― А здесь? ― спросил он, скользя кончиками пальцев по моему животу и нежно проникая между бедер, едва ощутимо, ― и прежде, чем успеваю насладиться его прикосновением, все прекращается.

Я снова киваю, не в силах выдавить из себя ни единого связного слова.

― Ты доводила себя до оргазма?

Изо всех сил стараясь выдержать его взгляд, прикусываю губу и выпрямляюсь, пытаясь выглядеть уверенной, хотя это и близко не так... и отрицательно качаю головой.

― Ох, Нова, ― упрекает он. ― Должно быть, ты и правда хочешь меня. Все это время ты обходилась без разрядки.

Он обхватывает меня за талию, наклоняется и проводит своим носом по моему. Я хватаюсь за его рубашку, словно это спасательный круг. Если сейчас он вздумает отстраниться, ему придется приложить усилия. Я пытаюсь показать свою жажду, даже несмотря на то, что до конца не понимая, чего хочу, я требовала этого.

― Покажи как.

Он закрыл глаза и втянул воздух через нос, затем издав рык, словно зверь в клетке, накинулся на меня. Он опытнее меня, но я не теряюсь, отвечая на поцелуй. Он сжал мои бедра, направляя по своему усмотрению, в свою очередь я прижимаюсь к нему и исследую руками твердость его бицепсов, плеч и спины. Его язык проник в мой рот, требуя, чтобы я ощутила его вкус, но я атаковала в ответ, надеясь, что смогу донести до него частичку себя и заставлю его жаждать большего.

Губами, зубами и языком он скользил по моему подбородку к шее, я вскрикнула, когда он обхватил мою задницу и приподнял меня. Непроизвольно, словно мое тело, в отличие от разума, знало, что делать, я обхватила его ногами за талию и застонала, коснувшись пахом его живота.

― Еще, ― взмолилась я.

Мне было необходимо больше подобных ощущений.

Не отстраняясь от меня, он направился в гостиную. Я готова была умолять, чтобы он отнес меня в свою комнату, раздел и избавил от зудящей боли, но, когда он опустился на диван, а я оказалась у него на коленях, окружение перестало меня волновать.

Инстинктивно я начала покачивать бедрами, нуждаясь в большем трении между ног. Он зарычал, и я замешкалась, опасаясь того, что причинила ему боль или сделала что-то не так. Не зная, что делать, но нуждаясь в продолжении, я отстранилась и прошептала:

― Помоги, Паркер. Я... я не знаю.

Это признание далось мне с трудом, ведь я старалась доказать, что могу выдержать все, но мне хотелось, чтобы все было идеально, а я не знала, что делать.

Он отстранился, зрачки поглотили синеву его глаз. Не моргая, он уставился на меня, и в этот момент я испугалась, что он остановится, поняв, насколько я неопытна.

― Нова, ты девственница?

Сглотнув, я кивнула.

― Но у тебя же были парни.

― Да, ― прошептал я. ― Но у нас не было ничего серьезного.

― Им так и не удалось ничего добиться от тебя?

Я покачала головой.

― Девственница, которая никогда не получала оргазм, ― пробормотал он таким тоном, словно это его не пугало. Скорее, интриговало.

Он убрал мне за уши выбившиеся пряди волос, грубыми мозолистыми пальцами скользнул по раковине вверх, вниз и снова вниз к шее.

Я задрожала, когда он провел пальцем по ключице, достиг горла и переместился вниз между грудей. Его пальцы застыли на прозрачном материале моего топа, он уставился на них, словно не был уверен, как они тут оказались и куда ему их переместить.

У меня были кое-какие идеи, и мне было плевать на то, что я выставлю себя полной дурой и начну умолять его снова прикоснуться ко мне... сорвать легкий материал и разорвать в клочья бюстгальтер, и наконец, бл*дь, прикоснуться ко мне. Мне необходимо быть ближе.

Наконец, он снова посмотрел мне в глаза, пронзив до глубины души. Паркер Каллахан никогда не смотрел на меня так ― никто не смотрел. С таким пылом и желанием ― подобный взгляд я видела только в кино, полный обещания.

Пальцами он коснулся моей левой груди, и я застонала, когда он обвел твердый кончик.

― Кто-нибудь прикасался к тебе здесь?

Прикусив губу, чтобы сдержать всхлипы, я кивнула.

― А под одеждой?

Я покачала головой.

Уголки его губ приподнялись, и он ухмыльнулся. Зажал между пальцами сосок, мои попытки сдержать крик были бесполезны. Непроизвольно я начала покачивать бедрами, когда он покрутил тугой бутон, удовольствие пронзило мое тело. От его прикосновений между ног пульсировало от потребности.

― Твое тело само знает, что делать, Нова, но я счастлив помочь.

Он снова меня поцеловал, опустил руки на мои бедра и стал двигать меня вверх-вниз. Жар опалил мою шею, когда я представила, как мы выглядим со стороны. Я сожалела, что здесь нет зеркала, чтобы можно было наблюдать за происходящим, мне хотелось запечатлеть эти воспоминания в своем сознании и сохранить навсегда.

Плотно прижавшись ко мне, он начал двигаться со мной в одном ритме. В тот момент, когда он убрал руку от моего соска, я готова была закричать, требуя вернуть ладонь на прежнее место, но в следующее мгновение он провел рукой по моему обнаженному животу, пробираясь под топ, оттягивая кружево.

Мой стон прозвучал очень непристойно и очень походил на те, что я слышала в видео, которые изучала из любопытства. Раньше они казались мне фальшивыми и преувеличенными, но сейчас, когда его пальцы скользили по обнаженной коже, а его ладонь накрывала мою грудь, я знала, что стоны были настоящими, и это поразило меня до глубины души.

― Такая нежная, ― пробормотал он. ― Идеальная. Тебе нравятся мои прикосновения?

― Боже, да. Еще.

― Твою мать, Нова. Ты станешь моей погибелью.

― Не хочу этого. ― тяжело дыша, сказала я. ― Хочу, чтобы тебе было так же хорошо, как мне.

― Кто-нибудь раньше прикасался к твоей киске?

Я растерялась, дернувшись от потрясения и очередного приступа удовольствия от его слов.

Он усмехнулся, переключив свое внимание на мою вторую грудь.

― Буду считать, что нет.

Жар разлился по моей груди, я быстрее задвигала бедрами, не зная, должна ли стыдиться того, как его слова повлияли на меня, или того, как стремилась к недосягаемому облегчению, щекотавшему мои внутренности.

― А ты прикасалась?

― Паркер, пожалуйста.

― Расскажите мне, каково это.

― Что? ― спросила я, тяжело дыша.

― Расскажи, как ощущается твоя киска, когда ты к ней прикасаешься.

Я зажмурилась и сосредоточилась на его руках, губах, прижимающихся ко всем доступным для поцелуев местам. Сосредоточилась на удовольствии и решила рассказать ему о своих ощущениях, возможно, ему понравится услышать об этом.

― Она теплая и влажная. И мягкая. Словно шелк.

Он крепче ухватился за мое бедро, сильнее притягивая к себе, чтобы встретить его хаотичные толчки.

― И тесная, ― простонала я.

― Бл*дь, бл*дь, ― заворчал он. ― Прямо как я и представлял.

Я ахнула.

― О да, Нова. Я представлял, какова твоя киска. Какой у нее вкус. ― С каждым признанием я раскачивалась все сильнее и сильнее. ― Ты когда-нибудь прикасалась к члену?

― Нет.

― Он твердый, и в то же время довольно чувствительный. Особенно головка. Мне нравится крепко сжимать член и касаться кончика при движении вверх. Нравится большим пальцем размазывать вытекающую сперму. Нравится фантазировать о том, что на месте пальца твой язык, жаждущий попробовать меня на вкус, точно так же, как я хочу попробовать тебя.

Впившись ногтями в его плечи, я буквально сходила с ума от его слов. Это было чересчур, и я не смогла бы остановить реакцию своего тела, даже если бы попыталась. Я не могла замедлиться. Все разом нахлынуло на меня, словно цунами... чтобы ты не делал, это произойдет... хочешь ты того или нет.

― Да, Нова. Бл*дь, да. Кончаю.

Он положил обе руки на мои бедра, и мы одновременно вжались друг в друга. И когда он обхватил ртом мой сосок, прикусив твердый кончик через одежду, я кончила. Я воспарила, попав в другой мир, и потерялась, словно камешек, брошенный в бушующий океан, отдавшись на милость поглотившего меня наслаждения. Перед глазами все расплывалось, мне удалось опомниться только тогда, когда Паркер застонал, подавшись вперед. Я заставила себя открыть глаза, наблюдая, как напрягается его шея, а рот приоткрывается при каждом стоне, вырывающемся из него, затем он снова укусил меня. Каждое его прикосновение вызывало новый прилив удовольствия, и я не хотела останавливаться.

Наконец, мы замедлились, задыхаясь от натиска. Я прижалась влажным лбом к его лбу, пытаясь навсегда запомнить этот момент.

― С днем рождения, Нова.

― Спасибо, ― прошептала я перед тем, как наклониться, чтобы он поцеловал меня.

Поцелуй был таким же ленивым, как и наши мышцы... нежный и неторопливый. До этого мы выпускали на волю почти годичное тяготение, а сейчас мы неторопливо исследовали друг друга.

― Мне нужно привести себя в порядок, ― сказал он, в последний раз нежно чмокнув меня в губы.

Я посмотрела вниз на его брюки: возле молнии красовалось мокрое пятно.

― Ой.

― Именно, ой. Это мои любимые джинсы. И я давно не кончал в штаны.

В этом был он весь, и я рассмеялась.

― Ну, конечно. Смейся, ― отшутился он.

И я смеялась, пока он не присоединился ко мне.

― Хочешь сегодня поспать в моей кровати? ― спросил он, вставая.

― Ага, это будет идеальным завершением моего дня рождения.

― Хорошо. Но сначала я приведу себя в порядок.

Как только он скрылся в ванной, я побежала в свою комнату, слишком взволнованная мыслью о том, что окажусь в его постели, прежде чем мы заснем. Обычно он пробирался в мою комнату после того, как в доме становилось тихо, но каково это будет, когда мы оба будем бодрствовать и предаваться наслаждению? Я металась по комнате, в поисках самой сексуальной майки и коротких шорт.

До тех пор, пока не хлопнула входная дверь и в коридоре послышались голоса наших родителей, приближающихся к моей комнате, срывая наши планы на ночь. Услышав их бормотание, я замерла, не в силах остановить поток мыслей, представляя весь ужас от того, что произошло, если бы они вернулись домой на десять минут раньше. Какого черта они вообще делали дома?

Появившаяся на пороге моей спальни мама вывела меня из ступора.

― С днем рождения, Нова.

― Мама, что ты здесь делаешь?

― Мероприятие было скучным, а завтрашние семинары еще менее привлекательны, чем сегодняшние, ― объяснила она, закатив глаза и улыбаясь. ― Помимо этого я хотела пожелать спокойной ночи в твой день рождения. Я подумала, что завтра мы все могли бы пойти в галерею или еще куда-нибудь, а затем поужинать. Или просто поиграем в домашней обстановке. Проведем семейный вечер.

― Семейный вечер, ― виновато повторила я.

― Да, ― сказала она, хлопая в ладоши. ― Будет здорово. Но сегодня я очень устала, пойду спать, чтобы завтра быть бодрой и веселой.

Я неторопливо кивнула, все еще находясь в оцепенении, когда она повернулась, направляясь к выходу.

Смирившись с новым направлением сегодняшней ночи, я отбросила шорты и, схватив треники, направилась в ванную, чтобы подготовиться к ночи в одиночестве. Я уже почти дошла до ванной, когда услышала голос отца Паркера из его комнаты.

― Завтра она хочет устроить семейный день, ― сказал Брэд.

― Семейный день? Со мной? ― спросил Паркер.

Брэд засмеялся.

― Да. Мы поговорили в минувшие выходные, и это здорово. В последнее время между нами все было немного напряженно, и она призналась, что ее беспокоит то, что вы с Новой можете вести себя неподобающим образом. Ей показалось, что вы двое смотрели друг на друга определенным образом.

Брэд фыркнул так, словно это была самая абсурдная вещь, и в этот момент мне захотелось убежать и притвориться, что я ничего не слышала. Я хотела навсегда вычеркнуть этот момент из своей памяти.

― Я заверил ее, что ты смотришь на Нову как на сестру, и что ты будешь заботиться о ней так, словно она твоя родная сестра.

― Да, ― сказал Паркер с болью в голосе.

― Завтра будет отличный день.

― Да. Отлично.

― Ну, я пошел спать. Семинары были чертовски скучными и долгими. Мне нужен бокал вина и какой-нибудь бессмысленный сериал.

― Спокойной ночи, пап.

― Спокойной ночи, Пак.

Я бросилась в ванную, пока меня не заметили, прислонилась к двери, переваривая услышанное. Зажмурившись, попыталась смириться с происходящим. Мы с Паркером знали, что из-за нашего влечения возникнет множество проблем. Поэтому мы игнорировали наши чувства. Потому что их признание бессмысленно. Но сегодня нам выпал шанс, и, хотя я убеждала себя, что одной ночи будет достаточно, где-то между стеной и оргазмом я поняла, что хотела гораздо большего.

Я заставила себя вернуться к нашей повседневности, избавляясь от фантазий, которые выдумала по глупости.

Когда я вышла из ванной, дверь Паркера была закрыта. Это не должно было меня беспокоить, так как она всегда была закрыта, но сегодня было сложнее пройти мимо нее. Одеяло придавило меня словно неподъемный груз, я изо всех сил старалась расслабиться, но все, чего я хотела, это оказаться в его комнате, как мы изначально и планировали. Все, чего я хотела, это быть со своим лучшим другом и больше ни о ком не беспокоиться.

В ту ночь я долго не могла заснуть, пытаясь придумать, как сделать так, чтобы у нас все сложилось, и в тоже время зная, что ничего не получится.

И, как и каждую ночь, как только все уснули, моя дверь со скрипом открылась, и Паркер, стараясь не шуметь, пробрался в мою кровать, прижался грудью к моей спине. В отличие от других ночей, словно извиняясь, он нежно поцеловал мое плечо.

Я крепко сжала его руку и зажмурилась.

― Прости, Нова.

Ему не нужно было объяснять, за что он извиняется. Мы оба знали. Поэтому я сделала то, что у нас получается лучше всего.

Отмахнулась от всего и не обсуждала.

Зачем забивать себе голову?

То, что в эту ночь мы поддались слабости, не изменит того факта, что Паркер Каллахан был моим сводным братом.

Это не изменит даже то, что я влюбляюсь в него.