Во всем виновата текила (ЛП)

ДВА

НОВА

ПРОШЛОЕ

Большинство детей на шестнадцатилетие получают машину. А я получила новую жизнь.

Ладно, возможно, я немного драматизирую.

После того, как моя мама вышла замуж за парня, жившего за тридевять земель, мы словно Семейка Брейди (прим. пер.: Семейка Брейди — американский комедийный телесериал, рассказывающий об овдовевшем отце с тремя сыновьями, который женится на вдове с тремя дочерями) переехали в огромную городскую квартиру. Вместе с нами там жили мой отчим и сводный брат ― Паркер Каллахан.

Так как наши родители жили достаточно далеко друг от друга, мы с Паркером не часто пересекались, только во время совместных поездок, и в основном я старалась оставаться в тени. Когда Брэд приезжал навестить маму, Паркер оставался в Чикаго у своей мамы, поэтому у нас не было возможности узнать друг друга. Совместная жизнь особо ничего не изменила, так как его постоянно не было дома.

― Нова, ― крикнула мама. ― Пора ужинать.

Исключением был сегодняшний вечер, когда мама устраивала семейный ужин, собрав нас всех за одним столом, словно счастливую семейку.

Отложив уголь на стол, покрутила шеей и выгнулась, подняв руки над головой, размяла сведенные судорогой пальцы. Мои ладони были настолько испачканы улем, что могли бы затмить темноту за лампой, освещавшей стол, я попыталась промокнуть их тряпкой, которую хранила для этих целей. Но мне не удалось добиться желаемого результата, потому что я слишком часто пользовалась ею, и лишь сильнее испачкала руки.

В ванной я приложила больше усилий, чтобы их отмыть, а затем оглядела себя в зеркале. Волосы беспорядочно собраны на макушке, футболка в пятнах, а на обрезанных шортах обтрепались нитки. Я подумывала переодеться, но отбросила эту мысль, как только она пришла мне в голову. Если маме хотелось устроить семейный ужин, то будем придерживаться стандартов и вести себя как обычно.

Я пришла в тот момент, когда Паркер садился за обеденный стол. Он был занят листанием страниц в своем телефоне и мне предоставилась возможность рассмотреть его ― то, чем я обожала заниматься при каждом удобном случае.

Паркер Каллахан был горяч... очень сексуален.

Он был на год старше меня, но излучал такую уверенность в себе, словно прожил целую жизнь. Черная футболка обтягивала его мышцы, а джинсы ноги. Он выглядел не как футболисты в нашей школе, а как пловец.

Каждый раз, когда я рассматривала его, то замечала что-то новое. Он был намного выше моих метр семьдесят два, точно выше метр восемьдесят три. Когда он сжимал свои гибкие пальцы, на его руках выступали жилистые мышцы. Когда он улыбался, его губы, с одной стороны, приподнимались чуть выше.

Но больше всего мне запомнился один прекрасный момент. Я столкнулась с ним на первом этаже, когда он выходил из бассейна в шортах и с полотенцем, его влажные светло-каштановые локоны слегка блестели. Мне с трудом удалось сдержать стон, когда он отразил удар своего друга, напрягая мышцы и демонстрируя идеальный пресс. Боже, даже его мощные ноги, ведущие к ступням, достойны восхищения.

В тот день я заметила у него маленькую черную метку ― татуировку ― на внутренней стороне среднего пальца правой руки и сделала мысленную заметку выяснить, что там набито.

― Классная футболка, ― сказал он, отрывая меня от разглядывания.

Моргнув, я посмотрела на свою большого размера белую футболку с эмблемой The Black Keys (прим. пер.: The Black Keys ― Американская рок-группа, сформированная в 2001 году в городе Акрон. Играет музыку в жанрах блюз-рок, гаражный рок и индии-рок).

― Ты знаешь их?

Он приподнял майку с одной стороны, чтобы продемонстрировать название этой же группы на левой стороне груди. Словно имея взаимосвязь с материалом, уголок его рта тоже приподнялся, лишая меня дара речи.

― Круто, ― пробормотала я.

Настал его черед разглядывать меня, он перевел взгляд на мои голые ноги, торчащие из-под футболки, едва прикрывающей бедра.

― Я в шортах, ― тихо пробормотала я.

В довершение всего я подняла подол футболки, чтобы продемонстрировать обрезанные джинсовые шорты.

Мои щеки покрылись румянцем, когда другой уголок его рта приподнялся, и он расплылся в восхитительной улыбке. Смеясь, он поднял руки.

― Это твой дом. Ты можешь носить все, что захочешь.

― Ну, это не совсем мой дом.

― На самом деле и не мой.

Мои зеленые глаза встретились с его голубыми, и между нами наступил момент понимания, после чего последовал смех.

― Это странно, ― сказала я.

― Ага, ― согласился он. ― У тебя хотя бы есть возможность продолжать обучение в своей школе.

― Да. ― Я постаралась собраться с мыслями, чтобы продолжить светскую беседу, пока мы ждали, когда наши родители присоединятся к нам за столом. ― Ты расстроился, что тебе пришлось уйти из старой школы в выпускном классе?

Он пожал плечами.

― Немного. Но это захватывающее приключение. Нью-Йорк больше, чем Чикаго, а мне всегда нравилось исследовать новые горизонты.

― У меня нет сомнений, что ты отлично приноровишься.

― Надеюсь, вы не против завтрака на ужин, ― сказала мама, входя с тарелкой полной блинов.

Брэд следует за ней, в его руках, как и в маминых, тарелки полные еды.

― Завтрак хорош в любое время дня, ― ответил Паркер.

― Нова тоже любит завтраки.

Паркер одобрительно кивнул, и мое сердце запрыгало от радости, словно меня приняли в мифический клуб. Хотя, когда Паркер полил омлет виноградным желе, я начала сомневаться, хочу ли состоять в клубе.

Он поднял глаза и засмеялся.

― Не осуждай меня, это вкусно. Ты когда-нибудь пробовала?

Я попыталась стереть выражение отвращения со своего лица, но не смогла.

― Нет. Потому что это виноградное желе и яйца. Мне не нужно пробовать, чтобы понять, что они не сочетаются.

― Ты многое упускаешь, ― сказал он, засовывая в рот огромный кусок.

― Что ж, Паркер, ― начала моя мама. ― Я вижу, ты хорошо адаптируешься в Нью-Йорке. Очевидно, ты был очень занят в последнее время.

Это еще мягко сказано. Мы переехали в Нью-Йорк менее месяца назад, а каждый день Паркера был расписан по минутам.

― Ага, я познакомился с Эшем практически сразу, как только мы переехали.

― Эшем? ― спрашиваю я.

― Парень, который живет тремя этажами ниже. Он сказал, что ходит с тобой в одну школу.

― Ой, точно.

Я сделала вид, будто знала, о ком он говорит, хотя на самом деле в голове всплыл только образ темноволосого высокого парня. В школе по большей части я не высовывалась, предпочитая сидеть в сторонке, наблюдать и рисовать.

― Эш играет на бас-гитаре, да? ― спросил Брэд.

― Да, он собирается познакомить меня со своим приятелем Ореном, который играет на ударных. Так как я играю на гитаре, мы подумали, что было бы неплохо создать группу.

Мама напряглась, ее вилка замерла над яичницей. Она была замужем за начинающим музыкантом ― моим отцом. Он не обращал внимания ни на что, кроме собственных мечтаний, и прежде, чем бросить нас, попытался использовать ради достижения успеха. Я с улыбкой наблюдала за мамой, внимательно изучая ее реакцию.

― Точно, ты же был участником группы в Чикаго.

Стоило отдать ей должное за то, что она проявила интерес и не позволила неудачному опыту испортить дружелюбную атмосферу, царившую за столом.

― Да, вроде того. Мы на самом деле просто зависли вместе. Только мне хотелось посвятить свою жизнь музыке.

― У тебя все получится, ― подбодрил Брэд.

― Знаю, ― ответил Паркер, в его словах не было ни капли сомнения.

― Между прочим, Нова очень талантлива, ― сказал Брэд, поворачиваясь ко мне. ― Тебе стоит посмотреть на некоторые ее работы.

― Ой, да брось, ― отмахнулась я от его заявления. ― Уверена, что у него есть дела поважнее.

Представив, как Паркер рассматривает мои работы, я внутренне содрогнулась. Мне нравились мои работы ― я хотела, чтобы их увидел весь мир. Мне просто не хотелось наблюдать за тем, как их изучает он... в моей комнате. В которой я хранила все.

Это было слишком... личное, и все, что я могла себе представить, это то, что он будет вынужден проявлять интерес к чему-то, что считает отстойным.

― Нет, я с удовольствием посмотрю.

Он проигнорировал мои возражения, и я заставила себя улыбнуться, отчаянно пытаясь скрыть неприятные ощущения. Наверное, мне стоило потренироваться перед зеркалом, чтобы контролировать выражение лица, когда он начнёт смеяться над некоторыми из моих рисунков.

― Вам двоим нужно чаще проводить время вместе, ― сказала мама. ― Нова всегда хотела брата.

И в этот момент мое отвращение вернулось. Я опустила взгляд на свою тарелку, не желая, чтобы кто-то еще видел мою реакцию на то, что она назвала Паркера моим братом. Последнее, о чем я думала, глядя на него, ― братские чувства. Когда я отважилась поднять на него глаза, он смотрел на меня отнюдь не по-братски. Но как только его голубые глаза встретились с моими, он отвел взгляд, заставив меня задуматься, не выдумала ли я это.

К концу ужина я надеялась, что он забыл о поступившем ранее предложении, но не тут-то было. Мы убирали посуду со стола, и прежде, чем я успела слинять, он остановил меня.

― Готова показать свои работы?

― Ох. Эм-м...

Я вытаращила глаза, что вызвало у него громкий смех. Я представила, что он не только играет на гитаре, звуки которой иногда доносились сквозь стены, но и поет. Не может быть, чтобы у парня был такой мелодичный смех, и он не умел петь. Глубокий древесный запах заполнил комнату и наполнил мою грудь теплом, заставляя чувствовать себя как дома, впервые с тех пор, как мы переехали.

― Не переживай. Если не хочешь, можешь не показывать.

― Обычно я никому не показываю свои работы, а тебе вроде как не оставили выбора, и ты не обязан делать то, чего не хочешь. Тем более у тебя есть планы.

― У меня есть время. Кроме того, мне интересно. И теперь мы одна семья, верно? ― пошутил он.

Я не нуждалась в подобного рода напоминания, потому что в данный момент задавалась вопросом, как будет звучать его смех, если я прижмусь ухом к его груди.

Я колебалась, в голове прокручивалось множество вариантов. Что, если он высмеет и возненавидит мои работы? Начнёт смеяться надо мной? Попытается успокоить и притворится, что ему понравились мои рисунки, хотя на самом деле думает, что они отстойные, а потом начнёт смеяться у меня за спиной?

Но затем он улыбнулся и сократил расстояние между нами, с каждым шагом возвышаясь надо мной. Сомнения исчезли, и я пошла у него на поводу. Прежде чем предоставился шанс передумать пробормотала:

― Конечно.

― Прелестно.

Я рассмеялась, качая головой от его энтузиазма.

Пытаясь успокоиться и вести себя так же непринужденно, как и он, я повернулась и направилась к своей комнате. К тому времени, как мы переступили порог спальни, мои ноги дрожали, дыхание участилось.

Успокойся. Успокойся.

― Блин, у тебя отличная комната, ― сказал он, оглядываясь вокруг.

Я вспомнила, как впервые оказавшись в квартире, попросила эту комнату. Мама не поняла моего желания, потому что всю стену занимало огромное окно, не оставляя места для шкафа. Ей не понять. Она не замечала естественного света, льющегося в окна со всех сторон. Её интересовало только, куда мы поставим мою кровать и огромный рабочий стол.

Но Паркер все понял.

― Готов поспорить, что утром ты с трудом покидаешь это место.

― Почему ты так думаешь?

― Утренний свет, проникающий через окна, должен быть вдохновляющим.

Неторопливо я улыбаюсь ему. Меня снова охватывает ощущение, что я дома.

― Да, ты прав, ― тихо соглашаюсь я. ― Именно в это время у меня получаются лучшие работы.

Он отвернулся от картины, висевшей на стене, и улыбнулся. В этот момент я поняла, что, возможно, мы с Паркером не такие уж и разные. Да, он более общительный, чем я, но уверенна, что нам в равной степени не хватает понимания. Не многие люди понимали своеобразные особенности творческой личности.

― Что это? ― спросил он, кивая мне за спину.

Я резко обернулась, готовая обнаружить кучу своих лифчиков или чего-то подобного.

Ещё хуже.

Стопка блокнотов загромождала мою тумбочку. Если я думала, что рисунки могут слишком много рассказать о моем внутреннем мире, то это было ничто по сравнению с той беззащитностью, которая переполняла меня при мысли о том, что он прочтет мои записи и стихи.

― Ох, просто кое-какие записи, ― отмахнулась я, пытаясь выглядеть беспечной.

― Интересно, ― сказал он, проходя мимо меня к куче бумаг.

Я приложила неимоверные усилия, чтобы не шлепнуть рукой по стопке, когда он провел пальцем по корешку верхнего блокнота.

― Можно?

Нет. Черт возьми, нет.

― Эм, конечно.

Стоп. Что?

Я перестала дышать, кровь прилила к ушам, пока он перелистывал страницы. Возможно, если я потеряю сознание от нехватки кислорода, то избавлю себя от наблюдения за тем, что он просматривает мои записи.

― Ты смотришь на меня, но не видишь. Ты слышишь меня, но не слушаешь. Зачем существовать, если настоящая я ― оболочка человека, которого ты на самом деле хотел?

Мое тело превратилось в один живой, вибрирующий импульс, когда я услышала написанное мной в его исполнении. Вот и все. Я готова была вырубиться и сделать все в сто раз хуже.

Он перевернул еще несколько страниц, а я замерла, словно статуя.

― Ты должна писать песни, ― наконец сказал он.

― Что? ― пропищала я.

― Да. Твои тексты потрясающие. Я бы мог написать к ним музыку. Я уже слышу это в своей голове.

Он покачивал головой в такт мелодии, которую слышал только он.

― О. Я никогда не думала об этом. Это просто писанина. Ничего особенного.

― Нет. ― Он покачал головой и посмотрел на меня, и в отличие от обвинения в стихотворении, он определенно увидел именно меня. ― Они великолепны.

Трепет распространился вверх по моей груди и к горлу. Мускул на щеке дернулся, но я была настолько шокирована и охвачена благоговением от его комплимента, что не могла даже изобразить улыбку.

Очевидно, он не испытывал таких проблем, как я. Он одарил меня такой заразительной улыбкой, и я не смогла не улыбнуться в ответ.

― Спасибо.

Он открыл было рот, но резкий звонок телефона разрушил момент. Он закрыл альбом и аккуратно положил его на место, доставая телефон из кармана.

― Это Эш. Я ждал его звонка.

― Понятно.

― До встречи.

― Ага.

Кивнув головой и неловко помахав рукой, он ушел.

Не знаю, как долго я рассматривала свой маленький мирок его глазами, но, когда плюхнулась на кровать, испытывала больше уверенности, чем когда-либо.

Паркер Каллахан появился в моей жизни всего несколько месяцев назад и уже менял её.