Воины света. Меч ненависти

Королевские планы

— Ты вернешься завтра? — спросила Асла.

Альфадас был готов к ссоре, но Асла оставалась на удивление спокойной. А какой у него был выбор, если король призывал его?

— Да, если все пойдет хорошо, то уже завтра вечером я могу вернуться.

— Надеюсь на это. К гостям, которые блюют на столы и лавки, когда напиваются, я привыкла, но чтобы срали возле очага… — Она бросила на кентавра злобный взгляд. Оримедес пытался приносить пользу и рубил дрова. Остальные укрылись в доме. — Чего хочет от тебя король?

Альфадас вздохнул. Она уже три раза об этом спрашивала.

— Я точно не знаю. Он приказал мне явиться к нему в Хоннигсвальд. Больше ничего посол не сказал. Я полагаю, что до него дошли слухи о наших гостях и он хочет знать, в чем тут дело.

— Не ходи опять на войну ради него. Пожалуйста. Ты нужен мне здесь. — Она мягко провела рукой по его щеке. — Все знаки указывают на особенно суровую зиму. Не оставляй меня одну, когда начнется время бурь и мрака.

Какой глупый страх! Он обнял ее и крепко прижал к себе.

— Не беспокойся. Никто не будет настолько глуп, чтобы вести войну зимой. Хорза не потребует от меня исполнения обязанностей полководца до следующей весны.

Он поцеловал жену, надеясь, что развеял все тревоги. Затем взлетел в седло и поскакал по холму. Внизу ухмыльнулись некоторые мужчины, наблюдавшие за сценой прощания. Надо надеяться, что скоро погода испортится. Тогда осада его дома зеваками наконец прекратится.

У подножия холма ярл снова обернулся. Асла стояла в дверях. На ней было зеленое праздничное платье и тонкий красный плащ, который он привез ей прошлым летом. Волосы были распущены. Ветер уронил прядь ей на лицо. Она была золотой, как спелое зерно.

Альфадас переживал. Асла никогда еще не прощалась так нежно, когда он отправлялся к королевскому двору. Но ведь на этот раз всего на пару дней… Может быть, она беременна? Нужно будет по возвращении поговорить с Линдвин. Будучи целительницей и волшебницей, она наверняка может почувствовать, растет ли в Асле новая жизнь.

Довольный, ярл направил своего серого жеребца на дорогу, которая вела вдоль берега фьорда на юг. На этот раз он будет рядом с Аслой, когда родится ребенок. Не важно, чего потребует от него король. «Ну довольно уже, дурак, — мысленно одернул он себя. — Ты даже не знаешь, носит ли твоя жена ребенка под сердцем, а уже строишь планы на следующий год».

Взгляд его скользнул по широкой глади серо-голубой воды фьорда. Тучи висели низко, проглотив белые вершины гор вдалеке. Громко хлопая крыльями, из зарослей на опушке леса вылетели цесарки. Серый конь испугался и дернулся в сторону. Альфадас посмотрел на кусты. Там что-то было. Но сейчас у него не было времени на игры с Сильвиной. Если она хочет что-то ему сказать, пусть выходит. В конце концов, это не он вечно убегает. А если она не явится, то ему наплевать. Он пришпорил коня и понесся дальше.

Альфадас чувствовал ее взгляд спиной. Прав ли Олловейн в своем подозрении? Это уже не его забота, уговаривал ярл себя, но все равно снова и снова оглядывался. Почему она здесь? Неужели не может оставить его в покое? Он пустил коня шагом. Если она там, на опушке, то может легко нагнать его. Он хотел знать, почему она здесь. И вынужден был себе признаться, что, несмотря на все, что случилось, она была ему небезразлична. Неужели Асла и дети не сумели стереть любви к ней? Что случится, если сейчас она выйдет из леса? Неужели он снова попадет в ее сети? Этого не должно быть! Его жизнь — здесь, в Фирнстайне, рядом с семьей! Он пришпорил серого и понесся прочь. Нельзя допустить, чтобы прошлое нагнало его!

Прибрежная дорога вскоре перешла в узкую тропу, не шире звериной. Путешественники редко забредали в Фирнстайн. Это была самая северная деревня у фьорда. Слишком маленькая, чтобы иметь какое-то значение для торговцев. Тот, кому нужны красивые ткани, хорошая лошадь или железные наконечники для стрел, отправлялся в Хоннигсвальд. Местечко высокомерно звалось городом, потому что некоторые из его домов были выстроены из камня. Пусть там жило в десять раз больше жителей, чем в Фирнстайне, но Хоннигсвальд был не больше похож на виденные Альфадасом города, чем собачье дерьмо. Полезное собачье дерьмо. Нужно будет что-нибудь привезти Асле, если останется время. Ярл снова спросил себя, что может понадобиться королю.

Пошел дождь. Альфадас отвязал от седла скатанный плащ и набросил на плечи. За завесой дождя почти не было видно противоположного берега. Мир сузился. Далекие горы погрузились в серость неба. Вскоре, несмотря на плащ, ярл полностью промок. Он с тоской подумал о чудесных одеждах, которые шили у эльфов. О тканях, от которых дождь отскакивал, как от цветочных лепестков. Можно было бы многому научиться у эльфов, если бы связь между мирами была прочнее. Но решать это должны были эльфы, потому что ни один человек не мог своими силами пройти через их врата. Только его отцу Мандреду однажды удалось это чудесным образом, но он и сам не мог объяснить, как это получилось.

Лес подбирался почти к самому берегу. Словно колоннада, тянулись вдоль склона черные стволы елей. Нижние ветви отмерли, потому что свет не достигал их. Густой ковер из коричневых иголок покрывал землю, поглощая звук копыт. Дождь шумел в ветвях. Пахло смолой, гнилью и грибами. Альфадас втянул голову в плечи и направил коня под густой свод леса. Между узкими черными стволами он был немного защищен от дождя. Когда солнце сядет, станет значительно холоднее.

Волосы мокрыми прядями спадали на лицо ярлу. Кожа перевязи слегка поскрипывала при каждом движении. Будто кости мертвого великана, пронзали камни землю. Там, где дорога становилась слишком неудобной, Альфадасу приходилось углубляться в лес. Иногда, когда фьорд широкими зигзагами вился между гор, ярл сокращал путь. Однако везде, где это было возможно, он старался держаться поближе к воде. Он высматривал серебристые спины в волнах. Еще немного, и должны появиться лососи. Он выйдет с Эреком в море и целыми днями будет ловить рыбу. Его тесть постепенно утрачивал силы. Подагра пробралась в его кости, как случается со всеми, кто проводит жизнь у воды. Слишком много часов влажного мороза иссушили старика. Но когда приходили лососи, Эрек снова оживал. Однажды ночью у костра он рассказывал Альфадасу, что ему хотелось бы, чтобы сильная рыба утащила его на дно фьорда, когда придет время. Он не хотел умереть холодной осенью от кровохарканья или дожить до того, что его старые кости станут ломкими, будто гнилое дерево. «Я всю свою жизнь ел рыбу, и будет только справедливо, если в конце концов они съедят меня. Пусть отложат икру у меня между ребер. Я с удовольствием стану укрытием для их потомства», — так говорил тогда Эрек.

Тесть нравился Альфадасу. С ним можно было целый день сидеть в лодке, не говорить ни слова и, несмотря на это, прекрасно понимать друг друга.

Медленно текли часы. Дождь не прекращался. В сумерках Альфадас спешился. Было бы разумнее отыскать место для ночлега сейчас. Однако до Хоннигсвальда уже недалеко. Еще две мили, быть может, три.

Тучи и дождь задушили закат, скрыли луну и звезды. Вскоре стало настолько темно, что ярл почти не видел, куда ступает. Он то и дело оскальзывался на широкой полосе прибрежной гальки. Он не заставит старого короля ждать. Хорза Крепкощит в последние годы становился все более и более непредсказуемым. Если его разочаровывали, он совершал странные поступки.

Наконец Альфадас заметил крошечную точку света. Она привела его к старому дому паромщика. Строение с отвесной крышей стояло на берегу, похожее на большую скалу. Рядом с ним приютилась маленькая конюшня. Ярл отвел жеребца в сухое стойло и ослабил подпругу. Они пробудут здесь недолго. Солома на полу была черной и выглядела так, словно ее не меняли уже много лун. Ни одной лошади в конюшне не оказалось. Альфадас вытер коня насухо старым одеялом и положил ему мешок с овсом. Большие черные глаза серого скакуна устало блестели. Ярл почесал его над маленькими, почти круглыми пятнами на лбу, как животному нравилось. Негромко поблагодарил коня за то, что нес его на протяжении столь долгого пути.

Выйдя из конюшни, Альфадас отбросил плащ за левое плечо, чтобы лучше было видно меч. Рядом с дверью в дом паромщика горел фонарь, указавший ярлу путь. Он громко постучал по мокрой древесине и вошел. В нос ему ударил запах. Едкий дым торфяного огня наполнял длинную комнату с низким потолком. За столом у огня, склонившись над какой-то кружкой, сидел светловолосый широкоплечий парень. В доме паромщика был _;выложенный камнем камин с железными вертелами. Однако дымоход, похоже, забился, и дым шел в комнату.

— Где паромщик? — громко спросил Альфадас.

Светловолосый поднял голову. У него были водянистые голубые глаза. Обвисшие щеки, неухоженные усы и покатый подбородок придавали ему мрачный и недовольный вид.

— Сегодня перевозок уже не будет.

— Я могу услышать это от самого паромщика?

Мужчина за столом скривился и указал пальцем себе за плечо.

— Он похоронен за домом. Он наверняка терпеливо выслушает тебя, если ты пожалуешься. Этим летом его хватил удар, когда он стоял у руля. Он перевалился за борт и утонул, как король Озаберг в своих золотых доспехах. Когда его наконец вытащили из воды, уже ничего нельзя было сделать. Старейшины Хоннигсвальда сделали меня и обоих моих братьев новыми паромщиками, потому что мы уже не могли содержать погрязший в долгах двор нашего отца. За какой-то жалкий медяк я не стану перевозить тебя в такую жуткую погоду. — Он указал на спальные ниши вдоль стены. — Можешь переночевать здесь. На огне осталось еще немного супа. А завтра я тебя перевезу.

— Меня ждет король, — произнес Альфадас, стараясь, чтобы в его голосе не звучала угроза. — Поверь мне, я тоже предпочел бы посидеть у огня и подождать, пока закончится эта дождливая ночь.

По лицу светловолосого скользнула мимолетная улыбка. Он понял, что нет иного выхода, кроме как перевезти незнакомца через фьорд. Но он оценил жест дружелюбия. Теперь он с любопытством рассматривал Альфадаса.

— Ты эльфийский ярл, не так ли? У тебя на боку… Это знаменитый волшебный меч.

Как он устал от этих историй!

— Я просто ярл, которому король приказал срочно явиться.

Теперь молодой паромщик ухмылялся широко. Верхних резцов у него не было.

— Нет, нет. Меня не проведешь. Этот роскошный меч… И пришел ты с севера. Ты и есть эльфийский ярл! Поговаривают, что королева эльфов со всеми своими придворными приезжала погостить в Фирнстайн. Они привезли с собой золотые шатры и чудесных зверей. Воздух полнится волшебством и ароматом жаркого. — Он вскочил и подошел к двум самым дальним спальным нишам. — Торад, Маг! Давайте, вылезайте из соломы! Еще раз перевезем. Эльфийский ярл здесь и требует, чтобы его отвезли к королю.

Альфадас вздохнул. Может быть, светловолосый ожидает, что на другом берегу он поднимет камень и в качестве награды превратит его в золото? Братья паромщика поспешно одевались. Они смотрели на гостя так, словно он был трехногой курицей или еще каким-нибудь чудесным созданием. Так же как и у их брата, у них были всклокоченные светло-русые волосы. Похоже, они были немного младше, чем беззубый. У одного из них на щеке горела красным отметина в форме полумесяца. Знак воров. Заметив взгляд Альфадаса, мальчик упрямо повернулся к нему, чтобы ярл мог еще лучше рассмотреть шрам.

— Маг украл краюху хлеба, когда нам три дня нечего было есть, — сказал паромщик, хотя его никто не спрашивал. — Он так ослаб, что не смог убежать, когда за ним погнались.

Альфадас постарался больше не пялиться на мальчика.

Светловолосый положил руку на плечо ярла и вывел его на улицу.

— Меня зовут Кодран.

В лицо им хлестнул дождь.

Альфадас привел своего серого коня, пока братья готовили паром. То была большая плоскодонная лодка. На ней поместились бы две повозки или целый отряд всадников. Взойдя на борт, ярл почувствовал себя несколько потерянным. Несправедливо, что три брата выполняют работу одного человека.

Они оттолкнули паром от причала. Затем Торад и Маг взялись за два длинных весла, в то время как Кодран остался на корме. Только когда они ушли достаточно далеко, стало возможно разглядеть несколько огней на другом берегу.

Альфадас плотнее закутался в мокрый плащ. Он слишком мало пробыл в доме паромщика, чтобы успела просохнуть хоть одна нить. Но достаточно долго, чтобы мерзнуть теперь еще сильнее.

Плаванье через фьорд, казалось, длилось целую вечность. Альфадаса мучила совесть из-за того, что ему пришлось выгнать братьев в ночь. Он нащупал на поясе мешочек с деньгами. Кожа стала совсем скользкой от дождя. Он стал теребить ремешок, пока наконец не сумел развязать. Затем выудил одну из тяжелых серебряных монет из Анисканса. То были красивые монетки с лошадиной головой на аверсе. Прошлогодняя добыча. Асла наверняка не одобрила бы его расточительства. Однако мелочно цепляться за свои монетки он у эльфов не учился.

Паром столкнулся с опорами причала, обвитыми канатами. Маг спрыгнул на землю и привязал тяжелую плоскодонку. Затем занялся подъемным механизмом и опустил подъемный мост на настил.

Кодран взял лошадь под уздцы и помог ярлу вывести ее на причал.

— Тебе завтра нужно будет ехать обратно? — спросил паромщик, когда все было закончено.

Ярл кивнул.

— Тогда мы останемся здесь. Поспим в одном из лодочных сараев.

Альфадас вложил паромщику в руку серебряную монету.

— У меня нет столько денег, чтобы дать сдачу, — мрачно произнес Кодран.

— Тогда будем просто считать, что я заплатил и за завтра.

— И все равно…

Альфадас отмахнулся.

— Я обидел твоего брата взглядом и выгнал вас троих из теплого дома. Позволь мне доставить вам не только неудобства. Я полагаю, что этого серебра хватит на достаточное количество водки и жаркого, чтобы прогнать холод. И на ночлег, более удобный, чем лодочный сарайчик.

Кодран широко улыбнулся.

— Надеюсь, тебя будут часто вызывать в Хоннигсвальд, эльфийский ярл.

Альфадас обхватил правое запястье паромщика в воинском приветствии. Кодран испуганно дернулся, однако ярл держал его крепко.

— Я считаю, что это приветствие подходит всем мужчинам, которые хорошо выполняют свою работу, не важно — на поле боя или у руля. Увидимся завтра, Кодран.

Он подхватил поводья серого жеребца и спустился по причалу в город. Копыта коня звучали подобно раскатам грома.

— Кто идет? — крикнул кто-то в конце причала.

Затем стражник убрал перегородку деревянного фонаря. Луч золотого света пронизал тьму.

— Ярл Альфадас Мандредсон!

— Ты все же приехал? Никто уже и не ждал тебя. — Из-под навеса вышел старик. — Я портовый сторож, — гордо пояснил он, не думая о том, что нигде, кроме Хоннигсвальда, не стали бы называть единственный причал портом. — А сейчас я отведу тебя в пиршественный зал. Будь осторожен, ярл. Дождь размыл дороги. Смотри, не вступи в лужу. Некоторые доходят до колена.

Ночной сторож провел Альфадаса через деревянные ворота порта в квартал ткачей, а затем вверх по холму к праздничному залу маленького городка. Издалека были слышны звуки пира.

Альфадас настоял на том, чтобы поставить жеребца в стойло самостоятельно. И только убедившись, что у коня есть все необходимое, он позволил отвести себя на пир.

В центре зала горел большой очаг, на железном вертеле жарился бык. Вокруг на простых лавках и за столами толпились дюжины мужчин. Они пировали. Для короля устроили длинное деревянное возвышение. Поэтому он и некоторые избранные воины из его свиты сидели выше, их было видно отовсюду в зале. Альфадас не находил радости в том, чтобы напиваться до бесчувствия и на следующее утро просыпаться в луже собственной блевотины. Первые жертвы застолья уже лежали под столами.

Девочки-рабыни в железных ошейниках деловито сновали по залу. Обе женщины, поворачивавшие вертел, сняли с себя всю одежду, не считая набедренных повязок, и с безучастным видом сносили шутки пьяных.

От мокрой одежды Альфадаса в душном и жарком зале повалил пар. Ярл расстегнул тяжелую бронзовую пряжку плаща и перебросил его через руку. Затем стал пробираться через ряды пирующих.

Сквозь шум послышалась знакомая мелодия, чей-то голос пропел:

В зале стало тихо. Альфадас ненавидел такие вещи, несмотря на то что знал, что Велейф, королевский скальд, ничего дурного в виду не имел.

Хорза Крепкощит поднялся со своего места. Он был высоким стариком. Несмотря на седые волосы, он все еще был крепким воином. В юности стрела выбила ему глаз. Он всегда носил повязку, придававшую ему в сочетании с длинным носом и узким лицом мрачный вид хищной птицы. Даже в пиршественном зале Хорза был в кольчуге. На его руках красовались широкие золотые браслеты.

— Мое сердце поет от радости, когда я вижу тебя, ярл Альфадас Мандредсон. Даже если ты выглядишь, как молодой пес, который собирался утопиться.

Голос короля был достаточно громким, чтобы перекричать даже шум битвы. Его слова услышали все в зале. Разговоры смолкли.

Король поднял тяжелый, украшенный золотыми нашлепками рог с метом и протянул его Альфадасу.

— Иди же и выпей, мальчик мой. Это прогонит холод, а когда выпьешь достаточно, можно услышать голоса предков.

За все годы, проведенные среди людей, Альфадас так и не сумел привыкнуть к этой грубоватой сердечности. Каждый раз, когда его принимали подобным образом, он не знал, что сказать, кровь приливала к щекам, как у мальчишки. Альфадас поднялся на деревянное возвышение. Не зная, как бойко ответить, он просто принял рог с метом и выпил. При этом добрую часть он пролил на бороду. Сегодня ночью нужно было сохранить ясную голову.

Когда ярл вернул королю рог, тот рассмеялся.

— Растешь, мальчик. Растешь! Когда ты первый раз сидел за моим столом, ты пил, как маленький котенок, лакающий молоко из миски. — Он грубо оттолкнул рабыню, которая нагнулась, чтобы наполнить его рог метом. — А ну-ка, потеснитесь. Мальчик должен сесть по правую руку от меня и рассказать мне об эльфах, которые устроили себе двор в Фирнстайне.

Остальные почетные гости подвинулись, принесли еще один стул. Большинство мужчин приветливо кивали Альфадасу. А некоторые уже успели выпить достаточно, чтобы не уметь скрыть своей зависти или ненависти. Они завидовали потому, что ярл в столь молодые годы завоевал безграничное доверие короля и занял место, на которое, быть может, они втайне надеялись. Но большинство ценило его, потому что его победы принесли во Фьордландию золото и рабов, сделали их всех богатыми.

Альфадас занял место, указанное ему королем.

— Все не так, как тебе рассказали, Хорза. Эмерелль не прибывала со своими придворными. Она…

— Мой посол видел человека-коня, — перебил его Хорза. — А еще он слышал, что королева была ранена во время великой битвы. Неужели у эльфов сражаются даже женщины?

За столом короля смолкли все разговоры. Стало тихо и в большом зале. Все пытались услышать как можно больше из того, что скажет Альфадас. Вероятно, уже все здесь слыхали о том, что в Фирнстайн прибыли эльфы.

Ярл не хотел лгать своему королю, и в то же время ему хотелось, чтобы о детях альвов знали как можно меньше. Не нужны ему в Фирнстайне досужие зеваки.

— Королева Эмерелль действительно ранена. На эльфов напал подлый враг, когда они отмечали большой праздник. Собравшиеся были совершенно не готовы к этому и потому разбиты. Эмерелль была вынуждена бежать. Конечно, скоро она соберет войско, чтобы отомстить за нападение.

Альфадас намеренно исказил события в Вахан Калиде и облек все в простые слова. Он знал, что истории о набегах и кровной мести были известны всем в зале. Так можно было избежать пространных объяснений.

— Вы слышали, друзья? — взволнованно воскликнул Хорза. — Эта храбрая женщина стала жертвой предательства, и она обращается за помощью к нам. — Король привстал и оперся кулаками на стол. Все в зале затаили дыхание. — С тех пор как ярл Мандред попросил эльфов о помощи, чтобы убить ужасного человека-кабана, мы в долгу у народа, живущего по ту сторону колдовских врат. Они послали к нам лучших воинов, чтобы помочь там, где мужество людей и человеческие мечи были бессильны.

Король сделал короткую паузу и обвел взглядом собравшихся. Внезапно он приложил руку к уху. Нахмурил лоб, и стало казаться, что он прислушивается к тихому далекому звуку.

— Вы слышите это?! — крикнул Хорза.

Стало настолько тихо, что можно было слышать, как потрескивают горящие щепки в длинных очагах. Никто в зале не отваживался даже вздохнуть. Альфадас слышал тихий шум дождя, льющегося на крышу пиршественного зала.

— Норгримм в своих Златых Чертогах приставил к губам рог войны. Я слышу его зов!

— Я тоже слышу его! — крикнул один из мужчин. — Очень хорошо!

Этого человека Альфадас знал. То был Рагни, один из лейб-гвардейцев короля. Теперь выкрикивали и другие — они тоже слышали божественный рог войны. Кучка глупцов… Он замер. Там что-то было. Доносилось от реки. Тихо. Ветер искажал звук. Рог. Его зов звучал низко и торжественно. Альфадаса пробрала дрожь. Богов не существует! Этого не может быть!

Хорза широко раскинул руки и воздел их к потолку.

— Мы слышим тебя, Норгримм! Мы последуем твоему зову!

— Мы последуем твоему зову! — стократно прозвучало в зале.

Уже никто не сидел на своем месте. Мужчины похватались за мечи и секиры и, вытянув руки, размахивали ими над головами.

Поднялись и почетные гости, сидевшие вокруг Хорзы. Альфадас был в числе последних, кто встал. Он не понимал, что здесь происходит.

— Когда эльфы помогли нам, я был еще совсем молодым юношей, с бородкой нежной, как кошачья шерсть. Но фьордландец не забывает долгов! — Король снова поднял голову, и вдруг показалось, что он смотрит сквозь почерневший от сажи потолок на звездное небо. — Я слышал тебя, Норгримм. И с этого часа мужчины Фьордландии — на стороне эльфов. Тот, кто ввяжется в войну с нашими друзьями, должен бояться и наших клинков! — Хорза вынул из ножен меч и поднял его вверх. — Норгримм, мы слышим тебя! — изо всех сил крикнул старый король. — И мы последуем твоему зову, почтим тебя — во славу нашу!

Хорза резко повернулся и посмотрел на Альфадаса.

— Ярл Фирнстайна, ты — человек, укрепивший наше королевство. Когда бы ни позвал я тебя, ты приходил, чтобы стать моим мечом. Я снимаю с тебя обязанности ярла! Будь же с этого часа моим герцогом, моим полководцем, первым среди моих воинов! Веди моих людей в Альвенмарк и не останавливайся до тех пор, пока не будет повержен последний враг! И только когда мечи успокоятся, наступит час, когда ты снова сможешь стать ярлом. Тогда мы соберемся здесь, чтобы в блеске этого зала отпраздновать твою победу.

Король вышел вперед и поцеловал Альфадаса в лоб. Тем самым было скреплено его назначение герцогом.

Альфадаса словно парализовало. То, что происходило здесь, было сущим безумием! Но он не мог перебивать короля перед всеми гостями. Поэтому он стал ждать, пока Хорза возьмет свой рог с метом и выпьет. Альфадас подошел вплотную к своему правителю и прошептал ему на ухо:

— Мой король, мы не можем сражаться против врагов Эмерелль. Это тролли. Каждый из них силен, как пещерный медведь. И Эмерелль никогда бы не потребовала от нас жертвы, которая может закончиться только кровью и смертью.

— Ты хоть раз видел тролля? — спросил король.

— Нет, — признался Альфадас.

— Тогда позволь старому бойцу сказать тебе, что воины — то же самое, что охотники. С каждым уходящим годом побежденные враги становятся сильнее в воспоминаниях. В остальном же мои охотники вполне справляются с пещерным медведем. — Он снова обратился к толпе в зале, завороженно смотревшей на него. — Воины ли мы? — крикнул он им. — Или трусы?

— Мы воины! — заревели они и принялись бить себя кулаками в грудь.

— А что делает воин, когда приходит женщина и просит о помощи? Будет ли он сражаться или выдумает умную отговорку?

— Сражаться! Мы хотим сражаться!

На оставшемся глазу Хорзы выступили слезы.

— Вашими устами говорит сердце страны. Мужественное сердце, неукротимое и пылкое. Я горжусь тем, что я ваш король. Я горжусь тем, что стою здесь! Еще сегодня я разошлю лодки во все концы. Через четыре недели я устрою смотр войск, здесь, на берегу Хоннигсвальда. И Альфадас, мой герцог, выберет тысячу лучших из всех воинов. Они пройдут через волшебные ворота к эльфам и вернут королеве трон. — Хорза обхватил Альфадаса за плечи и притянул к себе. — Ура нашему герцогу!

Толпа снова заревела. Люди протягивали Альфадасу мечи и рога с метом. В их глазах горело воодушевление. Проклятое дурачье! Они даже представить себе не могут, что значит сражаться против троллей. Даже эльфы боятся этих чудовищ!

— Завтра герцог Альфадас отвезет меня к эльфийской королеве! — крикнул король. — Я скажу ей, как ввести в бой тысячу сильнейших секир Фьордландии и что ей нечего бояться. Она получит от меня все, что ей нужно, чтобы выиграть войну.

Альфадас взял рог с метом и отпил. Вокруг него бушевало безумие. Сегодня с разумом было покончено. Однако, быть может, завтра ему удастся переубедить Хорзу, объяснить ему, во что он ввязывается.

Король снова сел, а Велейф затянул воинственную песню.

— Многие из моих молодых воинов недовольны, — тихо произнес Хорза. — Ты побеждаешь слишком легко, герцог. В это лето все наши соседи заплатили нам дань, вместо того чтобы сражаться с нами. Мальчики должны пободаться, иначе в стране не будет покоя. Просьба твоей королевы как раз кстати.

Альфадас хотел возразить. Но когда взглянул в оставшийся глаз короля, понял, что старик вовсе не пьян. Отправиться на войну вместе с эльфами было не глупостью, родившейся из праздничного настроения. Очевидно, он уже давно искал повод для войны. И его наверняка не удастся отговорить от того, что он провозгласил сегодня ночью. Уже сейчас он начал искажать действительность в удобную для себя сторону. Эмерелль не просила его о помощи! Как она могла сделать это, если лежит без сознания уже не первый день?! Но все во Фьордландии поверят словам Хорзы. Они хотят верить им, в отчаянии подумал ярл. Только так они могут стать частью истории, звучащей в сагах скальдов. Кроме того, сам Норгримм призвал их к войне зовом своего рога. Никому в зале не пришла бы в голову идея поискать у реки человека из свиты короля с рогом. Хорза, старый лис, спланировал все с самого начала. Поэтому и было так важно, чтобы эльфийский ярл появился в эту ночь. Альфадас сокрушенно вздохнул и поднял свой рог, чтобы его снова наполнили метом. Интересно, случилось бы все это, если бы он не выгнал паромщиков в ночь на дождь?

Такие размышления ничего не дадут! Завтра нужно пояснить королю, против какого врага он посылает воинов. Если эльфы откроют им дорогу в Альвенмарк, то, скорее всего, никто из фьордландцев не вернется, и он в том числе. Как бы ни увиливал Альфадас, ему придется пойти с ними. Герцог, отказавшийся повиноваться своему королю… Хорза этого не потерпит. Это попахивает предательством! Альфадас знал, что не выживет, даже если останется здесь. Вероятно, Хорза прикажет убить и Ульрика, чтобы его сын не объявил кровную месть королевскому дому, когда достигнет совершеннолетия. Вполне вероятно, что будет истреблена вся семья.

Хорза рассмеялся и стукнул тяжелым кулаком по столу.

— Хороший человек этот Велейф! Язык у него остер, как секира. — Он ущипнул Альфадаса за щеку. — Хорошо, что ты снова рядом со мной, мальчик. Я сразу чувствую себя на двадцать лет моложе, когда планирую войну вместе с тобой. — Король придвинул Альфадасу кусок жаркого, лежавшего перед ним на деревянной тарелке. — Съешь что-нибудь. А то выглядишь ты, как мальчишка, который первый раз попробовал самогону.

Альфадас оторвал кусок мяса и принялся жевать, чтобы не нужно было разговаривать. Мир сошел с ума! Хорза любит его как своего сына. Но если он не выполнит этот безумный приказ, то король прикажет убить его. Таковы обычаи человеческих сынов во Фьордландии. А Асла? Поймет ли она, что у него не было выбора?