Воины света. Меч ненависти

Первый раз

— Вы знаете, что вас ждет?

Асла наблюдала за тем, как Кальф по очереди смотрел на троих мужчин и двух женщин. Он выбрал их и, похоже, не ошибся. Асла не знала этих пятерых, но они выдержали взгляд Кальфа. Казалось, они не испытывали сомнений или страха. Если им повезет и их разведчики действительно найдут остатки разбежавшегося войска Хорзы, а затем вовремя приведут их в Зунненберг, быть может, у них еще будет надежда. Слишком много «если», с горечью подумала Асла. Нельзя заблуждаться! Маловероятно, что кто-то в долине уйдет от троллей, когда падет последний палисад. «По крайней мере эти пятеро не погибнут», — упрямо подумала Асла. Одна из двух девушек была очень красива. У нее были чудесные карие глаза, словно у косули. На шее подвеска из темного янтаря. Он был цвета ее глаз. Наверняка однажды она сможет выбрать мужа из множества претендентов, если сумеет проскользнуть мимо стражи троллей. Опять это проклятое «если»!

— Разделитесь, — сказал Кальф. — Не пытайтесь помочь друг другу, если тролли поймают одного из вас. А когда выберетесь из долины, все вы должны пойти в разных направлениях. Но в первую очередь ищите на юге. Гораздо вероятнее, что остатки войска Хорзы находятся там. Не возвращайтесь, если найдете меньше тысячи. Иначе вам не пробиться сквозь ряды троллей. А если ваши поиски продлятся дольше пяти дней, не возвращайтесь. Все равно вы больше никого здесь не найдете.

— Но ведь тролли не атаковали два дня! Может, они устали сражаться? — заметил один из мужчин.

— Можешь представить себе волка, который мирно живет бок о бок с ягнятами? Точно так же не может быть и тролля, который устанет сражаться! Не знаю, что их задерживает, но я уверен, что они атакуют снова. Еще вопросы есть?

Асла подумала о спящей королеве, которую поселили в одной хижине с теткой Свеньей и Кадлин. Пока Эмерелль с ними, тролли не прекратят своих попыток. Разумно, что Кальф не говорит об этом прямо. Асла готова была скорее отдать жизнь, чем выдать королеву. Но не была уверена в том, что так думают все.

Асла посмотрела на пятерых. На их лицах читались усердие и почтение. У всех были длинные плащи из овчины. Беженцы и жители деревни дали одежду, чтобы разведчики были облачены во все белое. Это увеличивало шансы пройти через лагерь троллей живыми. По крайней мере Асла на это надеялась. Она так мало знала о троллях. Хорошо ли они видят? В некоторых сагах говорилось, что при свете солнца они обращаются в камень. Очевидно, это неправда. Может быть, у них чуткий нос, как у охотничьих собак? Может быть, они просто учуют людей? Как победить врага, которого почти не знаешь?

Кальф попрощался с разведчиками. Он нашел для них теплые слова.

— Да сплетет вам Лут долгую нить, — торжественно произнесла Асла.

Девушка с янтарным амулетом обняла Аслу и прошептала ей на ухо:

— Пожалуйста, удержите деревню. Здесь моя бабка. Она последняя из моего рода. Я доверяю тебе, герцогиня.

— Мы будем сражаться, — твердо сказала Асла. — И я верю в Лута и его милосердие.

Она не могла лгать девочке и просто сказать, что все будет хорошо. Асла прижала ее к себе.

Кальф уже стоял в дверях. Все было сказано. Какой-то миг пятеро еще цеплялись за уют маленькой хижины, на несколько ударов сердца оттягивая уход в неизвестность. Застыв на пороге между светом и тьмой, они не могли сделать шаг в ночь — и оставаться дольше тоже не могли. Наконец первой вышла девушка с янтарным амулетом. Все последовали за ней. Вскоре маленькая группа исчезла меж темных деревьев.

Хижина, которую выбрала для жилья Асла, находилась неподалеку от второго палисада, скрытая в лесу. Отсюда было меньше двухсот шагов до деревянной стены, у которой решится их судьба. Несмотря на то что они построили на входе в деревню еще и третий барьер, все знали, что это препятствие надолго троллей не задержит. Тот, кто будет сражаться на новых укреплениях, обречен на смерть. Нужно было просто продержаться какое-то время. Достаточно долго, чтобы высвободить белый потоп.

— Холодает, — спокойно произнесла Асла.

Может, уже завтра они все умрут. Она была исполнена решимости выяснить сегодня ночью, по какому пути могла пойти ее жизнь.

Кальф все еще стоял в дверях и всматривался в лес, несмотря на то что пятеро молодых посланников уже давно скрылись среди деревьев. Боится? Не хочет? Аслу охватила волна сомнения. Неужели она обманулась в нем?

Кальф откашлялся. Открыл рот, хотел что-то сказать, но не нашел слов. Наконец он закрыл двери. Он не мог смотреть ей в глаза.

— Я долгие годы тосковал по тебе. Но сейчас… Ты всегда была светом в моей жизни… Не сгорю ли я, если коснусь этого света? Правильно ли…

Сколько Асла себя помнила, она смотрела на Кальфа с восхищением. Еще будучи маленькой девочкой, она решила, что однажды станет его женой. Его широкие плечи, развевающиеся светлые волосы, самоуверенное спокойствие, которое исходило от него, — все это очаровывало. Он не был похож на остальных мужчин, которые пили, хвастали и считали себя неотразимыми. Его тихий характер притягивал ее, и уже тогда она думала, что он тоже любит ее. Она никогда не сомневалась в том, что однажды будет танцевать с ним вокруг камня.

Асла вспомнила, что рассказывал Альфадас о любви эльфов. Они обещают друг другу расстаться прежде, чем между ними возникнет первая ложь. Они считают, что если есть что-то, о чем нельзя друг с другом говорить, то пришло время отпустить любовь. Альфадас ворвался в ее жизнь словно ураган. Он очаровал ее и повернул ее жизнь в новое русло. Герой из эльфийской страны, обладавший женщинами бесконечной красоты, пришел к ней, дочери рыбака, и попросил ее руки. Тогда она чувствовала себя как в сказке, которая стала реальностью. Как она могла сказать «нет»? Прошли годы, прежде чем она поняла, что нельзя жить сказками. Поначалу ее не трогало, когда Альфадас стоял у их дома и смотрел на Январский утес, туда, где высился каменный круг, врата в другой мир. Постепенно она начала понимать его тоску. По ту сторону камней было что-то, что разделяло их, несмотря на то что она не могла облечь это в слова. Альфадас любил ее и детей, Асла знала. Он всегда был ей хорошим мужем. Относился к ней тепло и с большей приязнью, чем другие мужчины ее деревни к своим женщинам. Его красивые слова и улыбка все еще держали ее в плену. Он пытался исполнять любое ее желание. Но его взгляды наверх, на Январский утес, с каждым годом, который они проводили вместе, наносили все более глубокие раны. Там было что-то, чего она никогда не сможет ему дать. Он никогда не говорил об этом, и от этого было еще хуже.

В голове снова пронеслись слова, которые Альфадас сказал о любви эльфов. Если бы она была эльфийкой, то, наверное, уже давно рассталась бы с ним. Но она была Аслой, дочерью рыбака. Она не могла просто бросить мужчину, которому рожала детей. Она не хотела этого!

Может быть, она нашла бы в себе силы вечно жить с тоской, если бы эльфы никогда не вернулись в Фирнстайн. Теперь она знала, о чем он тоскует. Она видела женщин. Они были такими непохожими. Не только их красота сбивала с толку. Они источали силу и гордость, подобную которой Асла не видела ни у одной из человеческих дочерей. Все в них было совершенно. Они переходили грязную дорогу, и их ноги никогда не пачкались. Они могли разделать рыбу, и от них никогда не переставал исходить приятный запах, лучше аромата самых красивых цветов, которые знала Асла. Кто она по сравнению с ними? Неужели цветок, распускающийся в конце лета, лепестки которого уже обрамляет коричневая кромка?..

И всех этих женщин она должна была принимать в своем доме и угощать, а Альфадас ни на миг не задумался о том, что она при этом чувствовала. И все это она вынесла бы, если бы не одна из них! Сильвина! В ней было что-то кошачье. От нее исходил запах леса. Сильвина почти не входила в ее дом. Она держалась отстраненно. Альфадас тоже избегал ее. Но именно то, как он избегал ее, как не отваживался даже обменяться с ней взглядом, выдало его. Когда-то Альфадас любил эту эльфийку, и его чувства, быть может, были погребены, но не погасли. О ней думал он, когда смотрел на Январский утес. Асле хотелось никогда не встречать Сильвину!

Вспомнилось заверение мужа в любви. Его последние слова, которые он произнес, прежде чем пройти через врата в чужой мир. Он пообещал вернуться к ней. И, так открыто говоря о своих чувствах, он проявил слабость перед королем и всеми воинами. Мужчины так не поступали, это считалось женским поведением. Но ведь он никогда и не был таким, как другие мужчины, печально подумала Асла. Поэтому она и любила его. Даже теперь.

Она взглянула на Кальфа. Он все еще в нерешительности топтался у закрытой двери и старался не смотреть на нее. Годы оставили на его лице глубокие морщины, и тем не менее она все еще находила в нем то, за что всегда считала достойным любви. Он был более зрелым и сильным, хоть и не хватало ему мужества на то, чтобы подойти к ней и заговорить о своей любви. Он казался невинным, словно юноша. Насколько Асла знала, у Кальфа никогда не было женщины. Иногда он уезжал на пару дней в Хоннигсвальд, чтобы продать рыбу или меха зимой. Может быть, там… Но это было не в его духе. Асла была совершенно уверена в том, что если бы Кальф нашел женщину по сердцу, то отправился бы к ней… У Аслы сжалось горло. Он нашел свою женщину и поэтому остался. Из-за нее.

Она подошла к рыбаку и нежно взяла за руку.

— Хорошо, что ты здесь. Знание того, что рядом с тобой кто-то есть, придает столько силы.

Наконец он отважился взглянуть ей в лицо. В его глазах стояла бесконечная печаль.

— Да, — просто сказал он.

Асла устояла перед искушением обнять его. Он не был маленьким мальчиком, которого нужно утешить. Она хотела от Кальфа большего. Она хотела лежать в его объятиях, чувствовать его любовь, чувствовать себя защищенной. Если сейчас она обнимет его, то не получит всего этого.

Женщина вздохнула. Нужно найти другой способ.

— Я не понимаю, как мужчины могут целый день носить кольчугу. Она давит! А когда я снимаю ее, возникает чувство, будто я настолько легка, что хватило бы одного дуновения ветра, чтобы вознести меня к звездам. — Она развязала широкий пояс, несколько ослаблявший вес ее кольчуги, и уронила его на пол. Затем подняла руки. — Теперь я знаю, почему воины чаще всего носят короткие волосы. — Она улыбнулась. — Кольца кольчуги путаются в волосах. Если я поношу эту штуку еще луну, то стану лысой. Пожалуйста, помоги мне снять ее.

Руки Кальфа были сильны. Он осторожно освободил Аслу от тяжелых доспехов. Даже сквозь кольчугу она почувствовала его тепло. Так же терпеливо, словно чиня порванную сеть, он высвободил ее волосы, запутавшиеся в железных колечках. И наконец снял груз с ее плеч. Кольчуга со звоном упала на пол.

Только сейчас Асла осознала, что на ней было надето под кольчугой. Толстое стеганое зимнее платье, на которое она пришила толстые наплечники из тряпок. Из-за смазки, которой была натерта кольчуга, и без того неприглядное платье покрылось черными пятнами и полосами. Да и по запаху чувствовалось, что она таскала ее целый день. Носить стеганое платье было необходимо, потому что кольчуга становилась ледяной, вытягивала тепло из тела, если Асла не защищалась. Но сейчас в этой бесформенной одежде она казалась себе некрасивой сосиской. С растрепанными волосами, грязную и вонючую, ее не пожелал бы даже мужчина, у которого от желания разрывало штаны.

Кальф улыбнулся. Разгладил ей волосы. Она не осмеливалась посмотреть на него. Он смеется над ней? Интересно, о чем он сейчас думает? Со времени сражения на палисаде он избегал ее. Два бесконечно долгих дня. Когда вечером после битвы он не пришел к ней, она почувствовала себя грязной. Как похотливая шлюха. Она решила не разговаривать с ним больше никогда.

Клятвы хватило ненадолго. Без него было невыносимо. Он и Кадлин были теперь единственным, что придавало ей силы. Об Ульрике она даже думать боялась. Йильвина не вернулась, и это означало только одно…

Асла приказала пятерым разведчикам прийти в свою хижину для напутствия. Она знала, что придет и Кальф. Он выбирал этих пятерых и не мог просто отпустить их, не сказав и пары слов. Не тот человек он был. Конечно, существовала вероятность, что он будет ждать посланников у палисада, чтобы коротко переговорить с ними. Асла молилась о том, чтобы он ухватился за возможность прийти в хижину так, чтобы никто не счел это вызывающим.

Кальф мягко погладил ее по щеке.

— Ты прекрасная женщина.

Она рассердилась и подняла взгляд. Как он может называть ее прекрасной? Она выглядит как оборванка! Насмехается? Печаль исчезла из его глаз. Они сияли. Гнев Аслы утих. Он действительно сказал то, что думал.

Она взяла его руку и положила на свою правую грудь. Он не сопротивлялся.

— Нам нельзя…

— Почему? Ты не хочешь?

На этот раз он не стал отводить взгляд.

— Я хочу этого с тех пор, как первый раз заметил, что ты тайком наблюдаешь за мной с берега, когда я выхожу в море на лодке. С того дня я знаю, что ты — женщина, дарованная мне Лутом. Никакая другая…

Она печально улыбнулась. Почему они не были вместе? Какие планы у Ткача Судеб на их счет? Ей придется повести Кальфа на тропу любви. Мысль о том, что он никогда еще не был с женщиной, возбуждала и в то же время печалила ее.

— Мы не должны… Люди… — сказал он, впрочем, не убирая руку с груди.

— Забудь о людях! Прежде чем луна снова станет круглой, никого, возможно, не останется в живых из тех, кто видел, как ты входил в эту хижину. Мы были предназначены друг другу. Давай забудем о прошедших годах. — Асла кокетливо улыбнулась. — Представь, что сейчас снова та летняя ночь, когда ты крался за мной, чтобы подсмотреть, как я купаюсь в небольшом озерце в буковом лесу.

Кальф испуганно взглянул на нее.

— Ты знаешь об этом?

— Я хотела этого. Дорога мимо твоей хижины — не самый короткий путь к буковому лесу. — Она протянула руку к его поясу и развязала его.

Внезапно Кальф схватил ее, рывком притянул к себе и страстно поцеловал. Асла отдалась его поцелую, чувствуя, как шевелится ребенок внутри нее. На миг вспомнила об Альфадасе, но виноватой себя не чувствовала. То, что сейчас происходило, было правильно.

Она таяла в объятиях Кальфа. Ощущение было такое, словно ее несет теплая река.

Рыбак осторожно уложил ее на ложе из старых одеял, ни на миг не выпуская из объятий. Его страстные поцелуи и вес его тела мешали дышать. Большие сильные руки ощупывали ее тело. Проникли под стеганое платье. Неловко, страстно.

— Расстегни кожаные ремешки на боку, — прошептала она.

Асла услышала, как разорвалась старая ткань, когда он попытался вызволить ее из платья. Она нащупала ремешки, чтобы помочь ему. Их руки встретились. Пальцы сплелись.

И вдруг Кальф замер. Затем выпрямился.

Теперь это услышала и Асла. Долгий, протяжный звук сигнального горна. Тролли! Они атакуют палисад.

Кальф резко вскочил на ноги. Схватил перевязь. Остановился только у двери.

— Я вернусь, — сказал он и исчез в ночи.

Асла увидела маленького паука, бегущего среди разбросанных по полу тростинок. Она в ярости раздавила насекомое.

— Проклинаю тебя, Лут! Неужели ты не мог дать нам этот час? Один час за всю жизнь? Неужели это слишком много?

Она схватила меч. На то, чтобы надеть кольчугу, не оставалось времени. Асла выскочила на мороз. Она знала, что они оба никогда уже не вернутся в эту хижину. Лут не простит ее проклятия! И она тоже не простит капризному богу!