Проклятая стрела

Шатер короля был ярко освещен. Холодный осенний ветер трепал красную ткань, заставляя дрожать пламя факелов. Была середина ночи, и Альфадас кипел от ярости. Хорза вырвал его из объятий Аслы и приказал явиться к себе.

Король, его двор и избранный эскорт стояли за пределами деревни. Большей части войска из Хоннигсвальда тоже пришлось провести ночь под открытым небом, поскольку Фирнстайн не мог предоставить такое количество квартир для гостей. Вдоль фьорда горели дюжины лагерных костров. Альфадас хорошо представлял себе, как его люди, закутанные в тонкие одеяла, ждут, когда наконец закончится эта ночь. Как они глядят в пламя костров и представляют себе, что принесет им следующий день.

Шатер короля был окружен широким кругом стражей. Они стояли на достаточном расстоянии, чтобы не слышать, о чем говорят внутри. Хорза привел с собой более двухсот воинов. Для эскорта это было очень много. Король объявил, что не жалел усилий, чтобы попрощаться со своими самыми храбрыми воинами, перед тем как те отправятся в Альвенмарк. Его скальд Велейф тоже нашел много красивых слов, чтобы усыпить бдительность людей. И именно крестьяне и ремесленники, те, у кого правление Хорзы отняло все, были тронуты этим жестом сильнее всего. Целую ночь их не покидало чувство собственной значимости. Они действительно верили, что король пришел только ради них. «Проклятый старый лис, — подумал Альфадас. — Ты все еще хорошо разбираешься в своем деле». Он взял с собой Олловейна, поскольку боялся, что один не сможет остаться неуязвимым против лести и интриг Хорзы.

Стражи сделали обоим знак проходить, не задавая вопросов. Хорза был в шатре один. Он стоял у полной углей ямы. Король держал руки над углями, то вытягивая пальцы, то сжимая в кулаки.

— Ненавижу эту промозглую осеннюю погоду. В такие ночи, как эта, у меня все болит. — Кивнув головой, Хорза велел им занять место за столом в центре шатра. К тарелке с хлебом и холодным куриным мясом король почти не притронулся.

Напротив входа стояла тяжелая кровать с красивым резным деревянным наличником. На ложе возвышалась груда шкур.

— Зачем ты позвал меня? — холодно спросил Альфадас.

Он хотел как можно скорее покончить с нежданным визитом.

— Рагни рассказал мне о том, как ты учил своих людей. — По тону Хорзы было непонятно, похвала это или упрек.

— Они будут сражаться хорошо, — ответил герцог.

— Я мог бы дать тебе еще немного всадников.

Чего хочет старик? Альфадасу было не до игр. Но следует сдерживать нетерпение! Хотя бы ради Аслы и детей.

— Мы не сможем прокормить лошадей твоих всадников, — вмешался Олловейн. — Нам придется идти по широкой ледяной равнине. Животные погибнут там.

— Но ведь вы можете прокормить целое стадо овец? — Король снова сжал руки в кулаки.

— Мы их съедим, — с улыбкой ответил эльф. — Брать для них корм нам не нужно.

Хорза кивнул.

— Вижу, к походу вы подготовились хорошо. Ты наверняка надерешь задницу троллям, Альфадас.

Король потер пустую глазницу, а затем подсел к ним за стол. От Хорзы пахло кислым вином.

Старик намеренно игнорировал Олловейна. Может быть, потому что боялся его, подумал Альфадас. Неужели Хорза действительно настолько наивен, чтобы полагать, будто мастер меча не понимает, какую интригу он плетет? Или полагается на то, что эльфам безразлично все, пока у них есть воины для грядущих битв?

— Признаюсь, я тоже переживаю, — продолжал Хорза. — Кто позаботится, кто защитит Эмерелль? И кто будет ее лечить? Здесь, в деревне, нет целительницы, только старый толстый священнослужитель.

— Твоя забота об Эмерелль делает тебе честь, король, — легко ответил Олловейн. — Однако в доме моего друга Альфадаса королева получает всю необходимую ей помощь. Не вижу причины подвергать Эмерелль тяготам долгой дороги к твоему двору.

— Не будем ходить вокруг да около! — взорвался Хорза. — Я знаю, что ты хочешь обмануть меня, Альфадас! Если бы меня здесь не было, ты, быть может, даже не стал бы подниматься к вратам на Январском утесе. Ты нацелился на мой трон. И все твое войско из ничтожеств и предателей вроде Ламби предано тебе. Даже если завтра ты уйдешь, кто поручится, что послезавтра ты не вернешься?

Альфадас непонимающе смотрел на Хорзу. Старик точно сошел с ума!

— Прости, но это была твоя идея — собрать войско из недовольных и послать их вместе со мной в Альвенмарк, чтобы мы сражались там против троллей.

— Не было такого! — прорычал король. — Ты и твои эльфийские друзья воспользовались моей добротой и вынудили меня к этому. Но теперь я вижу вас насквозь. Нет никакой войны с троллями в Альвенмарке! Какие у меня есть доказательства этого, кроме твоих слов? Вы знали, что я сразу предложу свою помощь, когда услышу историю об изгнанной королеве, и таким образом заставили меня обеспечить тебе войско, Альфадас, при помощи которого ты отнимешь трон у моего сына!

— Это не так! — в отчаянии воскликнул Альфадас. — Прислушайся к своему сердцу, и ты поймешь, что тебе не нужно меня бояться.

— Действительно, если ты уйдешь в Альвенмарк. И, чтобы я был целиком и полностью уверен в том, что ты не вернешься, я заберу Аслу и детей в Гонтабу. И эту спящую эльфийку тоже. Я вижу, она важная особа. Я узнаю княгиню, когда встречаю ее. Если я никогда больше не услышу о тебе, Альфадас, с ними все будет хорошо.

Герцог положил руку на рукоять меча.

— Не было ли глупо с твоей стороны звать предателя в свой шатер?

Хорза мрачно посмотрел на него.

— Я готов к любому предательству. Твой дом окружен, Альфадас. Если со мной что-то случится, твоя семья умрет. А твоих воинов-крестьян мои люди перережут во сне. — Внезапно гнев его отступил, теперь король казался просто печальным. — Иди, Альфадас, и не возвращайся. Вот и все, чего я от тебя хочу. И не думай, что я не знаю, что негодяем в этой саге получаюсь я. Ты же знаешь, что наши истории о героях всегда заканчиваются печально и кроваво. Так уж повелось во Фьордландии. Поэтому не надейся, что я не прикажу убить твою семью, если ты воспротивишься мне.

— А ты знаешь историю о Назирлуме и Айлеен? — спросил Олловейн так тихо, как обращаются сказители к детям.

Альфадас спросил себя, действительно ли эльф не понимает серьезности ситуации.

Хорза отмахнулся.

— Эти детские сказки не имеют никакого отношения к делу. Завтра я заберу твою семью, Альфадас. Позаботься о том, чтобы никто в деревне не оказывал сопротивления. Я не хотел бы проливать кровь. — Он обернулся к Олловейну. — Теперь ты. Дай охраннице своей королевы понять, что даже самая лучшая мечница — ничто против двухсот воинов.

— Если тебе дорога жизнь твоего сына, Хорза, то лучше послушай мою историю. — Мастер меча говорил вежливо, но с нажимом. — Что может быть хуже, чем стоять над могилой своего ребенка?

— Моего сына даже нет здесь! — засопел Хорза. — И я не скажу тебе и твоему отродью, где он. Это за пределами ваших возможностей!

Несмотря на свои слова, старик казался обеспокоенным. Альфадас готов был поспорить, что король солгал и Эгиль находится где-то совсем рядом.

— Ты уверен? Можешь ли ты позволить себе ошибиться, Хорза? — спросил Олловейн. — Насколько я знаю, у тебя только один сын.

Краем глаза Альфадас заметил, как что-то шевельнулось под шкурами на ложе короля. Он собирался было уже вынуть из ножен меч, когда понял, что там лежит Далла, целительница Хорзы. Похоже, она шевельнулась во сне.

Спокойствие Олловейна больше напугало короля, чем гнев герцога.

— Так рассказывай же свою проклятую историю, эльф! Но не думай, что это что-то изменит! Я все обдумал!

— Конечно! — Мастер меча откинулся на спинку стула. — Назирлума был одним из величайших волшебников своего времени. Он был королем загадочного народа ламассу, и историям, которые рассказывают о нем, нет числа. Так, говорят, будто бы его могучие крылья перенесли его за одну ночь через Белое море, хотя даже самому быстрому кораблю нужно три недели на то, чтобы пересечь этот водный простор. Он был известен своими хитрыми загадками, и некоторые из сплетенных им заклинаний действуют до сих пор, несмотря на то что Назирлума мертв уже более двух тысяч лет. Конечно, сегодня об этом необычайном существе говорили бы только хорошее, если бы на склоне лет он не повстречался с эльфийкой Айлеен из рода маураван. Она прибыла в Кандастан к его двору, когда там проводили большой турнир среди лучников. Несмотря на то что Айлеен не победила в состязании, она привлекла к себе внимание старого короля, поскольку была необычайно красива. Когда Назирлума увидел ее, его охватила слепая любовь. Он воспевал ее красоту, да, он сочинил песню из более чем сотни строф, которую спел ей. Он влюбился, как мальчишка, первый раз отдавший свое сердце. Сначала Айлеен принимала его подарки, поскольку считала любовные признания короля шуткой. Чтобы понять ее ошибку, ты должен знать, что ламассу обладают телом крупного быка. А на боках у них благородные орлиные крылья, достаточно сильные, чтобы поднять их хозяина на самую высокую гору. Только голова у них подобна эльфийской… Или, скорее, даже человеческой, поскольку лица ламассу всегда обрамлены густыми бородами. Прошло некоторое время, прежде чем Айлеен поняла, что король действительно серьезно настроен. Вот только мауравани славятся тем, что у них что на уме, то и на языке и что они очень любят выражаться образно. И так случилось, что Айлеен заявила королю Назирлуме в лицо при всем дворе, что она лучше спарится с волком, чем с дряхлым быком.

Говорят, любовь и ненависть — две стороны одной медали. И сколь слеп был Назирлума в своей любви, так же безгранична была его раненая гордость. Едва Айлеен покинула чертоги правителя, он приказал своим лейб-гвардейцам схватить эльфийку и учить ее, как любят ламассу, до тех пор пока она не испустит дух. И, к стыду их, ламассу сделали то, что велел король.

Айлеен успела выпустить три стрелы, прежде чем ее схватили. Двумя она уложила двух крупных ламассу. А третья называлась Гри-на-Лах, проклятой стрелой, и ее девушка отправила прямо в небо, хорошо зная, кто послал воинов. Она написала имя Назирлумы на древке той стрелы и наложила на нее заклятие. И стрела, невидимая, должна была лететь по небу до тех пор, пока не найдет путь к цели.

Когда Назирлума снова пришел в себя, было уже слишком поздно, чтобы отзывать убийц. Будучи мудрецом, король знал маураван, их магию и оружие достаточно хорошо. И он отправился в комнату, в которой не было окон, камина и отверстий для воздуха. Три двери нужно было пройти, чтобы попасть в эту комнату, и король приказал, чтобы одновременно была открыта только одна дверь. Назирлума провел в своей добровольной тюрьме пятьдесят восемь дней, и со временем росла его уверенность в том, что заклинание на Гри-на-Лах потеряло силу. Его слуги тоже стали небрежны, очевидно, они чувствовали, как отступает страх их господина. И на пятьдесят восьмой день Назирлума приказал приготовить ему ванну. Слуги принесли много кувшинов воды в роскошную темницу и за хлопотами не заметили, что закрытой осталась только внешняя из трех дверей. А она была сделана менее тщательно, чем остальные две, и в ней нашелся сучок, настолько маленький, что в дыру от него можно было просунуть один только палец. Этот путь избрала стрела и пронзила сердце Назирлумы. И король истек кровью в своей ванне.

Лоб Хорзы покрылся потом, когда Олловейн закончил свою историю.

— Что ты хочешь мне этим сказать, эльф?

Мастер меча развел руками.

— Неужели это так трудно понять? Йильвина, охранница нашей королевы, всегда носит с собой лук и стрелы. И на одной из ее стрел написано имя твоего сына, Эгиля.

Хорза вскочил и хотел было вцепиться эльфу в глотку, однако Олловейн с легкостью ушел от нападения. Пинок в подколенную выемку заставил старика упасть. Затем эльф поставил ногу ему на грудь и вдавил Хорзу в пыль. Все это произошло настолько быстро, что у Альфадаса не было возможности вмешаться. Да и ему было приятно видеть Хорзу лежащим в пыли.

— Жаль, что это пришлось сделать, — огорченно произнес Олловейн. — В конце концов, мы союзники в борьбе против троллей. А теперь слушай меня, король. Твою угрозу по отношению к Эмерелль и семье моего друга Альфадаса я считаю заблуждением. Это было просто ослепление, которое приходит в самый темный час ночи, когда слишком долго беседуешь с вином. Я знаю Альфадаса столь же хорошо, как и свое сердце. И заверяю, что герцог никогда не предал бы тебя.

Слова приемного отца смутили Альфадаса. Невольно вспомнилась ночь на плоту. Неужели годы в мире людей настолько сильно изменили его?

— Я готов забыть все, что произошло этой ночью, — продолжал Олловейн. — Я вошел в твой шатер союзником, король Хорза. Теперь от тебя зависит, покину ли я его в том же качестве. — Мастер меча убрал ногу с груди короля и отступил на шаг.

Хорза тяжело дышал. Чтобы сесть, ему пришлось приложить немало усилий. Его единственный глаз был налит кровью.

— Пожалуй, я слишком много выпил, — сдавленно произнес он.

— Я вижу, как терзает тебя тревога за сына. Я не могу судить, обоснованны твои страхи или нет, король. — Олловейн протянул Хорзе руку.

И, к удивлению Альфадаса, старик ухватился за нее и позволил помочь подняться.

— Существует лишь одна сила во Фьордландии, которая может сломить верность герцога твоему трону, — серьезно произнес эльф. — И эта сила — ты, Хорза. Помни об этом, совершая поступки.

Массивный старик и стройный высокий эльф стояли друг напротив друга. В глазах Альфадаса Олловейн являлся воплощением всего того, что утратил Хорза, — молодости, уверенности и мудрости. Понимает ли это король? В его взгляде плескалась тоска, словно он видел на горизонте блеск божественных чертогов. Из его глаза потекли слезы.

— Думаю, я понял глубокий смысл твоей истории о короле-быке. Я благодарю тебя за то, что ты открыл мне глаза, — нетвердым голосом произнес король. А затем перевел взгляд на герцога. — Желаю счастья в походе, Альфадас. Надеюсь, мы еще свидимся. Тебе нужны еще люди? Я мог бы отдать тебе часть своего эскорта.

Герцог не поверил своим ушам. Слишком внезапной показалась ему перемена. Или Олловейн, быть может, наложил на короля чары?

— Я возьму с собой только добровольцев, — решительно произнес он. — Мужчин, у которых еще нет семьи.

— Они хорошие воины. — Хорза утер слезы. — Ты знаешь многих из них.

«Когда-то я думал, что знаю тебя», — пронеслось в голове Альфадаса.

— Спросим завтра у врат. А теперь разреши удалиться?

Глубоко задумавшись, король кивнул.

Когда они отошли на достаточное расстояние, чтобы быть уверенными, что их не услышат, Альфадас решил удостовериться:

— Ты заколдовал его, Олловейн?

— Нет, просто попытался напомнить ему о том человеке, которым он когда-то был.

— Думаю, его скорее заставила задуматься Гри-на-Лах. Проклятые стрелы наверняка входят в число тайн маураван?

Олловейн негромко рассмеялся.

— Да, это так. И это настолько большая тайна, что о ней не знают даже сами мауравани. Думаешь, Эмерелль была бы еще жива, если бы такие стрелы существовали? У нас не было бы князей и королей. Дворянские дома истребили бы друг друга. Ни одна вражда не могла бы закончиться, если бы эти стрелы были правдой. Я выдумал историю о Назирлуме и Айлеен. Она должна была напугать Хорзу. Но старик удивил меня. Думаю, он все же кое-что понял. От смерти ему не уйти. Жизнь — это сражение, которое в конце концов проигрываем мы все, но отчасти именно от нас зависит, какими нас запомнят. В глубине души Хорза — человек хороший. Он не хочет, чтобы его запомнили как тирана. И если он оставит своему сыну такое наследство, тому будет еще тяжелее. Кто захочет, чтобы им правил отпрыск тирана? Все, кто недоволен его отцом, но боится его силы, восстанут против Эгиля.

— Надеюсь, мудрость Хорзы продержится дольше, чем одну ночь, — скептически произнес Альфадас. — Мне пришлось бы по сердцу, если бы у Йильвины действительно была стрела Гри-на-Лах.

— Не стоит недооценивать Йильвину, — напомнил ему мастер меча. — Я не думаю, что существует человек, который смог бы убить ее. Присмотрит она и за твоей семьей. И для этого ей не нужна проклятая стрела.

Они дошли до длинного дома герцога.

— Не думаю, что смогу уснуть этой ночью, — вдруг сказал эльф и попрощался.

Альфадас смотрел вслед, пока темнота не поглотила Олловейна. Может быть, он хочет понаблюдать за королевским шатром?

Преисполненный решимости провести последние часы с семьей, а не в упорных размышлениях, Альфадас вошел в дом. Его встретил знакомый запах дыма. Вскоре в глазах начало печь. Он негромко выругался. Света от очага было недостаточно, чтобы разогнать темноту, но вполне хватало, чтобы пройти по комнате, не наступив на гостей, которые, завернутые в одеяла, лежали повсюду на полу.

Негромко звякнула цепь. Альфадас замер. Это всего лишь Ламби или кто-то из его людей шевельнулся во сне. Самых отъявленных бунтовщиков герцог намеренно пригласил в свой дом — отчасти для того, чтобы защитить их от людей короля.

Альфадас подождал, пока глаза привыкнут к красноватому полумраку. Затем стал пробираться между спящих к нишам у стены. У ложа Кадлин несла стражу Кровь. Герцог увидел, как отразился свет в черных глазах крупной собаки. Кровь не шевелилась и не издавала звуков, но от нее не ускользало ничего из происходящего в доме. И горе тому, кто попытался бы приблизиться к Кадлин больше чем на шаг.

Альфадас потрепал Кровь по массивной голове. Собака не отреагировала. Ни дружелюбного рычания, ни переворачивания на бок, как делают другие собаки, чтобы позволить почесать себе брюхо. Она напряженно наблюдала за спящими и только один раз вздрогнула, когда где-то в темноте кто-то что-то пробормотал себе под нос во сне. И только когда Альфадас выпрямился, чтобы посмотреть, как там Кадлин, Кровь быстро ткнулась мокрым носом в его ладонь.

Альфадасу вспомнился вечер. Почти каждый из мужчин, спавших в доме, уже убивал. Они были крепкими ребятами. При нормальных обстоятельствах он не захотел бы видеть их под своей крышей. Они стали бы насмехаться над правилами чести, которым он собирался обучить сына. Единственное, что было по их правилам, — победа. А честная или нет — не важно. Они были бы плохой компанией в мирное время. И как раз теми людьми, с которыми стоит идти в безнадежное сражение. Быть может, Хорза прав, что хочет избавиться от них. Фьордландии предстоят мирные времена. Врагов нет. Эти люди будут нарушителями спокойствия. Кровь тоже заметила это. С тех пор как они появились в доме, она не ела и не пила. Не спускала с них глаз. Ни на миг. Воины заметили опасность, исходившую от крупной черной собаки. Они почувствовали, что она без предупреждения бросится, как только они совершат малейшую ошибку, и что эта тварь может легко перекусить горло. Ламби и его товарищи вели себя спокойно, не напивались и держались на почтительном расстоянии от Крови.

Альфадас почесал псину за ухом. Приятно знать, что в доме Кровь. Она присмотрит за Аслой и детьми.

Герцог осторожно отодвинул занавеску и заглянул в спальную нишу Кадлин. Малышка сбросила одеяло, выставила попку и уткнулась головой в набитую мхом подушку. При этом у нее было такое серьезное лицо, как в те моменты, когда она пыталась объяснить что-то важное. Альфадас не сдержал улыбки. Для него было загадкой, как дочь может спать в такой позе. Но Кадлин дышала глубоко и ровно. Он осторожно подоткнул одеяло, посмотрел, как она спит. Он хотел как следует запомнить эту картину. Она должна была стать его тайным сокровищем в грядущие темные часы.

Наконец он поднялся, чтобы посмотреть, как Ульрик. Его мальчик тоже крепко спал. Он прижимал к себе кинжал, который подарил ему Олловейн. То было длинное изящное оружие, почти короткий меч. Серебряные ножны были украшены небольшими вкраплениями бирюзы. Ульрик подсчитал их. Их было восемьдесят три. Рукоять была вырезана из китовой кости, на ней были изображены два льва на задних лапах, сошедшиеся в смертельной схватке. Они вонзили друг другу в горло клыки. Такой кинжал был достоин короля. С тех пор как Ульрик получил его, он с ним не расставался. И с учетом сегодняшних гостей было, конечно, разумно не бросать драгоценную вещь где попало. Однажды его сын станет хорошим воином, подумал герцог. И наверняка рассердится из-за того, что станут говорить, будто у него зачарованный эльфийский кинжал, которому он обязан своей силой и ловкостью.

Герцог мягко провел рукой по растрепанным волосам мальчика. Ульрик беспокойно шевельнулся во сне. Альфадас осторожно отошел, снял одежду и нырнул в нишу, которую делил с Аслой.

— Чего хотел от тебя старый козел? — тихо спросила жена, когда он задернул шерстяную занавеску.

— Он беспокоится, что я обману его во время дележа добычи. Хорза уверен, что мы все вернемся домой груженные сокровищами, — солгал Альфадас, зябко кутаясь в одеяло.

Ночь была очень холодной. Совсем скоро выпадет первый снег. Герцог подумал о людях, сидящих у костров на улице, у фьорда. В Альвенмарке они уже не будут мерзнуть.

— А что ты привезешь мне? Еще одну повозку?

— А с повозкой что-то не так? — Он обнял ее одной рукой и притянул к себе. Ее тело было приятно теплым на ощупь.

Асла вздрогнула.

— Как будто зима пришла в мою постель. — Она повернулась и мягко поцеловала его в лоб. — Вернись ко мне из Альвенмарка. Это единственный подарок, которого я от тебя хочу.

Альфадасу снова показалось, что живот заполнился льдом. Неужели она о чем-то догадывается?

— Эльфы делают очень красивые повозки, — произнес он, чтобы сменить тему.

Асла ущипнула его за бок.

— Хочешь сделать из меня кучера? Может быть, я разгадала одну из твоих тайн? Тебе нравятся эльфийки, сидящие на козлах?

Альфадас уложил ее сверху.

— Вообще-то я предпочитаю диких наездниц.

Длинные волосы Аслы касались его лица. Ее руки оказались за его плечами.

— Нет, есть кое-что, чего мне хочется. Эта самодовольная темноволосая коза, ты еще хотел, чтобы она ощупала мой живот… Линдин, или как-то так. У нее была маленькая стеклянная бутылочка. В ней была чудесная ароматная вода. Однажды я увидела, как она капнула немного себе на кожу. А потом пахла, как цветочный сад. От этого аромата становится так уютно. Вот такого мне тоже хотелось бы…

Альфадас зарылся лицом между ее грудей.

— Мне нравится запах твоей кожи. Ни одна ароматная вода не может так кружить мне голову.

Она села ему на бедра.

— Ты не умеешь врать. Я не знаю мужчины, который бы мылся так часто, как ты. Как ты можешь ценить мой запах, если не выносишь своего собственного?

— После того как мы любим друг друга, я иногда целыми днями не моюсь.

Он притянул ее к себе и поцеловал. Когда они любили друг друга, все становилось так же, как в тот чудесный первый год. По крайней мере до тех пор, пока Асла не начинала дразнить его. Тогда она слишком восхищалась им, чтобы подшучивать. Интересно, что кроется за ее желанием? Ароматная вода! Ему действительно нравится ее запах! В спальной нише было слишком темно, чтобы можно было разглядеть хоть что-то. Но он был уверен, что Асла улыбается. Говоря об этом желании, она хотела подшутить над ним!

Жена мягко потерлась о него. Приятная дрожь пробрала его тело. Лед ушел из живота.

— Выполнишь мое желание? — Она немного приподнялась.

— Я привезу тебе целую коллекцию ароматных вод!

Асла снова потерлась об него.

— Одной бутылочки будет достаточно. Тогда я прощу тебе, если ты притащишь еще одну повозку.

Ее тепло захлестнуло его. Альфадас закусил губу. Он не хотел, чтобы мужчины в комнате услышали, как он стонет от страсти.

Асла начала медленно двигаться. Ее тепло захватило его целиком и унесло прочь. Прочь от Хорзы и всех тревог. Они любили друг друга с такой страстью, какой между ними не было уже давно, и, когда позже она уснула, положив голову ему на грудь, он поклялся себе, что вернется. Что бы ни случилось. Это была последняя мысль перед тем, как Альфадас погрузился в сон.

Во сне ему докучал Оле. Он привел собаку размером с лошадь и хотел продать ее Асле.

Загрузка...