Огонь и вода

— Это ты, Олловейн? — Оримедес наклонился, чтобы лучше видеть лицо эльфа. — Что за маскарад? Думаешь, такой шлем поможет, если на голову упадет огненный шар?

— Тихо! — Олловейн посмотрел на остальных кентавров, стоявших немного в стороне на набережной рядом с паланкином. Мастер меча опустил голову, чтобы шлем, который он надел, лучше скрывал его лицо. — Прикажи своим ребятам подняться по сходням на барку. У нас есть раненые, которым не выжить в море. Мы должны отнести их обратно во дворец. Хольды еще на борту?

— Большинство этих мучителей убежали, когда начался обстрел гавани. На борту только Гондоран и еще парочка хольдов.

— Прогони их или проследи, чтобы они не могли покинуть лодку после того, как на барку положат раненых.

Оримедес вопросительно посмотрел на него.

— Приступай, ты же понял мои указания!

И, не дожидаясь реакции князя кентавров на свои резкие слова, Олловейн развернулся и побежал вверх по сходням. Чем меньше детей альвов будут знать о том, что здесь происходит, тем лучше. Они должны попасть во дворцовую башню. Там они смогут легко защититься от превосходящего числом противника.

Мастер меча пригнулся, когда огненный шар, шипя, пролетел над ним. В гавани тем временем полыхала большая часть кораблей. Поднялся ветер, горячим дыханием обдавая лицо. Мелкие хлопья пепла, словно черный снег, плясали над набережной.

Эмерелль снесли по сходням, уложили на щит одного из воинов. Шелковое покрывало укрыло ее сожженное платье. Лицо королевы опухло и было настолько искажено ранами, что ее едва можно было узнать. Олловейн обеспокоенно глядел на огромное кровавое пятно, все больше и больше распространявшееся по покрывалу.

На коленях рядом с Эмерелль стояла Линдвин. Она держала в своих ладонях руку раненой, глаза ее были закрыты. Помогает ли она Эмерелль? Или она достаточно фанатична для того, чтобы просто сидеть и ждать, когда королева умрет, хорошо понимая, что это будет означать и ее собственный конец? На Линдвин теперь тоже был простой зеленый камзол солдата королевской гвардии.

Мастер меча в отчаянии огляделся. Набережная опустела. Потоки беженцев запрудили улицы города. Не было другой целительницы… У него не было выбора, кроме как довериться женщине, которая была в его глазах предательницей.

На щитах рядом с королевой лежали еще двое раненых, молодые воины с бледными лицами. Олловейн знал их обоих. Один из них был подающим надежды учеником.

Мастер меча поглядел на обе башни у входа в гавань, на границу, за которой исчезла в темноте «Лунная тень». Подумал о Шанхардине, воине, с которым обменялся платьем под палубой. Шанхардин вымазал сажей лицо. Сходство между ними было не очень большим, но этот воин отлично владел мечом. В конце концов, это самое важное. Сестра Шанхардина облачилась в одежды Линдвин. Они оба знали, что Халландан получил приказ не пытаться прорваться. Князь должен был позаботиться о том, чтобы либурну королевы остановили и враги пришли к неправильным выводам. Интересно, началась ли уже пляска смерти на «Лунной тени»?

Олловейн огляделся. На отдельных башнях города еще видны были заклинания огней. Черные колонны дыма почти вертикально поднимались в небо. Ветра по-прежнему не было. Большая галера пыталась выйти из гавани. Все весла были опущены. Темная вода вспенилась, когда стройный корабль скользнул по сходням в акваторию порта кормой вперед. Внезапный порыв ветра подул от мангровых зарослей к городу. Некоторые горящие корабли сорвались с мест своей стоянки. Штурман на борту галеры отчаянно пытался увернуться. Массивное аркадийское судно разбило весла с левого борта. Плоскодонный корабль несся прямо к выходу из гавани. Вот уже первые гребцы прыгнули за борт. Их корабль оказался в западне. В акватории порта на кусках пробки плавали тысячи свечей, и рядом плавали празднично одетые тела.

Деревянные сходни задрожали под подковами кентавров.

— Поставьте носилки там, — приказала Йильвина.

Командовать должна была она, чтобы не раскрыли маскарад Олловейна. До сих пор никто не обращал внимания на тяжелораненую королеву, лежавшую среди остальных раненых. Но если Олловейна узнают, то и хитрость его тоже будет вскоре разоблачена. Любой ребенок в Альвенмарке знал, что в трудный час мастер меча всегда рядом с королевой. Однако до тех пор, пока не было ясно, сколько существует предателей кроме Линдвин и лучника, стрелявшего в Эмерелль, лучше было, чтобы все думали, будто королеве удалось бежать на «Лунной тени».

Раненых осторожно уложили на носилки. Гондоран, предводитель хольдов, прыгал среди эльфов, самодовольно раздавая указания. Олловейн и трое других гвардейцев сошли с корабля. До сих пор никто не обращал на них внимания. Словно мимоходом, Танцующий Клинок натянул шелковое покрывало повыше, так что оно прикрыло часть лица повелительницы. Лицо Эмерелль было холодно как лед. Эльфа пробрала дрожь. Королева не может умереть!

Он присоединился к другим стражам под командованием Йильвины. Возле раненой осталась только Линдвин. Теперь она положила руку на грудь Эмерелль. Губы волшебницы безмолвно шевелились.

Олловейн украдкой взглянул на пятно крови на шелковом покрывале.

По знаку Йильвины паланкин осторожно подняли. Один из раненых негромко застонал. Кентавры тронулись шагом. Олловейну приходилось почти бежать, чтобы поспевать за ними.

Тем временем загорелись многие склады в гавани, и мастер меча видел, как пламя перекинулось на город. Воздух был настолько горяч, что было больно дышать.

Йильвина вела их по прибрежной улице. Прямая дорога во дворец была перекрыта. Там, где огненные шары пробили бреши в плотных рядах беженцев, лежали убитые и раненые. Никто не обращал на них внимания, не пытался потушить склады.

Фигура в горящих одеждах с криком выбежала из переулка и бросилась в воду. Вскоре отряд бессильно застрял между кобольдами, эльфами и небольшой группой минотавров, которые, опустив рогатые головы, прокладывали себе дорогу. С неба падали луговые феи с опаленными крылышками, пытаясь уцепиться за волосы и одежду беженцев. Большинство из них затаптывали насмерть.

Ветер усиливался. Опаляя кожу, он трепал камзол Олловейна. Мастер меча сорвал шлем. Его нащечники настолько нагрелись, что жгли кожу. То же самое сделали и остальные эльфы. Их лица покраснели, исказились от ожогов. Искры, словно горячий град, наполняли воздух. Ветер шипел в узких улочках портовых кварталов, раздувая огонь.

Гондоран прыгал на борту паланкина туда-сюда, туша искры, опускавшиеся на раненых.

Йильвина махнула рукой, подавая знак выбираться из толпы беженцев на пустую набережную.

— Нам нужна вода, — прохрипела она. Губы ее полопались, глаза покраснели. — Там, впереди, стоят ведра. Пропитайте одежду водой!

Олловейн повиновался. Он сбежал по каменной лестнице, которая вела вниз, к набережной, и организовал цепочку передающих друг другу ведра. Даже солоноватая вода гавани уже была неприятно теплой. Ветер настолько усилился, что из горящих кораблей вылетали метровые языки пламени и почти горизонтально стелились над водой. Неподалеку мастер меча увидел луговую фею, которая в отчаянии цеплялась за причальную тумбу. Ее тоненькие крылышки расплавились на жаре и превратились в желеобразные комочки. Она умоляюще поглядела на Олловейна. А затем ее унесло прочь, словно невидимой рукой, и швырнуло на костер горящих кораблей.

Воин рядом с Олловейном вылил на себя ведро воды.

— Остался только ты! — крикнул он мастеру меча.

Олловейн поспешил сделать то же самое, чтобы не отставать от остальных.

Все безжалостнее прокладывали себе путь кентавры, отталкивая в сторону всех, кто недостаточно проворно убирался с дороги.

Олловейн протолкался вперед, к Оримедесу. Мокрая шерсть князя, покрытая ожогами, дымилась. Вокруг его подрагивающего хвоста, будто мухи, плясали искры.

— Нужно уходить от набережной! — Голос мастера меча хрипел, почти неслышный в адском реве пламени и криках беженцев.

— Мы прорвемся! — крикнул кентавр.

В одну из его ног вцепилась молодая эльфийка. Опустив глаза, она умоляла помочь ей. Заворчав, полуконь взвалил ее себе на спину. Олловейн разглядел лицо несчастной. Ресницы, брови и волосы надо лбом сгорели, от носа осталась только бесформенная дыра, а там, где должны были быть глаза, зияли окровавленные дыры. Она не переставая бормотала благодарственную литанию, пряча истерзанное лицо в густых волосах кентавра. Шок из-за внезапно разверзшегося ада, казалось, стер восприятие боли. По крайней мере на время.

— Мы пойдем по тропе Лотосов! — приказал мастер меча.

— Но там подъем гораздо круче! Мы будем продвигаться вперед очень медленно, — напомнил Оримедес.

— Там каменные дома! Пламя распространится на тропу Лотосов не настолько быстро, как сюда, где одни деревянные склады.

Олловейн видел, как заиграли желваки кентавра. Он в ярости сжал челюсти, но приказу повиновался.

Многие беженцы стали прыгать в воду гавани. Вода давала защиту от адского пекла. Но там они оказывались в ловушке, в случае если нападающие займут гавань. Они были беззащитны и предоставлены на милость захватчиков.

Нельзя позволить Эмерелль оказаться в таком положении. Кто же их враг? С кем заключил союз Шахондин?

Низкий звук среди всеобщих криков и буйства пламени заставил Олловейна насторожиться. Он был похож на вздох, только вздох этот должен был сделать титан.

— Стена!!! — Крик отозвался тысячекратным звоном.

Олловейн инстинктивно поднял щит. На него посыпались тяжелые удары.

Королева! Мастер меча ухватился за бортик и подтянулся. Вокруг падали крупные красные куски кровли. Склад, находившийся неподалеку, похоже, решил, измученный пламенем, последний раз встряхнуться. Он сбросил с себя крышу!

Олловейн закрыл голову и тело Эмерелль большим овальным щитом. Чудом ни один из кусков не попал в королеву. Линдвин повезло меньше. Она лежала без сознания рядом с Эмерелль. Кровь вытекала из раны на лбу.

Хольды попрятались под низкие скамьи для гребцов. Гондоран был единственным, кто остался рядом с королевой. С отчаянным мужеством он отбивал куски кровли, летевшие по направлению к владычице. Наконец он, ругаясь, спрятался под щит Олловейна.

Кентавры перешли на галоп. Паланкин покачивался из стороны в сторону. Внезапно по суденышку пробежала дрожь. Лодка накренилась и с грохотом ударилась о камень, словно налетев на скалу в сильном прибое. Олловейна швырнуло вперед, он ударился о мачту. Рука, державшая щит, приняла на себя всю силу удара. Сильная боль пронзила плечо, на глазах выступили слезы. Моргая, мастер меча поднялся, чтобы посмотреть, что произошло. Два кентавра с гротескно вывернутыми конечностями неподвижно лежали на земле. Одна балка уложила обоих. И пока Олловейн разглядывал погибших, рядом с ними упала еще одна балка. На мостовую с грохотом падала горящая обрешетка крыши. Один из кентавров испугался и поднялся на дыбы. Лодка дернулась. Олловейн успел ухватиться за мачту. Раненые поехали по дну лодки к корме. Один из мужчин застонал. Второй воин уже не шевелился.

— Нессос, бери впереди слева! — спокойно скомандовал Оримедес. — Антафес, ты пойдешь слева рядом с паланкином. Я буду держаться справа. Мы будем наготове, если кто-то еще упадет. Паланкин больше не должен падать! А теперь вперед, мы…

Неописуемый грохот прервал его слова. Фасад склада начал клониться в сторону набережной. Так же как Шахондин склонялся перед Эмерелль — подчеркнуто медленно, чтобы выразить таким образом свою насмешку над этим жестом покорности, так и стена дома склонялась с презрительной медлительностью. Объятая пламенем стена в двадцать шагов высотой, кланявшаяся смерти.

Один из хольдов с криком выскочил из лодки, пытаясь добраться до гавани. Кентавры делали все возможное, пытаясь уйти из опасного места. Вокруг летели балки и обрешетка крыш. Олловейн помогал Гондорану и его товарищам выбрасывать горящие обломки, падавшие в лодку, за борт. Эльфийка, вцепившаяся в Оримедеса, потеряла равновесие и соскользнула с его спины. Олловейн увидел, как она попала под копыта других полуконей. Ее швыряло, словно куклу, в разные стороны, а затем она замерла.

Набережная опустела в считаные мгновения. Почти все попрыгали в воду. Мостовая была густо покрыта обломками красной кровли и, казалось, вся была залита кровью. Подбитые копыта кентавров то и дело оскальзывались на неровных камнях. Лодку раскачивало из стороны в сторону. Олловейн присел на корточки, прижался спиной к одной из скамей в лодке и держал на руках Эмерелль. Голова королевы бессильно покачивалась из стороны в сторону при каждом рывке.

Нессос споткнулся и упал. Антафес тут же подскочил к нему и занял место кентавра. Светловолосый Нессос попытался снова подняться, но ноги отказывались держать его. Олловейн увидел, что из шерсти у него торчит окровавленный обломок кости. Кентавр упрямо поднял руки, словно пытаясь обнять пылающую стену, падающую прямо на него. Рухнувшего кентавра поглотило жаркое пламя. Будто лавина из огня, обрушилась стена на улицу. Части крыши рухнули в прибрежные воды.

Жара словно кулаком ударила Олловейна. Он почувствовал, как натянулась кожа. Глаза снова начали слезиться. Взметнулась туча искр. Из воды послышались крики.

— Сюда, наверх! — Кентавры пробежали мимо тропы Лотосов. — Назад!

Широкая мраморная лестница вилась по холму. Уже через двадцать шагов, после того как дорога повернула, беглецам показалось, что они попали в другой мир. Тропу Лотосов обрамляли роскошные здания, поддерживаемые колоннами. В тенистых нишах вился плющ. На каждой ступеньке стояли фонарики. Только отдельные виллы были охвачены пламенем. Кобольды и козлоногие фавны пытались контролировать огонь. Они образовали цепочку с ведрами до колодца. Высокие дома с красивыми фронтонами закрывали вид на гавань. О разверзшемся аде свидетельствовало только светящееся красным небо и редкие, почерневшие от сажи беглецы. Олловейн недоверчиво рассматривал немногих выживших, выходивших из пламени на тропу Лотосов. Не преследует ли их кто? Интересно, что стало с лучником, который пытался убить Эмерелль? Разгадал ли он маскарад? Или поверил, что королева бежала из гавани на своей роскошной либурне?

Олловейн почувствовал, как что-то теплое бежит по руке. Рана на груди королевы снова начала кровоточить.

— Во дворце мы тебе поможем, — прошептал он, поддерживая ее голову.

Она не слышит, говорил его разум, и все-таки эльф надеялся, что каким-то образом помогает ей. Он чувствовал себя менее беспомощным, пока разговаривал с ней.

— Уже недалеко. Ландорин исцелит тебя. Никто не плетет такие искусные целебные заклинания, как он.

И только теперь Олловейн заметил, что кентавры остановились. Они достигли круглой площади на вершине холма. Дворцы сменились садами. Здесь огненные шары еще не причинили вреда. С вершины было далеко видно море, открывалась панорама на значительную часть города. Гавань, склады и дворцовая башня князей Рейлимее, стоявшая в конце каменного пирса, стали жертвами пламени.

В кварталах, находившихся дальше от моря, пожаров было немного. Но Олловейн видел, как жаркий ветер гнал огонь дальше и дальше вглубь города по направлению к одной-единственной огромной огненной колонне — дворцовой башне Эмерелль! У мастера меча перехватило дыхание. Башня находилась далеко за пределами досягаемости катапульт, и искры еще не успели разнести огонь! Должно быть, кто-то поджег башню королевы! Заговор против Эмерелль был гораздо более обширным, чем предполагал Олловейн.

— Что теперь, мастер меча? — устало спросил Оримедес и сделал своим ребятам знак опустить паланкин. — Куда теперь?

Эльф по-прежнему с недоумением пялился на горящую башню. Возможно ли, чтобы от Эмерелль утаили крупный разветвленный заговор? Или она знала обо всем, что произойдет? Теперь он снова вспомнил о том, как она смотрела на Мату Мурганлевка, огромное, наделенное душой дерево в Магнолиевом дворе. Предчувствие не обмануло его… Эмерелль прощалась. Должно быть, ей была ведома судьба дворца.

— Олловейн! — Теперь Оримедес стоял прямо перед ним. — Куда мы пойдем?

Мастер меча беспомощно огляделся по сторонам.

— Мы не можем рисковать и нести туда паланкин. Кто бы ни поджег дворец, они только и ждут того, чтобы получить власть над королевой.

— Чушь! — проворчал князь кентавров. — В этом нет никакого смысла. Ведь горящий дворец предостерег нас. Было бы гораздо проще заманить нас туда в западню.

— Может быть, они чувствуют себя настолько всесильными, что им все равно. Они знают, что нам от них уже не уйти.

— Они. Они. Они! — Хвост Оримедеса яростно свистнул в воздухе. — Кто они такие? Кто обстреливает город? Кто поджег дворец? Может быть, у горящей башни есть и более простое объяснение. Искры. Или лампа опрокинулась… — Его голос стал тише. Должно быть, он тоже понимал, что никакая лампа не смогла бы вызвать такой пожар.

Гондоран выбрался из лодки и подошел к ним. Поднялся на мраморную скамью и посмотрел вниз, на дворец.

— Она догадывалась, что так будет, когда приказала нам построить паланкин.

Олловейн поднял взгляд.

— А ну-ка, повтори!

— Что?

— Королева поручила вам построить этот паланкин? — Как говорила Эмерелль незадолго до того, как они попрощались с дворцом? Я уже представляла тебе Гондорана, мастера-лодочника моего дворца? Это была его идея — перестроить лодку в паланкин. — Разве это не вы подарили королеве паланкин?

— Так и было, — подтвердил мастер. — Но она хотела именно такой паланкин. Она поручила мне найти лодку охотника за раковинами из мангровых зарослей.

— А она ведь говорила…

Предводитель хольдов перебил Олловейна:

— Я знаю, что она сказала в Магнолиевом дворе. В некотором роде это была действительно моя идея. Я выбрал эту лодку из дюжины других. Но вообще решение превратить лодку в паланкин претворялось в жизнь по ее желанию. Может быть, своими словами в Магнолиевом дворе она хотела дать нам указание?

— Ну… для меня все это похоже просто на прихоть повелительницы, — вставил Оримедес.

— Нет! — решительно ответил мастер меча. — Она не была… Она не капризна! Она опасалась предателя, приближенного к ней. Она хотела дать скрытое указание тем, кто доказал ей свою верность. Только те, кто рисковал своей жизнью, чтобы пронести ее сквозь пламя сюда, могли разгадать скрытый смысл ее слов.

— Ты имеешь в виду, что она знала, что случится? Это же… Это… У меня нет слов! Она едва не погибла. У меня обгорел хвост, мои ребята дохнут… И она все это знала? Если это так, то надо было оставить ее на борту ее проклятого корабля! — Оримедес яростно топнул. — Этого не может быть! Она могла предотвратить все это! — Он указал вниз, на гавань. — За последний час умерли сотни, быть может, даже тысячи. Позор королеве, если она знала, что все это произойдет, и не сделала ничего, чтобы этого не произошло!

Олловейн мог понять кентавра и его простой образ мыслей, несмотря на то что его грубость была неприемлема. Мастер меча непоколебимо верил в то, что Эмерелль поступила верно. Однажды королева пыталась объяснить ему, какое это проклятие — видеть будущее. Будучи еще совсем юной, она спасла жизнь в первой Тролльской войне своему брату по оружию, Махавану. Олловейн предполагал, что он был и возлюбленным королевы, хотя она об этом никогда не говорила. Она использовала свое знание будущего, чтобы спасти его. Но из-за этого будущее ее возлюбленного в корне изменилось. Поскольку он не умер в час, предначертанный ему судьбой, то не мог и родиться снова. Позднее он погиб, выполняя поручение в Расколотом мире, — и никогда больше не родился вновь. Его душа угасла. Эмерелль рассказывала, что Махавану было предначертано надеть когда-то корону Альвенмарка. И она утверждала, что он стал бы очень хорошим королем. А ее эгоистичный поступок лишил Альвенмарк правителя. И по этой причине Эмерелль стала очень осторожно пользоваться своим знанием о возможном будущем.

— Она знает, что для нас лучше. Нам не нужно понимать ее решения.

Оримедес презрительно засопел.

— Если ее речи полны скрытых намеков, то она все же вмешивается в течение будущего. Так можно было сразу сказать нам: делай то, не делай это!

Олловейн ненадолго задумался, как объяснить твердолобому кентавру, что это совершенно не то же самое — отдавать прямые приказы и делать многозначительные намеки. В последнем случае они были вольны поступать так, как подсказывает чувство.

— Просто заткнись. Вот тебе приказ.

— Не заходи слишком далеко, эльфеныш!

Мастер меча предпочел не услышать в голосе угрозы и снова обернулся к Гондорану.

— А что еще поручала тебе королева? Не высказывала особых пожеланий при построении паланкина?

— Она хотела, чтобы лодку можно было легко снова спустить на воду. У нас есть пробки, которыми мы можем заткнуть дыры. В эти дыры продеты палки. Совсем не сложно снова сделать лодку водонепроницаемой.

Олловейн в отчаянии обернулся. Теперь их отделяла от гавани стена огня. Поспешное бегство не оставило ему времени на то, чтобы поразмыслить.

— Значит, она хотела, чтобы мы бежали по морю! Поэтому и лодка. Я должен был догадаться раньше!

— Если ты думаешь, что я еще раз понесу этот проклятый паланкин через огонь… — начал Оримедес.

Гондоран громко откашлялся.

— Когда я захочу тебя выслушать, я тебе скажу, — засопел кентавр, обращаясь к хольду.

Гондоран немного отодвинулся от полуконя.

— При всем уважении, господа. Вы ошибаетесь. Эта лодка не создана для того, чтобы вынести кого-то в открытое море. Плоскодонка полезна в мангровых болотах. Вода там спокойная, и есть совсем немного мест, где тебе будет по грудь, князь. Часто там вообще не глубже лужи. Если эта лодка попадет в настоящее море, то будет набирать воду быстрее, чем ее можно будет вычерпать.

Олловейн прищурившись смотрел в ночь. Примерно в миле от королевского дворца находилась гавань ловцов ракушек. Не этого ли хотела Эмерелль? Может быть, удастся уйти оттуда? Теперь загорелись дома и вокруг дворца. Ему казалось, что в пламени мелькают отдельные фигуры. Они показались ему противоестественно большими. Там, внизу, шло сражение. Пожары распространялись против ветра. Нет, не искры поджигали крыши.

Как ни напрягался Олловейн, невозможно было разобрать, что за враг бушует в дыму и темноте. Дорога к гавани ловцов ракушек была перекрыта. Эльф лихорадочно размышлял, что предпринять теперь. Один воин наверняка смог бы легко проскользнуть сквозь ряды врагов, но с паланкином было не пройти. Только если сделать очень большой крюк. Далеко на востоке, на косе, узким серпом между морем и мангровыми болотами раскинулся квартал кожевников. Место, где из-за чудовищной вони не показывался ни один эльф. Там, если немного повезет, они смогут оказаться раньше неведомого врага — и найти путь в Лесное море.

Олловейн обернулся к предводителю хольдов.

— Какой бы путь ты выбрал, чтобы спуститься в мангровые заросли?

Гондоран поглядел в темноту и подергал себя за острый подбородок.

— Я пошел бы через цистерны. Там мы будем скрыты от всех взглядов. А тот, кто не знает тамошней дороги, безнадежно заблудится.

— А ты там ориентируешься? — По лицу Оримедеса было хорошо видно, что он думает о том, чтобы спускаться в какие-то подземные водосборники.

— Мой двоюродный брат был Повелителем Вод! — гордо произнес Гондоран. — Когда я был еще маленьким мальчиком, он часто брал меня с собой вниз, в цистерны, чтобы я почистил узкие сливные трубы от ила и водорослей. Я знаю потайные залы под городом так же хорошо, как и мангровые заросли, и Лесное море.

— И мы сможем отсюда попасть на окраину города? — скептически протянул кентавр. — Это больше мили. Нет, цистерны не могут быть настолько огромными.

— Ты всегда так уверенно говоришь о вещах, о которых понятия не имеешь, о услада всех оводов? Конечно, есть водные залы, которые тянутся почти на милю. И есть много маленьких цистерн. Все они соединены друг с другом каналами и шлюзовыми камерами. Этому городу нужно очень много воды. А поскольку он расположен между морем и мангровыми зарослями, питьевая вода — драгоценность. В Вахан Калиде всегда собирали дождевую воду. Через фильтрационные резервуары она попадает в водные залы. На протяжении нескольких поколений в семье моего двоюродного брата есть Повелитель Вод. Под нами находится скрытое озеро. Даже если за год не будет ни одного дождя, в Вахан Калиде никому не придется умирать от жажды или отказываться от ванны.

— А мы сможем спуститься туда с паланкином? — поинтересовался Олловейн.

— Ну конечно! Там, внизу, есть несколько лодок. А как иначе работать Повелителю Вод и всем его слугам? Хотя придется выходить перед шлюзовыми камерами. Там есть ворота, достаточно широкие для того, чтобы пронести через них лодку. Когда мы окажемся внизу, проблем не будет. — Он презрительно взглянул на кентавра. — Если только, конечно, ваше четвероногое высочество умеет плавать.

Оримедес ответил хольду презрительным сопением.

— Веди нас к ближайшей шлюзовой камере! — приказал Олловейн.

Гондоран быстро огляделся по сторонам, а затем указал на запад.

— Примерно в двух сотнях шагов отсюда находится камера Роз. Это ближайший спуск.

— И нам предстоит плыть? — спросил Олловейн.

Хольд кивнул.

— Лодка не сможет выдержать всех. Вам придется держаться за борта.

Мастер меча стянул с себя кольчугу и отдал указание выжившим стражам и Йильвине оставить здесь ненужный балласт. В цистернах не должно было остаться ничего, что дало бы вероятным преследователям указание на путь, которым они ушли. Олловейн спрятал доспех за кустом олеандра. Остальные эльфийские воины поступили так же. Они безмолвно выполняли его приказы. На них с Йильвиной можно положиться. Насчет Оримедеса и его кентавров мастер меча не был так уверен.

Полукони стояли в стороне. Их князь что-то говорил им, оживленно жестикулируя. Было очевидно, что они думают о пути отступления, расположенном глубоко под землей.

Гондоран и два его оставшихся товарища обследовали корпус лодки. Олловейн вспомнил, как упала лодка. Если одна из досок разбилась, то все их планы ничего не стоят. Он подошел к лодочному мастеру.

Хольд указал на лодку.

— Один из твоих воинов откинул копыта. Теперь он всего лишь ненужный балласт. Лучше всего спрятать его за кустами, где и доспехи.

Мастер меча напрягся.

— Думай, что говоришь. Если я вынужден принять твою помощь, это еще не значит, что тебе все позволено, лодочный мастер.

— Не все? — вызывающе переспросил хольд. — Посмотри правде в глаза. Твой товарищ — всего лишь мертвая плоть. Он принял решение быть воином и погиб в бою. Среди тебе подобных такое называют исполнившейся жизнью. А мои ребята — всего лишь рыбаки, которые сегодня вечером собирались пойти на праздник. Можешь радоваться, что они не все разбежались.

— Ты и твои ребята — слуги королевы, так же как и я, мастер-лодочник. Она знала, что сможет уйти на этом проклятом корыте. И твоя задача — доставить ее в безопасное место. Вы втроем спаслись бы с такой же малой долей вероятности, как и мои воины уклонились бы от битвы. Если будет нужно, я прибью тебя и твоих сообщников за ноги к доскам и отпущу, когда Эмерелль окажется в безопасности. Я не ожидаю от хольда рыцарского поведения, но ты выполнишь свой долг, как и всякий другой. А теперь докладывай, повреждена ли лодка.

Гондоран яростно сверкнул глазами, но удержался от едких замечаний.

— Одна планка треснула. Немного воды мы наберем. Но плыть посудина будет.

Мастер меча склонился над Эмерелль. Кожа королевы все еще была ледяной на ощупь. Несмотря на то что Линдвин была без сознания, ее заклинание продолжало действовать. Одежда волшебницы была прожжена, волосы обгорели, а лицо перепачкано кровью. И тем не менее было в ней что-то жуткое и вызывавшее уважение. Ее правая рука лежала на груди Эмерелль. Казалось, она по-настоящему старается защитить повелительницу. Неужели он в ней ошибся? Нет, все видели, что она подала сигнал к атаке! Она предательница!

Олловейн провел рукой по лицу мертвого товарища и закрыл ему глаза. Было очевидно, что Линдвин не предприняла ничего, чтобы помочь раненым. Их не перевязали, не было и признаков того, что она плела заклинание, способное облегчить боль мужчин. Охотнее всего он оставил бы волшебницу здесь.

Они отнесли своего товарища на щите в кусты. Не оставалось времени на то, чтобы сказать ему хотя бы несколько слов на прощание. Почтить умершего означало навредить живым. И внезапно у Олловейна возникло чувство, что за ним наблюдают. Он огляделся по сторонам, но в саду была сотня мест, где можно было укрыться. Он никого не увидел.

Когда они вернулись, Гондоран стоял в лодке. Кентавры снова водрузили на плечи паланкин. Хольд повел группу через сад на противоположной стороне холма. Наконец они достигли фонтана, за которым начиналась ведущая вглубь лестница. Даже здесь в честь Праздника Огней на каждую ступеньку поставили небольшую масляную лампу. Олловейну подумалось, что никогда больше не сможет он праздновать этот день, не вспоминая пожар и всех погибших.

Обитые железом копыта кентавров стучали по мраморным ступеням. Путники осторожно спускались вниз, пока наконец не достигли больших ворот и осторожно не опустили паланкин. Здесь не было засова и не было петель.

Оримедес почтительно ощупал дверь.

— Это золото, не правда ли? — прошептал он. — Чистое золото. Достаточно, чтобы купить дворец. Целое состояние.

— Каждый шлюз здесь, внизу, каждая шестеренка и каждое крепление — из золота. Никакой другой металл на протяжении столетий не может противостоять воде, как золото, — пренебрежительно пояснил Гондоран. — При постройке цистерн использовали самые лучшие из всех минералов. — Он направился к золотым воротам.

Гондоран прижался щекой к холодному металлу, круговыми движениями провел рукой по двери и что-то прошептал. Мгновением позже ворота задрожали и бесшумно ушли в стену.

— Что ты сказал? — спросил Оримедес.

— Это тайна хранителей воды. Если бы речь не шла о королеве, я никогда бы вас сюда не впустил. Мы не хотим, чтобы в цистерны мог попасть любой вонючий варвар, чтобы искупать свои копыта в питьевой воде.

Гондоран увернулся от пинка князя и махнул кентаврам рукой, подавая знак войти в просторный зал. В опоры крестового свода были вставлены светящиеся серебристо-голубым лунные камни, окутывавшие зал призрачным светом. Где-то вдалеке послышался глухой грохот. Олловейну показалось, что земля под его ногами слегка задрожала.

Зал был построен из мрамора. На уровне груди проходил широкий фриз из перламутра и оникса. На нем был узор из стилизованных волн. В холодном свете зала казалось, что волны движутся, словно мягкий прибой в ночь полнолуния.

— Опустите паланкин! — приказал хольд. — Теперь нам не понадобятся палки. Можем закупоривать дырки.

Олловейн удивился естественному авторитету, внезапно проявившемуся в маленьком мастере-лодочнике. Его словно подменили. Здесь, внизу, было его королевство, и никто в этом не сомневался. Даже не буркнув, кентавры принялись выполнять дальнейшие указания Гондорана.

Мастер меча огляделся по сторонам. В холодной роскоши зала было что-то такое, от чего возникало чувство собственной незначительности. Зал был создан для вечности и был бы достоин королевского дворца. И тем не менее здесь не бывал почти никто из жителей города. Вся эта красота оставалась сокрытой. Олловейн рассматривал уходившую вверх лестницу, сиявшую в золотистом свете ламп. Из-за пожаров в гавани небо казалось пурпурным. Мастер меча задумался, и ему пришло в голову сравнение с опустившимся занавесом на театральной сцене. Здесь, внизу, в холодной роскоши цистерн, он чувствовал себя странно далеким от всего, что произошло этой ночью. Акт закончился. Начинается новый период истории Альвенмарка.

От мыслей его оторвал тихий звон металла. Йильвина вынула оба своих коротких меча. Одним из клинков она указала на верх лестницы.

— Там кто-то есть! Лучник. Я отчетливо видела его силуэт на фоне ночного неба.

Олловейн не заметил никого, однако в словах воительницы не усомнился ни на миг. С тех пор как они вышли на тропу Лотосов, он чувствовал, что их преследуют. Опасность еще не миновала.

— Как мы доберемся до воды? — спросил он Гондорана.

Хольд указал на узорчатый фриз на стене.

— Седьмая волна — если ты нажмешь на нее, откроются потайные врата.

— А как закрыть ворота?

— Они закроются сами, — спокойно ответил Гондоран. — Это ход к тайному озеру, а не врата крепости. Мы не можем повлиять на то, когда закроются Розовые врата. Но дверь вниз, к цистернам, можно запереть изнутри. Тому, кто не знает, как найти ее, будет трудно последовать за нами.

Олловейн пересчитал волны на узорчатом фризе и нажал на скрытую кнопку. Послышался негромкий щелчок. Затем раздался скрежет. Часть стены отошла в сторону. Теперь далекий грохот стал отчетливее. Из глубины поднялась волна холодного воздуха. Олловейн вздрогнул. За потайной дверью открылась ведущая в темную пропасть лестница.

Гондоран шмыгнул вниз первым.

— Здесь должны быть запасы факелов.

Кентавры нерешительно глядели во тьму.

— Может быть, стоит сразиться с лучником, — пробормотал один из них.

— Об этом речь не идет. — Оримедес ухватился за корму лодки. — Мы должны вывезти королеву из города. — Он кивнул в сторону темных ворот. — Это единственный путь, который открыт для нас. А теперь беритесь за дело! Нам нельзя терять времени!

С глухим звуком загорелся факел. Гондоран стоял перед ящиком с золотыми петлями. Хольд вынул еще два факела и сунул себе за пояс. Кентавры нерешительно стали спускаться по лестнице. Йильвина и Олловейн замыкали шествие. Закрывая тяжелую потайную дверь, они увидели, как медленно закрываются и врата. На миг Олловейну почудилось, что он услышал торопливые шаги — кто-то спускался в роскошный зал. Но это ощущение быстро исчезло.

Лестница вела вдоль украшенной кафелем стены. На ней было изображение речного пейзажа, где в прибрежных зарослях прятались различные птицы. Воздух был напоен влагой, пахло мокрым камнем. Даже здесь, глубоко под землей, еще сохранялось неприятное тепло. Дорога привела их к каменному пирсу, где стояли две пришвартованные лодки.

Под надзором Гондорана кентавры осторожно спустили лодку с королевой на воду. Оба его спутника вынули по два весла, которые были скрыты по бокам под скамьями, и вставили их в уключины. Тем временем мастер-лодочник занял место у руля на корме. Хольд вложил свой факел в крепеж на мачте. Остальные огни решили погасить.

Олловейн никогда не боялся темноты, но здешний подземный мрак действовал ему на нервы. Чадящий факел на мачте освещал подземелье едва ли дальше бортов лодки. Эльфу казалось, что он в пустоте по ту сторону троп альвов. В месте, где любая жизнь лишняя. Говорили, что тот, кто во время путешествия между мирами сойдет с тропы, пропадет навеки. В каком же месте этой ночью он сошел с тропы? Когда сделал первый неверный шаг? Когда встретился с Сильвиной?

Мастер меча соскользнул с края причала в воду и ухватился за борт лодки. Испуганно перевел дух. Вода в цистернах была ледяной!

— Не надо было спускаться в эту дыру, — проворчал Оримедес. — Что-то сейчас проскользнуло мимо моих ног. Мы потеряемся, и нас сожрут рыбы.

— Это, наверное, твой дрожащий хвост попал тебе между ног. Здесь нет рыб! — резко произнес Гондоран. — Никаких жуков и никаких крыс! Ничего из того, что могло бы загрязнить воду, не живет здесь. Только парочка духов. Но привидения не станут мочиться в воду, полуконь. То, что находится здесь, внизу, — это питьевая вода, и Повелитель Вод не терпит ничего, что могло бы загрязнить ее. В обычной ситуации я никогда не позволил бы вашим потным грязным телам спуститься в один из бассейнов.

— В обычной ситуации я не стал бы слушать маленького умника, который постоянно пытается оскорбить меня, а просто разбил бы ему зубы и затолкал ему в глотку, чтобы они полезли у него из ушей, — засопел в ответ Оримедес.

Гондоран оказался достаточно разумен для того, чтобы смолчать.

Тем временем в воду с пирса спустились остальные. Лодка медленно пришла в движение, и началось путешествие в темноте. Спустя всего лишь несколько мгновений лестница и пирс исчезли из виду. Свет не достигал потолка цистерны. Олловейн попытался подавить терзавшие его мысли, ощущение того, что он пропал. Было непривычно не иметь перед глазами цели. Куда идти, когда они достигнут мангровых зарослей? Лучше всего бежать через звезду альвов. Но для этого нужна была помощь Линдвин, ведь он не владел магией, необходимой для открытия врат на тропах альвов, и не знал, где их искать. В Вахан Калиде были две крупные звезды альвов. Одна находилась под горящей башней Эмерелль, а вторая — неподалеку от дворца Шахондина. Этот путь был для них закрыт. Поговаривали, что есть и другие звезды, дальше, в Лесном море.

Олловейн посмотрел на волшебницу. Несмотря на то что девушка не была ранена по-настоящему тяжело, в сознание она до сих пор не пришла. Линдвин могла запутать их на тропах альвов, а он ничего бы и не заметил. Куда привела их волшебница, открылось бы только тогда, когда они вышли бы из врат.

— Ты видишь это? — Йильвина указала туда, откуда они пришли. В темноте, высоко над ними, плясал маленький серебристый прямоугольник. На свету появилась тень. Затем прямоугольник исчез, и темнота, не считая факела в лодке, снова стала полной. — Кто это?

Гондоран тоже обратил внимание на свет. Он ничего не сказал, но то и дело оглядывался назад, ведя лодку по цистерне.

Грохот впереди становился все громче. Мастер-лодочник провел их через золотой шлюз в канал. Он был настолько узким, что, вытянув руки, можно было коснуться стен. Канал был не очень глубоким. Под ногами у них был пол, по которому они медленно продвигались вперед. Лучнику здесь будет удобно. Он сможет стрелять. В глубоких водах цистерны они были в большей безопасности.

Олловейн немного отстал. Может, это Сильвина? Может, он обманулся на ее счет? Впереди в туннеле засиял свет, яркий, как в солнечный полдень, и мастер меча ощутил силу древней магии. Куда же привел их хольд?

Йильвина подошла к эльфу. Она махала рукой и что-то говорила, но слова ее поглощал оглушительный грохот. Туннель стал расширяться. Они достигли большого круглого помещения, потолок которого был усеян светящимися янтаринами. Из мраморных стен торчали золотые трубы с искусно оформленными наконечниками. Некоторые были в форме стилизованных птичьих голов и открывали клювы, другие — в виде дельфинов и даже волчьих голов. Их было, пожалуй, несколько сотен. Из них вырывались веерами фонтаны воды, сверкавшие на ярком свету, словно жидкий хрусталь. В воздухе плясали мелкие водяные брызги. Между каскадами повисли мерцающие радуги.

Олловейн поспешил догнать лодку. Бассейн в этом чудесном зале с куполообразным потолком был не очень глубок, воду уносило прочь сильное течение. Мастеру меча приходилось прикладывать усилия, чтобы удержаться на ногах, несмотря на то что пенящаяся вода едва ли достигала ему до колен. Еще труднее приходилось кентаврам. Они держались за борта, чтобы не быть унесенными течением.

Фонтаны били струями по спине и плечам мастера меча. Даже пол большого зала дрожал под напором падающей воды. Теперь все сражались за то, чтобы устоять. И только Гондорана, ничто, казалось, не волновало. Он стоял на корме, спокойно сжимал румпель и самозабвенно, во все горло орал какую-то песню.

Из-за окружавшего их грохота Олловейн разбирал только отдельные слова. Похоже, речь шла о женщине-хольде, груди которой были неиссякаемыми источниками. Склочный маленький хольд был для мастера меча загадкой. Может быть, он поет, чтобы скрыть свой страх? Или действительно испытывает радость? Куполообразный зал был очень красив — свет, радуги, ослепительно белый мрамор стен. Если бы не оглушительный шум, здесь было бы приятно находиться просто ради того, чтобы любоваться и впитывать душой красоту этого потаенного места. Особенно же — если бы можно было стоять на балконе высоко над водой, а не прорываться через бушующую стихию.

Гондоран провел лодку сквозь поток. Оба его товарища черпали изо всех сил, стараясь, чтобы посудина не набрала воду. Фонтаны были словно хрустальная завеса. А течение здесь было еще сильнее. Большие, выложенные камнем арки жадно пили текущую воду. Каналы, ведущие из зала под куполом во все стороны света… Олловейн не заметил, чтобы они были как-то по-особенному помечены. Для него все входы в каналы выглядели одинаково. Но Гондоран, очевидно, совершенно четко знал, где находится. На седьмом канале, мимо которого они прошли, он взял весло и повел лодку в темноту.

Казалось, туннель усиливает рев падающей воды. Хольдам с трудом удалось снова зажечь факел, потушенный брызгами.

— Разве он не чудесен, Зал падающей воды? — нарушил молчание мастер-лодочник. — Были времена, когда я бывал здесь каждый день.

— Чудесный — не то слово, которое подобрала бы я, — сказала Йильвина. — Вот «впечатляющий» — да.

— Да что вы знаете о красоте воды? — обиженно ответил Гондоран. — Вы же даже не представляете, какой это труд — оберегать воду.

— Ты говоришь о воде так, будто пасешь стадо коров, — усмехнулся князь кентавров. — Что такого в том, чтобы смотреть за водой?

— Если мы не будем оберегать воду, то Вахан Калид будет пить только отстоявшийся тепленький бульон! Начнем с того, что мы следим за тем, чтобы здесь, внизу, не бродили крысы и немытые кентавры, намеревающиеся купаться в питьевой воде. Каждая капля проходит через глубокие фильтровальные ямы. Нормирга, народ, из которого происходит наша королева, когда-то построили Вахан Калид. Они создали магические насосы, которые, подобно огромным сердцам, поддерживают воду в движении. Вода создана для того, чтобы течь, пульсировать и падать с большой высоты. Так можно поддерживать в ней жизнь, кентавр. Она дышит, когда низвергается из труб в Зале падающей воды. И мой народ оберегает этот великолепный труд.

— Боюсь, я только что провинился перед твоей водой. Посыпаю голову пеплом и каюсь, но я не мог больше сдерживаться и поэтому облегчился.

Остальные кентавры прыснули, но Гондоран просто уставился на князя, широко раскрыв глаза.

— Ты — что?..

— Боюсь, я слишком плотно пообедал. А потом эти волнения. Пожар. Бегство. Все это возбудило мое пищеварение.

— Это шутка, не так ли? — умоляющим тоном произнес хольд. — Пожалуйста, скажи, что это шутка.

— Я никогда не шучу, если речь идет о моих яблоках, — с ухмылкой ответил князь кентавров. — Мы не можем долго сдерживаться, когда они подбираются к выходу. Это вызывало у меня немало смущения на некоторых эльфийских праздниках. Мы такие, какими нас создали альвы. — Он пожал плечами. — Но в таком огромном количестве воды все наверняка хорошо растворится.

Гондоран не проронил ни слова. Он с обоими своими товарищами погрузился в молчание, а кентавры продолжили свои грубые шуточки.

Туннель вывел их через шлюзовую камеру в еще один бассейн цистерны. Здесь им снова пришлось плыть. Время от времени Олловейн оглядывался. Было бы чудом, если бы преследователь не потерял их след в Зале падающей воды. Хотя Гондоран ничего не сказал, мастер меча был уверен в том, что хольд нарочно прошел через завесу воды в месте, находившемся довольно далеко от туннеля, в который они затем повернули. Кто бы ни шел за ними, у него был выбор из более чем двух дюжин каналов, которые вели из зала под куполом.

И тем не менее Олловейн снова и снова оборачивался. Ведь то, что их преследователь нашел потайную дверь, тоже было невероятно.

Хольды перестали реагировать на провоцирующие шутки кентавров, и полукони вскоре умолкли. Они молча плыли сквозь тьму в крохотном островке света. Время от времени они проплывали мимо огромных колонн, поддерживавших потолок цистерны. Олловейн задумался. Он вспоминал время, проведенное с Альфадасом. Королева поручила ему воспитывать сына человеческого. Сначала он воспринял это как наказание. Чего можно ожидать от человека? Олловейн должен был учить его бою на мечах, хорошо понимая, что Альфадас даже прожить не сможет достаточно долго для того, чтобы в совершенстве постичь одно из двадцати семи искусств убийства. Йильвина, лучшая его ученица, совершенствовалась на протяжении столетий и до сих пор сумела достичь совершенства в четырех искусствах, хотя уже превзошла его, учителя, в бою на двух мечах.

Сын человеческий удивил его. Несмотря на то что у него не было времени для того, чтобы достичь совершенства, жгучее честолюбие и в какой-то степени пугающая одаренность восполняли этот недостаток. В мире людей не будет никого, кто сможет сравниться с ним. Олловейн спросил себя, что стало с его учеником. Достаточно ли он зрел, чтобы владеть своими умениями? Или воспользовался ими для того, чтобы стать тираном?

Если бы Альфадас никогда не встречался с Сильвиной! Мауравани раскачала его темную сторону. Она нанесла ему рану, которая так и не затянулась. Было горько думать об этом. Мальчик мог достичь многого, но вместо этого предпочел бежать из Альвенмарка.

Танцующий Клинок прислушался, глядя через плечо. За спиной были темнота и тишина. У него не было выбора, кроме как обратиться к Сильвине за помощью. Она была лучшей лучницей, которую он мог найти за столь короткое время. Эльф мрачно улыбнулся. Она никогда бы не промахнулась, если бы сама стреляла в королеву.

— Мастер меча! — Голос Гондорана отвлек Олловейна от размышлений. Хольд указал вперед, где во мраке горел крохотный красноватый огонек. — Здесь что-то не так. Похоже на то, что обе двери, ведущие в цистерну, открыты. Этого вообще-то не может быть. Что будем делать?

— Далеко еще до ворот?

Мастер-лодочник пожал плечами.

— Пожалуй, сотни три шагов.

— Потушите факел!

Гондоран повиновался.

— Это уже не поможет. Если кто-то там наблюдает за цистерной, то он давно обнаружил нас.

— Я разведаю. Оставайтесь здесь и ждите знак от меня. Там, наверху, есть ящик с факелами?

— Конечно. Возле каждого входа стоит такой ящик.

Олловейн снял камзол. Меч весил слишком много. Эльф никогда не был выдающимся пловцом, поэтому лучше было избавиться от ненужного балласта. Он перебросил перевязь через плечо и затянул ее потуже.

— Я с тобой, — сказал Оримедес. — Сидеть здесь и ждать — это не по мне.

Олловейн вздохнул про себя. Последний, кто нужен ему сейчас рядом, — это вспыльчивый кентавр.

— При всем уважении, друг, я хочу попытаться тайно приблизиться к выходу. Я ценю твое предложение, но вынужден отклонить его.

— Я могу двигаться почти бесшумно, — настаивал князь.

— А кто будет защищать королеву, если я не вернусь? Ты прирожденный предводитель. Ты найдешь выход! Ты нужен мне здесь, Оримедес.

Кентавр заворчал:

— Иногда я терпеть не могу быть князем. Удачи тебе.

— Если путь свободен, я опишу круг горящим факелом.

Олловейн оттолкнулся от лодки и, делая сильные равномерные взмахи руками, поплыл к свету.

Загрузка...