Волхв пятого разряда

Глава 14

Совещание в Генеральном штабе Славии случилось многолюдным. Прибыли президент и премьер-министр, спикер парламента и руководители спецслужб. Про командующего славской армией с многочисленными заместителями и разговора нет — все тут присутствовали. Приехал и военный советник Германии генерал фон Лееб.

Докладывал начальник Генштаба. Выглядел он подавленно, говорил негромко, но тишина, висевшая в зале заседаний, позволяла расслышать каждое его слово. Доклад шел на варяжском языке — специально для фон Лееба, который славского не понимал и не хотел его учить. Это обстоятельство, впрочем, никого не напрягало. На закрытых совещаниях, где пресса не присутствовала, руководители республики обычно общались на варяжском — так им было проще и привычнее.

— Прорвав нашу оборону здесь и здесь, — генерал ткнул указкой в висевшую на стене большую карту, — объединенные войска империи и Нововарягии, не встречая сопротивления, развивают наступление по направлению к Борисфену, заходя с севера и юга. Темп их продвижения составляет 40–50 километров в сутки.

— Почему не встречая сопротивления? — вдруг истерически взвизгнул президент. — Где наши войска?

Взгляды всех присутствующих обратились к президенту. Смотреть на него было неприятно. Щека дергается, глаза вращаются в орбитах. «Успел вынюхать дорожку, — с брезгливой миной на лице определил фон Лееб. — Мерзкий швайнехунд! С кем приходится работать?» О пристрастии главы республики к наркотикам знали все в стране и за ее пределами. Их воздействие на руководителя Славии проявлялось столь наглядно, что даже ярые сторонники президента стыдливо умолкали, когда речь заходила о неадекватном поведении их кумира.

— Наша армия разбита в приграничном сражении, — ответил начальник Генерального штаба. — Все боеспособные части воевали там и попали в окружение. Прорваться удалось немногим. А территориальная оборона остановить врага не в состоянии — не хватает выучки и тяжелого оружия. С автоматом против танков не больно навоюешь.

— Почему же нас разбили? — не успокоился славский президент. — Вы же уверяли, что на новых рубежах республиках наша армия сильна, как никогда. Есть новое вооружение, долговременная оборона с бетонными сооружениями. На их возведение выделили сотни миллиардов кун. Почему они не помогли остановить агрессора? Я вас спрашиваю — всех, сидящих в этом зале!

Главнокомандующий и другие генералы в зале опустили очи долу. Отвечать им не хотелось. Говорить, что деньги, выделенные на фортификационные сооружения, тупо разворованы, нельзя. А зачем их было возводить? Славы собирались наступать. В этом случае закапывать такие суммы в землю расточительно и глупо. Им ведь можно отыскать другое применение. Не у всех высокопоставленных военных есть свои дома в Европе, яхты и другие столь приятные для сердца вещи.

— Наши укрепления враг коварно обошел, — сказал нашедшийся докладчик. — Высадил десанты там, где наступления не ждали — на берегах, разделявших линию соприкосновения водоемов. Противник вырезал наши боевые охранения и навел понтонные мосты, по которым перебросил танки и другую боевую технику. А она ударила нам во фланги, переломив ход сражения во вражескую пользу. И еще замечу: такой мощной концентрации сил противника мы не ожидали. Сотни танков, самолетов, тысячи бронетранспортеров.

— А где была наша разведка? — снова взвизгнул президент. — Почему не предупредила? Ведь собрать такие силы втайне невозможно.

Он с ненавистью посмотрел на руководителя ГУРа. Тот поднялся с места и поправил галстук. Он единственный пришел на совещание в штатском.

— Пане президент, — произнес спокойно. — Я в должности всего неделю и не отвечаю за ошибки моего предшественника. Тот понес заслуженное наказание, так что не с кого спросить.

— Все вы тут такие! — плюнул президент. — Когда просятся на должности, обещают золотые горы, а когда дойдет до дела, прячутся в кусты, — он обвел сердитым взглядом присутствовавших на совещании и остановил его на советнике Германии. — Ну, а вы что скажете, герр фон Лееб? Где обещанная помощь нашего союзника в Европе? Почему ваши солдаты не остановили наступление противника?

«Охамевший недоносок! — мысленно выругался фон Лееб. — Наркоман и унтерменш. Ты кому претензии предъявляешь?» Встав, он презрительно посмотрел на президента.

— Наши воины сражались до конца, — процедил сквозь зубы. — Когда ваши подчиненные бежали с поля боя, немецкие офицеры и солдаты отражали яростный удар противника. Многие погибли как герои. Наши части потеряли восемьдесят четыре танка, семнадцать самоходок и двенадцать бронированных зенитных установок. Сбито семь немецких самолетов и одиннадцать вертолетов огневой поддержки. Наша армия сильнейшая в Европе, да и в мире, но не всю ж ее передислоцировать в вашу Славию! К тому же противник бросил в бой невиданные силы. Мне докладывают об использовании новейшего оружия, о котором раньше ничего не знали. Например, их самоходные батареи ПВО, которые сопровождают танки, способны сбить наши самолеты на дальности в двадцать километров и на высоте в пятнадцать. Этих установок у противника оказалось необычно много, из-за чего мы понесли тяжелые потери в авиации. Броню их новых танков из пушек наших не пробить, а вот они уничтожают «Барсы», как будто их броня картонная. Об истребителях и бомбардировщиках империи сказать, по сути, нечего, поскольку данных нет. Мы столкнулись с непреодолимой силой, противостоять которой Германия имеющимися на Востоке средствами пока не в состоянии. Я доложил об этом канцлеру.

— А нам что делать? — растерянно промолвил президент.

— Задержать противника на противоположном берегу Днепра нет никакой возможности, — суровым голосом ответил генерал. — Потому не стоит и пытаться. Единственный выход — отвести оставшиеся там части на правый берег, после чего взорвать мосты. Река — серьезная преграда, она широкая и полноводная. Форсировать ее непросто. Противник остановится, а вы тем временем проведете очередную мобилизацию, Германия обеспечит вас оружием. И возводите укрепления — по-настоящему, а не как на линии соприкосновения с территорией Нововарягии. Мы проиграли бой, но не войну. Она продолжится. Империя зарвалась, она не представляет, с чем столкнется в скором времени. Объединенная Европа соберется с силами, мобилизует все свои огромные ресурсы и сотрет с лица Земли это недоразумение в лице варяжского государства. Нам нужно время, а выиграть его поможет Днепр и непреодолимый вал на правом берегу, — фон Лееб, завершив тираду, сел.

— Генерал? — президент взглянул главнокомандующего. Тот встал. — Вы справитесь?

— Так точно, пане президент! — отрапортовал главнокомандующий. — Но нужно много денег. Фортификация не стоит дешево.

— И где их взять? — поморщился премьер-министр. — В бюджете дыры.

— Германия вам выделит кредит — внеочередной и срочный, — сообщил фон Лееб. — Пять миллиардов. Их перечислят в ваш Центральный банк в течение трех дней. Следить за эффективностью расходования этих средств станут контролеры, которые прибудут из Германии.

Лица генералов, которые сначала оживились от озвученной им суммы, скривились. У немцев-то не больно украдешь — поймают и отдадут под суд.

— Что ж, — президент поднялся с места. — Мы принимаем план, предложенный советником Германии. Панове генералы, я жду от вас…

Но он не договорил. В зал заседаний ворвался офицер с погонами полковника.

— Пан главнокомандующий! — закричал с порога, наплевав на все правила субординации. — Противник захватил мосты через Днипро южнее Борисфена. Автомобильные и железнодорожные. До ближайшего всего лишь двести километров.

— К-как захватил? — главнокомандующий под впечатлением от этой вести начал заикаться. — В-ведь их же охраняли.

— Охрану перебил десант противника, высадившийся с вертолетов.

— Н-но мосты при нападении должны были взорвать.

— Заряды не сработали.

— П-почему?

— Их обезвредили.

— К-кто? К-как?

— Мне сообщили: это были волхвы. Подлетели к опорам, где была уложена взрывчатка, и перерезали провода, ведущие к взрывателям. После чего спокойно сняли часовых и помогли десанту уничтожить охранение. Эту картину видел наш патрульный катер, который проплывал в то время под одним таким мостом. В бой катер не вступал — экипаж его решил, что информация о происшедшем важней, чем их гибель, в результате мы получили донесение, но засомневались. Отправили проверить вертолеты. Пилоты подтвердили сообщение речного флота и установили, какие из мостов захвачены. Всего их пять.

— Ах мать твою!.. — главнокомандующий матерился, не стеснясь присутствием начальства. — Долбо…бы! Пидарасы! Как можно было? Все просрали!

— Что это означает, генерал-полковник? — нахмурился впечатленный его эмоциональными высказываниями президент.

— А то, что вражеские танки завтра будут в Борисфене, — ощерился главнокомандующий. — Пан президент, я подаю в отставку. Прощайте!

Он торопливо вышел прочь. Следом ломанулись и другие генералы. У дверей возникла давка. Высокопоставленные военные толкались, матерились, теряли ордена с мундиров, протискиваясь во внезапно ставший узким дверной проем. Фон Лееб наблюдал за этим, морщась, с брезгливостью во взоре.

— Пан советник? — обратился к генералу ошеломленный президент. — А мне что делать?

— Советую покинуть Борисфен, — сказал фон Лееб. — Если вы окажетесь в руках сепаратистов, вас ожидает суд и неприятный приговор. Полагаю, план эвакуации охраной вашей разработан. Уезжайте. Насколько знаю, у вас есть особняк в Берлине и дворец в Баварии, а также — деньги на счетах в германских и швейцарских банках. Бедствовать не будете. Прощайте!

Он повернулся и вышел в освободившийся дверной проем. Прибыв в штаб, советник позвонил в Берлин. Примерно час выслушивал указания, пока не уточнил последние детали, после чего собрал высокопоставленных офицеров штаба группировки и озадачил каждого приказом. Неизвестно, что там было с планом эвакуации у президента, но у немцев таковой имелся. Штабные офицеры из Германии зря хлеб не ели. И завертелись шестеренки… С аэродромов взлетали транспортные самолеты, увозя на запад солдат и офицеров. Их сопровождали истребители, охраняя от атак имперских самолетов, которых, впрочем, не случилось. На железнодорожные платформы грузилась боевая техника, и составы с ней опять же шли на запад. Зеленую дорогу им обеспечивал спецназ, занявший узловые станции и остановивший все движение на этом направлении за исключением, естественно, немецких эшелонов. Так продолжалось до глубокой ночи. В час тридцать, получив доклад об отправлении последнего состава, фон Лееб отправился на вокзал. Генерала сопровождал взвод охраны, которая понадобилась.

Площадь перед вокзалом напоминала разворошенный муравейник. Слух о варяжских танках облетел трехмиллионный город, и очень многие из приближенных к уходящей власти или служивших ей не пожелали встретиться с теми, кого они презрительно именовали сепарами. Часть попыталась скрыться на машинах. Поскольку многие чиновники режима привыкли ездить по дорогам так, как им хотелось, включив мигалки, то на дороге вмиг образовалась пробки. В трехмиллионном городе маршрутов было много, и начальство в роскошных лимузинах друг другу не мешало — почти. Но в этот раз дорога выдалась одна, и каждый пожелал по ней проехать с ветерком, чтоб прочие шарахались к обочинам и уступали путь большим персонам. Вот только представление, кто из таких важнее, было у каждого свое. Случилось сразу несколько дорожных происшествий, разбитые машины закупорили шоссе и, пока их уцелевшие владельцы выясняли отношения, образовалась пробка длиной с десяток километров. Дорожная полиция на вызовы не прибыла…

Гораздо больше беженцев из Борисфена рванулось на вокзал, вмиг затопив его орущей, яростной толпой. Билеты покупали с боем, устраивая драки, но они мгновенно кончились. Вагоны брали штурмом — с билетом или без, и набивались в них как сельди в бочку. Но их пришлось оставить, поскольку объявили, что поезда не ходят — путь не свободен. Ругаясь, беглецы рассредоточились по привокзальной площади, толпились в зале ожидания, надеясь все-таки уехать. После полуночи на главный путь подали пассажирский поезд из нескольких вагонов. Но сунувшихся было к ним беженцев остановили немецкие солдаты, оцепившие платформу. Взяв автоматы наизготовку, они сказали беженцам: «Цюрюк!», дав для острастки очередь поверх голов. Народ отхлынул. В это время и подъехал немецкий генерал. Охрана проложила ему проход через толпу, и фон Лееб в сопровождении немногочисленных офицеров прошествовал к составу, где и забрался в свой литерный вагон. Солдаты заскочили в остальные, и поезд тронулся.

В вагоне генерал позвал к себе майора Циммермана, командира особой группы специальных операций. Предложив ему присесть, спокойным голосом довел до офицера приказ, полученный от руководства.

— Вот в этом городе вы и ваши люди выйдете, — фон Лееб указал на карте населенный пункт. — Неподалеку от вокзала есть склад военной амуниции, который вы возьмете под охрану. Сейчас за ним присматривают славы из территориальной обороны, договоритесь с ними, чтобы не препятствовали. Хотя, не думаю, что станут. Через сутки или раньше туда прибудет груз с сопровождением. Вашей задачей будет обеспечить безопасность его выгрузки и водворения на склад. После чего передавайте его снова славам и уезжайте в фатерлянд. Там до границы меньше сотни километров. Предупредите подчиненных о соблюдении строжайшей тайны. Понятно?

— Яволь, герр генерал! — вскочил майор.

— Приступайте к выполнению приказа, — кивнул фон Лееб.

После того как офицер ушел, генерал откинулся на спинку мягкого дивана. Пробормотал себе под нос:

— Нас вышвырнули с этой территории, но, уходя, мы громко хлопнем дверью. В империи напрасно радуются…

В штаб группировки Николая выдернули вечером. Прибежала взволнованная секретарша начальника госпиталя и передала, что его там срочно ожидают. Николай пожал плечами, сел в внедорожник и отправился по вызову. На КПП его машину пропустили беспрепятственно, а у входа в здание, где располагался штаб, волхва встретил подпоручик, который и провел Несвицкого в укромный зал для заседаний. Людей там оказалось мало: начальник штаба, двое незнакомых офицеров, руководитель контрразведки Нововарягии и дед Несвицкого.

— Присаживайтесь, подполковник, — сказал начальник штаба после того, как гость со всеми поздоровался. — Понадобится ваша помощь. Докладывайте, — приказал он офицеру с погонами полковника и знаками различия военно-воздушных сил в петлицах.

— Наши самолеты ведут разведку местности перед наступающими частями объединенной армии, — начал офицер. — С этой целью фотографируют дороги, города, железнодорожные узлы. Проявленные пленки просматривают специалисты-дешифровщики. И некоторые кадры из сделанных сегодня нас очень удивили. Вот отпечатки, — он выложил на стол с десяток фотографий. — Это город Чернохов, расположенный неподалеку от границы Славии и Польши. Население — примерно двести тысяч человек. С военной точки зрения интересен лишь наличием здесь крупного железнодорожного узла. Есть склад военной амуниции, но он использовался главным образом как перевалочный, поэтому его не трогали, поскольку было неизвестно, есть там что-нибудь или стоит пустой. А после того, как взяли Борисфен, нужда в таких бомбардировках отпала — склады мы захватываем в ходе наступления практически без боя. Теперь внимание на снимки. На них прекрасно видно, что в склад доставили какой-то странный груз — продолговатый и тяжелый ящик. Его заносят шестеро людей. И это, согласитесь, странно. Логично бы наоборот — эвакуировать какой-то ценный груз.

— Взрывчатка для подрыва склада, — сказал Несвицкий-младший.

— Мы тоже так подумали, — кивнул полковник. — Но склад не взорван до сих пор. Проверили по спутниковым снимкам. Стоит на том же месте, а у дверей замечен часовой.

— Гм… — Николай задумался.

— По нашей информации из Чернохова, груз охранял усиленный конвой, — подключился руководитель контрразведки Нововарягии, — состоящий из немцев, причем, у каждого шевроны сил специальных операций. Агент наш в этом разбирается. Его насторожила эта суета, и он прислал нам донесение по рации, использовав тревожный код. После чего я и связался с штабом группировки. Похоже, немцы что-то затевают.

— Есть информация, но не проверенная, — сказал начальник штаба, — что Германия решила отыграться за поражение на поля боя, устроив провокацию. Они планируют взорвать в одном из славских населенных пунктов ядерный боеприпас за тем, чтоб после обвинить империю, что она использует оружие массового поражения для бомбардировки мирных городов. Если такое им удастся, нас осудят не только страны Западной Европы, но и дружественные государства. Это нам понятно, что имперской армии нет смысла бить атомным зарядом по городам, которые и без того войдут в состав империи. Но всем не объяснишь, особенно после того, как немцы подключат к истерии все подконтрольные им средства информации.

— А если их опередить, сказав, что нам известно о провокации? — спросил Несвицкий-младший.

— Доказательств нет, — ответил генерал. — Разведывательные снимки фактами служить не могут.

— И что планируете? — поинтересовался Николай, который начал понимать, зачем его позвали.

— Отправить опытного волхва, чтобы он проверил наши подозрения, — сказал начальник штаба группировки. — Обычная разведка опоздает. К тому же в Чернохове расквартирован батальон территориальной обороны. Как поведут себя его солдаты, увидев имперских разведчиков, не угадаешь, но среди территориалов встречаются фанатики режима, и боестолкновение возможно. Такое нежелательно. Все нужно сделать быстро и бесшумно. Так получилось, что вы единственный, кто оказался под рукой. Другие волхвы заняты в войсках, их быстро не собрать, а время истекает. Счет на часы, возможно, на минуты.

— Что делать, если обнаружу ядерную бомбу? — спросил Несвицкий-младший.

— Программа минимум — сфотографировать для доказательства. Но в идеале — обезвредить.

— Я ничего не понимаю в ядерных зарядах.

— Я помогу, — сказал второй полковник, который до сих пор молчал. — Для начала расскажу, какие могут быть взрыватели на бомбе и как их быстро обезвредить. Я буду консультировать вас по рации. Для ретрансляции сигнала подымем в воздух самолет со специальным оборудованием.

— А мы пока что остановим наступление на Чернохов, — сказал начальник штаба. — Есть основание предполагать, что немцы ждут, пока мы подойдем поближе. Что вам необходимо для выполнения здания, Николай Михайлович?

— Вертолет, который доставит меня к городу, — стал перечислять Несвицкий. — Из снаряжения…

Собрался Николай привычно быстро. Пока он одевался и распихивал по многочисленным карманчикам разгрузки инструменты, гранаты, магазины к пистолету (автомат решил не брать), полковник сил стратегического сдерживания рассказывал о виде ядерных зарядов, взрывателях и методах их обезвреживания. Николай запоминал. После того как лекция закончилась, полковник удалился, а к Николаю подошел Несвицкий-старший, все это просидевший в стороне, наблюдая как внук готовится к заданию.

— Коля…

— Буду осторожен, — хмыкнул Николай. — Дед, это сложное задание, но я не мальчик и имею опыт. Не беспокойся.

— Я возражал, — вздохнул Несвицкий-старший, — но из Генштаба настояли. Ведь речь о репутации империи.

— Плевать на репутацию! — окрысился Николай. — Да отбрехались бы от их наездов. Там двести тысяч населения! Если там заряд хотя бы в двадцать килотонн, погибнет половина города. А если сто? Все, дед, прощаемся! Позаботься о Марине. Ей скажешь… — он на мгновение задумался. — Сам что-нибудь придумай…

Двухместный легкий вертолет, летевший на пределе мощности мотора, доставил Николая к цели поздней ночью.

— До Чернохова пара километров, — сказал пилот, притормозив машину в воздухе. — Вам — вон туда, — он указал рукой.

— Понял.

Несвицкий снял шлем с наушниками, пристроил на сиденье, открыл дверь и выпрыгнул за борт. Ночной, прохладный воздух принял его мягко и заскользил вдоль тела. Николай включил потоки гравитации и полетел к сиявшим впереди огням. Обреченный на приношение в жертву город ничего не знал об этом и жил обычной жизнью. Сориентировавшись по компасу, Несвицкий заскользил к вокзалу, и в скором времени завис над крышей склада. Осмотрелся. Ночь, тихо, у двери маячит часовой, но других врагов не наблюдается. Он чуть сместился к входу в склад. Над ним горела лампочка. Так, что имеем? Дверь, вернее, деревянные ворота, но невысокие — грузовик зацепится кабиной. Поэтому груз заносили на руках. В одной из створок есть калитка, запертая на замок — обыкновенный, с дужкой. К слову, с виду дохлый. На воротах он помощнее…

Мгновение Несвицкий колебался. В склад можно проникнуть через крышу, она из металлических листов, и проделать дырку труда не составляет — есть инструменты. Но часовой услышит шум, после чего сюда прискачет кавалерия. Снять часового? Разводящий, когда прибудет с сменой, гарантированно подымет шум. Так или эдак, но тайно сделать не получится, к тому же время поджимает. Решившись, Николай, скользнув вниз, встал за часовым и, не мудрствуя, огрел его по темени гвоздодером — он был в комплекте снаряжения. На голове у слава имелось только кепи, и он осел на пандус перед складом. Оружие осталось за спиной. Несвицкий подошел к калитке и гвоздодером сорвал с нее замок — тот и на деле оказался хлипким. Открыв калитку, затащил в нее оглушенного часового, связал и сунул в рот его же кепку. Все это он проделал при свете фонаря. После чего нашел неподалеку выключатель и щелкнул им. Таиться больше нечего. Лампочки под потолком осветили складское помещение. Оно, считай, что пустовало. На дальних стеллажах виднелись тюки с каким-то барахлом, картонные коробки, но в центре было пусто, за исключением продолговатого, большого ящика, окрашенного в темно-зеленый цвет. Несвицкий вынул из карманчика разгрузки небольшой радиометр, включил его и подошел поближе. Прибор защелкал, а стрелка на шкале заметно дрогнула, сместившись с места.

— Вот, значит, как, — пробормотал чуть слышно подполковник.

До последнего момента Николай надеялся, что информация о бомбе не подтвердится, и не понадобится влезать в большой блудняк. Не прокатило. Вздохнув, Несвицкий вытащил коричневый пенальчик из разгрузки и, вытряхнув на ладонь две белые таблетки, забросил в рот. Запил водой из фляги. Таблетки защитят от радиации, как уверял полковник. Но он же сообщил, что ненадолго — нет эффективного лекарства от ионизирующего излучения.

Крышку с ящика Несвицкий отодрал все тем же гвоздодером. В Царицино его предупреждали, что атомную бомбу могут заминировать на несанкционированный доступ, но время поджимало, поэтому рискнул. Не заминировали… Под крышкой оказался запаянный свинцовый саркофаг без выступов и ручек. Лишь в торце его торчала вроде как антенна. Николай сфотографировал заряд портативным цифровиком после чего достал из закрепленного на груди футляра рацию. Включил ее и перевел тангету на передачу.

— Ответьте, база, здесь Ледащий. Как слышите меня?

Он переключил тангету на прием.

— Ледащий, я вас слышу, — раздалось в наушнике. — Как обстановка?

— Я на складе, груз обнаружил, — доложил Несвицкий. — Все подтвердилось. Свинцовый саркофаг, в торце торчит прорезиненный металлический штырь. Пока что ничего не трогал.

— Это антенна радиовзрывателя, — ответил полковник — тот самый, инструктировавший Николай. — Ожидалось. Еще возможен таймер, но это вряд ли, иначе бы давно взорвали.

— И что мне делать?

— Вскрывайте саркофаг! — сказал полковник. — Когда увидите приемник радиосигнала, отключите его от проводов, которым он соединен с взрывателем. Если заметите еще чего-то с проводами, свяжитесь вновь со мной.

— Понял, — сообщил Несвицкий.

— И вот что, Николай Михайлович, — сказал полковник после паузы. — После того как вскроете свинцовый саркофаг не находитесь возле него долго. Как только обезвредите заряд — уйдите. Ионизирующее излучение весьма опасно для здоровья.

— Ясно, — сообщил Несвицкий и отключился. Невольно вспомнил молодые годы и катастрофу на ЧАЭС. Сам он в ликвидации последствий участия не принимал, но от других о ней услышал много. Запомнилась пошленькая шутка: «Если хочешь быть отцом — обмотай конец свинцом». Нет у него защитного свинцового фартука, и взять его не предлагали. Тяжелый, сволочь, волхву не утащить.

Вскрыть саркофаг с помощью ножа и пилки — задачей оказалось еще той. Стенки его не оказались слишком толстыми, зато металл был очень вязким и налипал на зубьях пилки. Их постоянно приходилось очищать ножом. Несвицкий матерился и, увлекшись, забыл о времени. Невольно вздрогнул, когда в калитку застучали сапогами. Забравшись в склад, Николай ее предусмотрительно запер на засов.

— Гнат! Ты тута? Чого туды забрався? Видчиняй!

Несвицкий плюнул, подошел и распахнул калитку. За нею обнаружились два слава в камуфляже с автоматами за спинами. Понятно: разводящий со сменой часового. Увидев перед собой волхва в костюме цвета ночи, с разгрузкой на груди и в балаклаве, они ошеломленно замолчали.

— Зачем в дверь ломитесь? — неласково спросил Несвицкий.

— Ты хто? — натужно выдавил один славов, похоже, старший в это паре. — И шо тут робишь?

— Я подполковник вооруженных сил Нововарягии, волхв, князь Несвицкий, — ответил Николай. — Обезвреживаю ядерную бомбу — ее к вам немцы завезли. А вы мешаете работать.

— Гнат где? — спросил немного охреневший от такого представления разводящий.

— Вон! — Николай ткнул пальцем в часового, сидевшего возле стены. Солдат давно очнулся и своим видом выражал негодование. — Забирайте! Не нужен.

— Так ты його звязав! — разводящий схватился за ремень оружия.

— Но-но! — Несвицкий выхватил пистолет и направил ствол на слава. — Не дергайся. Вы автоматики снимите аккуратно, после чего оставьте здесь. А сами сваливайте. Уже сказал: мешаете.

Под дулом пистолета славы послушно сняли с себя автоматы и положили на пол. После подхватили под руки Гната и поволокли его к калитке. Несвицкий спрятал пистолет.

— Мы повернемося, — буркнул разводящий у самой двери. — И не одни, а с хлопцами. Чекай, москаль!

— Говорить я буду только с командиром батальона, — сказал Несвицкий. — Всех остальных отправлю на хрен. Так и скажите командиру. В противном случае взорву ваш город ядерным зарядом. Мяукнуть не успеете, как испаритесь к бениной матери.

Закрыв калитку за гостями, Николай продолжил вскрывать саркофаг, и тот, наконец, поддался. Выпилив кусок вокруг антенны, Несвицкий обнаружил блок рации, а от него к видневшемуся чуть далее заряду тянулись провода. Перекрестившись, Николай достал кусачки и перерезал их, ожидая, что сейчас перед глазами вспыхнет пламя, и он исчезнет, как когда-то в прошлом мире. Но ничего не произошло. Лишь блок радиостанции негромко пикнул, и на лицевой панели загорелась лампочка. Подумав, Николай извлек наружу блок после чего отнес его подальше. Взял рацию.

— Радиовзрыватель снял, — сообщил полковнику. — Других проводов внутри не наблюдаю.

— Спасибо, Николай Михайлович, — вздохнул полковник с облечением. — Мы зафиксировали кодовый сигнал, который, видимо, послал радиовзрыватель. А это плохо. Как полагаю, теперь немцы знают, что их планам помешали, и могут выдвинуться в Чернохов, чтобы забрать улику. Вам одному не справиться, уходите. В оговоренном месте вертолет вас подберет. Приказ начальника штаба группировки.

— А я ему не подчиняюсь, — сообщил Несвицкий. — Поскольку подполковник вооруженных сил Нововарягии. Поэтому останусь.

— Но почему?

— Вдруг немцы привезут второй взрыватель? Здесь двести тысяч человек! Вы представляете последствия?

— Представляю, — вздохнул полковник после паузы. — Удачи, Николай Михайлович! До связи…

Несвицкий отключился и тут же, будто кто-то ждал, пока он пообщается с полковником, за воротами раздался рев моторов, после послышался усиленный мегафоном голос:

— Эй, москаль, выходи! И руки в гору, не то мы вдаримо з кулеметив.

«У этих дури хватит», — подумал Николай. Пожав плечами, он подошел к калитке и выбрался на пандус. Поднял вверх руки. Осмотрелся. Перед складом стояли два бронетранспортера с повернутыми на ворота стволами пулеметов. Вокруг машин застыли два десятка солдат с оружием наизготовку. Зауважали его славы.

— Выкинь зброю! — сказали в мегафон.

— Вы так боитесь пистолета с пулеметами и автоматами? — спросил Несвицкий, усмехнувшись. — Я подполковник вооруженных сил Нововарягии, волхв, князь Несвицкий и разговаривать буду только с вашим командиром. Он здесь или зассал приехать?

— Ты у мени сам обоссышься, гребаный москаль! — от бронетранспортера шагнул вперед высокий, грузный офицер. — Я подполковник войск территориальной обороны Кулибаба. Командую батальоном. А хто ты е насправди, нам невидомо. Можливо брешеш.

— Побачишь, — сообщил Несвицкий и взмыл в небо — благо приготовился. С поднятыми вверх руками потоки гравитации вознесли его мгновенно — никто и выстрелить-то в волхва не успел.

Зависнув в темноте над головами группы славов, Николай прислушался. Внизу ругались.

— Блядь, сука, смылся, — неистовствовал Кулибаба. — Чому, блядь, не стреляли?

— Так волхв же, — сумрачно ответил кто-то из солдат. — Па ним же марно. Их кули не беруть.

— Що вин робив тут? — поинтересовался Кулибаба.

Солдаты промолчали, а на заданный вопрос ответил сам Несвицкий. Приземлившись за спиною подполковника, сказал вполголоса:

— Я обезвреживал здесь ядерную бомбу.

— Га? Що? — Кулибаба обернулся и ошеломленно уставился на Николая.

— Пойдем, посмотришь, — предложил Несвицкий. — Конечно, если не ссыкотно.

— Сам ты сцыкун москальский! — сердито буркнул подполковник. — Пошли. Гей, хлопцы, не стрелять! Волхву без ризници, зато мене зачепите.

«А у мужика есть яйца!» — с невольным уважением подумал Николай. Он чувствовал себя неважно, наверное, слишком долго провозился у заряда. А тот фонил. Таблетки слабо помогли, а полет отнял почти все силы. За калиткой внутри склада Несвицкий вытащил радиометр и включил прибор. Тот бешено заверещал, а стрелка на шкале легла на крайнее значение.

— Видишь? — он показал радиометр Кулибабе. — Бомба — в этом ящике. Не беспокойся, я взрыватель снял. Можешь подойти и посмотреть. Но я не рекомендую — схватишь дозу.

— А ты?

— А я свою уже схватил, — ответил Николай. — Мне, кажется, песец.

Как в подтверждение сказанному, он выронил радиометр, согнулся и наблевал на пол. Вытер рот ладонью, выпрямился и пошатнулся.

— Трымайся! — подполковник подхватил его под локоть и вытащил из склада. Отведя подальше, усадил на пыльную траву и остался рядом.

— Як вичуваешь себе? — спросил сочувственно.

— Хреново, — сообщил Несвицкий. — Головокружение, слабость. Симптомы лучевой болезни. Короче, отлетался.

— Як звать тебе? — поинтересовался Кулибаба.

— Николай.

— Миколой, значит, — задумчиво промолвил подполковник. — Як и мене. Скажи, Микола, а навищо ты це зробив? Пишов на смерть? Начальство приказало?

— Плевать мне на начальство! — выдохнул Несвицкий. — Тут двести тысяч жителей. Если бы взорвалась бомба, погибли б все: мужчины, женщины и дети. Пустыня была бы на месте Чернохова. Такие вот у вас союзники, Микола. Чтоб обвинить империю в том, что она не собиралась делать, приговорили к смерти целый город.

— Суки! — выругался Кулибаба. — Сказали, что оставят оборудование, за ним приедут позже. А сами…

— Ты здесь живешь?

— Тут, — ответил Кулибаба. — Ще е дружина, диты. Скажи мени, Микола, у вас там все таки, як ты?

— Не все, но многие, — пожал плечами Николай, но тут в футляре оживилась рация.

— Ледащий, это база, — прохрипел динамик. — К нам поступила информация, что от границы с Польшей к вам движется мотодрезина. Скорей всего, что это немцы. Мы поднимаем в воздух вертолеты, но они не успевают. Уходите.

— Вас понял, — сообщил Несвицкий и посмотрел на Кулибабу, который слышал этот разговор. — Вот что, Микола. Немцы знают, что обезвредили их бомбу — радиовзрыватель им послал сигнал. Отправили сюда мотодрезину. Хотят поставить новый.

— Що? — аж подпрыгнул подполковник. — Та я им, гадам! На фарш покришу! Посидь поки, Микола. Е справа.

Он побежал к своим солдатам, отдавая на ходу команды. Через минуту бронетранспортеры, забрав солдат, помчались к станции. Но Несвицкий этого не видел — сознание его померкло…