Волхв пятого разряда

Глава 6

Кортеж мчал по улицам Царицыно. Шедший впереди автомобиль полиции с мигалками расчищал путь внедорожнику, и они неслись как на пожар.

— Куда мы так спешим? — спросил Несвицкий у капитана, встретившего их в аэропорту.

— На заседание, посвященное признанию Нововарягии империей и заключению союза с ней, — ответил офицер и глянул на часы. — Оно уже началось. Или должно было начаться. Главнокомандующий приказал доставить вас к началу непременно.

— Без нас не обошлись бы?

— Что вы?! — воскликнул капитан. — Там все руководство. Собрание Республики, правительство, командующие корпусами, руководители предприятий.

«Мы к ним каким-то боком?» — хотел спросить Несвицкий, но промолчал. Приказ Главнокомандующего не обсуждают. Ладно, посидят с Мариной на галерке, послушают выступления начальства. Событие и вправду знаменательное.

Домчались быстро. Кортеж остановился у входа в киноконцертный зал, располагавшийся в центре города. Когда шли боевые действия, мероприятия в нем не проводили — до зала доставала артиллерия врага. Но теперь того отбросили на сотню с лишним километров, поэтому прилеты невозможны.

— Следуйте за мной! — сказал им капитан. — Вещи пусть останутся в салоне, не пропадут.

Он устремился к входу, Николай с Мариной отправились за ним. Укулеле Несвицкий все же взял с собой — с гитарой не хотелось расставаться. К тому ж, возможно, что его попросят спеть. Не может быть, чтоб по такому поводу начальство не устроило банкет. Догадка подтвердилась в холле — здесь возле стен и в центре зала стояли накрытые а-ля фуршет столы. Трое офицеров поднялись по лестнице и вошли в дверь, открытую Марине с Николаем шагавшим перед ними капитаном. За дверью обнаружилась комната с диванами. На одном из них сидел, читая документы, генерал в парадной форме — главнокомандующий вооруженными силами Республики Нововарягии и ее Правитель Георгий Станиславович Качура. Он поднял взгляд от документов и поднялся.

— Привез?

— Так точно! — вытянулся капитан.

— Господин главнокомандующий… — начал было Николай, но Качура оборвал его:

— Нет времени, майор, и без того мы опоздали. Значит так. Сейчас Боруля, — он указал на капитана, — отведет вас за кулисы. Там встанете и ждите, когда вас позовут. Снимите здесь шинели, причепурьтесь, — он усмехнулся. — Чтоб перед народом предстали во всей красе. А я пошел.

Он вышел в боковую дверь. Николай с Мариной разделись, привели себя в порядок и последовали за капитаном. Тот отвел их за кулисы сцены. На ней стоял огромный стол, накрытый кумачовой скатертью, за ним сидел президиум — руководители республики. Несвицкий глянул в зал — ох, не фига себе, народу! Тысяча, не меньше. Мужчины, женщины, на многих — камуфляж военной формы. Парадные мундиры, как на них, в Царицыно пока что редкость.

— Торжественное заседание по случаю признания Нововарягии империей и заключению союза с ней объявляется открытым! — провозгласила немолодая женщина, сидевшая в президиуме в центре. Несвицкий ее знал — председатель Собрания Республики. — Предоставляю слово Правителю Нововарягии, главнокомандующему вооруженными силами Георгию Станиславовичу Качуре.

Зал разразился аплодисментами. Встав, люди хлопали в ладоши. Качура вышел к микрофону и сделал знак: садитесь, хватит. Аплодисменты стихли, люди сели.

— Друзья, товарищи, братья, сестры, — начал генерал. — Наконец-то наступил тот день, о котором мы мечтали столько лет — в окопах на переднем крае, на предприятиях, в вузах, в школах и в больницах. Мы надеялись и ждали — под разрывами снарядов, под бомбами и пулями. Теряли боевых товарищей и мирных жителей — детей и женщин, которых славские нацисты убивали по приказу своих хозяев из Западной Европы. Они желали всех нас уничтожить. Им не были нужны живущие здесь люди, а только территория республики и скрытые в ее земле богатства. У них не получилось — мы им не позволили.

Зал вновь зааплодировал.

— Прошло почти что восемь долгих лет, — продолжил генерал, — наполненных смертью, кровью и утратами. Все эти годы мы просили помощи у наших братьев по крови и по вере — у варягов. И они нам помогали — оружием и добровольцами. Наконец империя прислала корпус. Объединенными усилиями мы вышвырнули оккупантов со своей земли, вдрызг разгромив их армию и взяв десятки тысяч пленных, которые сегодня трудятся на наших стройках, восстанавливая то, что они так рьяно разрушали. И будут там работать, пока не восстановят все!

Слова Правителя зал встретил продолжительной овацией.

— Мы заплатили дорогую цену за свою свободу. Погибли тысячи бойцов и командиров. Мы никогда их не забудем. Воздвигнем памятники, имена героев присвоим улицам и переулкам, школам, предприятиям. Предлагаю почтить память тех, кто пал за наше будущее.

Люди в зале и в президиуме встали и склонили головы.

— Прошу садиться, — предложил Правитель. — Теперь о главном. Все эти годы мы просили императора Варягии признать нашу республику и заключить с ней договор о взаимодействии. Увы, но нас не слышали. В Москве ходили разговоры, что, дескать, мы сепаратисты и не нужны империи. Зачем ей ссориться с Европой? Мы, мол, станем камнем на шее у Варягии. Скажу вам больше: прибытие в республику экспедиционного корпуса империи и его поддержка в нашем триумфальном наступлении не прекратила этих разговоров. Распространился слух, что корпус отзовут. И мы б тогда опять остались наедине с нацистским государством, марионеткой Западной Европы. Они бы накопили силы и вновь на нас напали, в чем нет сомнения. Но вдруг внезапно все переменилось. Империя признала нас, текст договора согласован, и завтра делегация Нововарягии отправится в Москву для заключения союза братских стран.

Зал зааплодировал.

— Что произошло и отчего в Москве пошли республике навстречу? Отвечаю. Туда отправился всем нам известный волхв, герой республики, Георгиевский кавалер, майор Несвицкий Николай Михайлович со своей невестой, капитаном медицинской службы Мариной Авенировной Мережко. Формально — в отпуск к своему деду, советнику царя и вице-адмиралу. Никто не уполномочивал майора вести какие-либо переговоры с императором и, более того, формально он не представлял республику, поскольку не занимает здесь руководящей должности. Однако, тем не менее — и это стало нам известно, в Москве майор встречался с Александром Третьим, причем, неоднократно. Он спас великую княжну Екатерину, уничтожив напавших на нее террористов и исцелив от раны цесаревну. И я не сомневаюсь, что все это и повлияло на решение царя…

«Что он несет?! — подумал Николай, немало охреневший от такого заявления. — Причем тут я?». Тем временем Качура продолжал:

— Мне также сообщили, что в Москве Несвицкому предложили остаться при дворе, пообещав блестящую карьеру. Но он категорически отказался и вернулся к нам в Царицыно. Николай Михайлович, Марина Авенировна, прошу вас подойти ко мне!

Николай вздохнул и, взяв Марину за руку, отправился к Правителю. Зал встретил их овацией, все люди встали. Качура обнял волхва с его невесту и подвел обоих к краю сцены. Дал знак публике прекратить аплодисменты.

— Посмотрите на красавцев! — сказал, склонившись к микрофону. — У майора грудь вся в орденах. Из них две высшие награды Новарягии и империи. Марина Авенировна удостоена ордена Святой Екатерины — единственная из республики. Ну, что тут скажешь? Молодцы! Спасибо вам, ребята. Наград у вас хватает, поэтому как главнокомандующий вооруженных сил обоих повышаю в чине. Майор отныне подполковник, а его невеста заберет у жениха майорские погоны. Полагаю, он поделится.

В зале засмеялись и зааплодировали.

— Скажи нам что-нибудь, сынок! — сказал Качура. — От сердца.

Несвицкий на мгновение замялся. Что им сказать? Разубеждать, что он тут ни причем, пожалуй, бесполезно. Сегодня праздник у людей, они его так долго ждали. Зачем им портить радость? Он вспомнил про гитару, которую принес с собой на сцену, побоявшись оставить инструмент в комнате с диванами.

— Оратор из меня плохой, — сказал, шагнув поближе к микрофону. — Позвольте, я спою?

— Давай! — кивнул Качура и усмехнулся: — Не зря ж пришел с гитарой.

Струны укулеле отозвались на прикосновение знакомых пальцев. В прошлой жизни Николая эту песню исполняли две молодые женщины из ДНР. Пророческими оказались в ней слова…

Участники собрания, присевшие было на кресла, начали вставать. Волна как будто прокатилась в зале. Когда Несвицкий перешел к припеву, у многих на глазах блеснули слезы.

Николай смотрел на лица в зале и осознавал, что ранее не понимал этих людей. То, что для него являлось политической и экономической целесообразностью и просто справедливостью, для них, стоявших против сцены, было мечтой — годами выстраданной и казавшейся недостижимой. И вот она исполнилась, пускай пока, не до конца. И люди плакали…

Зал подхватил припев. Теперь все, как один тянули:

Несвицкий смолк и поклонился. В следующий миг зал словно бы взорвался: собравшиеся в нем люди кричали, хлопали в ладоши, неистовствуя в проявлении одолевавших их эмоций. Члены президиума, выбежав из-за стола, окружили Николая.

— Качай его! — воскликнул кто-то, и волхва тут же подхватили — едва успел отдать Марине укулеле. Взлетая вверх, он опасался, что не удержат, поэтому немного помогал энтузиастам, пустив вдоль тела потоки гравитации. Наконец, не утерпев, взмыл над головами, завис и объявил:

— Товарищи, хватит! Всю душу вытрясли.

На сцене засмеялись, а следом захохотал весь зал. Главнокомандующий пробился к микрофону и объявил, махнув рукой:

— Собрание закончено. Прошу к столам — отпразднуем событие.

К удивлению Несвицкого, поляну для начальства накрыли не где-нибудь в отдельной комнате, как это сделали бы в оставленном им мире. Все вместе встали за столами, и главнокомандующий, подняв рюмку, провозгласил:

— За победу! За возвращение домой!

Банкет не затянулся. После пары тостов руководители республики, пожелав присутствующим приятно отдохнуть, потянулись к выходу — им предстояло завтра рано утром лететь в Москву. А вот Несвицкого не отпустили. К нему с Мариной подходили, жали руку, обнимали и предлагали вместе выпить. Сообразив, что он сейчас наклюкается в зюзю, Николай с гитарой пробился к подиуму, где наигрывал мелодию квартет из девушек — две скрипки, альт и виолончель.

— Споем, девчата? — спросил у музыкантш.

— Вы пойте, а мы попробуем вам подыграть, — улыбнулась хрупкая альтистка.

— Что ж, начинаем, — кивнул Несвицкий и поднял укулеле на уровень груди.

За столом он выпил водки, но закусил едва-едва, и ощущал прилив энергии. К тому же радость, которая переполняла всех стоявших за столами, передалась и Николаю. Наконец он дома, среди своих…

Концерт случился от души. Песни Несвицкий исполнял веселые — все, что смог припомнить, и которые любил когда-то. Ему внимали, аплодировали, просили продолжать. И Николай старался. Раздухарился так, что исполнил песню из репертуара Аллегровой.

— Это о флотском офицере, — объявил, в последний миг припомнив, что здесь в пехоте нет чина лейтенанта. Но во флоте есть…

Через минуту не только музыкантши, но и зал вторил ему, притоптывая:

Домой Несвицкого с Мариной отвез капитан Боруля. Помог донести им чемоданы до площадки, поставил перед дверью и распрощался. В квартире Николай сходу ухнул в кресло, стоявшее в прихожей, и пожаловался:

— Устал…

— Еще бы! — Марина улыбнулась и села рядом с ним на подлокотник. Обняла жениха за шею. — С чего тебя так прорвало? Ты целый вечер пел.

— Не знаю… — Николай задумался. — Восторг какой-то накатился. Что удивительно: люди радуются, что возвращаются в империю, а я наоборот — что из нее уехал.

— Чему тут удивляться? — ответила невеста. — Здесь все родное. Здесь мы с тобой встретились и полюбили. Как я тобой горжусь! Ты самый лучший из мужчин — из всех, что есть.

— Не перехваливай! — он чмокнул ее в щеку. — Давай попьем чайку и ляжем спать. Нам завтра в госпиталь. Кривицкий, наверное, нас заждался.

— Он бьет копытом, как ты любишь говорить, — Марина засмеялась. — Имперский волхв, который подменял тебя, раствор чарует, но плазмой у него не получается. Степан Андреевич хочет с ней продолжить. Когда ему звонила из Москвы, ругался, требуя, чтоб ты скорей вернулся. Еле объяснила, сказав, что занят с императором.

— Погоди! — Несвицкий встрепенулся. — Так это от тебя пошло, что я уговорил царя признать республику?

— Ведь так оно и было, — Марина отстранилась и слезла с подлокотника. — Мне Николай Иванович сказал, что без тебя ничего б не получилось. Не стал бы слушать его царь. А после встреч с тобой переменился. Пошли пить чай!

«Вот так рождаются легенды», — вздохнув, подумал Николай, вставая с кресла. О том, что он омолаживает Александра Третьего, в курсе были трое: Николай, сам царь и дед, а более — никто. Но то, что он ездит императору, Марина знала, вот и решила… И дед подпел, хотя, чего греха таить, какой-то вклад в принятие царем решения Несвицкий-младший внес. «Хрен с ним! — подумал Николай. — Скоро все равно забудут…»

Начальник госпиталя волхва с невестой встретил неприветливо.

— Что так надолго задержались? — спросил сварливо. — Обещали вернуться через неделю, а пропали почти что на две.

— Не отпускали, — развел руками Николай.

— Кто?

— Император.

— Вы граждане республики и ему не подчиняетесь. Чего от вас хотел?

— Чтоб я остался при дворе.

— Обнаглели! — начальник госпиталя возмутился. — У них там волхвов тысячи, а у нас в республике — единственный.

— Вот я ему и объяснил расклады, — сказал Несвицкий. — Ворчал, но отпустил.

— И слава Богу! — произнес Кривицкий, после чего перекрестился. — Марина Авенировна, займитесь своим отделением. Вас, Николай Михайлович, прошу пройти со мной. Займемся плазмой. Волхв из империи, которого прислали на подмену, как выяснилось, никудышный — не смог ее зачаровать. К тому же лодырь.

И они пошли. К обеду Николай закончил с первой партией жидкой части крови, поел и занялся устройством кабинета, который ему выделили в госпитале. В самом деле! Он волхв и подполковник медицинской службы, а кабинета не имеет. Непорядок. Сарказм, если кто не понял. Но начальник госпиталя дал команду, Несвицкий возражать не стал. Сестра-хозяйка выделила мебель — стол, пару стульев, вешалку, еще кушетку, оббитую клеенкой. Сам кабинет являлся выгороженной частью коридора в его торце, без умывальника, поэтому как медицинский не годился. Но Николай не врач и принимать больных не будет, а руки, если нужно, он помоет в туалете — благо тот неподалеку. Окно имеется — и ладно. Два санитара притащили мебель и расставили ее под наблюдением сестры-хозяйки.

— Мы тут вымоем полы и повесим шторы, — сказала она Николаю. — А вы к Кривицкому зайдите. Он спрашивал.

В этот раз начальник госпиталя был более приветливым.

— Вот что, Николай Михайлович, — сказал Несвицкому. — Коллектив желает с вами встретиться, узнать из первых уст о ваших приключениях в Москве. А то такие слухи ходят! Репортаж с торжественного заседания по телевидению смотрели многие, но там о вас почти что не сказали. Берите Марину Авенировну и поезжайте с ней домой. Переоденьтесь в мундиры с орденами и приходите к восемнадцати часам. А то явились в камуфляже без погон. Вы подполковник медицинской службы, а не гражданский волхв…

Николай последовал совету. Забрал Марину, сел с ней в трофейный внедорожник, за которым в его отсутствие смотрели — мыли и подкачивали шины, и отправился домой, где они переоделись. К мундирам прикрепили новые погоны с большими звездочками — их Марина раздобыла у сестры-хозяйки — ведь госпиталь военный, в кладовых они были. Автомобиль Несвицкий взял не просто так. Времени хватало, и он решил заехать в местный ЗАГС подать заявление. Пора им узаконить отношения с Мариной. Она, естественно, не возражала.

В ЗАГСе оказалась очередь. Николай с Мариной присели на диванчик, но ожидание на затянулась. Несвицкого узнала проходившая по коридору сотрудница и, ойкнув, убежала, но вскорости вернулась и отвела двух офицеров в парадной форме с орденами в кабинет к заведующей.

— Чем я могу помочь вам, господа? — спросила их немолодая женщина, после того как предложила им присесть.

— Желаем в брак вступить, — сказал Несвицкий.

— Назначить день? Или немедленно?

— А что так можно? — удивился Николай. — Чтоб сразу?

— Военнослужащим идем навстречу. Сами понимаете: война. Мужчина получил повестку и отправляется на фронт, поэтому желает узаконить отношения с невестой. На этот счет есть указание правительства.

— Ну, я на фронт не отправляюсь, — сообщил Несвицкий. — Но, если можно сразу, был бы благодарен.

— Давайте ваши паспорта.

Они отдали.

— Марина Авенировна, желаете свою фамилию оставить или возьмете мужнину? — поинтересовалась заведующая, рассмотрев их документы.

— Мужа, — ответила Марина.

— Свидетели имеются?

— Не брали, — развел руками Николай. — Не знали, что можно зарегистрироваться сразу.

— Не беда — найдем. Подождите полчаса в приемной. Есть время?

— Да, — ответил Николай.

В приемной секретарь их угостила чаем. Пока они чаевничали, в кабинет заведующей заходили и выходили из него сотрудницы. При этом все бросали взгляды на необычных посетителей. Наконец, заведующая вышла и пригласила их в зал для церемоний. К удивлению Несвицкого, там оказалось многолюдно. Похоже, что на их бракосочетание собрался персонал учреждения и их знакомые — кого успели обзвонить.

Заведующая задала брачующимся нужные вопросы и, получив ответы, попросила подтвердить их подписями в книге актов. Следом расписались и свидетели — молодая пара, пришедшая оставить заявление. Лица у ребят сияли от восторга — такая честь!

— Объявляю вас мужем и женой! — торжественно провозгласила заведующая ЗАГСом и вручила Николаю свидетельство о браке. — Прошу подать шампанское!

Две сотрудницы внесли подносы с полными бокалами и раздали их собравшимся.

— За новую семью Несвицких! — провозгласила тост заведующая. — Поздравляю вас, Николай Михайлович и Марина Авенировна!

— Поздравляем! — послышалось со всех сторон. С молодыми стали чокаться. Подскочил фотограф и начал пыхать вспышкой.

— Я оплачу шампанское и фотографии, — сказал заведующей Николай, когда все завершилось — Сколько с нас?

— Не обижайте, Николай Михайлович! — та замотала головой. — Это слишком малая услуга за то, что вы для нас всех сделали. Я детям, внукам расскажу, кого зарегистрировала в этот день. Другие ЗАГСы будут нам завидовать.

— Спасибо! — он кивнул. — Нужда какая будет — обращайтесь. Центральный госпиталь Царицыно, кого спросить, вы знаете…

Из-за этого всего они едва не опоздали в госпиталь. Когда подъехали к нему, часы показывали почти что восемнадцать. Николай с Мариной по лестнице поднялись на второй этаж и вошли в зал, где собрались их сослуживцы. Прежде, при больших обстрелах, здесь размещали раненых, поскольку мест в палатах не хватало. Но после того, как разгромили славов и отбросили их далеко от города, пострадавших от прилетов в госпиталь почти не привозили — здесь в основном долечивали наиболее тяжелых, а в детском отделении занялись реабилитацией юных ампутантов. Из империи приехали специалисты, которые и занимались протезированием. Для медиков работы стало мало, поэтому на встречу с коллегами, вернувшимися из Москвы, людей пришло немало — едва расселись за столами с нехитрым угощением — легкое вино и скромные закуски.

Николая с Мариной зал встретил бурными аплодисментами. Несвицкие прошли к столу, где им выделили место. Там уже сидел начальник госпиталя. К удивлению Несвицкого, в военной форме при погонах. На мундире — два ордена. Подойдя к столу, Николай принял стойку «смирно».

— Господин полковник! Подполковник Несвицкий Николай Михайлович. Представляюсь вам по случаю присвоения мне чина подполковника медицинской службы.

— Да ладно, — сморщился Кривицкий. — Не нужно мне рапортовать, у нас здесь не парад. Присаживайтесь.

— Прежде чем мы начнем наш томный вечер, разрешите сделать объявление? — спросил Несвицкий.

— Извольте, — кивнул полковник.

— Коллеги, господа, — волхв повернулся к залу. — Позвольте сообщить вам новость. Буквально час назад мы поженились. Так что представляю вам княгиню Марину Авенировну Несвицкую. Прошу любить и жаловать.

— Княгиню? — раздалось из зала. — А вы, что, князь?

— Так точно, князь! — сказал Несвицкий. — Рюриковичи мы…

— Как император?

— Наш род древнее будет, — заметил скромно Николай.

— Теперь понятно почему он слушал вас, — сказал все тот же голос. — Но как вас занесло в Царицыно?

— Родился здесь. Моя мать из местных. Отец — имперский волхв Несвицкий, сын вице-адмирала и советника царя. Так получилось, что отец погиб в бою, меня так не увидев.

— Как интересно!..

— Господа, коллеги, — вмешался в разговор Кривицкий. — Успеете об этом расспросить. Позвольте для начала тост. За семью Несвицких! Совет вам да любовь! За счастье в вашем доме!

Собравшиеся в зале медики дружно выпили и закусили. Последовали и другие тосты. А дальше Николай не отвертелся. Пришлось рассказывать о нападении на бал, как он сражался с террористами, а после исцелял от раны цесаревну.

— Как и Марину Авенировну? — уточнил Кривицкий.

— Да. Только у княжны Екатерины была пробита грудь.

— Сквозное пулевое, — Марина уточнила. — Задето легкое, обильное венозное кровотечение. Муж положил на рану руку, подержал так пять минут, и рана затянулась. Спустя пять дней великая княжна Екатерина вручала нам награды.

— Ох, ничего себе! — воскликнул от соседнего стола немолодой хирург. — Да это ж чудо!

— Николай умеет, — Марина улыбнулась.

— Жаль, не применишь это в массовом порядке, — вздохнул Кривицкий. — Дар волхва уникальный. Но в трудных случаях воспользуемся. У подполковника есть в госпитале кабинет, где вы его всегда найдете.

— Вопрос к Марине Авенировне, — из-за стола поднялась хорошенькая медсестра. — Как это — быть княгиней?

— Никак, — Марина улыбнулась. — Была врачом и им останусь. Так что вашим сиятельством звать меня не нужно. К тому ж я не единственная. Моя коллега, Наталия Владимировна, выходит замуж за князя Касаткина-Ростовского. В Москве мы с Николаем были свидетелями на их помолвке.

— Марина Авенировна! — не отстала медсестра. — У вас не осталось знакомых холостых князей? Могли бы познакомить?

Зал захохотал. Медсестра, нисколько не смутившись, подбоченилась.

— А чем я хуже? — объявила, задрав носик.

— Есть у меня знакомый князь, — сказал, смеясь, Несвицкий. — Он холост, в поиске невесты. Увидел Марину и Наталию и говорит нам: «Хочу такую же красавицу!» А я ему ответил: пусть приезжает к нам в Царицыно. У нас красавиц много. Вот вы, к примеру.

— Если приедет, познакомите? — спросила медсестра.

— Непременно.

— Смотрите — обещали! — сказала медсестра и села.

— Николай Михайлович! — поднялась другая. — Расскажите нам о цесаревне. Она красивая?

— Считается, что да, — ответил Николай.

В зале засмеялись.

— Не слушайте его! — Марина хмыкнула. — Великая княжна Екатерина по-своему хороша. Умна и образована, сведуща в военном деле. У нее единственной на бале оружие имелось. Из него мой муж и застрелил двух террористов.

— Наш человек! — одобрил врач, сидевший за соседним столиком. — Наши женщины, когда на фронте стало худо, пошли в окопы, и цесаревна, значит, не чурается оружия. Не только танцы на уме.

— Танк водит лучше, чем автомобиль, — добавила Марина.

Зал одобрительно загомонил. Посыпались вопросы. Несвицкого спросили: каков он, император?

— Серьезный, умный, представительный, — ответил Николай. — Несмотря на возраст, крепок. Процарствует еще немало лет.

Марину спрашивали про наряды: что носят женщины в империи? Та пообещала показать им платья, которые приобрела в Москве. Так проболтали два часа, пока Кривицкий не сказал, что хватит — всем завтра на работу. На прощание молодоженам пожелали счастья и прибавления в семье. На том расстались.

Дома Николай с новоиспеченной супругой, сняв мундиры, чаевничали в кухне, как привыкли перед сном. При этом Марина улыбалась своим мыслям и, поставив чашку, с загадкой в взоре глянула на Николая.

— У меня есть муж, — сказала томно. — Поверить не могу!

— Почему не можешь? Он что, где-то спрятался? — схохмил Несвицкий и, озабоченно, заглянул под стол.

— Да, вроде, рядом сидит, — она шутливо ткнула кулачком ему в бочок. — Но почему-то он меня не обнимает, не говорит, как любит. А раньше говорил!

— Ну, это мы сейчас исправим, — ответил Николай, вставая. Подхватив жену на руки, отнес ее постель.

— Княгинюшка моя, — принялся шептать ей в розовое ушко. — Родная, нежная, любимая…