Волшебник в Бедламе

ГЛАВА 10

Наконец-то после долгого ожидания огромная камера начала светлеть с зарей, серый свет просачивался, касаясь содрогающихся фигур прохладной прозрачностью. Надзиратели потягивались и кряхтели, готовые рвануть домой, как только придет дневная смена.

Со стороны наружной двери послышался громкий, гулкий стук. Дирк поднял голову, ощутив вдруг прилив надежды. Неужели это оно? Так скоро? Но как они могли так быстро стянуть армию?

Старший надзиратель нахмурился и сделал знак одному из своих подчиненных. Служитель повернулся и направился в туннель, ведущий к наружным дверям. Дирк услышал скрежет огромных засовов, скрип ржавых петель, гул голосов. Затем служитель вернулся, выглядя исключительно сбитым с толку. Он прошептал что-то старшему надзирателю, и тот озадаченно нахмурился. Служитель протянул лист пергамента, старший надзиратель разложил его на столе, нахмурил брови, разглядывая, молча шевеля губами, явно с натугой слагая из букв слова. Затем он поднял голову, смиренно пожал плечами и кивнул. Служитель сделал знак двум другим, взял киянку и долото и направился по проходу к Гару и Дирку.

Сердце Дирка заколотилось. Никогда еще он так не хотел убраться из любого места, как хотел убраться отсюда.

Надзиратели остановились перед Гаром и Дирком, и тот обмяк от облегчения. Двое подошли и встали по обе стороны от него, готовые схватить и сдерживать его, в то время, как третий опустился на колени, приставил долото к цепи и перерубил ее двумя ударами. Он встал и недоумевающе покачал головой.

— Зачем они понадобились Его Пэрству, не могу понять.

— Спрашивать — не наше дело, — буркнул его коллега. — Брось, давай кончать с этим. — Он повернулся к Дирку, двинул большим пальцем вверх. — Подымайся, парень.

Дирк встал, не понимая, что происходит, но не собираясь беспокоиться об этом. В последний миг он вспомнил про свою роль.

— Хвала солнцу, луне и звездам! Выкуп уплачен, король гуляет на свободе! Хвалу доставившим воздам, ведь радость велика в народе…

— Да, да, я знаю, — сказал успокаивающе надзиратель. — Стой тут, как положено молодцу, пока мы освободим твоего брата.

Первый надзиратель приставил долото к цепи Гара, в то время как двое других настороженно следили. Взлетела киянка, цепь упала, но Гар по-прежнему сидел, как статуя, уставясь в бесконечность.

— Вставай! — надзиратель с долотом нахмурился, глядя на великана, приготовившись к чему угодно, но ничего не произошло.

Дирк опустился рядом с товарищем.

— Да пошли же, брат! Мы должны встать и идти! Ночь прошла, солнце катится ко дню! — он закинул руку великана себе на плечо, подобрался для тяжелого подъема и резко поднялся на ноги — и чуть не упал обратно. Он ожидал, что великана придется поднимать, не щадя силы, но все, что потребовалось огромному телу, это импульс. Оно поднялось само, добровольно. Но, встав, оно просто стояло.

Дирк поднял взгляд на надзирателей.

— Идемте же, я поведу брата. Отведите нас к пэру, заведующему выкупами, уведите нас из этого замка, куда нас заточили, пока не вернулся людоед.

Надзиратели обменялись сочувственными взглядами и повернулись проводить их до выхода.

Они прошли меж двух рядов обитателей Бедлама. Те, только что проснулись и подняли головы, увидев, что двое из их братства направляются к свободе, и хором подняли вой, скуля по воле. Надзиратели напряглись, но их шаг ни разу не сбился. Прикованные поднялись в едином порыве на ноги, рассекая скрюченными пальцами воздух и ревя, но надзиратели брели тем же ровным шагом мимо старшего надзирателя и в коридор к наружной двери. Дирк испустил безмолвный вздох облегчения, сообразив, что он трясется. Он гадал, как могут воспринять это надзиратели, и понял, что это просто чудо, что те сумели сохранить столь много человеческих чувств.

Надзиратель отодвинул запоры и распахнул дверь. Дирк сощурился от ослепительного света солнца, позволив им вывести его. Когда его глаза попривыкли, он поднял взгляд… и увидел пажа с пятью солдатами в ливреях пэра Кора.

Бедлам вдруг показался очень приятным местом пребывания, теплым, надежным…

Когда его глаза окончательно привыкли к свету дня, он посмотрел попристальнее на лицо пажа и узнал Мадлон. Он глубоко вздохнул и ощутил, что никогда в своей жизни не был так рад увидеть женщину.

Дирк посмотрел еще более внимательно взгляд на пятерых всадников и узнал Юга с парой-другой своих старых знакомых по арене. И был уверен, что видел двух других у лагерного костра предыдущим вечером.

— Посади их на лошадей, малыш, — проворчал Юг. — Пэр теряет терпение.

— Да, сию минуту, — Мадлон повернулась к надзирателю. — Спасибо вам, добрый человек. Я извещу Его Пэрство о вашем превосходном ночном пристанище для его гостей.

Надзиратель выглядел малость обеспокоенным, но упрямо пожал плечами.

— Мы делаем, что можем, юный шевалье. Нам, в конце концов, отпускают не слишком много средств на подобное дело.

Госучреждения везде одинаковы, решил Дирк.

— Я поговорю об этом с его Пэрством, — пообещала Мадлон. — Спасибо и прощайте.

Она провела Дирка к поджидавшему его коню, тогда как надзиратели пожали плечами и вернулись в Бедлам. Дверь захлопнулась с громким эхо, когда Дирк перемахнул в седло и испустил огромный вздох облегчения.

Затем он оглянулся и увидел, что великан тупо стоит перед першероном. Конь поглядел на него и беспокойно фыркнул.

— Брось, садись на коня! Кончай притворяться, никто не следит, кроме нас.

— К сожалению, — сухо произнес Дирк, — он не притворяется.

Он спешился и подошел к Гару, взял огромную ногу и вставил ее в стремя. Затем поднял две массивные руки — он и не знал, что человеческая рука может так много весить и сбалансировал их на луке седла. Затем он отступил назад, чтобы обозреть свой труд. Огромное тело все еще стояло, не моргая, балансируя на одной ноге. Дирк вздохнул, зашел сзади и толкнул его вверх. Рефлекс взял управление на себя, тело великана взлетело в седло. Дирк поднял правую ногу и перекинул ее через круп коня. Гар растянулся на спине лошади. Дирк шмыгнул на противоположную сторону, закрепил правую стопу в стремени и вернулся, вытирая лоб, к Мадлон и Югу.

— Думаю, теперь он сойдет для скачки. Коль скоро он примет позу… — он оборвал фразу, увидев выражение их лиц.

Затем Мадлон отвернулась и села на лошадь. Он последовал ее примеру, думая о выражении на ее лице. Пораженное он мог бы понять — но опустошенное?..

— Ходу! — буркнул Юг и развернул коня кругом. Отряд повернул за ним, к лесу. Дирк оглянулся через плечо на мрачное гранитное здание, размышляя, что, если революция победит, он найдет отличное применение замку пэра Кора.

Когда они добрались до тени деревьев, из кустарника выехал рысью, чтобы присоединиться к ним, мул. Дирк с благодарной улыбкой кивнул его всаднику.

— Своевременное спасение, отец Флешье. Как вам удалось все это осуществить?

— Мне? Вовсе нет, — улыбнулся позабавленный его словами священник. — Это был замысел Мадлон.

Дирк взглянул на предмет обсуждения и решил, что она не в настроении объясняться.

— Где она добыла обмундирование?

Юг поджал губы и посмотрел на листву.

— Что касается этого, то несколько ратников пэра Кора, кажется, заблудились однажды в лесу, и мы, пожалев бедняжек, подумали, не предоставить ли им приют…

— Под корнями, — предположил Дирк.

Юг пожал плечами.

— Могло быть и что-то в этом роде, конечно, но я ничего не знаю о таких подробностях. Тем не менее имелись их ливреи и доспехи, не приносящие никому никакой пользы, будучи чересчур громоздкими для путешествия по лесу. Так что наши девушки быстренько поработали иглами, и мы получили костюм пажа, подогнанный вот к этому нашему симпатичному мальчику… — он кивнул на Мадлон, та, нахмурившись, подняла взгляд, казалось, впервые заметив их. — Что же до остального…

Он пожал плечами.

— Нарисовать письмо и начертить на нем личную печать пэра Кора было и вовсе ерундой. Дальше ты знаешь историю сам.

— Но я не знаю, — печально молвил отец Флешье. — Ты должен рассказать ее мне, друг Дюлэн, когда у нас появится больше досуга, или, наверное, вы сами, мой громадный друг?

Он выехал вперед, схватил Гара за руку и тряхнул се. Громадное тело покачнулось, вернувшись к равновесию, и, не реагируя, поехало дальше.

И Дирк увидел, как в глазах священника появилась боль понимания. Он кивнул.

— Это было своевременное спасение, отец. Вы прибыли столь быстро, насколько мы даже не могли надеяться. Но даже прибудь вы в полночь, уже было бы слишком поздно.

— Но что с ним произошло? — прошептал священник.

Дирк покачал головой.

— Вокруг него, отец, повсюду витало безумие. Оно просачивалось в него, затопило его. Я не знаю, куда делся его ум — но он ушел.

— Расскажи нам, каким образом это случилось, — хрипло прошептала Мадлон.

Дирк взглянул на ее искаженное мукой лицо и отвел взгляд, презирая себя за горький укол ревности.

— Он впал в ярость, одеревенел и рухнул. С тех пор он не произнес ни слова и выглядел вот так же.

Мадлон снова взглянула на Гара и отвела взгляд, зажмурив глаза.

— Если бы мы только смогли прибыть пораньше…

— Он ушел через два часа после заката, — спокойно ответил Дирк. — Любой обыкновенный человек смог бы протянуть там хотя бы ночь. Как вы могли узнать? Я-то конечно, мог.

Она метнула на него благодарный взгляд, и было в нем что-то вызывающее, удивившее его. Фактически это связало ему язык, но он все же смог улыбнуться ей в ответ. С миг их взгляды скрещивались, затем она с судорожным вздохом отвернулась и посмотрела в глубину леса.

— Мы должны ехать. Солдаты Кора наверняка должны были рассказать ему о двух сумасшедших, оставленных ими в доме скорби Святого Ортикона. Только удача помогла нам прибыть раньше его.

— Да, — проворчал Юг. — Он тронется за нами, не волнуйся, когда надзиратели расскажут ему свою повесть.

— Да, — кивнул отец Флешье. — И вызовет собак, когда направится по нашему следу в лес.

— Как насчет этого, Юг? — медленно спросил Дирк. — Это твоя страна. Мы можем сбежать, если захотим, но раньше или позже нам придется спрятаться.

Юг нахмурился.

— Я думал об этом — и поблизости отсюда есть только одно подходящее место.

Другие изгои подняли на него пораженные взгляды — почти, показалось, шокированные. Затем на их лицах появилось выражение дурного предчувствия, а один пробормотал:

— Юг, осквернение приносит проклятие.

— Разве это осквернение — петь в гробнице менестреля? — потребовал ответа Юг.

— Но мы принесем звуки боя, — возразил другой.

Юг полоснул его кинжальной усмешкой и поехал дальше.

По яркости света, просачивающегося сквозь листву, Дирк определил, что уже полдень. Изгой, отправленный Югом скакать обратно на разведку, с треском выломился из кустов.

— Они идут по нашему следу, Юг. В миле позади я слышал гончих.

Юг кивнул и натянул поводья.

— Мы заехали верхом сколь возможно далеко. Освобождайте своих животных, а ты, Дюлэн, веди нашего безмолвного.

Они спешились, разнуздали лошадей, привязали уздечки к задним лукам седел.

— Пошла! — крикнул Юг, хлопая лошадь по крупу. — Получай свободу — оставь для гончих хороший четкий след.

Лошадь прыгнула в подлесок, и ее подруги последовали за ней, вдохновленные хором криков изгоев. Потом они постояли молча, слушая, как вызванный животными треск тает в тихом, всегда присущем полуденному лесу шорохе.

Дирк огляделся, гадая, где они должны спрятаться. Они стояли на склоне, сильно поросшем лесом, но с подлеском, редеющим из-за скальных выходов, становившихся, казалось, все более частыми.

— Наверх, туда! — Юг повернулся лицом вверх по склону, усмехаясь. — Тем, кто впервые в этом лесу, рекомендую, по возможности, ступать по камню — нет смысла оказывать охотящимся на нас больше помощи, чем нам это нужно.

Один из изгоев отрубил сосновую ветку и принялся хлестать ею по стволу дерева. Дирк непонимающе нахмурился, но последовал за Югом, ведя Гара, стараясь направить большое тело так, чтобы оно шагало по камням — и понял цель избиения ветви. Следовавший за ними замыкающий изгой подметал за собой землю веткой, испускающей сок и запах. Это могло и не одурачить собак, но могло и одурачить.

Они поднимались примерно минут пятнадцать, когда Юг вдруг остановился, подняв руку.

— Тихо!

Весь отряд остановился, как вкопанный, вытягивая шеи и напрягая слух. Издалека, настолько слабое, что могло показаться воображаемым, доносилось невнятное тявканье.

— Псы Кора, — констатировала Мадлон.

Юг мрачно кивнул.

— Они показали приличную прыть.

Рот Мадлон сжался. Она расправила плечи и шагнула вперед.

— Тогда нам лучше двигаться и побыстрее.

— Туда, — показал наверх Юг. — В ту полосу тени.

Дирк посмотрел наверх. Примерно в ста метрах вверху по склону виднелся козырек нависшей скалы. Он кивнул.

— Они могут даже пройти мимо нас.

Они опять двинулись вперед, с возросшей энергией. Гар спотыкался и поскальзывался, но его тело не отставало от них. Они выбрались из леса и поднажали дальше по тощей траве со все чаще и чаще попадающимися камнями. Когда они приблизились, Дирк смог различить под козырьком смутный контур входа в пещеру.

Затем они один за другим зашли туда. Пещера была низкой, едва ли с рост человека, и Дирку пришлось потянуть Гара за руку, чтобы заставить огромное тело нагнуться.

— Становится прохладно, — проворчал Юг. Он снял плащ и накинул его на плечи Дирка. — Не спорь, друг мой. Мы теперь никак не можем позволить себе чихнуть.

Дирк проглотил протест и поплотнее натянул плащ на плечи.

— Спасибо, Юг.

Один из изгоев снял свой плащ и накинул его на спину Гара.

Отец Флешье проскользнул вперед и повел их с видом человека, возвращающегося по своему следу на знакомую почву. Дирк взглянул на своих спутников и нахмурился. В них проглядывало скрытое, обуздываемое нетерпение вперемешку с трепетом. Куда же именно они все-таки идут?

Священник провел их к концу пещеры, его темно-серая ряса становилась все незаметнее по мере углубления в пещеру. Дирк едва видел его. Потом он перестал видеть священника и почувствовал миг паники, прежде чем понял, что старик только что неожиданно свернул.

— Нагнись! — шепнул, посторонившись, Юг, и Дирк увидел щель в скале, наверное, метра полтора высотой и в метр шириной. Потребовалось некоторое маневрирование, чтобы протиснуть Гара, но они сумели это сделать, дожидаясь, пока проползут другие. Дирк с удивлением сообразил, что все еще может видеть. Сверху просачивался очень слабый свет.

— Наверх! — приказал Юг, и голос отца Флешье тихо позвал:

— Путь чист.

И поэтому они опять двинулись — на этот раз карабкаясь, ибо дно резко наклонилось. Более того, оно стал очень неровным, Дирк несколько раз споткнулся, исхитряясь не дать упасть Гару. Проход свернул, когда они влезли в длинную мелкую спираль. Потом свет стал ярче и проход расширился.

Его противоположную серую стену омывал темный сумеречный свет. Дирк вдруг понял, какая это великолепная оборонительная позиция — один человек мог удерживать ее против армии, пока сам был жив. И он подозревал, что это не совсем случайное совпадение. Он шагнул за Югом и свернул за угол.

Они вышли в своего рода естественную галерею — широкую мелкую пещеру, увешанную сталактитами. Справа широкая известняковая арка пропускала мощный луч солнечного света, заряжавшего стены славным радужным сверканием. Дирк остановился как вкопанный, невольно затаив дыхание.

— Иди, иди! — подтолкнула его сзади Мадлон. Дирк нахмурился — в ее голосе было слишком много нетерпения, а отец Флешье стоял рядом с известняковой аркой, приглашая жестом подойти, и глаза его горели триумфом.

Юг подошел к нему быстрым шагом. Дирк с неохотой последовал за ним. Он повернулся посмотреть сквозь арку…

Там был естественный собор, огромная полукруглая пещера с теряющимся в тенях потолком, со стенами, пронзаемыми солнечным лучами из трещин, разбросанных там и сям, встречавшимися в бассейне света в центре помещения.

А в том бассейне лежали кости человеческие.

Он лежал на огромных каменных носилках — большой, грубо отесанной плите в метр высотой и в два с половиной длиной. Скелет казался почти таким же крупным, как и его ложе. Он принадлежал великану — ростом где-то в два метра или около того, и сантиметров девяносто в плечах. Но уложили его распростертым. Левая сторона черепа была проломлена, грудная клетка раздавлена, таз расколот, а все длинные кости рук и ног сломаны, по меньшей мере, дважды. Он стал коричневым и покрылся коркой от древности.

Рядом с ним лежал посох в два с половиной метра длиной и десять сантиметров толщиной, покрытый медью на концах, а также там, куда естественно поместил бы руки человек таких размеров. Он был сломан пополам, отломанные концы лежали в нескольких дюймах друг от друга.

Дирк стоял, уставясь, приведенный в трепет торжественной, безмятежной естественной красотой пещеры.

Затем он медленно двинулся вперед, таща за руку Гара. Великан побрел за ним. Мадлон прошла мимо него и опустилась на колени возле каменной плиты. Один за другим изгои последовали ее примеру, даже отец Флешье опустился на колени.

Дирк подошел сзади к Мадлон и встал, глубоко задумавшись, начиная понимать, против чего он выступает. Суеверие — одно дело, но когда оно приобретает масштабы религии, оно, можно считать, на практике несокрушимо.

Мадлон медленно подняла голову с торжественным выражением на лице.

— Ты желал найти нашего вождя. Вот он лежит перед тобой.

Дирк постоял, глядя на нее, а затем закрыл глаза и отвернулся.

— Я угадываю твои мысли, — тихо произнес позади наго отец Флешье. — Будь уверен, это — Де Кад. Эта уверенность дошло до нас от тех, кто положил его сюда. А потом — кто еще может быть такого роста, со всеми переломанными костями тела? И кто еще может лежать рядом с этим посохом?

Дирк с минуту давал этим сведениям дойти до сознания, а потом обратил задумчивый взгляд на посох. Это был поистине посох великана. Медные обручи, служившие, должно быть, рукоятками, достигали пятнадцати сантиметров толщины. Дирк свел брови. А вот это странно — металлические рукоятки не обеспечивали хорошего сцепления с руками. И сломанные концы… Дирк опустился на колени, чтобы посмотреть поближе. Там сверкнули маленькие кусочки чего-то. Он протянул палец…

— Смерть! — выругался Юг, схватив его за руку, а отец Флешье поддержал его:

— На этот посох наложено проклятие, друг Дюлэн.

Дирк поднял голову и посмотрел в глаза священника.

— Я не… верю… в проклятия.

— А в это — поверь, — посоветовал священник. — Тот, кто попытается взять посох Де Када — и кто попробует соединить эти разломанные половинки — умрет.

Он поднял руку, предупреждая возражения Дирка.

— Это не праздная угроза, друг мой. За минувшие века это случилось трижды. Три раза люди, делавшие это, считавшие, что они достойны взять посох Де Када и возглавить нас, пробовали это сделать, и три раза их поражало на месте ударом молнии.

Дирк хотел было язвительно ответить, но ответ почему-то застрял.

— Он — смерть, — согласился нахмурившийся Юг.

И Дирк вспомнил, что, если даже он и не верил в проклятия, то люди верили. Если он хотел оставаться и дальше с ними в хороших отношениях, то ему придется соблюдать их табу. Рот его растянулся в тонкую прямую черточку, он закрыл глаза и кивнул.

— Не беспокойтесь, я не прикоснусь к ним.

Затем он нагнулся повнимательнее рассмотреть рваные концы посоха. Крошечный отблеск золота, и еще один, и еще… Он пригляделся к другому разлому, увидел схожие металлические отблески, размещенные равномерно по окружности, и один побольше, в центре. Он задумчиво кивнул. Электрические контакты, вероятно, для молекулярных цепей… Нет… Пятьсот лет назад таких еще не было, но были интегральные схемы, и, как он помнил, их даже умели делать в микроскопических масштабах. Все семь сантиметров толщиной, два с половиной метра длиной… Да, в этот объем можно упаковать целую уйму цепей, хватит для компьютера. Не очень умного, но все же… Да, посох Де Када был некогда мощным снадобьем. Очень мощным.

И внезапно он поверил в проклятие. Конденсаторы тоже могли быть весьма маленькими, так же, как и атомные батареи. Соедини вместе не те контакты, и… Он с содроганием встал.

— Не беспокойтесь, отец, я оставлю эту штуку в покое.

Священник испустил огромный вздох облегчения.

— Я очень рад это слышать, друг мой, ибо ты должен остаться здесь, ты, Мадлон и твой рослый друг, пока пэр Кор и его войско не ускачут подальше.

— Разве мы не все тут останемся? — удивился Дирк.

Юг встал, покачал головой.

— Мы пришли только преклонить колена перед Де Кадом, освежиться и возобновить свою решимость. Теперь мы вернемся вниз наблюдать. Если охотники чересчур приблизятся, мы сможем выскочить на открытое место и увести их отсюда.

— Но если вы это сделаете, они вас поймают.

Юг твердо посмотрел ему в глаза.

— Они не должны найти этого места, друг Дюлэн. Если мы погибнем, значит, погибнем.

Дирк молча уставился на него. Затем встряхнулся.

— Тогда почему нам с Гаром не погибнуть вместе с вами? Именно нас ведь они и ищут.

Юг выдержал его взгляд.

— Я не полный дурак, друг Дюлэн. Я знаю, которого из нас двоих можно заменить другим человеком, а которого нельзя.

Он еще с миг поглядел Дирку в глаза, а затем повернулся и вышел, чеканя шаг, вслед за изгоями.

Отец Флешье задержался.

— Я пойду с ними и вернусь сообщить вам, когда путь будет чист. А ты позаботься об этом великане, твоем друге, — тут он свернул за каменную арку и пропал из виду.

Дирк с миг глядел ему вслед, затем нашел пригодный валун и со вздохом уселся, давая своему беспокойству скатиться с него. Он посмотрел на Гара, туда, где великан сел неподалеку от плиты, уставясь невидящими глазами на скелет. Стены, наполненные вековым эхом мучений, загнали его разум в подполье. Дирк гадал, какое эхо хранили эти стены…

Шорох ткани, и, подняв взгляд, Дирк увидел грациозно садящуюся рядом с ним Мадлон.

— Да, — прошептала она, наблюдая за Гаром, — это терзает тебе сердце, не так ли? Человек, столь полный жизни, столь гордый и столь сильный, за одну ночь превратился меньше чем в младенца.

Дирка пронзил укол вины, он размышлял вовсе не об этом.

— Кажется иногда, что ему лучше было бы умереть. Это могло бы быть милосерднее…

Она зажмурила глаза, кивнула и сжала ему руку. Дирк ощутил горячее шипение ревности и гадал, насколько сильное чувство она испытывала к великану.

Она посмотрела на него.

— Как это произошло?

Рот Дирка скривился, словно он хлебнул сока алоэ.

— Это неприятная история… — а затем посмотрел на Гара и оборвал фразу, схватив ее за руку.

Она обернулась и посмотрела, нахмурив брови, а затем тоже выпучила глаза.

Гар поднял камешек и держал его в футе от лица, уставясь на него. Покуда они следили за ним, он медленно и методично положил его и выбрал другой.

— Может, к нему возвращается разум? — выдохнула она.

Дирк медленно кивнул.

— Похоже, что да, — улыбаясь, повернулся он к ней. — Дело в чистоте этого места, оно никогда не знало ничего, кроме благоговейных мыслей.

— Мыслей? — озадаченно переспросила она. — Какое это отношение имеет к его безумию?

— Я думаю, он психометрист, — медленно произнес Дирк. — Он слышал мысли, накопленные в стенах помещения, чувства людей, что были там, всех людей, когда-либо бывших там. И если посадить подобного человека в Бедлам, где никогда не бывало ничего, кроме ярости, отчаяния, ужаса и замешательства…

— Да ведь тогда он наверняка сойдет с ума! — выдохнула она, уставясь ему в глаза, и он увидел закрадывающийся в ее глаза ужас.

— Не безумие ужаса, — быстро объяснил он. — Я думаю, дело скорее в том, что его разум спрятался, отступил в дальний угол мозга и обнес его стеной, чтобы защитить себя от внешнего воздействия до тех пор, пока он не окажется в более благоприятной обстановке.

— Ну, конечно же! — глаза ее в удивлении расширились. — И он находится теперь в таком месте, не так ли? В мирном месте, куда целые поколения кулов приходили засвидетельствовать свое уважение…

Дирк кивнул.

— Мир и благоговение этого места вытягивают его.

Он взглянул через плечо на Гара — великан нагнулся вперед и положил руку на гигантский кристалл кварца.

Дирк ударил кулаком по ладони.

— Черт побери! Мне-то следовало понять, что это надвигается! У меня имелась дюжина нитей — как он в первую очередь вообще сумел найти меня, как задаваемые им вопросы совпадали с тем, что я в это время думал, как быстро он подцепил обычаи заключенных на Арене, как легко он смог всего за несколько дней вписаться в их отношения до такой степени, что они избрали его предводителем! Это должно было бы мне сказать, что он по меньшей мере телепат, и мне следовало бы сообразить, что случится с ним в Бедламе!

— Никакой человек не мог столько предвидеть.

Дирк поднял голову, пораженный теплотой и нежностью в ее голосе. Глаза ее наполнились слезами, но лицо ее выражало нежность, чуть не потрясшую его и отнявшую дыхание из-за приданой ей этой нежностью необыкновенной красоты.

— Не вини себя, — прошептала она. — Никакой бы человек не мог этого предвидеть, и даже если бы ты предвидел, то все равно ничего не смог бы сделать. Это не твое бремя, не заимствуй его.

Долгий-предолгий миг он пристально глядел ей в глаза, а потом медленно нагнулся вперед и взял ее губы в свои в долгом полном поцелуе. Он закрыл глаза, отгораживаясь отсвета, — не существовало ничего, кроме прикосновения ее губ под его губами, их оттаивания, ответа, начала требований, мольбы, полных и влажных, раскрытых…

Вдург губы ее исчезли, он услышал ее вопль:

— Нет!

Дирк вскинул голову, широко распахнув глаза.

Он увидел Гара на коленях рядом со скелетом, с двумя половинками сломанного посоха в руках и внимательно смотрящего на них, нахмурив лоб. Он явно пытался свести их вместе, словно ребенок с головоломкой.

— Стой! — снова закричала Мадлон, и Дирк стремглав бросился через пещеру, помня только о том, как много энергии могут выдать несколько граммов урана.

С тяжеловесной точностью Гар свел вместе два неровных конца. Грянул гром, и пещеру опалил добела раскаленный свет молнии, подхвативший великана, словно прутик, и швырнувший его о стену.

Затем пещера вновь сделалась сумрачной и безмолвной, с таящей памятью о громе, и со скомканной кучей у подножья стены, лежащей очень неподвижно.

Мадлон издала рыдающее ойканье и, подбежав, опустилась на колени рядом с Гаром, растирая ему запястья и стеная. Дирк подошел к ней сзади, глядя на них с неподвижным, как маска, лицом, с кислым ощущением вины, поднимающимся и встающим поперек горла. И снова ему бы предвидеть, что надвигается. Несколько минут он не следил за развитием событий — всего несколько минут, но этого было достаточно…

— Он жив, — горячо сообщила Мадлон. — Но долго ли он проживет, не могу сказать.

— Конечно, жив, — Дирка удивило отсутствие эмоций в собственном голосе. — Ток — молния — не тронула его. Она просто сшибла его с ног.

Он, нахмурившись, посмотрел на руки Гара, все еще стискивающие огромные медные полосы. Затем он увидел центр посоха и заметил, что тот стал целым — он даже не мог разобрать, где проходил разлом. И вдруг усомнился в здравии Гара. Если эти медные полосы соединялись со схемой… Он снова взглянул в лицо Гара — и замер, весь напрягшись.

Гар молча смотрел на него.

Рука Дирка, как клещи, сомкнулась на плече Мадлон. Она подняла глаза на Гара и ахнула.

Лицо великана, исказившись, хмурилось, щурилось от боли, но, несмотря на это, продолжало изучать Дирка.

В голове Дирка лязгнула сигнализация, заставив его подобраться для защиты. Затем он осадил себя, вспомнив, что великан приходится ему все-таки другом. Если к нему вернется ум, тем лучше… Не так ли?

— Ты жив, — выдохнула Мадлон, не веря своим глазам. — Ты единственный человек, взявший посох Де Када — и оставшийся в живых.

Гар веревел взгляд на нее. Рот его растянулся в презрительной улыбке.

— Не очень удивительно.

Дирк напрягся. Это был не голос Гара. Он был глуше и несколько резче.

— Воистину совсем не удивительно, — продолжил незнакомый голос. — Ибо я и есть Де Кад.