Волшебник в Бедламе

ГЛАВА 3

Он дрейфовал сквозь бесконечную черноту. Где-то далеко были звезды, он знал это. То, что он не видел их, не означало, что их нет.

Крошечная точка света… Вот! Он же знал, что у него есть глаза! А точечка росла, набухала, это была голова или лицо, обрамленное белыми плавающими волосами, и у него имелись глаза — огромные, светящиеся голубые глаза, или, во всяком случае, бирюзовые, какое это имеет значение, если остальное лицо слишком расплывчато, чтобы разглядеть его. Это было хорошее лицо, он знал это, он должен был верить…

— Потерял малость почву под ногами, не так ли? — спросило оно голосом медного гонга, только на самом-то деле оно не издавало ни звука…

— Не знаю, — хитро отозвался Дирк. — Насколько здесь глубоко?

— Тебе по ключицы, — ответило лицо. — И уровень поднимается. Ты не думаешь, что тебе следует отступить и просто плыть по течению?

Эти слова почему-то резали слух, хотя здесь было уютно, присутствовало ощущение соблазна и присутствие кого-то, пытающегося заставить его сделать что-то приятное, но что, как он знал, было бы неправильным, чего он не хотел делать…

Дирк покачал своей метафорической головой.

— Нет, я хочу сказать, ты отличный парень и все такое, но… Ну, откуда я знаю, что течение появится само? Я имею в виду, что кто-то же должен заставить течение двинуться.

— Пусть это сделает кто-нибудь другой, — предложило лицо.

Дирк обдумал это предложение. Оно было искушающим… Искушающим! Это резало слух. Нет, если оно искушение, оно должно быть неправильным. Он упрямо покачал головой.

— Нет, спасибо. Я не изменю своего решения.

Лицо каким-то образом пожало плечами.

— Выбор твой. Тебе, однако, следовало бы принять этот вариант, — глаза нахмурились, приглядываясь к нему. — Но я вижу, ты почти вернулся. Ну, помни…

И оно отвернулось.

— Эй, подожди минутку! — Дирк вдруг почувствовал, что в голове у него прояснилось.

Лицо терпеливо обернулось.

— Да?

— Кто ты?

— Волшебник Далекой Башни, — ответило лицо. — Разве тебе никто не сообщал?

Оно отвернулось, съежилось, быстро удаляясь, и пропало.

А Дирк почувствовал себя тонущим, почувствовал, как темнота смыкается над ним. Он боролся с этим, пытаясь подняться, двинуться вверх, преодолеть ее тяжесть, тяжесть своих век, которые приобрели огромный вес. Но от всей его силы — никакого толку, он не мог направить ее, не мог канализировать ее к векам, не мог высвободить ее, он нуждался в клапане — слове, любом слове, — но его язык и губы распухли, отяжелев от тонн инерции, в них он тоже не мог высвободить силу. Он боролся, напрягался, пытаясь раздвинуть губы ровно настолько, чтобы выпустить дыхание, шевельнуть языком-слитком, хоть чуть-чуть.

И он почувствовал, что овладел им, и тот двигается теперь легче, сила хлынула через него.

— Пожалуйста…

И снова почувствовал свое тело, почувствовал под спиной траву, руки и ноги, услышал свист ветра, далекое птичье пение, увидел сквозь закрытые веки красный свет.

Он пошевелил рукой, перекатился к ней, оттолкнулся изо всех сил в своем теле и приподнялся на локте. Он открыл глаза, огляделся, увидел траву, стволы деревьев, листья и парня с волосами, как пакля, широкого и приземистого, разинувшего в шоке рот.

Дирк нахмурился и с трудом заговорил, подымая себя в сидячее положение:

— Эй, малый… что…

Рот ужаснувшегося парня с треском захлопнулся. Он повернулся и сиганул в кусты, ломая подлесок. Пропал.

Дирк уставился ему вслед, ощущая вялость и головокружение. Глаза его прошли по кругу, он увидел лежащее рядом с ним тело, яркую юбку и голую спину с одной волнистой линией засохшей крови поперек нее, плечи, закутанные в черные волосы.

Мадлон! Он тряхнул головой, пытаясь прийти в себя ее, и вдруг вспомнил весь бой.

Голова ее зашевелилась, Мадлон с трудом приподнялась на локтях. Она повернулась, лицо ее было бледно, глаза расширились и смотрели озадаченно и немного испуганно.

Ничего удивительного. Он и сам не чувствовал себя исполненным храбрости.

Она помотала головой, зажмурив глаза, а затем заставила себя сесть и со слабым стоном прижала руку ко лбу.

Ее блузка — или то, что уцелело от нее — осталась лежать на земле. С миг все, что видел Дирк, эти ее полные круглые груди с похожими на полусозревшие вишни сосками и все прочее казалось смутным. Он напрягся, гальванизированный, несмотря на боль в голове, а затем заставил свои глаза посмотреть на ее лицо.

Она нагнула голову вперед, прижав ко лбу кончики пальцев, черные волосы опали, пряча ее тело. Дирк испустил вздох облегчения.

Она, моргая, посмотрела на него, морщась от боли.

— Как… что?..

Дирк заставил летаргию отступить и набросил, словно плащ, рациональность.

— Я и сам хотел бы знать. Последнее, что я помню, это ударивший меня между глаз тупой конец пики. Но почему сенешаль не взял нас в плен?

Она кивнула, затем содрогнулась.

— Да… А где твой друг?

Дирк пожал плечами.

— Они, вероятно, забрали его с собой. Это значит, мне придется найти способ вызволить его.

— Да, — она нахмурилась. — Много ли он знает?

Дирк пожал плечами.

— Наверняка не много. Все, что он знает о мятеже — это про встречу с нами двумя.

Она сузила глаза.

— А кто он такой?

С минуту Дирк сидел очень неподвижно. Вот конец его сказке о том, что Гар — кул.

— Турист, — медленно произнес он. — Человек, который разъезжает, навещая разные места, просто для того, чтобы посмотреть, на что они похожи. Вероятно, сын богача, ищущий какое-нибудь место, где он может творить добро.

— Значит, он не кул, — тон ее стал ледяным кинжалом.

Дирк покачал головой.

Ее голос задрожал от ярости.

— Зачем ты привез его?

— Я не привозил, — Дирк посмотрел ей в глаза. — Он сам привез себя сюда и просто прилепился ко мне. Я, со своей стороны, подумал, что лучше будет иметь его там, где я смогу следить за ним, чем рисковать, что он присоединится к пэрам.

Она пронзила его взглядом, затем губы ее скривились, и она неохотно кивнула головой.

— Да, я полагаю, что ты прав… Но теперь-то пэры заполучили его.

Дирк кивнул.

— Нам придется что-то насчет этого предпринять.

— Можно ли верить, что он не расскажет того, что знает?

— Что касается этого, — медленно произнес Дирк, — то мы должны будем очень скоро это выяснить… Я думаю, он может.

— С чего бы? Это не его бой!

— Он сделал его своим. И есть в нем что-то…

Ее мрачность перешла в задумчивость.

— Да. Он странный.

— Он не новичок в драке с посохом, — медленно произнес Дирк. — Трудно ожидать, что сын богача будет искусно владеть оружием кула. И он утверждает, что пробыл здесь целый месяц. Вынюхиватель наверняка нашел бы его за столь большой срок.

— Как же он скрылся от них?

— Да. — Дирк медленно и осторожно откинулся на локоть.

— И как он просто случайно оказался неподалеку отсюда, когда я, э-э, спустился с небес? Разумеется, допуская, что он разгуливал по здешней округе, я могу понять, как он вычислил, где меня найти, но почему он находился здесь, а не в пятидесяти милях отсюда?

Ее задумчивость обострилась в подозрение.

— Странного визитера ты взял с собой, небесный человек.

— Дирк, — поправил он, повернувшись посмотреть на нее. А затем мрачно улыбнулся. — Тебе, возможно, захочется придать себе достойный вид.

Она опустила взгляд. Глаза ее расширились. Она подхватила остатки блузки и прижала к груди.

Но Дирк не смотрел на нее, он нахмурился, глядя на листья.

— Пока я был в отключке, мне привиделся странный сон…

— Надеюсь, я в нем не появлялась, — она завязала концы лохмотьев вокруг шеи.

Дирк покачал головой.

— Просто огромное белое лицо с голубовато-серыми волосами. Он сказал, что он Волшебник Далекой Башни.

Мадлон замерла, расширив глаза.

— Да, — Дирк повернулся к ней, серьезно кивая. — Волшебник Де Кад.

— Который вернется, — прошептала она, — когда придет время свергнуть пэров!

Они замолчали, в головах у них пронеслись слова баллады:

Дирк стряхнул с себя это настроение.

— Всего лишь сон. Мы не можем надеяться на магическую помощь, нам придется сделать это самим.

— Нав… — голос ее оборвался, она облизнула пересохшие губы. — Наверное, нет… Ходили слухи…

— О чем? Не собираешься ли ты рассказывать мне, что Волшебника кто-то видел? Он уже пятьсот лет как умер! Мне ли не знать. Его звали Натаниэль Карлсон, он основал нашу компанию и…

Он оборвал себя на полуслове, расширив глаза.

— Конечно! «Ибо, когда падут с небес мои далекие башни…» Башни издалека, падающие вниз, — это наши корабли и шлюпки! Падающие с небес, изрыгающие огонь корабли!

— Вот видишь, — прошептала она. — Слухи верны! Он таки снова действует!

— Только дух его, — раздраженно возразил Дирк. — Это Мечта и его План. Сам же человек — мертв!

— Но слух гласит, что он снова ходит среди нас. И Де Кад тоже мертв, но он снова восстанет и поведет нас.

Дирк в гневе стиснул челюсти, это дало ему силы заставить себя подняться на ноги, несмотря на боль.

— Ваши живые человеческие лидеры способны сами возглавлять успешное восстание, без сверхъестественной помощи, и моя задача — найти их и выяснить, каких действий они от нас хотят!

Мадлон начала было отвечать, но тут зашуршал подлесок, и они резко обернулись.

Из-за деревьев появился фермер, широкий и массивный, но с таящейся опаской в глазах и чем-то похожим на суеверный страх.

— Вы были мертвыми, — прошептал он.

Дирк уставился на него. Затем оперся о посох и склонил голову набок:

— Вот как? Кажется, нам никто не потрудился сообщить об этом!

— Солдаты пощупали ваш пульс, они прикладывали к ваши губам перо, — упрямо стоял на своем фермер. — Вы были мертвы.

До Дирка вдруг дошло о чем речь.

— Но Гар — рослый человек, бывший с нами — он жив?

Фермер кивнул.

— Жив и в сознании — хотя и сильно кровоточил. Его забрали в замок, а ваши тела солдаты велели нам бросить в навозную кучу. Но мы не бросили. Мы унесли вас в лес, сюда, чтобы вернуться и похоронить, как подобает, ночью…

Мадлон кивнула.

— Нам повезло. Вы поступили хорошо.

— Очень, — согласился Дирк. — И спасибо за предложение, но мы действительно не нуждаемся в похоронах.

— Но твоего друга нужно выручить, — Мадлон встала, повернувшись к фермеру. — Как мы можем попасть в замок?

Фермер невозмутимо стоял на месте, только глаза его расширились от дерзости и опасности ее слов.

Затем он медленно кивнул.

— Сын кузена моей сестры — дворецкий, у него там есть знакомый пехотинец. Я попрошу человека, который попросит…

Мадлон коротко кивнула. Затем вспомнила про хорошие манеры и подарила ему ослепительную улыбку.

— Сделай это.

Фермер кивнул и повернулся, собравшись уходить.

— И, добрый фермер, — она повысила температуру своей улыбки на несколько градусов Кельвина, — спасибо тебе.

Фермер оглянулся и кивнул.

— Слух разнесется, — сказал он. — Это началось. Мертвые становятся живыми…

А затем исчез. Изумленный Дирк уставился ему вслед.

Затем, посерьезнев, обернулся к Мадлон.

— Вот! Видишь, как рождаются слухи! Через два дня это разнесется по всему королевству как своего рода чудо. А это всего-навсего было…

Мадлон вежливо подняла брови, ожидая продолжения.

— Всего лишь простым случаем анабиоза, — слабо закончил Дирк. — Э… Всего лишь этим…

— А как, умоляю вас объясните, мессир, это было сделано?

Дирк с рычанием отвернулся.

— Тебе приснился Волшебник, — напомнила она.

— Случайное совпадение, — отрезал он.

Она с минуту наблюдала за ним, а затем отвернулась, тихо улыбаясь. Но Дирк не заметил этого, старательно избегая встретиться с ней взглядом. Черт побери! У него нет никаких причин чувствовать себя дураком!

Анабиоз был заурядным явлением, оно случалось с миллиардами животных каждую зиму. Это иногда случалось даже с людьми и называлось «каталепсией» или как-то в этом роде.

Но этого не случалось с двумя людьми в одно и то же время в одном и том же месте — так ведь?

Он отмахнулся от этого довода. Пытаясь убедить себя, что это было просто совпадением — но почему в этом слове появился вдруг такой подозрительный звон? Вдруг, без всякой причины для того, у него возникло предчувствие, что Гар мог бы ответить на этот вопрос.

Фермер вернулся, когда сумерки сделали лес расплывчатым.

— Он в темнице, — объяснил он. — И час назад его еще не пытали. Допросчик ждет навестившего их пэра.

Дирк нахмурился, события принимали весьма угрожающий оттенок.

— Ты хочешь сказать, что они не начнут до тех пор, пока гость не явится туда?

Фермер кивнул.

— Пэр Кор, — произнес сквозь зубы Дирк. — Ставьте на кон что хотите, это пэр Кор.

— Почему это? — нахмурилась Мадлон.

Дирк пожал плечами.

— Он — Личный Советник, и он был на поле, где приземляются небесные корабли, предупреждал нас не пытаться никого забросить — имея в виду меня. Это само собой разумеется, не так ли?

— В своем роде, — с сомнением согласилась она и повернулась к фермеру: — Ты можешь провести нас?

Фермер кивнул.

— Я отведу вас к человеку, который отведет вас. Идемте.

Они отправились туда путем, которым перемещается информация среди кулов — из рук в руки, и это оказалось удивительно быстрым способом. Фермер снова отвел их в деревню, где неподалеку от общинного выгона ждал их второй фермер. Он зашагал рядом с ними, а их первый проводник исчез в темноте.

— Я — Оливье, — представился новый проводник. — Я несу известия от Фелисы.

Мадлон кивнула.

— Она в безопасности?

Оливье кивнул.

— Она оглянулась разок, увидев свой дом в пламени, и больше ни разу не оглядывалась. Она и ее дети в безопасности у изгоев. Известие принесли ее мужу, пока вы еще дрались, он отложил мотыгу и отправился прямо в лес. Теперь он с ними.

Дирк старательно сохранял бесстрастное выражение лица, но его, как всегда, сразила действенность его собственного народа. Они все знали, что делать, в любой ситуации, и делали это без вопросов и колебаний. Инбридинг не мог быть причиной этого, и он не знал, что могло бы.

Оливье повел их к замку в обход его. Дирк поднял взгляд на хмурую глыбу гранита, опустил его на золотистую землю рва и почувствовал, как воскрес его патриотизм. Франция восемнадцатого века — культура, которую имитировали пэры — благоволила к шато элегантно-дворцового стиля, а не к средневековым крепостям. Конечно, там радио и радаров тоже не было, равно как и лазерпистолетов. Пэры сделали несколько уступок здесь и там, они, казалось, очень хорошо сознавали, чему на самом деле благоволила душа их подданных.

Оливье пошарил рядом с берегом, поднял веревку и дернул за нее. Из темноты под берегом выплыло бревно. Оливье жестом пригласил их, и они осторожно забрались на это убогое средство передвижения. Оливье взял весло и переправил их через пятьдесят футов рва пятью ровными гребками. Он развернул каноэ боком и держался за берег, пока вылезали Дирк и Мадлон, а в тени открылись задние ворота. Мадлон направилась к ним, а Дирк обернулся поблагодарить Оливье, но тот уже наполовину пересек ров.

Мурашки гонялись друг за другом на спине Дирка, когда он повернулся к воротам. Все они действовали, словно детали машины, с совершенной синхронностью и совершенной координацией — а в подобной ситуации можно спокойно держать пари, что они не особенно репетировали.

Он прошел через задние ворота, и, когда те закрылись за ним, на его предплечье сомкнулась чья-то рука. Давление пропало так же быстро, как и появилось, и впереди них двинулся стройный силуэт в ливрее. Дирк последовал за ним и, взглянув на Мадлон, увидел, что та закуталась в черный с капюшоном плащ. Снова над ним замерцало чувство жути — здесь все было предусмотрено. Они бесшумно переместились через внутренний двор в тень стены. Когда они добрались до главной башни, их проводник открыл еще одну затененную дверь. Они шагнули во тьму, и дверь за ними закрылась. Затем Дирк услышал чирканье кремня о кресало, и в трутнице вспыхнул огонек, освещая молодое, с мелкими чертами лицо под напудренным париком. Лакей достал из кармана огарок свечи, зажег его и вручил Мадлон, пока сам гасил трутницу. Пламя свечи заколебалось и усилилось, когда Мадлон прикрыла его ладонью.

Лакей сунул трутницу обратно в жилет. Поверх него он носил приталенную красную, как вино, бархатную куртку — достаточно темную, чтобы слиться с тенью.

— Мы можем разговаривать здесь шепотом, пока спускаемся по лестнице — но потом вы должны молчать как мертвые.

Он забрал свечу и начал спускаться.

Мадлон последовала за ним, Дирк пристроился в арьергарде.

— Где наш друг? В темнице?

— Конечно, — кивнул лакей.

— Другой пэр прибыл?

— Почти час назад. Он пообедал быстро и легко и отправился в темницу. Вашего друга подвергли допросу, наверное, пятнадцать минут назад.

Дирк сглотнул. Он знал этих солдат-палачей. За такой большой срок они могли причинить изуродовать человека.

— Как нам выручить его? — прошептала Мадлон.

— Это растолкую я, — послышался голос снизу.

Дирк замер. Характерный акцент выдавал в говорившем солдата. Затем он строго напомнил себе, что всякий помогавший ему сам клал голову под топор. Ладно, пусть это солдат — но они могли ему доверять.

А это, решил Дирк, было нечто решительно новое. Он снова принялся спускаться.

Скачущий кружок света от огарка улавливал отблеск стали шлема и кольчуги. Еще несколько ступеней — и он показал им лицо — грубо вытесанное и в шрамах, со ртом, как у каймановой черепахи. Даже если он союзник, Дирк не хотел бы встретиться с ним в темном переулке.

Лакей шагнул в сторону, пропуская вперед Дирка, забрал с собой свечу и повернул вверх по лестнице. Дирк поборол страх находиться наедине с солдатом в темной дыре и прошипел:

— Что мы делаем?

— Около пыточной камеры есть ниша с глазком и дверью, — прошептал солдат. — Пэры могут оставаться там, если желают наблюдать за пыткой невидимыми.

— Они теперь не пользуются ей? — спросила Мадлон.

— Не пользуются, — подтвердил солдат. — Ни один пэр, уже много лет. Дверной засов заржавел. Но я принес масло. Для действия ему понадобится некоторое время, а потом придется использовать для открытия двери обыкновенную силу. Затем я должен буду покинуть вас. Мне нужно оставаться в доверии, пока не призовет Де Кад.

Дирк проглотил прилив раздражения из-за очередного проявления суеверия.

— Я и не знал, что солдаты будут сражаться за мятежников.

На мгновение в лестничном колодце стало пугающе тихо, и Дирк мысленно выругал себя, сжимая посох поудобнее.

— Мы — тоже кулы, — пробурчал солдат, и кто-то испустил вздох облегчения. Дирк гадал, не он ли сам это был.

Но он не желал успокаиваться.

— Сколько вас восстанет, когда… когда призовет Де Кад? — слова имели неприятный привкус, но ему приходилось употреблять идиомы.

Солдат поколебался.

— Никто не может быть уверенным. Все другие кулы ненавидят нас. Что с нами будет, если они победят, никто знать не может, победят ли они, поэтому мысли каждого солдата спрятаны даже от своих братьев. Каждый должен будет решать сам за себя — когда призовет Де Кад.

— Мы теряем время, — прошипела Мадлон.

Немедленно послышался скрежет и мелькнул луч света, когда дверь приоткрылась. Солдат просочился в нее и пропал. Миг спустя вернулась его манящая рука.

Дирк закусил удила смелости, когда его охватил страх, едва не прикусив и язык, и последовал за Мадлон.

Солдат удалялся в колеблющемся свете факелов. Они последовали за ним как можно бесшумнее, направляясь к решетчатой двери в пятнадцати метрах от них.

Тишину прорезал крик боли и ярости.

Дирк замер, глаза его автоматически метнулись к решетчатой двери, по коридору прозвучал слабый звон кольчуги. Солдат отчаянными жестами подзывал их. Дирк прыгнул вперед к нему, миновав зарешеченную дверь.

Солдат скользнул за ним, закрыл дверь, и спустя несколько минут снаружи пролязгала сталь, когда мимо прошел караульный.

Из камеры донесся пронзительный вой мучительной боли. Хотя человек явно пытался не выдавать боль. Мадлон отвернулась от глазка, в бледном свете Дирк увидел ее белое, без малейшей кровинки лицо.

Он молча принялся нагнетать масло в запор.

На противоположной стене горели факелы, а перед ними метался в жаровне огонь. Он освещал огромную фигуру Гара, раздетую догола, если не считать набедренной повязки, прикованную к наклонному щиту. Рядом с ним стояли две мускулистые фигуры, достаточно одинаковые, чтобы быть близнецами, наголо обритые и по пояс голые. Один из них следил за Гаром, сложив руки на груди, а другой, сняв с жаровни раскаленное железо, осмотрел его, и, удовлетворенный, повернулся обратно к Гару.

Между Дирком и жаровней обрисовывались на фоне огня силуэты двух мужчин в бархатный камзолах и напудренных париках. Один был коротким и коренастым, а другой — высоким и стройным.

Дирк с шипением втянул в себя воздух, он узнал орлиный профиль высокого. Пэр Кор!

— Так значит, — задумчиво произнес Кор, — вы отведали вкус нашего пира. Хотите продвинуться дальше от легкой закуски? Или предпочитаете рассказать нам то, что мы желаем узнать?

— Если я знаю ответы, я их дам, — проскрежетал Гар.

Позади Дирка ахнула Мадлон, Дирк напрягся.

Кор склонил голову в вежливом удивлении.

— Должен признать, что я не ждал такого охотного сотрудничества. Могу я спросить о причине его?

— Разумеется, — выдал ему сардоническую улыбку Гар. — Я совершенно уверен, что ничего не знаю — или, по крайней мере, ничего, помимо уже известного вам.

С миг Кор был неподвижен, затем повернулся к пэру Кошону.

— Возможно, я ошибся в его тоне, но, по-моему, его слова отдают наглостью.

— Напомните ему, с кем он разговаривает, — ответил Кошон голосом, подобным лязгу камнедробилки.

Пылающее железо поднесли к бицепсу Гара. Тело его изогнулось, челюсти сжались в усилии подавить крик. Кор сделал жест, и железо убрали.

Дирк стиснул зубы.

— Только слабый вкус, — повторил Кор. — Есть и куда более чувствительные части тела.

Гар конвульсивно расслабился, разинув рот и диким взглядом прожигая Кора. Но не заговорил.

— Понравилось, значит, — легко произнес Кор. Тогда, я полагаю, мы можем начать…

— Где ваш король? — потребовал сквозь зубы Гар. — Неужели его нисколько не волнуют страдания его народа?

Палач повернулся за новым железом, но Кор поднял руку, останавливая его.

— Твои слова выдают тебя. Любому уроженцу этой планеты не понадобилось бы спрашивать.

Гар нетерпеливо пожал плечами.

— Ладно, я с другой планеты. Я думал, что это очевидно.

— Но мне интересно подтвердить это, — глаза Кора стали буравчиками. — Какого вы происхождения и положения?

— Благородного, — отрезал Гар.

Кор застыл.

В нише Дирк резко повернулся к Мадлон. Они в шоке уставились друг на друга.

— Какого дома и рода? — резко спросил Кор.

— Д'Арман с Максимы, — на лицо Гара вернулось сардоническое выражение.

Кор заметно расслабился.

— Я знаю о Максиме. Это ничтожный астероид, и все живущие на нем притязают на благородство.

— Не только притязают, они и впрямь благороднее, чем вы! — рявкнул Гар. — Они не порабощают людей, делая их своими слугами, — они создают роботов!

Они?.. Дирк с сомнением поджал губы. На физиономии Кора тоже появилась ухмылка.

— Суть благородства — это власть над другими, наивное дитя, — как я сейчас имею власть над тобой, — он глянул на второго палача и сделал знак. Тот нагнулся и стал крутить огромное колесо. Цепи на запястьях и лодыжках Гара натянулись, он издал воющий мучительный скрежет.

Кор подошел к нему, полностью выйдя на свет.

— Я полагаю, что ты найдешь эту позу более подходящей для нашей беседы.

Дирк нахмурился. Кор не уловил этого «они». Гар явно не считал себя членом общества Максимы. Дирк готовился к инструктивному примеру искусства спекулятивной фабрикации.

— Кто тебя прислал? — потребовал ответа Кор.

— Никто, — прорычал Гар. — Я прибыл сам по себе. И не трудитесь задавать следующий вопрос. Вот ответ: я пару лет шатался по этому звездному сектору, пытаясь найти дело, которому я мог бы посвятить себя, — нечто, стоящее любых жертв. Если необходимо, даже моей жизни.

Он вызывающе посмотрел горящими глазами на Кора.

Кор презрительно скривил губы и кивнул палачу. Тот держал перед глазами Гара тиски для пальцев.

— Правду, пожалуйста, — промурлыкал Кор.

— Это и есть правда. Разве вы не узнаете ее симптомы?

Это заставило Кора умолкнуть. Он стоял, гневно глядя на Гара. А затем проговорил сквозь сжатые губы:

— Узнаю. Это прискорбное состояние молодежи — даже нашей молодежи. Мы вынуждены идти на немалые хлопоты для искоренения его.

Игры!.. У Дирка перевернулось все в животе. Кор был прав — они шли на немалые хлопоты. Но страдали от этого не пэры.

— Но ты давно миновал двадцатилетний возраст, — нахмурился сбитый с толку Кор. — Наверняка ты ведь достаточно жил жизнью взрослого человека, чтобы покончить с детскими играми в идеалы и реформы. Почему ты унижаешься до них?

— Со скуки, — пожал плечами Гар.

Кор уставился на него. Затем он отвернулся от него, весь кипя, но не позвал палачей.

Дирк начал гадать, а не был ли Гар, в конце концов, воистину благороден. Он, безусловно, знал, что сказать пэру, чтобы ему поверили.

Дирк обернулся взглянуть на солдата. Тот очень мягко нажал на засов, затем расслабился, покачав головой.

Дирк плотно сжал губы и повернулся обратно к пыточной камере. Кор снова поворачивался к Гару.

— В том, что ты говоришь, возможно, есть правда. Но мы убеждены, что фрахтовая компания, обслуживающая нашу планету, высадила человека неподалеку отсюда, и у нас есть причины думать, что этот человек — бунтовщик.

— Я уже сказал вам, что искал Дело.

Глаза Кора вспыхнули, но он сдержался с заметным усилием.

— Если вы тот, кого они высадили, тогда вы можете мне сказать: насколько глубоко связаны космонавты с бунтовщиками?

— Вовсе не связаны, — быстро ответил Гар. — Мне пришлось заплатить уйму денег за свою высадку.

Дирк повернулся к Мадлон, широко раскрыв от удивления глаза. Так же, как и она. Затем Мадлон медленно с одобрением кивнула.

Кор презрительно скривил губы.

— Поэтому вы, конечно, не имеете ни малейшего представления об их деятельности.

— Конечно, — Гар следил за ним, словно за коброй.

— А парень, путешествовавший с вами, — он, я полагаю, тоже всего лишь турист?

— Нет, он был местный. Когда я услышал, что за мной идет охотиться поисковая партия, я кинулся в ближайшее укрытие, развалившуюся хижину. Он был там, тоже прятался.

Кор улыбнулся с вежливым скептицизмом.

— Разве вас не заинтересовало, почему он прятался?

— Нет, — улыбнулся Гар. — С таким шорохом позади нас это казалось как-то не совсем уместным.

Кор, нахмурившись, поджал губы.

— И вы решили путешествовать вместе.

— Нет, я нанял его в проводники.

Кор с минуту помолчал, сузив глаза.

— Что он рассказал вам о бунтовщиках?

— Ничего, — улыбка Гара стала сардонической. — Но он дал мне массу очень интересных сведений о вашем обществе.

Кор замер, и Дирк глубоко вздохнул. Разумеется, это был хороший способ отвлечь мысли Кора от следствия — но не был ли он рискованным?

Кор медленно выпрямился, пряча глаза в тени.

— Он не может позволить чужеземцу покинуть планету с такими знаниями, — произнесла дрожащим голосом Мадлон.

Кор поднял голову, и палач повернулся к висящей на стене огромной сабле.

Солдат попробовал засов, поймал взгляд Дирка и кивнул.

— Я думаю, не нужно, — произнес Кор.

Солдат начал нажимать на засов, уставясь в сторону голоса пэра, с выпученными от напряжения вокруг зрачка белками.

Но Дирк быстро напряженно замотал головой, подняв предостерегающе ладонь, вдруг поняв, что если Кор узнает, что Дирк жив, это будет означать новые пытки по всей округе. С другой стороны, если палач возьмет этот ножичек-переросток…

Но палач обернулся с пустыми руками и разочарованно насупившись.

— Нет, я думаю, мы немного развлечемся с его помощью, — проступила на физиономии Кора лживая улыбка. — Поскольку он желает узнать наши обычаи, мы поступили бы крайне невежливо, не предоставив ему всех возможностей.

Гар озадаченно нахмурился, а Дирк подобрался, и по спине его пополз холодок дурного предчувствия.

— Мы позволим ему принять участие в Играх, — Кор тепло улыбнулся Гару. — Я уверен, что вы найдете этот опыт крайне информативным.

Пальцы вонзились в руку Дирка, он взглянул и увидел испуганное лицо Мадлон. Он вновь поглядел сквозь глазок. Палач с отвращением расковывал Гара, в то время как Кор тихо переговаривался с пэром Кошоном.

Дирк опять повернулся к Мадлон, качая головой, и шагнул назад, в самую затененную часть ниши.

Мадлон недоверчиво уставилась на него. Затем в ее глазах вспыхнул гнев, и она шагнула к нему.

Дирк закрыл ей рот рукой и выдохнул прямо в ухо:

— Если мы нападем прямо сейчас, мы можем победить, но вероятнее, проиграем. В любом случае пэры будут осведомлены, что скрытый мятеж превращается в активный. А если победят они, Кор поймет, что мы живы и захочет получить еще несколько ответов, и не только от нас.

Гнев в глазах Мадлон растаял. Дирк убрал руку от ее рта. Она отвернулась, закусив губу.

— Гар управился с ним прекрасно, — продолжал Дирк. — Не буди лиха, пока оно тихо.

Мадлон стояла, не двигаясь, а затем неохотно кивнула. Дирк поднял взгляд на солдата, бесстрастно стоявшего, ожидая указаний. Дирк покачал головой. Солдат разок кивнул и убрал руку с запора.

Дирк снова перебрался к глазку, палачи выталкивали Гара через дверь в противоположной стене, в то время как Кор и Кошон повернулись, все еще разговаривая, к двери в коридор.

Дирк удовлетворенно кивнул и шагнул обратно в дверь, прислонившись спиной к стене, ожидая, пока путь будет свободен.

Он услышал, как грохнула, закрываясь, дверь, затем другая. Мадлон метнулась к глазку и повернулась обратно.

— Они ушли. Мы можем говорить.

Дирк кивнул.

— Сколько еще до Игр?

— Неделя, наверное, — прогромыхал солдат.

Дирк нахмурился.

— Он не может за неделю целиком научиться новому стилю боя. Они зарежут его, как на бойне.

— Возможно, именно в этом и заключается их намерение.

Солдат нахмурился.

— Там всегда бойня. Какая разница, как хорошо он будет драться?

Дирк закусил губу.

— Да, конечно. Вам придется извинить меня — я привык к успокоительной фикции, называемой «спортивный шанс»… Ладно, как мы это устроим?

Солдат еще пуще нахмурился.

— Устроим что?

— Спасение, конечно. Он постоял за нас, мы постоим за него — особенно потому, что он может еще оказаться полезен.

— Это довод, — согласилась Мадлон. — Если Кор хочет умертвить его, он непременно должен быть выгоден для нас.

Солдат задумчиво кивнул.

— Ну, как мы это проделаем? — потребовал от них ответа Дирк.

— Поговорим с изгоями, устроим засаду, — отозвалась Мадлон.

Дирк покачал головой.

— Это все равно, что вывесить плакат, гласящий: «Следите за этим пространством, ожидая дальнейший новостей о великом, новом бывающим раз в жизни крестьянском восстании! Они могут появиться на стене вашего замка в любой день!» Может быть, я просто циник и пессимист, но, по-моему, ситуация требует чего-то более тонкого.

Мадлон закусила губу.

— Я думаю, ты прав… Что ж, отлично: пролезь к нему в клетку и покажи выход.

— Какой выход? Клетки охраняют строже, чем параноидальная жена мужа!

Она нетерпеливо мотнула головой.

— До дня Игр у нас не будет, конечно, никаких шансов. А тогда один, в клетке, должен будет сообщить ему о плане, а другой, на трибуне, показать ему путь.

Дирк пожевал предложение и нашел его приемлемым.

— Конечно, это будет в целом чуточку рискованно. И скорей всего, будет пойман и тот, кто ждет на трибунах, и тот, кто попытается вырваться.

— Никто не будет пойман, если они будут знать, что делать! Провести женщину в клетки совершенно невозможно, поэтому мое место — трибуны.

Все инстинкты самосохранения в Дирке с ревом встали на дыбы, но разум победил, хотя победа могла оказаться и кислой.

— Если бы был хоть какой-нибудь выбор…

— Но его нет.

Дирк вздохнул. Он был способен узнать проигрышный расклад, когда держал его в руках.

— Ладно, как мы организуем мое проникновение в клетки?