Волшебник в Бедламе

ГЛАВА 16

Взошла луна, вызывая отблески на металле и драгоценных камнях одежды пленных пэров, снова сбившихся в кучу в центре двора. Высоко над ними сидела на сооруженном на скорую руку помосте Лапэн, положив руки на колени. Сбоку от нее стояли Юг и Мастер Гильдии. Они поглядывали украдкой в тень северо-западного угла, где сидел Гар, уставившись на сломанные половинки посоха.

Дирк стоял в стороне от тех и других с капитаном Доминьи и офицерами. Время от времени он бросал быстрый взгляд на Мадлон, расположившуюся у подножья помоста с отцом Флешье и еще несколькими мужчинами и женщинами, которых Дирк никогда раньше не видел. Он полагал, что они являлись другими младшими офицерами и провинциальными капитанами.

— Мы не можем убить стольких так вот, с ходу, — заявила Лапэн твердо. — Что же тогда нам с ними делать?

— Тут есть некоторые, заслуживающие смерти, Лапэн, — проворчал Мастер Гильдии, — самой медленной и болезненной смерти, какую только мы можем придумать.

— Должны ли мы судить их одного за другим? — потребовал ответа Юг.

— Это займет год, и вполне возможно, некоторые с гладкими языками выйдут без единой царапины, тогда как по-настоящему заслуживают тяжелого наказания.

Капитан Доминьи шагнул вперед.

— Если мне можно высказаться здесь…

— Нельзя, — коротко оборвал его Мастер Гильдии.

Капитан уставился на него, потеряв дар речи. Затем он нахмурился и заговорил было вновь.

Лапэн медленно повернула голову к нему.

— Не пойми нас неправильно, небесный человек, — мы благодарны за все, что вы сделали. На самом-то деле мы ничего бы не смогли сделать без вас, и мы хорошо это знаем. Но вы не страдали так, как страдали мы, большую часть своей жизни вы были свободными вдали от этой клоаки несчастья. Вы не пытались прокормить семью под тяжелой рукой пэра, вы не видели свою жену или дочь схваченной для удовлетворения похоти пэра, ни сына, отправленного на Арену. Вы не можете знать, какие чувства испытывает народ — во всяком случае, по-настоящему не можете.

— Мне думается, я могу иметь наполовину верное представление, — разнесся по двору резкий голос Дирка. — Только за последнюю неделю я дюжину раз побывал на волосок от смерти. Я был на Арене. Я бегал и прятался, как изгой. И это не в первый раз. Я семь раз отправлялся с заданием на эту планету и каждый раз едва уходил от смерти. Как и мы все. И я полагаю, надо разрешить эту небольшую проблему.

Мы потратили свою жизнь только для сохранения линии связи между Меланжем и остальной Галактикой в руках кулов, чтобы, когда придет этот день, Высокие Башни Волшебника смогли упасть с небес. Приятная, легкая, безопасная работа — быть втиснутым бок о бок с двадцатью другими людьми в хрупком корпусе корабля, плывущего в пустоте, где любая из сотен мелочей может пойти наперекосяк и убить нас. Наши опасности были столь же велики, как и ваши, а наши испытания столь же болезненны. Немногие из нас женились — почему, по-вашему, мы всегда увозили новых рекрутов? Мы знали, что жена и дети расчленят? Мы знали, что жена и дети повлияют на нашу преданность, и мы не могли рисковать этим, мы посвятили свою жизнь полностью и единственно тому, чтобы когда-нибудь добиться вашей свободы! Мы обрекли себя на одиночество и тяжкий труд, ради одной только цели — вашей свободы!

— Я знаю, что вы подвергались испытаниям, наверное, столь же тяжким, как и мы, — рассудительно сказала Лапэн. — Но это были иные испытания, иные муки — и, к тому же, вы были свободными.

Губы Дирка сжались в тонкую прямую строчку.

— Свободными! Никогда ни один из нас не был свободен! Мы были рабами для вас, всех вас, всю свою жизнь — и жизни людей, пришедших до нас — пятьсот лет! Трудились ради этого дня — дня, когда кулы будут свободными и мы сможем вернуться к себе домой!

А теперь вы говорите нам, что здесь нет для нас дома и нам некуда возвращаться!

— Да, — он слышал боль в голосе Лапэн, и тем не менее она произнесла это слово. — Ибо факт остается фактом, вы не мы, Дирк Дюлэн, ты и все небесные люди. То, чего вы хотите, не то же, чего хотим мы.

Рядом с ней кивнул Юг.

— Мы не лишаем вас дома — вы можете поселиться среди нас. Мы дадим вам землю и окажем любую посильную помощь, разделим добытое у пэриков — мы, по крайней мере, знаем, что нам это понадобится и что никто, кроме вас, не сможет основать заводов. Мы построим вам школы, где вы можете учить, мы окажем вам честь и уважение…

— Но не дадите нам голоса в вашем правительстве, — мрачно закончил Доминьи.

Юг встретил его взгляд и кивнул:

— Не дадим.

Но Доминьи не смотрел на него. Он расставил пошире ноги и сложил руки на груди, упершись взглядом в Лапэн.

Она ответила ему таким же непоколебимым взглядом.

Дирк подошел к нему и прошипел на ухо:

— Они не могут сделать этого, капитан! Все наши труды, наши ожидания…

— Они могут это сделать, — проскрипел Доминьи. — Они — законные правители этой планеты.

— Но у нас есть корабли, у нас есть пушки! Дайте команду, и мы…

— Мы не станем убивать своих, — тяжело проговорил Доминьи.

— Да, и она тоже это знает, она злоупотребляет нашей добротой! В этом нет никакой справедливости, капитан, после всех наших лет, всех наших трудов именно ради них!

Тогда Доминьи обернулся с саркастической улыбкой.

— Чего ты ожидал, Дюлэн? Благодарности?

Дирк мог только молча глядеть на него.

— А что насчет меня? — спросил громыхающий голос из тени.

Все глаза обратились к северо-западному углу.

Гар стоял со сломанными половинками посоха в руках, пристально глядя на Лапэн.

Он вышел вперед, к подножью помоста.

— Что насчет меня? Я тоже не имею никакого голоса здесь среди вас?

— Ты — Де Кад, — выдохнула Мадлон с глазами, полными блеска и поклонения, и Лапэн, как эхо повторила ее слова:

— Ты — Де Кад. Твой голос всегда будет услышан. — Она поднялась с величественностью горы и шагнула в сторону, уступая место: — Иди, займи свое судебное кресло здесь среди нас, оно — твое, так же, как и последнее слово в любом решении наших дел, если ты пожелаешь этого. Ты — Де Кад. Де Кад.

— Нет, — резко бросил Гар.

Двор поразила полная тишина. Все глаза были прикованы к великану. Он поднял сломанные половинки посоха.

— Де Кад жил в нем. Он сломан, Де Кад исчез. Я снова стал лишь собой, человеком, которого вы знали как Гара.

Глаза Лапэн расширились, а у Мадлон стали огромными и трагически блестели. Но пока Дирк следил, она сумела робко улыбнуться сквозь слезы, глядя на Гара с теплотой и доверием.

— Есть еще кое-что, — мрачно, с горькой улыбкой сказал Гар. — Я говорил об этом, вы это знаете. Я — иноземец. А теперь — буду иметь голос на ваших советах?

— Нет, — ответила Лапэн так, словно из нее вытягивали слова клещами.

Гар кивнул, словно довольный этим горьким ответом.

— Никакого голоса для человека, давшего вам победу, неся в себе Де Када?

— Перестань мучить нас! — выкрикнула Лапэн. — Ты знаешь, что ты заслужил это, но ты же знаешь и то, что мы не можем этого дать!

Гар медленно кивнул, вытягиваясь во весь рост, сжав рот в мрачной удовлетворенной усмешке.

— Да, я это знаю и сейчас освобожу вас. Знайте же, что моя фамилия — Д’Арман и что я сын младшей ветви знатного рода.

Кулы замерли, уставясь на него. Затем из толпы пэров послышалось медленное шипение. Сторожившие их подняли взгляды, сжимая оружие, но огонь в глазах пэров поблек до тусклого свечения, и стороны расслабились.

Лапэн все еще молча смотрела на великана. Наконец она спросила:

— А где Де Кад?

— Его задача была выполнена, а жажда утолена. Он стал слабым, с исчезновением своей цели. В это мгновение я и поднялся, вырвался из захвата, в котором он держал меня, и сломал его посох. Он пропал, растаял — вернулся к своему многовековому сну. — Гар поднял сломанные половинки посоха. — Я снова обрел собственную жизнь, снова стал хозяином собственного тела.

Он стоял посреди моря горящих глаз. Вокруг него начался тихий зловещий ропот, нараставший, набухавший и наполнявший собой весь двор замка. Но Лапэн, все еще каменно глядя на Гара, подняла руку, и ропот ослаб, растаял и стих. В наступившей тишине огромная женщина проговорила:

— Если Де Кад пропал, значит, пропал. Было ли необходимо ломать его посох?

— Было, так как, если бы я не сломал его, то по-прежнему оставался бы заключенным внутри себя самого. Это было необходимо, так как если бы этот посох попытался взять любой другой человек, меньший, чем я, Де Кад убил бы его.

Юг и Мастер Гильдии прожгли его взглядом. Гар, нимало этим не тронутый, ответил им таким же взглядом.

Лапэн медленно протянула руку.

— Тогда отдай нам части его посоха.

Дирк напрягся, наэлектризованный видением того, как кул за кулом пытаются отремонтировать посох и изжариваются воспоминаниями, охватывающими всю жизнь очень страстного человека.

Юг, как эхо, поддержал Лапэн:

— Отдай нам посох!

И его партизаны-изгои шагнули вперед, к Гару.

Великан круто повернулся, становясь спиной к деревянному брусу в боевую стойку, держа два конца посоха, словно дубинки-близнецы.

Изгои заколебались, глядя на дубинки с завороженным трепетом.

Во дворе повисло тягостное молчание.

Выдержав паузу, Гар кисло улыбнулся, шагнул вперед, опустился на колени, положил обе половинки посоха на камень, поднялся и отступил.

— Пусть тот, кто желает, возьмет их!..

Во дворе воцарилась тишина. Все смотрели на обломки посоха с вожделением и страхом. Даже Юг опустил взгляд и сделал полшага вперед, но заколебался и остановился.

Минута напряженного молчания миновала, и Дирк начал ощущать, как сжатая пружина постепенно распрямляется.

Гар выпрямился и кивнул с кислой улыбкой:

— Я так и предполагал, что таких не найдется. — Он снова повернулся к помосту, подняв взгляд на Лапэн. — Я иноземец, как и те, кого вы только что лишили голоса, — но я носил в себе вашего героя — он не был легким грузом, а без него вы все по-прежнему были бы крепостными. Вы бы не добились победы без меня… Теперь вы лишили меня голоса… И я спрашиваю: желанный ли я гость среди вас?..

Мадлон глядела на него глазами, полными слез, и уже было приоткрыла губы для ответа, но заколебалась и, помрачнев, промолчала.

— Нет, — ответила Лапэн. — И в голосе ее звучала отчетливая боль. — Мы очень обязаны тебе, но не можем оставить тебя среди нас, ибо ты — кровь от крови пэров.

— Я так и думал, — мрачно кивнул Гар. Он отвернулся от помоста и посмотрел на на обступивших его кулов. — Я жил среди вас, сражался и проливал кровь ради вас, и вы отвергли меня… Но я достиг своей цели, и теперь ухожу.

Одним быстрым движением он опустился на колени, схватил части посоха и выпрямился.

— И я возьму этот посох с собой, ибо он — куда более мощная штука, чем может предположить любой из вас.

По толпе прошел лихорадочный ропот, но Гар рявкнул в толпу:

— Тот, кто полагает, что может остановить меня, пусть попробует!

Сверху на помосте Юг нацелил лазерный пистолет, но Лапэн ударила его по руке.

— Дурак! Ты же можешь попасть в посох!

Хороший довод, подумал Дирк. Если лазерный луч попадет на ту схему, кто знает, что случится. Было бы интересно и полезно выяснить, но лично Дирк не желал определять это эмпирическим путем.

Не все кулы видели действия Лапэн и, казалось, все равно страшились, лазеры поднялись, а затем снова опустились.

Гар обвел их взглядом и кивнул разок с сардонической улыбкой. Затем он медленно пошел через огромный двор замка. Он приблизился к цепи разбойников, они напряглись, поднимая мечи.

Гар продолжал идти. Поднялись дубины, готовые к бою, глаза горели.

Кулы стояли твердо, но в глазах у них была боль. Гар находился от них в трех метрах.

В двух…

В последний момент Юг сделал знак изгоям. Они постепенно опустили мечи и с угрюмым ворчанием шагнули в сторону, оставив путь для прохода Гара.

По двору замка прошел долгий шипящий вздох. Гар подошел к главным воротам, мрачно улыбаясь. Он дошел до переднего края толпы, в последнюю секунду люди отпрянули, и для него открылся проход сквозь давку, открываясь только на метр впереди него, когда он шагал, но через минуту превратился в длинный коридор, протянувшийся до самых ворот.

Гар проследовал по этому коридору, прошел под решеткой, через подъемный мост и пропал. Мадлон потерянно глядела ему вслед огромными глазами.

Дирк смотрел на это, и к горлу у него подступила горечь. Он обернулся к капитану Доминьи и спросил:

— Вы поступите так же, как он, капитан? Или останетесь здесь работать, как раб, на людей, которых вы освободили, и быть гражданином второго сорта?

Капитан Доминьи медленно повернулся, глядя прямо в глаза Дирку.

— Останусь.

Рот Дирка презрительно скривился.

— Значит, этого мы и дожидались? Зачем мы трудились всю свою жизнь, для чего мы бросили дом и родину — чтобы быть высококвалифицированными крепостными? О, разумеется, сударь, мы организуем вам промышленность! Конечно, мадам, мы наладим вам торговлю! Спасибо, спасибо, вы очень добры, предоставив нам этот шанс! Школы? О, с удовольствием! Мы немедленно начнем занятия — совершенно никаких проблем. Все, что вы не сможете сделать сами, мы ах-с-какой-радостью сделаем за вас. Только гладьте нас время от времени по головке, и, может быть, бросайте иногда косточку-другую, и мы будем счастливы! Для этого мы отдавали свои жизни?

Доминьи побагровел.

— Я всю жизнь трудился ради блага своего народа — и буду продолжать.

Дирк уставился на него.

— Нет, Дирк Дюлэн. Поступай, как знаешь, но я лично делал то, что делал, не ради благодарности и преклонения — или ради власти! Я делал это потому, что считал правильным — и какими бы ни были последствия этих действий, я приму их! — он повернулся к Лапэн и крикнул: — Я остаюсь здесь, среди вас, Лапэн, и с радостью! Я приму предложенное вами богатство и положение и не буду добиваться голоса в ваших делах.

— Что тогда ты будешь делать среди нас? — спросила она.

— Что вам угодно. Если вам нужны школы, торговля, промышленность, я построю их вам — или все прочее, чего захочет народ. Я буду трудиться для блага кулов этой планеты!

Повсюду вокруг громыхнуло громкое «ура!», заполняя двор. Ошеломленные офицеры посмотрели друг на друга, затем на своего капитана и начали улыбаться.

Дирк отвернулся, испытывая тошноту. Он поднял взгляд на Лапэн и Юга, улыбающихся, довольных, а затем посмотрел на Мадлон. Она подняла глаза, ответив ему долгим умоляющим взглядом. Он отвернулся и снова посмотрел на капитана. А затем, когда крики начали стихать, круто повернулся и зашагал к воротам.

Двор вокруг него замолк. Затем он услышал быструю дробь каблуков. Он оглянулся, когда Мадлон схватила егоза рукав и посмотрела на него, затаив дыхание.

— Не уходи сейчас! Останься с нами!

Дирк посмотрел на нее, скривив рот.

— Зачем? С какой стати?

Она смотрела на него с печалью на лице.

— Неужели я ничего для тебя не значу?

Он глянул ей в глаза на долгий безмолвный миг. А затем перенес весь свой вес на одно бедро, чуть наклонив голову набок.

— Как же это так? Минуту назад я видел твое лицо полным горя из-за ухода Гара.

— Верно, — печально сказала она. — Но когда он сказал, что дух Де Када покинул его, я начала вспоминать все, что случилось, и гадать, почему это все произошло именно так, как произошло — и поняла, что это произошло из-за тебя, все из-за тебя. Именно ты вымостил путь кулам на Арене, именно ты приготовил его к принятию Де Када и направил посох к его руке, именно ты показал ему выход, когда его планы, казалось, развалились, именно ты направлял его руку и вызвал Высокие Башни. И я думаю, что ты, Дирк Дюлэн — ты больше, чем кто-либо другой, принес нам свободу! свободу!.. И очень похоже на то, что в тебе поселился дух Волшебника.

— Ерунда! — возразил Дирк. — Все, от начала до конца… Меня передвигали, как шахматную фигуру на доске. Как ты можешь смотреть на все это под таким углом? Не потому ли, что теперь, когда великан отбыл, ты должна найти причины переключиться на другого?

Мадлон вздрогнула, но огрызнулась:

— Я говорю то, что вижу. Как любой мужчина, ты слишком слеп, чтобы видеть себя в истинном свете!

Дирк кивнул с тяжелой иронией.

— И поэтому ты теперь хочешь меня?

— Да, я хочу тебя, — яростно прошипела она. — Можешь ли ты винить меня за это?

— Да, — ответил он, — потому что, если бы Де Кад снова ожил, ты мигом отвернулась бы от меня.

Дирк увидел в ее глазах боль, покаянное признание того, что он сказал правду, и мгновенно преисполнился раскаяния. Он нежно коснулся ее лица и произнес:

— Прости меня — я говорил слишком резко. Но ты должна понять, что для меня неприемлемо быть вторым.

Он смотрел ей в глаза еще миг, а затем повернулся и пошел прочь.

Ряды кулов раздвинулись перед ним также, как и перед Гаром, и во дворе наступила тишина, когда он промаршировал по этому длинному коридору, не глядя ни направо, ни налево. Память их окаймляла его с обеих сторон, явное сходство со всеми ними цеплялось за него, но он шагал сквозь все это, словно сквозь заполненное паутиной ущелье. Все лица поворачивались к нему с молчаливым уважением, глаза смотрели ему вслед, когда он прошел под опускной решеткой и скрылся из виду.

Он перешел подъемный мост и направился к пустынному склону. Там он остановился и сделал медленный глубокий вдох. Он дал своим плечам обмякнуть и опустил голову, чувствуя, как покидает его напряжение, а кровеносную систему — адреналин.

Там, далеко внизу под ним, лежал город с теплыми и немногочисленными огнями на фоне темноты.

Он глубоко и судорожно вздохнул, успокаиваясь. Сейчас нельзя было терять времени. Ему требовалось догнать одного человека. И Дирк был до странности уверен в том, где именно будет тот человек.

Он повернулся и пошел на поиски коня.

Он шагнул под каменный свод и вошел в большую пещеру, ступая совершенно неслышными шагами. Стоял темный, холодный предрассветный час, только несколько полосок кристаллического лунного света выкрашивались из щелей высоко на стенах, осыпая холодным светом огромный скелет.

Над ним склонилась тень — фигура в темном плаще, глядящая на посеребренный, почти живой скелет. Он простоял так долгое время, не двигаясь, в медитации, и Дирк достаточно чувствовал ситуацию, чтобы не издавать ни малейшего шума.

Наконец высокая черная фигура пошевелилась. Она медленно вытащила из-под плаща две дубовые палки и осторожно положила их по обе стороны от громадного скелета. Затем выпрямилась, склонив голову, и Дирк увидел отблеск света и тени на орлином лице, посеребривший лоб и нос, впадины глаз и щек.

Гар вздохнул, поднял голову, расправил плечи, повернулся к арочному входу — увидел Дирка.

Дирк напрягся.

Гар глядел на него с печалью на лице. Затем он шагнул вперед, сжал Дирку Дирку плечо и прошептал:

— Давай уйдем отсюда, ибо я знал этого человека, а он умер.

Дирк повернулся за ним, и они прошли под арочным сводом на спираль входа.

Когда они вышли в нижнюю пещеру, Дирк прошептал:

— Нелегко было это сделать.

Гар кивнул.

— Его посох — штука ужасающей силы, Дюлэн, — может умножить все способности, которыми я обладаю, во сто крат. С ним бы я стал самым могучим в Галактике.

— Тогда почему же ты положил его?

— Потому что он не мой, — без колебания ответил Гар. — Он — Де Када, и пока тот мертв, он принадлежит его народу.

Он поднял голову, задумчиво глядя на бледный свет зари впереди, у выхода.

— И потом я также думаю, что он — штука привязчивая. Держа в руках подобную мощь, я бы использовал ее вновь и вновь, до тех пор, пока смог бы вынести неприменения ее. Если бы она попросила крови, то получила бы ее.

Они спустились к подножью горы, и Гар со вздохом откинул плечи, глядя на луну, плывущую, бледнея, в светлеющем небе.

Дирк задумчиво следил за ним.

— Потому-то ты и сломал посох?

— Нет, не совсем, — нахмурился Гар. — Но вроде того. Де Кад был великим человеком, но он, как и его посох, никак не мог перестать сражаться. Даже и так во мне живут все его воспоминания, отпечаток его личности — и, думается, до конца моих дней мне придется быть настороже, для гарантии, что эта личность не подавит меня. Но будь его посох цел, я бы не имел шансов — он накачивал его энергией. Он делал меня сверхчеловеком.

Гар медленно повернул голову, посмотрел на Дирка.

— Было громадным искушением оставить посох целым, Дирк Дюлэн, — но он бы уничтожил меня.

Внезапно он плотно зажмурил глаза, прижав к макушке средний и большой пальцы.

— И, ох, должен признаться тебе: да не придется мне никогда пережить что-нибудь подобное!.. Сначала это было ужасно — разум другого человека внутри моего собственного, тянущиеся, цепляющиеся усики мыслей. Мы сражались на фигуральной равнине, под символическим небом, в стране разума, и вплотную подошли к убийству своего рода друзьями, хотя всегда существовала настороженность — ибо мы оба хотели жить в этом теле. Была постоянная угроза еще одной схватки за выживание — там, в глубине моего собственного разума, моей собственной плоти и тела.

— Но этого не произошло, — произнес себе под нос Дирк.

Гар покачал головой.

— Да. Мы стали союзниками, мы работали вместе ради мечты, которой оба горели. А теперь — он исчез, не осталось никакой жизненной силы, никакой души, только набор воспоминаний. Он умер по собственному желанию, когда свершил свою месть, мощь отхлынула, и он вернулся, откуда пришел — но он не смог бы лежать там спокойно, если бы посох остался цел. Я, конечно же, похоронил его — никакой человек не желает быть привидением.

— Никакой, — согласился Дирк. — Включая меня.

— А, — кивнул Гар. Это, казалось, многое ему объяснило.

Он поднял руку, показывая на вершину горы.

— Пошли, давай поднимемся. Я не могу придумать лучшего места для обозрения этого мира, чем с вершины гробницы Де Када.

Они повернулись лицом к вершине и начали подниматься.

Гар повернулся к Дирку, сверля его пронзительным взглядом.

— Значит, она не обладала такой уж большой властью над тобой?

— Да, — кисло отозвался Дирк. — А ты обладал большой властью над ней.

— Я? или Де Кад?

— Оба, — пожал плечами Дирк. — Какая разница!.. Как ни смотри, я прихожу последним.

Гар молча поднимался в гору. Затем проговорил:

— Это весьма слабая причина покидать планету.

Дирк раздраженно пожал плечами.

— Из-за нее — или из-за остальных — выходит то же самое. Полуприязнь — весьма плохая замена преданности.

Гар покачал головой.

— Все равно это звучит фальшиво.

Дирк нахмурился, останавливаясь.

— К чему ты клонишь? Волшебник? Невидимая рука, двигавшая мной на каждом шагу?

— Нет, конечно, нет, — как-то слишком небрежно ответил Гар.

Дирк озадаченно нахмурился, а затем улыбнулся, позабавленный.

— О, не беспокойся, я это вычислил давным-давно. Источником слухов был ты, не так ли? Ты вызвал недовольство во всей стране и ощущение, что это должно вот-вот случиться. И известия, что то здесь, то там видели Волшебника.

Гар кивнул.

— Просто обычная кампания нашептываний — и немного проецируемой телепатии.

— О, — поднял брови Дирк. — Ее ты тоже числишь среди своих талантов?

— Я ничто, если не многогранен.

— Да, и даже очень многогранен, — нахмурился Дирк. — Когда люди пэра Кора сочли меня и Мадлон мертвыми и забрали тебя, как тебе это удалось: подделать нашу смерть — я не знаю ни о какой такой пси-способности, могущей провернуть такое.

Гар сверкнул зубами и отвернулся.

Дирк ждал ответа.

Он все еще его дожидался, когда они поднялись на вершину горы.

Гар твердо уперся ногами в землю и испустил вздох, глядя на расстилавшуюся внизу местность, дремавшую в свете зари.

— Мирное зрелище, не правда ли?

— Да, — согласился Дирк. — Теперь.

— А ты сам? — поднял бровь Гар.

Дирк посмотрел на него, старательно сохраняя нейтральное выражение лица. А затем кивнул:

— Совсем не плохо, теперь, когда ты упомянул об этом. Удивительно.

Гар пожал плечами.

— Ты теперь, в основном, вышиб из себя все наносное. Она на самом-то деле не так уж много значила, не правда ли?

— Не значила, — ответил после нескольких минут раздумья Дирк.

Гарк кивнул.

— Они перестали нуждаться в тебе — а ты еще не нуждаешься в них. По-настоящему не нуждаешься.

— Да, — медленно произнес Дирк, — я молод. Я не нуждаюсь в этом. Время для дома еще придет.

— О? — вскинул бровь Гар. — И чем же ты тем временем планируешь заняться?

— Удалиться, — ответил с кислой улыбкой Дирк. — Для начала податься на Эпсилон Эридана — это ближайший крупный порт. Беда в том, что я предпочел бы не путешествовать со своим экипажем. При теперешнем положении дел они, кажется, нисколько не станут тревожиться насчет ускорения отлета. Ты не мог бы приютить автостопщика?

Гар рассмеялся и сильно хлопнул его по плечу.

— Рад твоему обществу, Дюлэн. Мы можем провести путешествие, пытаясь разобраться, что же здесь случилось.

Дирк обнаружил, что вопреки настроению усмехается.

— Эй… а я-то думал, что мы соперники.

Гар покачал головой.

— Друзья, Дюлэн, — с самого начала. Но я ведь не мог тогда сказать тебе этого, не так ли? — он повернул браслет и положил палец на кнопку вызова корабля.

— Да, я полагаю, не мог бы, — согласился Дирк. — Скажи мне, когда ты понял, что именно ты и стал Волшебником?

Но Гар только усмехнулся ему в ответ и нажал кнопку.

С неба опустился золотистый корабль.