Волшебник в Бедламе

ГЛАВА 4

Существовал, конечно, примитивный способ, — Дирк мог пойти в таверну, прикинуться пьяным и начать орать мерзости о пэрах. Этот вариант гарантировал немедленное появление пятерки дюжих солдат, которые весьма охотно свяжут и сволокут Дирка к ближайшему Магистрату-Шевалье, а тот отправит его в клетки со всей необходимой живостью и быстротой. Дирк был целиком за живость и быстроту, они случались и прежде его спутниками в беде, но он был не слишком счастлив привлечь внимание пэра Кора. Крайне трудно будет объяснить имевшее место присутствие мертвого тела, особенно если оно твое. Кор, несомненно станет весьма сильно настаивать на разрешении загадки, а формы его настойчивости вряд ли окажутся способствующими будущему благополучию Дирка. Это означало, что Дирка придется забросить в клетки контрабандным способом — а это, в свою очередь, означало Гильдию.

Через две ночи и через трупы четырех солдат они с Мадлон сумели добраться до Альбемарля, столицы. Дирк надеялся, что пэр отнесет исчезновение их трупов за счет разбойников, что было почти правдой.

Они въехали в город сразу после открытия ворот, хитро замаскировавшись под кучей капусты. Ехавший на телеге кул пришел в понятное замешательство, когда за первым же скрытым углом его овощи вздыбились и извергли шевалье и его даму. (Мадлон где-то по дороге раздобыла новую одежду; Дирк предусмотрительно не спрашивал как). Но он быстро пришел в себя и отвернулся, когда они спрыгнули на землю и поспешили удалиться. Кулы довольно рано приобретают в жизни селективное восприятие.

Дирк и Мадлон свернули за угол и замедлили бег, дыша немного легче. Интерес Дирка проклюнулся, когда он огляделся в узкой улочке с полудеревянными зданиями. Он был сельским пареньком, поэтому города не возбуждали в нем того неотвязного чувства отчужденного знакомства, беспокоившего его в деревнях. Кроме того, даже в этот ранний час тут было больше разнообразия. Когда они свернули на главную улицу, им встретились — шедший с поручением из замка дворецкий, выводящий лошадей из городского дома пэра конюх, ремесленник перед своей лавкой, выбрасывающий горшок, караван купцов на пути к постоялому двору. Каждый был четко различимым членом своей Гильдии — в конце концов, занятие им избрали по внешности — но ощущалась в них странная одинаковость, неразличимость, подобно тому, как слияние нескольких цветов производит грязно-серое. У всех были волосы одного цвета — серовато-каштанового, воробьиного; они все были круглолицыми, все среднего роста и телосложения. В городах все генотипы перемешались и произвели гибрид — но только один гибрид, ибо генофонд был резко ограниченным.

Головокружительный восторг прошел, оставив мрачный, дымящийся гнев. Дирк пробормотал:

— И даже если бы пэры знали, что это случится, они бы, вероятно, все равно это сделали.

Мадлон озадаченно подняла взгляд.

— Что сделали?

Дирк начал было отвечать, но тут же закрыл рот на замок, вспомнив, что кулы не знали, что такое клон.

А если бы узнали, как бы это подействовало на них?

— Установили бы Игры, — отговорился он и быстро продолжил: — Ладно, теперь мы здесь. Куда направимся?

— Туда, — показала она на таверну.

— Там солдаты.

— Мы мертвы — разве ты не помнишь? — она втолкнула его в дверь.

Пивной зал был обшит панелями из темного дерева и заполнен маслянистым дымом. Они нашли места за длинным центральным столом, и Дирк постарался не дышать слишком глубоко. Час был ранний, столовалось лишь несколько человек, евших то, что с трудом сходило за завтрак.

— Что будем теперь делать?

— Есть, — сладко ответила она. — Или ты не голоден?

Живот Дирка ответил ей внезапным мятежным громыханием. Он вспомнил их последнюю закуску — чересчур оптимистического цыпленка, вышедшего по дурости прогуляться, он действительно был слишком молод, чтобы гулять одному — и пошарил в кошельке, с облегчением обнаружив, что деньги все еще там.

Подошел трактирщик, вытирая руки о фартук, по типу купец, с наклеенной для дворянства улыбкой.

— Что изволят шевалье и дама?

— Самого лучшего, что у тебя там есть на завтрак, — Мадлон сделала легкий жест двумя пальцами.

Улыбка исчезла. Владелец ее пригляделся к лицу Дирка повнимательнее, говоря в то же время чересчур небрежно:

— Есть жареная птица и вино, мадам. Все прочее слишком грубо для дворянского вкуса.

Мадлон рассудительно кивнула.

— Это подойдет. Будьте любезны, принесите поскорей вина.

Трактирщик поклонился и повернулся уйти, двигаясь спокойно и неторопливо, словно не увидел ничего неординарного.

Дирк понизил голос:

— Чей это знак?

Она с минуту разглядывала его, а затем сладко улыбнулась.

— Если уж ты этого не знаешь, то и не имеешь права на это.

Дирк сузил глаза, но прежде, чем смог заговорить, вернулся трактирщик, а затем поклонился и повернулся прочь.

Мадлон наполнила бокалы и вручила один Дирку.

— Для человека, утверждающего, что он один из нас, ты, кажется, маловато знаешь?

Дирк беспокойно взглянул по сторонам стола. Пытаясь распознать, кто из других клиентов мог оказаться пэрским шпионом? Таковому потребовался бы усилитель, чтобы услышать что-то большее, чем тихое бормотание. Но Дирк не видел никаких подслушивающих аппаратов.

Он снова повернулся к Мадлон.

— Когда тебе десять, ты знаешь не очень много о мятежниках. И, разумеется, не встретишь никого, кроме тех, что тайком вывозят тебя, а они не делятся никакими секретами.

— Конечно, — пробормотала она. — Значит, ты встречался-таки с Гильдией?

— Можно сказать и так, — медленно проговорил Дирк. — Но даже после того как меня вывезли, прошло несколько лет, прежде, чем я понял, что они подразумевали, когда говорили «Гильдия». Я имею в виду, когда люди помогали мне бежать, я видел гильдейские нашивки на их рукавах — и они все были из разных Гильдий. А когда я был мальчишкой в деревне, я знал, что местные ремесленники являлись членами разных Гильдий, и у меня сложилось смутное впечатление, что существует гильдия, управляющая делами каждого ремесла, поддерживающая на высоте качество продукции и выполняющая бумажную работу, но никогда не пытающаяся улучшить участь своих членов или оказать коллективный нажим на пэров.

Глаза Мадлон расширились. Затем она положила подбородок на кулак, задумавшись.

— Это интересная мысль…

— Да, — криво улыбнулся Дирк. — Экстравагантная новая концепция, не правда ли? Так что после того как меня удалили, мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, что каждый, кто хотел бы противостоять пэрам, не мог это сделать через гильдию.

— Представление и впрямь путаное, — сладко улыбнулась она, — мы надеемся, что и пэры найдут его таковым. Но разве ваши люди не имеют дел с Гильдией?

— О, да, и очень часто — но по большей части просто для того, чтобы вывезти ребенка для нас или заверить их, что мы все еще работаем на них. Они всегда держат нас на расстоянии вытянутой руки — имеют с нами дело, но не доверяют нам.

— Не удивительно, поскольку вы берете только детей. Почему вы не берете также взрослых мужчин и женщин?

Дирк покачал головой.

— Если бы мы начали это делать, все кулы на Меланже попытались бы присоединиться к нам, а с таким потоком пэры вышли бы на нас без задержки и прикрыли бы нашу лавочку. Беглые дети редки, и ребенок может усвоить больше, чем взрослый. И побыстрей к тому же — а наши операции требуют много книжных знаний. Ужасно много.

— Поэтому вы берете только детей потолковее, — жестко сказала Мадлон. — Другие должны оставаться с изгоями в лесу — и вы дивитесь, почему мы вам не доверяем! Складывается впечатление, что вы ничего не знаете о нас, понятия не имеете о наших страданиях!

Дирк весь напрягся.

— Я знаю. Я хорошо знаю. Моя мать умерла в середине зимы, потому что пэр Кор не дал моему отцу лекарств — хотя тот весь день простоял в воротах на снегу. Потом пэр Кор проезжал по деревне, заметил мою сестру и отдал приказ привести ее к нему в замок. Отец вытолкал ее в лес, прежде чем успели прийти солдаты, и я никогда больше не видел ее. Но Кор велел за это запороть отца до смерти — и заставил меня смотреть на казнь вместе с остальной деревней.

Она уставилась в его глаза, удивленная ненавистью в его голосе. Затем взгляд ее смягчился.

— Вот тогда-то ты и сбежал.

— Да — прежде чем схоронили отца, пока они думали, что я еще слишком оцепеневший, чтобы что-то сделать. Но я поклялся вернуться и отомстить им.

— И теперь ты вернулся.

Дирк кивнул.

— И мы работаем над другой частью.

Глаза ее широко раскрылись, уставясь в его зрачки — и Дирк понял, они не черные, а очень темно-фиолетовые. Очень темные — он, казалось, почувствовал себя теряющим под собой опору из твердого дерева, затягиваемым в эти глаза, глубоко-глубоко…

Ресницы ее затрепетали и разбили чары. Она опустила взгляд.

— Повесть о твоей сестре… знакомая.

Похожая на ее собственную, понял Дирк, и это ударило по нему, словно молот.

На него нахлынули жалость и нежность, затопив гнев. Если они посмеют коснуться ее, то он…

Уау! Он рванул себя обратно, потрясенный, когда понял, какие эмоции он только что ощутил. А что все-таким было такого в этой девушке?

Она посмотрела на него.

— Теперь я не могу сомневаться в тебе, Дирк Дюлэн. Ты рассказал свою повесть со слишком большой страстью. Только тот, кто страдал так, как мы, может испытывать такую сильную ненависть, — она взяла его за руку. — Пока я помогала тебе почти неохотно, но теперь мы будем вместе со всей моем желанием — и, я думаю, со всем сердцем.

Дирк сидел, замерев от проскочившей искры, вызванной ее прикосновением, пытаясь сдержать внезапный прилив ликования, прояснить тонкую пелену искажения, казалось, прошедшего по помещению.

Затем он вспомнил, что Гара в данный момент рядом нет, и разум вернулся.

Подошел трактирщик с двумя жареными птицами, и Дирк выпустил руку Мадлон — с, надо признаться, большим облегчением.

Птицы были маленькие, а они оба голодные, так что разговор прервался, и они отдали дань кухне. Когда мясо в основном исчезло, Дирк с сожалением отодвинул тарелку — обсасывать кости казалось неприличным для дворян. Мадлон подняла голову, уловила мысль и на сей раз последовала его примеру.

Дирк протянул руку и в третий раз наполнил бокалы.

— Дальше?

— Подождем, — Мадлон откинулась на стуле и пригубила вино. — Долго ждать, вероятно, не придется.

Не пришлось. У них перед глазами материализовался жилистый лисьемордый человек с рулоном ткани.

— Вот товар, который вы желали посмотреть, мадам.

Мадлон подняла взгляд лишь с самым легким признаком удивления. Она быстро оправилась и раскатала примерно ярд, разложив его на коленях, щупая его, проводя по нему руками.

— Да, это великолепный материал, но цвет не совсем тот. Я желаю немного покраснее.

— О! — энергично закивал портной, словно она подтвердила его собственное мнение. — Я знаю именно такой рулон, мадам, но он у меня в мастерской. Не будете ли вы любезны пройти?..

Мадлон поднялась и направилась к двери, а портной шел следом у ее локтя. Дирк задержался ровно на столько, чтобы бросить на стол несколько золотых монет, намного больше, чем стоил завтрак, но революции нуждаются в финансировании — и ринулся догонять их.

Они направились вперед по улице, Мадлон и портной док о бок, счастливо болтая о тканях, раскройке и пошиве на жаргоне, который для Дирка значил примерно столько же, сколько звуки, издаваемые кремнийорганическими формами жизни — язык сверхзвуковых эманаций. Он следовал за ними, совершенно ошеломленный.

Из переулка метнулась рука и коснулась локтя Мадлон. Без малейшей остановки она свернула в переулок, словно все время планировала это сделать. Так же, как и Дирк. Портной поспешил дальше.

Когда Дирк свернул за угол, их проводник уже отворачивался — дюжий юноша с волосами песочного цвета и значком подмастерья кузнеца на рукаве. Дирк вновь обрел какую-то долю уверенности в себе, картина была знакомой. «Я отведу вас к человеку, который отведет вас…» Портной никогда не сможет сказать, куда пошли двое подопечных, так как он этого не знает. Он сможет только сказать, где их забрал следующий проводник. Он не может даже сказать, кто этот новый проводник.

Когда они дошли до конца переулка, из дверей метнулась другая рука, коснувшись локтя Мадлон, и снова она, не сбивая шага, повернула и последовала к дверям. Дирк последовал за ней, в то время как второй проводник пошел дальше. Дверь открывалась на лестницу, и они спустились в подвал. Их новый проводник отодвинул в сторону большую бочку, открыв дыру в стене. Мадлон нагнулась и прошла через отверстие, Дирк — за ней по пятам. Их следующий проводник ждал со свечкой.

Они последовали за ним, и Дирк слегка изумился координации Гильдии. Верно, у них были века, чтобы проложить этот маршрут и отрепетировать систему, но все равно было жутко, словно проводники читали мысли друг друга. Однако Дирк знал из статистики, генетики и собственного опыта, что на планете не могло быть так много умных телепатов — или, по крайней мере, не в одном городишке.

Четыре проводника, один переулок и туннель спустя, они вошли в большое гранитное помещение с гобеленами на стенах, богатым ковром на полу и покрытым тонкой резьбой полированным столом и стульями в центре. Над столом висела люстра с четырьмя масляными лампами, ярко, по местным стандартам, освещавшая помещение.

Дирк, нахмурясь, огляделся. Нового проводника не было, так что, надо полагать, тут конец пути, но с кем им предстояло разговаривать?

— Где наш хозяин?

— Он скоро придет, — Мадлон села за стол и протянула руку к бутылке коньяка в центре его. — Не нервничай так, Дирк Дюлэн, у нас есть еще пять дней.

Дирк поколебался, глядя на нее, затем рухнул на стул и тоже потянулся за коньяком.

Он уже начинал чувствовать себя удивительно умиротворенно к тому времени, когда щелкнул скрытый засов и в помещение вошел хозяин.

Дирк развернулся на стуле, приветливо улыбаясь. Он видел высокого тучного купца в длинном красном плаще поверх охровой туники и голубых штанов. Он был круглолицым, щекастым, с маленькими твердыми глазами, мрачным морщинистым ртом. Поверх плаща он носил перевязь с вышитыми тайными символами.

Улыбка Дирка исчезла — он узнал этот знал различия. Он смотрел на Великого Мастера Гильдии.

Мадлон поднялась на ноги.

— Я — Мадлон, моя родная деревня — Марсир, во владениях пэра Бюссе. Я…

— Я знаю тебя, Мадлон. Я получил известия от тех, кто встречался с тобой. Ты служишь связной между изгоями и женщинами домов. Но кто он?

Дирк медленно встал на ноги, когда Мадлон сказала:

— Он от наших друзей в небе…

— «Друзей»? — передразнил Мастер, поворачиваясь к Дирку. — Что ты здесь делаешь, человек с неба?

— Мы не просто друзья, мы свои, — Дирк старательно держался. — Я — Дирк, сын Тоюэна, рожденный в деревне Дюлэн во владениях пэра Кора.

Рот мастера нетерпеливо дернулся.

— Я это знаю хорошо, я достаточно помогал вам сбежать, когда вы были детьми. Но, по моему мнению, именно вы забыли нас. Вы улетаете и лишь изредка прилетаете с признаками того, что вам хорошо живется, и нам никогда не было от вас никакого толка.

— Будет, — сказал Дирк, ломая лед. — Когда придет день.

— Так вы говорите.

— Так мы докажем и, мне думается, скоро.

Настороженность Мастера вдруг углубилась до тревожной задумчивости.

— Да, казалось бы, так. Это носится в воздухе…

— Какие признаки вы видели? — налетел на него Дирк.

Мастер Гильдии раздраженно пожал плечами.

— Признаки? Кто же увидит признаки? Если бы пэры увидели какой-нибудь признак, даже надежду в глазах кула — День был бы обречен, еще не начавшись. Но все знают это, все чувствуют это.

Только то, что он уже знал, и не больше. Дирк почувствовал разочарование. На мгновение он позволил своему уму раскрутить фантазию, воображая псионические передатчики, вещающие постоянное ощущение: «Грядет Что-то Большое», подстрекающее кулов к яростному бунту. Затем он рванул себя обратно в реальность.

Которую Мастер быстро вышиб из-под него.

— Есть слухи, что Волшебник снова ходит среди нас.

Суеверие! Дирк плотно сжал губы, чтобы сдержать гнев.

— Что-нибудь еще?

— Все кулы выкапывают припрятанное предками оружие и испытывают клинки, а затем вновь зарывают его, — пожал плечами Мастер. — И прошел слух, что двое связных изгоев были убиты солдатами, а затем вновь восстали живыми.

С миг Дирк стоял, гальванизированный, а затем понял, что, если он должен мириться с суевериями, он мог с таким же успехом воспользоваться ими. Он открыл рот, но его опередила Мадлон:

— Мы и есть эти двое.

Мастер резко вскинул голову, уставясь на них.

— Вы?!

Дирк кивнул.

Мастер сунул руку за пазуху — вцепился в святой медальон, надо полагать. Повсюду вокруг его глаз появилась белизна.

— Вы действительно были мертвы?

Мадлон заколебалась. Дирк пожал плечами.

— Кто может сказать? Кулы говорили, что у нас не было никаких признаков жизни. Лично за себя я могу сказать, что я видел сон.

Глаза Мастера метнулись к нему, словно стрелка компаса к магниту.

— Сон? О чем?

Дирк сглотнул, а затем заставил себя сказать:

— Волшебника Далекой Башни.

Глаза Мастера расширились до последнего возможного для них миллиметра.

— Чем я могу послужить вам? — прошептал он.

Дирк онемел от внезапного приступа угрызений совести, так что в брешь ринулась Мадлон.

— Одного нашего человека взяли и отправили на Игры. Мы должны вызволить его, если хотим иметь какую-то надежду на День.

Мастер в удивлении повернулся к ней, затем нахмурился, пробормотав:

— Дело и впрямь странное — забрать человека с Игр. Коль он там, его не будут допрашивать, и он, по крайней мере, получит легкую смерть. Но если вы говорите, что это надо сделать, значит, надо…

— Дирк должен попасть в клетки, известить его о плане, — быстро добавила Мадлон. — А я должна быть на трибунах, что вывести их. Ваше дело выбрать маршрут, расчистить его перед нами и загородить позади нас.

Мастер кивнул.

— Достаточно просто. Провести тайком в клетки вашего друга тоже моя задача?

Мадлон облегченно вздохнула и кивнула.

Так же, как и Мастер.

— Это более трудно, но возможно, вполне возможно. Давайте прикинем. Альфонс там тренер, а Мастер клеток кузен… — голос его перешел в бормотание, когда он отвернулся и, зажав в кулаке подбородок, начал расхаживать по помещению.

Мадлон поймала взгляд Дирка и подарила ему пламенную улыбку, раздвинув от радости губы.

Дирк с трудом сглотнул и попытался вонзить в ковер пальцы ног. Он сумел ответить лишь слабым подобием улыбки. Магистр подошел к ним, стиснул руки за спиной и энергично закивал.

— Все будет сделано, мадам и шевалье — да, все будет сделано! Я должен пойти и присмотреть, чтобы сделали — не побудете ли вы здесь, отдохнете и подкрепитесь? В положенное время придет человек отвести вас к тому, кто отведет вас.

Это был приказ, при всем том, что выразили его так вежливо. Но Мадлон подарила Магистру свою самую ослепительную улыбку.

— С огромным удовольствием, Мастер, так как мы, говоря по правде, очень устали. Спасибо вам за вашу огромную доброту.

Мастер действительно покраснел.

— Пустяки, мадам. Я делаю это с удовольствием. А теперь присаживайтесь и предоставьте остальное мне.

Он круто развернулся, нырнул за гобелен и пропал.

Сияющая Мадлон обернулась к Дирку:

— Вы были великолепны, мессир! Вы точно знали, что сказать!

Но вот что говорить в данном случае, Дирк не знал.