Волшебник в Бедламе

ГЛАВА 5

В горячке и суете полуденной толпы никто не обратил особого внимания на монаха в коричневой рясе с подмастерьем у его локтя.

— Теперь недалеко, — прошептал подмастерье. — Через минуту мы будем в начале уклона. Арена находится под нами.

Дирк пригляделся из-под коричневого шерстяного капюшона.

— Буду рад оказаться там, как ни странно это может показаться. От этой власяницы зуд, как от армии блох.

Они подошли к краю холма, и Дирк остановился, оценивая взглядом стадион, подыскивая маршрут быстрого бегства.

Сходу он не увидел ни одного. Посмотрел сквозь железные прутья дверной решетки в трехметровой стене целлютона и уставился вниз — далеко-предалеко вниз. Пэры были бережливы, они построили свой местный колизей в естественной чаше между вершинами холма, на котором располагался город, и холма повыше, где был королевский замок. Ярус за ярусом спускались ряды сидений бежевой лестницей великана к кругу белого песка в сотню метров в поперечнике и шестью метрами ниже самого первого яруса в сидении. Эта стена — и весь стадион, если уж на то пошло — была из целлютона, нечестивого молекулярного союза целлюлозы с кремнием, крепкого, как броня, твердого, как инструментальная сталь, и гладкого, как стекло. Абордажный крюк мог зацепиться за гранит, но не за этот материал.

Коль скоро человек оказывался в круге песка, он оставался там. О, в стенах имелись двери: ряд ведших в клетки и другой ряд ведших к свободе, но через эти последние проходили только пэры.

— Ни один кул никогда не убегал оттуда, — уведомил его проводник.

— Приятная мысль, не правда ли? — Дирк отвернулся. — Ну, я всегда хотел установить прецедент. Идем?

Они спустились, петляя, к подножью холма, где улица выходила на вымощенную булыжником площадь перед огромной железной дверью в целлютоновой стене. Она была предназначена для оптовых сделок. Ее могли поднять, вращая механизм, чтобы выпустить целую ораву осужденных, и часто подымали. Для штучной торговли в ней устроили дверь поменьше, на петлях.

Подмастерье мясника просеменил к ней и по ходу дела оставил Дирка стоять возле нее в раздумье, словно оставленная ледником морена.

Лед в данный момент находился в пятках Дирка. Он сложил руки на груди, чтобы те не дрожали, и опустил подбородок на грудь, размышляя, что одно дело обдумывать чертовски глупый риск, а другое дело — идти на него. Но жребий был брошен, и Дирку следовало пенять только на себя.

Он взглянул на солнце — почти самый полдень. Примерно сейчас что-то случится. Что именно, Магистр гильдии его не проинформировал — но что-то в любую минуту.

Внезапно он услышал сквозь маленькую железную решетку в двери гам, рев, вопли и лязг стали. Затем заурчал замок, хлопнув, распахнулась дверь, и выскочившая мускулистая рука рванула Дирка внутрь. Дверь за ним с треском закрылась — не то, чтобы Дирк мог это расслышать, бой здесь бушевал намного громче.

Он оказался лицом к лицу с солдатом, со вкусом одетым в скрещенные кожаные ремни и набедренную повязку. Без единого слова тот сорвал с Дирка рясу, чуть не прихватив с ней руки. Дирку пришлось скрипнуть зубами от боли — и не дать им лязгнуть. Здесь было холодно! В конце концов, на нем самом была только набедренная повязка!

Караульный схватил его за плечо и оттолкнул с дороги, молниеносно вставил ключ в замок, с треском открыл дверь и пихнул в нее Дирка. Дверь с грохотом закрылась за ним, и Дирк оказался внутри.

Он сразу же пожелал оказаться где-нибудь в другом месте. Он увидел в колеблющемся свете факелов полуголую толпу воющих чертей, бьющихся о стену из железных прутьев. Им отвечали пронзительные свистки, и сквозь прутья высовывались копья. Странное дело, каждый шагнул назад и в сторону ровно настолько, насколько, было надо, чтобы в последнюю долю секунды избежать острого наконечника копья.

Затем внезапно вой спал, перешел в стон и со скрежетом прекратился, словно отключившаяся на полдороге пластинка. Арестанты отвернулись и переместились, ропща, к Дирку. На противоположной стороне решетки охранники расслабились и отошли, невнятно переговариваясь друг с другом.

— Что это такое на них нашло?

— Такое все время случается.

Дирк навострил уши. «Все время случается»? Какие незаконные действия прикрывали арестанты?

Затем он увидел глиняные чаши, которые они все несли обратно в его сторону, увидел болтающуюся в них жидкую кашицу и все понял. Ничего не прикрывали. Просто бунтовали из-за еды.

Заключенные рассаживались на грязном полу и брали свои чаши. Взгляд Дирка нацелился на огромную чашу все еще стоявшего человека — Гар! Дирк двинулся к нему.

Стальная дверь с лязгом открылась, вошел монолитный охранник, рассеянно пощелкивая кнутом.

— Ладно, свиньи! Раз уж вы так сильно ненавидите свое пойло, мы не будем вас заставлять есть его! Стройся и выходи по одному — мы начнем полуденную тренировку немножечко раньше.

Заключенные в один голос проревели ругательства и поднялись, замахиваясь чашами.

Кнут щелкнул, словно пистолетный выстрел, наращиваясь эхом до канонады.

Когда эхо растаяло, заключенные стояли, опустив руки, лицом к охраннику.

— Все вы будете покойниками меньше чем через неделю. Какая вам разница, если вы загнетесь немного раньше?

Задергался кнут.

Заключенные молчали, не сводя глаз с трепещущего кончика. Охранник удовлетворенно кивнул.

— Значит, порядок. Стройся.

Все положили чаши и выстроились в молчаливую, удрученную цепочку. Гар подождал, пока другие займут свои места, а потом пристроился в хвост в конце цепочки.

Вполне в его духе, подумал Дирк. Он не мог сказать почему, но это, казалось, соответствовало характеру Гара.

Дирк вышел из тени и пристроился позади Гара. Он протянул руку и похлопал великана по плечу. Гар повернулся с легкой улыбкой вежливого веселья — и замер, недоверчиво уставясь на него.

Дирку пришлось плотно сжать губы, чтобы подавить смех. Приятно было почувствовать себя для разнообразия одержавшим верх над большим парнем.

Гар оправился, и гладкая изысканная улыбка вернулась.

— Великолепно. Надеюсь, ты объяснишь, как сумел сделать это?

— Сделать что? — нахмурился Дирк.

— Быть таким шустрым. Ты должен помнить, что, когда я видел тебя в последний раз, ты едва ли был в состоянии разгуливать. Фактически, если я правильно помню, ты был не в состоянии даже дышать.

— О, — поджал губы Дирк. — Откуда я знаю. Честно говоря, я надеялся, что ты сможешь объяснить мне это.

Он увидел огонек в глазах Гара и понял, что попал в точку. Но тогда откуда выражение шока, когда Гар увидел его?

Игра, конечно, и неплохая к тому же. Но почему? Что пытался спрятать большой парень?

— Как ты сумел организовать мою «смерть»? — прошептал Дирк.

— Я? — брови Гара взлетели в псевдоужасе. — Дорогой мой приятель, как я мог иметь к этому какое-либо отношение?

— Я надеялся, что ты это объяснишь.

Гар нахмурился, но как раз тут они дошли до двери, и он вынужден был прервать разговор, повернуть и последовать за другими. Дирк шагнул через дверь прямо за ним, и его шлепнули по диафрагме парой боксерских перчаток. Живот его втянулся от шлепка, и он, подняв взгляд, посмотрел на пропустившего его охранника. В глазах этого субъекта он увидел мрачное предупреждение. Дирк выпрямился и тронулся вперед.

— Надень их, — пробурчал через плечо Гар. — Эти просто для тренировки, нам говорят, что на большой день мы получим действительно хорошие — проложенные свинцом и облицованные железом.

— Знаменитые кастеты, — проворчал Дирк, натягивая боксерские перчатки.

Они последовали цепочкой через другую дверь в огромное помещение с наклонным потолком. Другие кулы уже разбились на пары и обменивались вялыми ударами.

— На самом деле не кастеты. — Гар повернулся лицом к Дирку, подымая перчатки. — Цесты — железные боксерские перчатки, применявшиеся римскими гладиаторами.

— Вероятно, прямо из исторического романа, — кивнул Дирк. — У них есть склонность к такого рода вещам.

Он поглядел на огромные, покрытые кожей кулаки Гара и осторожно поднял свои собственные. Один укромный уголок его ума гадал, почему Гар был так вежлив? Защитный механизм, конечно, но что скрывал Гар?

Затем покрытое кожей пушечное ядро помчалось к его лицу, и он перестал думать, чтобы отшибить его в сторону.

Но отшибалось не слишком хорошо. Еще точнее — оно промчалось напрямик и врезалось ему в голову. Дирк, зашатавшись, отступил, мотая головой, чтобы прояснить мутное стекло, которое возникло вдруг между ним и миром.

— Извини, — пробормотал Гар. — Но мы должны выглядеть хотя бы наполовину убедительно, иначе они набросятся на нас с кнутами.

Дирк взглянул на расхаживающих вдоль стен охранников с лениво извивающимися позади них кнутами.

— Совершенно верно. Я просто еще не совсем проникся духом этого дела. — Если Гар так представлял себе наполовину убедительное состязание, Дирку определенно предстояла необходимость выложиться до предела.

Он сделал выпад в лицо Гару. Великан блокировал его, двигаясь так быстро, что Дирк едва заметил движение. Затем кожано-пушечное ядро снова рванулось к его лицу. Он бросил все свои силы на блок и частично преуспел: перчатка просвистела мимо его уха. Но левая рука Гара уже завершила хук, Дирк откатился чисто рефлекторно и почти вовремя.

— С координацией у тебя все в порядке, — одобрил он Гара, вернувшись в оборонительную стойку.

— Да, — улыбнулся Гар. — Именно на этом обычно и ловятся мои соперники — из-за моих габаритов они ждут, что я буду неуклюжим. Но ты и сам неплох — единственный здесь, кого я не смог ударить, когда хотел.

Пораженный Дирк уставился на него, а затем быстро взглянул на других заключенных. Некоторые из них были повыше его, мускулистые и гибкие.

— Они, похоже, мало что понимают в боксе, — констатировал Гар. — Умеют только то, чему научились с тех пор, как они здесь.

— Конечно, — кивнул Дирк. — Пэры не позволят кулам учиться или учить чему-нибудь, имеющему отношение к бою, даже безоружной разновидности. Любого пойманного на попытках разработать собственную систему…

— Отправляют сюда, — мрачно закончил Гар. — Да, я знаю. За последние несколько дней у меня произошло несколько весьма информативных бесед. Удивительно хороших в самом деле — они все демонстрируют изумительную степень интеллекта.

Дирк злобно улыбнулся ему.

— Чувствуешь свою неполноценность?

Улыбка Гара стала сверкающей.

Один из охранников заметил их и двинулся к ним, собирая кнут.

— Слишком много разговоров и слишком мало действия, — проворчал Гар и провел скуловорот.

Его было легко блокировать, и забавы ради Дирк попытался. Он кое-как поймал свинг Гара, но, увы, как раз перед тем, как тот настиг его. Но он был удовлетворен и этим, заметив, что успокоенный охранник отвернулся. Он разглядел это под очень большим углом, с песком под щекой и со звоном в ушах.

Он поднял себя на ноги, мотая головой, и обнаружил, что Гар оцепенело смотрит на него. Губы Дирка сжались.

— Теперь ты будешь пытаться уверить меня, что этот удар был не в полную силу.

— Не был. Я сожалею и полагаю, что мне лучше еще немного придержать свои удары.

Дирк воззрился на него. Затем кивнул.

— Да уж, будь любезен. Если надеешься, что тебе от меня будет вообще какая-то польза.

— Польза? — нахмурил брови Гар, делая легкий выпад.

Дирк кивнул, хватит этой чепухи с блокированием.

— Да, польза. Я явился сюда помочь тебе вырваться. Что же я, по-твоему, делаю — прохлаждаюсь в то время, когда у меня дел по горло?

Он попытался провести апперкот.

Гар рассеянно блокировал его.

— Я считал само собой разумеющимся, что тебя поймали. Ну — спасибо.

Дирк сардонически усмехнулся.

— Ты думал, что мы собираемся оставить тебя здесь на убой?

— Честно говоря, да. Я, знаешь ли, не совсем ключевая фигура в ваших планах. Я не ожидал, что в вас так много сентиментальности.

Улыбка Дирка стала кислой.

— Я бы не назвал верность сентиментальностью.

— Но я называю. — Гар взглянул на их местного эксперта по эффективности и нанес удар. Дирк откинулся назад, но не достаточно далеко. Когда он поднял себя с песка, он услышал, как Гар бурчит:

— Если революционеры теряют время на такую роскошь, как верность, они обречены.

— Не всегда. Иногда они сберегают ценного человека. — Дирк изо всех сил нанес молниеносный удар.

Гар нетерпеливо отбил его в сторону.

— Только рискуя другим или несколькими. Вдобавок ко всему вы еще и уведомляете противника. Не знаю, насколько сложен этот ваш замысел. — Гар нанес еще один скуловорот.

Дирк резко присел на корточки и почувствовал ветерок, когда сверху пронесся кулак Гара.

— Очень мило с твоей стороны быть столь озабоченным нашим благом, но не беспокойся, мы постараемся придать этому делу вид заурядного, ординарного повседневного бунта, вышедшего из-под контроля. — Он произвел неуловимое движение кулаком и всадил его, как шомпол.

Гар поймал его запястье и поднял, лицо Дирка воспарило перед его лицом.

— Насколько часто случаются на этих Играх бунты?

— Никогда, — признал Дирк. — Но мы, полагаю, сегодня обязаны не считаться с затратами ради гостя.

— Ах, как предусмотрительно с вашей стороны, — пробурчал Гар и отпустил его.

Дирк приземлился, пригнувшись, и заплясал вокруг Гара, то приближаясь, то отскакивая.

— Поосторожней, — предостерег Гар, ведя бой. — Ты заставляешь меня чувствовать себя так, словно я ОВАЛ (очень важное лицо).

— Ну, что-то в этом роде. Мы испытываем определенную ответственность за тебя.

— Конечно, — проворчал Гар. — Вам было бы нежелательно, чтобы мой отец подумал, что вы были беззаботны в отношении меня.

— И это тоже, — Дирк прыгнул вперед, делая финт правой. Гар блокировал его, а Дирк, сделав хук левой, попал ему в подбородок. Голова Гара откинулась назад, и Дирк ощутил, как по его телу распространяется теплота от гордости свои спортивные успехи.

Затем он отскочил — вообще. Он замотал головой и увидел, что этот верзила что-то говорит. У него слишком громко звенело в ушах.

— … Просто естественная реакция, — донеслось до него, когда звон растаял.

Дирк кивнул, хотя и в состоянии «грогги».

— Это — ладно, у нас есть свои резоны. А судя по твоим, мы должны бы найти тебя очень полезным.

Гар покачал головой.

— Не настолько, чтобы оправдать первый побег с Игр в вашей истории. Я всего-навсего еще один боец, хотя и хороший. — Его улыбка окрасилась иронией. — А что касается моего отца — вы знаете хотя бы, кто он такой?

— Только то, что он достаточно богат, чтобы дать тебе собственную космическую яхту и позволить бродяжничать по Галактике, если есть какая-то доля правды в басне, которой ты кормил Кора.

Гар вскинул брови.

— Ваша разведслужба не так уж плоха… И, да, в ней есть какая-то доля правды. Я — Д'Арман, но вы хотя бы слышали что-нибудь о Максиме?

Дирк нахмурился.

— Да, кое-что. Это Дом Роботов, не так ли?

— Ну, — рассудительно заметил Гар, — автоматизированные фабрики изготавливают очень хороших роботов. Но я бы не сказал, что это является огромным отличием.

— Достаточным, — спрятал улыбку Дирк. — Мне это представляется весьма прибыльной торговлей.

— В какой-то мере, — признал Гар. — Достаточной для того, чтобы все там жили в некоторой роскоши, но не достаточной для частных яхт.

Он сделал большой выпад.

Дирк уклонился от него.

— Где же ты добыл деньги?

— Сам по себе, — на лице Гара играла лукавая улыбка. — Есть определенные виды спасения имущества, приносящие неплохие доходы. Особенно если ты хороший кибернетик.

— Спасение имущества? — Дирк надеялся, что его разочарование совсем не заметно. Но оно было обнаружено — улыбка Гара стала натянутой.

— Спасение имущества. Да. Я старьевщик. Так что, как видишь, вся ваша шарада впустую.

— Нет, — медленно произнес Дирк, глядя ему прямо в глаза. — Я думаю, что она окажется очень даже стоящей. Ты, знаешь ли, все равно — ты.

Гар стойко выдержал его взгляд, но лицо его побелело.

По земле зашлепали сандалии, и к ним подошел охранник. Гар раздраженно взглянул на него, а затем его кулак метнулся вперед, загораживая собой мир, и Дирк остаток дня отдыхал…

Так время и шло — тренировки в боксе весь день, с короткими перерывами на еду, затем факелы гасились, и глубокий, почти пьяный сон. Арестанты приобретали некоторое умение, но расплачивались за него все возрастающим истощением сил.

— Если они будут продолжать в том же духе, то станут легкой добычей для кошки, — проворчал Гар за вечерней порцией овсянки.

Дирк кивнул, глотая еду.

— Я думаю, пэры это отлично знают.

— Но минут десять мы будем выглядеть великолепно, — весело сказал дворецкий, сидевший рядом с Дирком.

— Да, в самом деле, — ремесленник кончил вылизывать чашу и улегся перед ними на спину. — Первые десять минут наши добрые братья кулы увидят настоящий бой. Затем мы устанем, и молодые пэры получат преимущество, затем еще больше и больше — и наши собратья увидят, что пэры медленно, но верно побеждают, как неизбежно должны делать люди их рождения.

— Да, — потер, тихо улыбаясь, костяшки пальцев купец напротив Гара. — Но в эти первые десять минут… Кто знает? Я, может быть, даже сделаю вмятину в шлеме.

— Такого никогда не случалось, — подошел, качая головой, фермер. — Ни один человек не будет иметь достаточный запас сил к тому времени, когда нас выпустят на Игры.

— Ни один нормальный человек, — обыкновенный, — ремесленник вскинул брови, указывая на Гара. — Но мы рассчитывали на тебя, друг.

Гар с миг смотрел на него, а затем по-волчьи оскалился.

— Думаете, я смогу доставить вам некоторое небольшое удовлетворение?

Слова эти отозвались в Дирке предупреждающим уколом. Что там на уме у этого верзилы?..

— Можешь? — рыбак с фонарной челюстью присел на корточки между купцом и ремесленником. — Только «можешь»? Это самое лучшее, что ты способен предложить нам?

Гар прислонился затылком к стене, лениво улыбаясь.

— А что у тебя на уме?

Рыбак пожал плечами.

— Наверное, небольшая резня. Пятнадцать-двадцать пэров долой.

— Двадцать! Мои бедные кулаки против пластинчатых доспехов и мечей? Двадцать?

— Твои бедные два кулака будут усилены свинчатками и окованы сталью, — сказал, присоединяясь, лесоруб. — И думаю также, что мы можем обеспечить некоторое отвлечение внимания на себя, что даст тебе в изобилии время развить глубокие и многозначительные отношения с любым противником.

Гар вздохнул, поднимая глаза к потолку.

— Искушение велико, господа. Я почти мог бы позволить убедить себя пойти на это. Но есть маленькое препятствие: моя совесть. Это было бы ненужным кровопролитием.

— Совесть! — фыркнул лесоруб, а конюх нахмурился:

— Ненужным?!.. Как ты можешь так думать?

Дирк поднял голову и увидел с удивлением, что вокруг них собралось большинство заключенных, и подходили последние несколько оставшихся.

Гар сплел пальцы на затылке.

— Если то, что вы говорите, правда, — то все равно мы умрем, но все пэрики останутся в живых, поэтому если мы убьем одного из них, это будет ненужной смертью.

— В ней есть нужда, — мрачно заверил его дворецкий.

— Мы нуждаемся в ней, иноземец, крайне нуждаемся. Мы не можем покорно принять смерть, мы не можем согласиться с тем, что наши жизни ничего не стоят, — тихим, как пламя, голосом добавил конюх.

Гар поднял бровь.

— Так вот как вам удается сохранить бодрость, а я-то удивлялся.

Фермер усмехнулся, словно ленточная пила.

— А чего мы добьемся, хандря и дрожа?

Но ремесленник рассмеялся, приподнявшись на локте.

— Не думай, что мы такие смелые, иноземец. Когда я попал сюда почти год назад, меня так мутило от страха, что я едва мог не наложить в штаны. Но через некоторое время я начал понимать, что все равно умер бы молодым, даже если бы меня не поймали.

— Только теперь я знаю день своей смерти, вот и все, что изменилось, — продолжал ремесленник. — Иначе я мог бы получить еще день-другой, возможно, год…

На мгновение лицо его побелело до блеклости, затем он пожал плечами и усмехнулся.

— Но никоим образом не намного дольше — и я умер бы без всякого смысла, ничего не достигнув, никак не изменив свою жизнь, чтобы мир мог посмотреть и сказать, «Во! Вот знак, что человек жил!» Но теперь, здесь… Теперь у меня есть цель, шанс убить пэра. Возможно, только шанс и слабый к тому же — стальные перчатки против меча и пластинчатых доспехов, и с солнцем мне в глаза — но тем не менее мой шанс! Любой шанс все же больше того, что я имел раньше — и, наверное… — голос его стал тихим, ласкающим, он поднял руку, медленно сжимая кулак. — Всего лишь возможно, что я сумею из-за какого-нибудь вывиха случайно сам убить его в спазме, — и он кивнул, блестя глазами. — Да, это стоит смерти — даже верной.

Гар улыбка сошла с лица Гара. Он не сводил совершенно неподвижного взгляда с ремесленника.

Тот резко рассмеялся и снова плюхнулся на спину.

— Ай, дядя! Я изумляю тебя? — он шутливо выкатил глаза на Гара. — По-моему, ты ничего не понимаешь в ненависти.

— Я думал, что понимаю, — медленно произнес Гар.

— Добро пожаловать в школу, — бросил позабавленный конюх.

Гар недоверчиво медленно поворачивал голову из сторону в сторону.

— Вы невероятны. Кучка людей, нетерпеливо ждущих верной смерти ради даваемого ею мизерного шанса вырубить нескольких мелких врагов.

Фермер подчеркнуто пожал плечами.

— Мы не представляем собой ничего особенного. То же самое чувствовал бы любой на нашем месте.

Гар, теперь улыбаясь, все еще качал головой.

— Если бы у меня была армия людей, подобных вам, я мог бы покорить целый мир.

— Да вот она, твоя армия, — легковесно ответил ремесленник, но не сводил глаз с Гара. — А где этот мир, который ты покоришь?

Тут наступило молчание, натянутое, словно шкура на боевом барабане.

Затем Гар рассмеялся.

— Он за стенами этой тюрьмы, любезный. Отправимся маршем вниз по реке? Или, наверное, ты знаешь таверну, где мы можем посидеть и обсудить судьбы королевства?

Рот ремесленника вопреки его воле растянулся в кислой усмешке. Один за другим остальные арестанты тоже улыбнулись, но сырой воздух тюрьмы отяжелел от внезапного разочарования.

Ремесленник поднялся на ноги.

— Мы зря теряем время на болтовню. Нам следует выспаться, чтобы быть через четыре дня, по возможности, наиболее гожими к бою.

Другие прогромыхали согласие и медленно двинулись подыскать грязные соломенные тюфяки у стен.

Гар следил за их уходом в колеблющемся свете единственного факела за решеткой.

— По-моему, ты тут чуть не устроил революцию, — сказал Дирк.

— Да, — кивнул с сияющим взором Гар. — И, думается, мог бы сделать это вновь, в любое время, когда захочу. — Затем очень тихо: — Они изумительны. В тюрьме ожидаешь найти скотов, а не умных людей.

— В некотором смысле они скоты, — медленно произнес Дирк. — Каждый думает только об убийстве.

— Думает? — Гар повернулся к нему и кивнул. — Да, они думают, не правда ли? Я всегда считал себя интеллигентным человеком — но я получил хорошее образование, а они — никакого. Неужели я здесь обладаю самым низким интеллектом?

— Не думаю, — произнес, поразмыслив, Дирк. — Ты мне не кажешься испытывающим дефицит мозгов. Но ты, безусловно, оказался в подходящей компании.

Гар кивнул.

— Что за аномалией является эта планета? Мозги обращаются только к убийству?

— Они не убийцы, — мягко заметил Дирк. — Ни один из них.

— Что же тогда?

Дирк посмотрел ему в глаза.

— Ты действительно еще не понял этого? Весь смысл этой гладиаторской шарады?

Гар с минуту смотрел на него, нахмурив брови, затем снова откинулся затылком к стене, задумчиво поджав губы.

— Я понял, что смысл ее — отобрать мозговитых, но не слишком углублялся в механизм. Это не такое место, где ты будешь расспрашивать человека о его прошлом. Почему же они здесь?

— Они бунтовщики. Любой здесь был подслушан, когда высказывался против пэров — может, просто анекдот или пьяное ругательство. Или то и другое. А большинство из них обладает изрядным чувством юмора — они собрали бы немало слушателей.

— Включая солдат?

Дирк кивнул.

— И не особенно остерегаются. Потому что, надо полагать, в них скопилось достаточно гнева, чтобы заставить их потерять головы таким вот образом.

— Я удивлен, что все, что они совершили — это высказались.

— Если бы они действительно сделали что-нибудь, их бы здесь не было. Если бы они попытались убить пэра или проткнуть серпами местного сенешаля, их бы повесили за ноги и обезглавили на месте. Нет, это заведение для тех, кто обладает острым умом и горячей кровью — слишком умных, чтобы сделать что-нибудь сулящее мгновенную смерть, слишком горячих, чтобы суметь скрыть свой гнев и ненависть.

— Это сводится к тому же, — медленно пробормотал Гар. — мгновенная смерть или смерть через год — какая разница? Покойник есть покойник. Должны существовать другие с мозгами и похладнокровней.

Дирк пожал плечами.

— Если человек выглядит умным, но не поднимает бучу, его облачают в рясу и называют попом. В конце концов, им же нужно несколько кулов, умеющих читать и писать — и могущих проповедовать массам смирение и покорность.

— У вас есть религия? — поднял брови Гар.

— О, да. Христианство восемнадцатого века со всеми причиндалами. Пэры обо всем подумали. И они проповедуют терпение, спору нет, но пэры не знают, что проповедуемое большинством из них терпение — это просто дело ожидания, когда вернется к жизни Де Кад. Они — фокусные точки своих общин — священники всегда ими были. Но пэры не знают, на чем они фокусируют кулов.

— Наказание за блуд — смерть, для обеих сторон. Любым рожденным от него детям тоже.

Гар, кивая, нахмурился.

— Таким образом, горячего умника убивают на Играх, а хладнокровный умник не передает своих генов. В любом случае умные гены отфильтровываются — но, конечно, только у достаточно умных, чтобы не быть смутьянами. Нельзя же иметь население только из идиотов… Да, очень ловко.

— Не совсем. Эти берсерки, может быть, достаточно умны, чтобы оставаться неженатыми, но они все-таки передают ген-другой, прежде чем попадутся.

— Таким образом, — медленно произнес Гар, — фильтровка никогда не кончается. Она должна быть постоянным, регулярным явлением.

— Да, и из него делают еще то явление. И посмотреть на него собирают всех имеющихся в наличии кулов.

— Это должно бы производить очень благотворное воздействие.

— О, оно производит, — тихо произнес Дирк, — но совсем не то, которого ждут. Каждый год приходит целая толпа, каждый раз со все более твердой решимостью устроить пэрам кровавую баню.

Рот его дернулся.

— Как только восстанет вновь Де Кад.

— Да, тут есть небольшая проблема, — задумчиво проговорил Гар. — Как вы планируете начать революцию, если Де Кад не восстанет?

— Этого мы еще совсем не вычислили, — признался Дирк.

— А кто это будет вычислять? — криво улыбнулся Гар. — Судя по твоему отчету, всех мозговитых убивают или выпалывают.

— Нет, — медленно проговорил Дирк. — Не всех. Нет, не действительно умных.

Гар озадаченно нахмурился, затем на лице его изобразилось нечто похожее на шок.

— Конечно, действительно умные будут достаточно сообразительны, чтобы скрыть это — и успешно. Их никогда не поймают и не обнаружат.

— Все, что у нас осталось, — это гении, — кивнул Дирк. — И с таким инбридингом, который тут у нас имеется, их великое множество — почти столько же, сколько и идиотов. А волшебник не был случайностью.

— Да. Волшебник, — Гар задумчиво пожевал щеку. — Большинство из ваших ребят-космонавтов сумело свалить с планеты потому, что им пришлось покинуть родной дом довольно неожиданно, не так ли?

— Большинству из нас — да. Это означает, что нас выявили, пока мы были совсем еще молоды. Так что вот ответ на вопрос, который ты, удивительное дело, достаточно вежлив, чтобы не задать: нет, мы не считаем себя гениями. Умными, да, большинство из нас неглупо, но не настолько, чтобы быть гениями.

Гар кивнул.

— Так где же вы их находите?

— Некоторых в лесах с изгоями — их стало тошнить от притворства. Но большинство из них в городах, в тайной организации.

— Тайное общество, — глаза Гара расширились, и он медленно кивнул. — Да, конечно, оно имеет давнюю и почтенную историю.

— Ну, не совсем почтенную, я могу вспомнить немало такого, что этим словом не назовешь. Но, скажем, действительно можно, а?

— Будем надеяться, что в данном случае это так, — скептически поднял бровь Гар. — И как же именно эти наши гении планируют начать революцию без Де Када?

— Не знаю, — медленно ответил Дирк. — И не уверен, что они знают.