Волшебник в Бедламе

ГЛАВА 2

Они подошли к деревне как раз перед восходом. Дирк остановился, кровь отхлынула с его лица, и он осмотрелся кругом мрачными, холодными глазами.

— Что случилось? — нахмурился Гар.

— Она всегда поражает меня таким образом, — пробормотал Дирк. — когда я после годового отсутствия на планете прихожу в одну из этих деревень, она почти неотличимо похожа на место, где я вырос. Как будто я бывал здесь и она — мой дом. Но она не дом и никогда не будет им. Я больше не принадлежу к здешним…

Он спохватился, поняв, что изливает душу совершенно незнакомому человеку, да притом такому, которому не особенно доверял.

— Ерунда, двигаем дальше! — рявкнул он. — Мы должны побыстрее укрыться.

Гар нахмурился ему вслед, пожал плечами и зашагал быстрее, догоняя его. Натянув платье, он оказался одетым по той же моде, что и Дирк. Это была одежда шевалье — их единственно возможная «крыша», так как только шевалье могли свободно путешествовать из деревни в деревню. Только шевалье или пэры — но те все знали друг друга и быстро обнаружили бы самозванца.

Они быстро шли по деревенской улице, и Гар пытался не глазеть на жителей — приземистых мужчин с широкими круглыми лицами, карими глазами, курносыми носами и шаровидными подбородками, и женщин, почти столь же широких, с пышными грудями и бедрами, с лицами, похожими на лица мужчин, но немного более мелкокостными. И одеты они все были одинаково: мужчины в красные или зеленые камзолы и охряные штаны, а женщины — в голубые или желтые домотканные платья с красными передниками. Иногда попадался мужчина повыше ростом, с огромными мускулистыми плечами и руками, длиннопалыми кистями, с квадратным лицом, широким лбом и высокими скулами. Но таких было немного.

Дома выглядели похожими на своих владельцев — низкие, широкие и круглые, с соломенными крышами и обмазанными глиной плетеными стенами, окрашенные в розовые, голубые и мятно-зеленые цвета.

— Они по-прежнему выглядят такими одинаковыми, — пробормотал Гар.

— А? — выскочил, нахмурясь, из мрачных раздумий Дирк.

— Что ты имеешь в виду под «по-прежнему»?

— Ну, я пробыл здесь месяц. Теперь-то уже мне полагалось бы замечать индивидуальные различия.

Дирк мрачно ухмыльнулся.

— Это вряд ли.

Гар непонимающе повернулся к нему.

— Почему? Сколько на это потребуется времени?

— Вся твоя жизнь, — кисло ответил Дирк. — И даже тогда ты будешь ошибаться. Дело не в том, что они все выглядят для тебя одинаковыми только потому, что ты с другой планеты.

— Что же тут еще может быть? — нахмурился Гар.

— Что они и на самом деле все выглядят одинаковыми, — складно ответил Дирк. — Я ведь говорил тебе об инбридинге, не так ли?

Гар остановился и выпрямился, сердито посмотрев на него.

— Фактически нет. Не говорил. Разве у вас нет никаких табу против кровосмешения?

— Есть, и очень сложная система. Но они мало помогают, если у всех с самого начала одни и те же гены.

— Это невозможно, — отрезал Гар.

Дирк покачал головой.

— Возможно, если у вас достаточно малый генофонд.

— Такой малый генофонд не смог бы выжить. Не просто генетически — у первоначальной колонии на этой планете не хватило бы людей для организации самообеспечивающегося общества.

— Тем не менее это произошло. — Дирк повернулся и оглядел деревню. — Посмотри в официальных анналах — именно это пришлось сделать нам, тем, кто сбежал с планеты. Видишь ли, мы не знаем собственной истории — пэры очень осторожны насчет этого.

Гар склонил голову набок.

— Ладно, спрошу тебя напрямик. Что гласят официальные анналы?

— Первоначальный корабль…

— Корабль? — Гар проявил сдержанность, выразил лишь большой скептицизм. — Один корабль для целой колонии?

— Только один, — подтвердил Дирк. — Видишь ли, наши повелители и хозяева в своей бесконечной мудрости решили не брать с собой личного багажа, такого, как люди, могущие не согласиться с ними, поэтому тот корабль был предназначен исключительно для людей, которым до тошноты надоело быть не в состоянии устроить все по-своему. Их насчитывалось около двух тысяч — по крайней мере, анналы говорят о шестистах семьях. Плюс, конечно, достаточно спермы и яйцеклеток в холодильнике для предохранения от слишком сильного инбридинга.

— Конечно, — проворчал Гар. — А кулы? Две тысячи — это полная загрузка корабля, или так было несколько поколений назад? При расчете по сто фермеров на содержание каждого пэра…

— Двести, — перебил сахарным тоном Дирк. — Ты забываешь о таких незаменимых вещах, как дворецкие, кухарки, горничные, конюхи и цирюльники.

Гар кивнул.

— Примерно полмиллиона.

Дирк покачал головой.

— Двенадцать.

Гар застыл на месте, уставясь на него.

Дирк отвернулся, глядя на жителей деревни.

— Ты видел, что носят эти люди на спинах под одеждой? Ты когда-нибудь видел, как их секли?

— Видел, — буркнул Гар. — Заглавную букву «К».

Дирк кивнул.

— Клеймо рабства. Их клеймят, когда они достигают половой зрелости — ты можешь назвать это нашим обрядом перехода. Не то, чтобы мы выбирали его… — он оборвал речь, задумавшись. — У меня его, конечно, нет, я сбежал прежде, чем…

Он стряхнул с себя мрачное настроение, вызванное воспоминаниями, и посмотрел на Гара.

— Ты знаешь, что означает эта «К»?

— Ну, — нахмурился Гар, — я полагаю, «кул». Это местный термин для обозначения крестьян, верно?

Дирк кивнул.

— Она может обозначать «кул». Но она означает также и кое-что еще — «клон».

Гар в шоке уставился на него.

— Да, — тихо подтвердил Дирк, — они сделали именно это. Они привезли с собой двенадцать слуг, только двенадцать — как они обманули их, одному небу известно. Как только они приземлились, они взяли у каждого из них кусочки кожи и сделали клоны, потом склонировали клоны — сотни их, сотни тысяч, до тех пор, пока каждый пэр не получил столько слуг и подданных, сколько ему хотелось, — он остановился и глубоко вздохнул. — Так-то и возник народ.

Гар медленно повернулся, оглядывая жителей деревни.

— Не удивительно, что все вы выглядите одинаковыми.

— Да, неудивительно. Очень действенно, не так ли? Можно определить место человека в жизни, всего лишь посмотрев на него. Широкие, приземистые — это фермеры, как большинство здешних. Попадающиеся иногда высокие мускулистые — ремесленники, кузнецы или плотники. Они просто завербовали одного с наклонностями к механике и штамповали копии, пока не получили достаточное число. Потом есть семейство дворецких, купцов, конюхов, солдат, лесорубов, рыбаков — ах, да, давайте не забывать дам: кухарок, горничных и домохозяек — и все налажено, — он продемонстрировал Гару сахарную улыбку. — Красиво, не правда ли?

— Бесчеловечно, — пробурчал Гар.

Дирк кивнул.

— И это тоже, — он повернулся, пройдясь взглядом по улице. И застыл, напрягшись. — Ну, вот, сейчас ты встретишься еще с одним семейством — солдат. Вместе с истинным шевалье, представленным местным сенешалем.

Гар поднял голову.

К ним ехали рысью пять человек, четверо в стальных шлемах и кольчугах, а позади невысокого роста стройный человек с волнистыми золотистыми волосами, одетый в голубые штаны и пурпурный камзол.

— Ты можешь назвать его гибридом, — тихо пояснил Дирк. — Можешь… если хочешь быть вежливым. Видишь ли, мы привезли с собой все наилучшие аспекты земной аристократической культуры — то есть наилучшие для них. Включая «право первой ночи» и право схватить любую кулку, соблазнить ее или изнасиловать, если она не поддается соблазнению. В любое время, когда захочет. А незаконное потомство они называют шевалье и делают их рыцарями и сенешалями для управления деревнями.

Гар кивнул.

— А как они называют бастардов от кулов и женщин-пэров?

— Мертвецами, — ответил чересчур весело Дирк. — Родительницу обычно тоже.

Сенешаль подъехал и натянул поводья. Его солдаты — тоже, но сумели дать своим лошадям немного разбрестись, мило окружая путников.

Дирк безразлично наблюдал за ними. А затем повернулся к сенешалю.

— Добрый день, сенешаль.

— Добрый день, — любезно ответил тот. — Вы, кажется, устали. Долгим ли был ваш путь?

— Весьма, — Дирк гадал, что бы сказал сенешаль, если бы знал то, что вполне мог знать. — И утомительным — мы не нашли никакого убежища прошлой ночью, и нам волей-неволей пришлось идти до рассвета.

— Тяжелый случай, — посочувствовал сенешаль. — Могу ли я спросить о вашем занятии, добрые мессиры? Какое дело привело вас на дорогу пешими в такие неспокойные времена?

Дирк отметил про себя эти «неспокойные времена», хотя и не увидел никаких признаков таковых в тихой, отлично упорядоченной деревне.

— Мы оба — младшие сыновья, — он включил в свой жест и Гара. — У нашего пэра нет для нас места, поэтому нам пришлось искать другие посты. Мы направляемся в королевский град.

Он заметил, как напряглись солдаты. Что происходило в Альбемарле?

— Значит, вы никому не служите? — сенешаль скрыл свою реакцию намного лучше, чем солдаты, — он казался всего лишь осторожным.

— Нет, — медленно проговорил Дирк. — Мы думали найти место в Королевской армии.

Он увидел, что сенешаль немного расслабился, но только совсем немного.

— Тогда вам, конечно, надо в королевский град, — кивнул молодой рыцарь.

— Прошу прощения, мессир, — вмешался вдруг сержант. — На разве не было известий, что бродячие шевалье подстрекали кулов присоединиться к бунтовщикам?

— Я слышал такой разговор… — сенешаль смерил Дирка проницательным взглядом.

Дирк почувствовал, что Гар рядом с ним весь напрягся.

— Два неместных шевалье, идущих в Альбемарль, — задумчиво произнес сержант. — Разве не может быть, что они разносят сообщения от одного гнезда разбойников к другому?

Сенешаль кивнул, не сводя глаз с Дирка.

Дирк решил разыграть праведное негодование.

— Мессир! Мы — шевалье и верны королю!

— Так же, как и я, — мягко ответил сенешаль. — И все же, если отбросить шелуху, каждый человек более всего верен собственным интересам. А мы, по правде говоря, ищем шпиона, находящегося, как нам известно, неподалеку от этого прихода и, вероятно, маскирующегося под шевалье.

— Одного, — указал Дирк, возблагодарив вдруг присутствие Гара. — А не двоих?

Сенешаль нетерпеливо пожал плечами.

— Два шпиона вместо одного на наш счет.

— Есть так же еще одно обстоятельство, — указал сержант.

— Мессиру Кошону нужны новые пехотинцы.

Дирк поборол прилив паники и натянул свою наилучшую улыбку.

— Сенешаль, вы ведь, наверняка, шутите. Чей шпион здесь может находиться? Ведь тут есть только король.

— И разбойники, — напомнил ему сенешаль. — Разве вы не слышали разговоров о мятеже?

Дирк, нахмурясь, медленно кивнул.

— Да, я слышал, но едва ли могу поверить: я не видел никаких признаков.

— Но я-то вижу, — мрачно сказал сенешаль. — Вы отправитесь с нами, шевалье. Если вы не мятежники, то я принесу вам извинения и места у пэра Кошона. Но если вы бунтовщики…

Он дал фразе зависнуть в воздухе, мрачно улыбаясь, и повернулся к сержанту, дернув головой в сторону Гара и Дирка.

Сержант кивнул и тронул коня вперед, подымая взведенный арбалет.

Руки Дирка скользнули по дереву, и посох, взлетев, перекувыркнулся и треснул солдата по руке.

Посох Гара свистнул над головой Дирка, парируя рубящий удар меча сенешаля. Уголком глаза Дирк увидел, что еще один солдат заставляет своего коня перегородить улицу в пространстве между двумя хижинами, взводя арбалет, но у него не нашлось времени для беспокойства, потому что слева третий солдат замахивался мечом. Дирк резко развернул посох, попал в основание клинка поблизости от рукоятки. Солдат взвыл, и меч, вертясь в воздухе, улетел в переулок.

Дирк услышал за спиной крик, резко обернулся и увидел, как четвертый падает из седла, а Гар поворачивается к нему спиной, снова вскидывая посох в оборонительную позицию.

Дирк, усмехнувшись, кивнул и вновь обернулся к противнику, переложившему меч в невредимую левую руку и пытающемуся нанести рубящий удар. Дирк вскинул посох как раз вовремя, но сила удара откинула посох, и тот шлепнул его по лбу. Мир потемнел, посыпались искры, когда он упал на колени. Он едва различал сенешаля, занесшего меч для нового удара, затем ему загородил обзор огромный человек, он услышал «Бац!» и пронзительный крик сенешаля. Он благословил Гара и повернулся посмотреть на спешенного сержанта, бешено взводящего арбалет, упирая его предплечьем в колено, но непосредственно слева от него третий солдат, подобравший меч, собирался зарубить Дирка.

Дирк мотнул головой, разгоняя туман, и резко выпрямился, ткнув концом посоха солдату под подбородок. Тот рухнул плашмя на землю и отрубился.

Дирк вскочил на ноги, вернув посох в оборонительное положение… и оказался лицом к лицу с двумя наведенными на него арбалетами. Сержант целился в него, солдат между хижинами прикрывал его слева.

Он не стал разглядывать их дальше, а упал на землю и покатился, мимоходом заметив, что Гар, казалось, исчез. Стрела просвистела там, где была его голова, другая задела ногу. Когда он начал, перекатываясь, подниматься, то увидел, как из-за спины солдата между хижинами вынырнула длинная рука и обвилась вокруг шеи. Затем он завершил кувырок, поднявшись между сержантом и сенешалем, ожидая клинка в спину, но готовый при сем прихватить на тот свет надменного сенешаля. Его тело распрямилось, словно пружина, составив вместе с посохом одну прямую линию, и врезало сенешалю в живот, когда меч обрушился вниз. Сенешаль перелетел спиной через круп коня, меч рассек воздух в футе от лица Дирка и упал, воткнувшись в землю, а Дирк стремительно развернулся лицом к сержанту.

Которого там не было.

Сержант бежал к Гару, ревя и размахивая своим арбалетом, словно дубинкой.

Посох Гара метнулся вперед, словно продолжая вытянутую напряженную руку. Арбалет бесполезно стукнул по посоху, конец которого попал сержанту в ключицу. Тот полетел назад и растянулся в траве без сознания.

На деревенской улице воцарилась тишина.

Дирк быстро огляделся и заметил, что деревенские жители мудро бросались в глаза своим отсутствием. Мудро.

Он осмотрелся по сторонам, посмотрел на пять бессознательных тел, затем на Гара, стоявшего, широко расставив ноги, с посохом в руках и легкой иронической улыбкой на физиономии.

Дирк, тяжело дыша, прихромал к нему.

— Ты лучший боец, чем я думал, — выдохнул он. — Где богатый мальчик научился орудовать посохом?

Улыбка Гара дернулась.

— Моя собственная планета все еще немного склонна, скажем так, оставаться первобытной. — Он кивнул на валяющихся без сознания вояк. — Приходится констатировать, что наша легенда лопнула.

Дирк медленно повернулся, оглядываясь кругом.

— Да, можно сказать и так.

— Ну, ты местный эксперт, — хмыкнул Гар. — Что будем теперь делать?

Дверь рядом с ними распахнулась на улицу, и оттуда выскочила женщина.

— Сюда, быстро! Прежде чем они очнутся!

Дирк уставился на нее.

Она была высока и темноволоса, с маленькими полными грудями, натягивающими туго зашнурованный лиф. Ниспадающая юбка обрисовывала мягкий, округлый изгиб ее бедер. Все это мало отличалось от атрибутов любой другой горничной — но овальное лицо, маленький прямой носик, полные губы и большие зеленые глаза с длинными трепещущими ресницами и богатство сверкающих чернотой волос создавали лицо куда более прекрасное, чем все, когда-либо виденные им раньше. Как такую упустили пэры?

— Быстро! — прошипела она, сердито показывая внутрь хижины. — Вы должны исчезнуть, до того, как они очнутся!

Дирк медленно вошел, словно онемев, Гар последовал за ним по пятам, осторожно следя за их «гидом». Девушка заскочила за Гаром и закрыла дверь на засов.

Захлопнувшаяся резко дверь вывела Дирка из оцепенения. Он, сузив глаза, огляделся по сторонам. Земляной пол, яма очага в центре хижины, необструганная мебель, слабый свет, просачивающийся сквозь маленькие пергаментные окна — ничего необычного. Крестьянская изба, похожая на любую другую. То же самое относилось и к крестьянке, двум ее девочкам и двум мальчуганам, едва вышедшим из ползункового возраста. Все женщины имели телосложение домохозяек в щедром масштабе, а мальчики были маленькими глыбами мяса, несомненно, как и их отец. Типичная семья фермеров, даже вплоть до страха на их лицах. Кулы никогда не бывали свободными от него, хотя признаться, прямо сейчас оно выражалось намного сильнее. Куда как сильнее — двое беглых у них в доме.

Дирк снова быстро взглянул на позвавшую их брюнетку — поправка: трое. Может быть… Она, безусловно, не домохозяйка и, равно безусловно, не родственница. Так что же она здесь делала?

Она схватила его за руку и нетерпеливо рванула к лестнице у стены.

— Быстро, лезьте на чердак! Люди, обыскивая, смотрят верх в последнюю очередь, это ваш единственный шанс, — она резко повернулась к женщине и детям: — Займитесь своими повседневными делами, забудьте, что мы здесь, насколько сможете. Они достаточно скоро уберутся, вам придется поддерживать маскарад не больше часа.

Опасение с лица женщины исчезло, сменившись мрачной, целеустремленной решимостью. Она кивнула разок и повернулась протрещать команды своему потомству. К тому времени, когда Дирк и Гар вытянулись на квадратном настиле размером три на четыре метра, служившим спальным чердаком-сеновалом, вся семья уже взялась за свои повседневные заботы, казалось, спокойно и не спеша, всего лишь со слабым следом тревоги.

Гар завороженно уставился на них через край настила. Дирк раздраженно взглянул на него — что могло быть столь завораживающем в вытирании посуды?

Но он мгновенно забыл про Гара, когда возле него зашуршала ткань и рядом вытянулось теплое твердое тело. Он повернулся и увидел, что она разрывает на полосы квадрат домотканой материи.

— Вынуждена сообщить, что ты ранен, если ты сам не заметил этого, — сказала она с оттенком сарказма. — Не то, чтобы это меня волновало, но кровь может накапать сквозь щели в досках и выдать нас.

Дирк почувствовал, как в нем шевельнулось раздражение.

— Если тебя это не волнует, то зачем ты идешь на риск, пряча нас?

— Воспользуйся своим воображением, — огрызнулась она. — Разве я выгляжу деревенской?

Дирк медленно кивнул.

— Так. Значит, ты изгойка.

— Связная изгоев. А ты от наших «друзей» в небе?

Дирк почувствовал холодок осторожности, растекшийся по телу от того, как она произнесла слово «друзья» почти так, как если бы оно было оскорблением.

— Как ты это вычислила? — медленно произнес он.

Она пожала плечами.

— Когда пэр Кошон и его войско выезжает посреди ночи, словно на Дикую Охоту, то тут что-то большее, чем сбежавший кул. Если бы это был набег изгоев, я бы о нем знала, а чем это еще может быть, кроме высадки одного из вас? Поэтому я шла за вами от дома к дому, как только вы появились в деревне, и, услышав разговор на улице, поняла, кто вы такие.

Дирк лежал, уставясь на нее, чувствуя, как горячий прилив желания распространяется по всему его телу. Не просто красавица, но и соображает к тому же.

Он не знал, как управиться с волной эмоций, они напугали его. Простое вожделение он испытывал сотню раз и знал, как иметь с ним дело — но тут было нечто иное: завороженность, корень помешательства. В голове у него звенели предупреждающие колокола. Он лежал, не двигаясь, надеясь, что волна эта прокатится по нему, достигнет пика и схлынет.

Девушка резко поднялась на колени и рванула с него чулок, оголив лодыжку.

— Долго эта повязка не протянет, но она будет впитывать кровь, пока вы не уберетесь отсюда. Вам повезло — кость не задета, — она подняла его ногу и начала наматывать матерчатую ленту.

Дирк лежал совершенно неподвижно, пытаясь игнорировать словно бы генерируемый ею ток.

— Я так понимаю, что нам придется лежать, притаившись, пока они не очнутся и не уедут.

— Да, и еще час после этого. Меньше — и они могут все еще не кончить наказывать деревню, больше — и они напустят на вас пэрского Вынюхивателя.

Гар вскинул голову.

— Вынюхивателя? Что это такое?

— Телепат низкой степени, — объяснил Дирк. — Обычно также идиот — эти два качества, кажется, чаще всего идут бок о бок. Они будут гонять его всюду, где, по их мнению, можем быть мы. Если он услышит какие-нибудь мысли, он укажет на нас.

Гар уставился на него.

— Ты говоришь так, словно телепат — повседневное явление.

Девушка перестала бинтовать и, нахмурясь, посмотрела на него.

— А почему бы и нет?

— Вот блестящий вопрос, — осторожно улыбнулся Дирк. — Одно из воздействий массированного инбридинга, Гар.

Гар отвернулся, широко раскрыв глаза, и, казалось, почти онемев, стал наблюдать за семьей внизу.

Девушка заметила это и улыбнулась почти презрительно.

— Я думала, все небесные люди утверждают, что они кулы.

Дирк почувствовал, как его желудок куда-то провалился.

Он повернулся и посмотрел через плечо.

— Так оно и есть. Этот сбежал рано — прежде чем ему исполнилось два года, на руках у матери.

Пораженный Гар поднял голову. Девушка выглядела полной скептицизма, но через минуту вернулась к бинтованию.

Дирк решил, что настало время отвлечь ее.

— Как тебя зовут, красавица?

Девушка вскинула голову, в глазах ее вспыхнула ярость.

— Я — Мадлон, но тебе с этого ничего не обломится, кул. Почисти свои мысли, если хочешь моей помощи!

Дирк уставился на нее, он почти ощущал, как вспучиваются его глаза. Это была не единственная его физиологическая реакция, но единственная, о которой он хотел в данный момент думать.

Он сам нуждался в отвлечении. Он повернулся обратно к Гару и нахмурился, увидев тотальную поглощенность великана домашней сценой внизу.

— Ничего, и именно в этом-то все и дело, — прошептал Гар.

Дирк нетерпеливо поморщился.

— Что случилось? Никогда не видел раньше семью кулов?

— О, нет, — тихо ответил Гар. — Именно в этом-то вся проблема.

Он указал на людей внизу.

— Каждый раз, когда я видел одну из ваших семей, я видел в точности то же самое — в точности. Они точно так же выполняют те же самые дела.

Дирк кисло улыбнулся.

— Что же в этом странного? Если люди голодны, они готовят обед.

— Да, — прожег его взглядом Гар. — Но разве они совершают точно такие же движения? Вплоть до мельчайших, самых крохотных особенностей? Сыпят соль именно так, протягивают руку к горшку точь-в-точь таким же наклоном тела и сгибом локтя?

Дирк долгую минуту глядел на него стеклянными глазами.

Затем они почти нежно улыбнулся.

— А почему бы и нет, Гар? Что определяет поведение?

— Да, ясно, среда и наследственность, конечно, но… — Гар оборвал фразу на полуслове, и глаза его остекленели, когда он понял.

— Да, — кивнул Дирк. — Когда инбридинг становится таким тяжелым, когда у всех одни и те же гены. И когда пэры заставляют вас жить в однотипных домах — фактически почти идентичных, и выдают вам идентичную ткань на одежду, и идентичные столовые принадлежности…

Он пожал плечами.

— Разумеется, домашняя среда сначала отличается одна от другой, но по мере того как проходят века, люди становятся все более и более одинаковыми, однородными. Поэтому дома начинают становиться одинаковыми. Вызванные средой различия имеют тенденцию сглаживаться. К настоящему времени они исчезли. Всякий человек любого данного типа вырос в доме точно такого же типа. В точности, — он опять пожал плечами. — Ладно, у нас слабовато по части индивидуализма. Мы, заверяю тебя, не хотели такого положения.

— Но, — произнес, с трудом подбирая слова, Гар. — Если всякий человек данного типа вырос в доме точно такого же типа и имеет такие же гены…

— То получается идентичное поведение. Вплоть до мельчайших особенностей.

Гар казался почти рассерженным.

— Насколько глубоко заходит эта идентичность?

— Ты хочешь сказать, думаем ли мы одинаково? — нахмурился Дирк. — Ответ будет — да… За исключением, конечно, людей вроде меня.

Он повернулся посмотреть на семью.

— Я рос в иной среде после десяти лет. Это создает некоторые различия. О, не исчерпывающие, недостаточные. Если ты спросишь меня, что прямо сейчас думают эти мальчишки, я могу высказать тебе близкую к истине догадку — но я не знаю…

Голос Дирка оборвался, когда его охватило чувство изоляции и отчуждения.

Он медленно поднял голову, увидел глаза Гара, увидел в них жалость и с ворчанием встряхнулся. Он снова поглядел на Мадлон, глазевшую на Гара, и увидел в ее глазах наблюдательно-расчетливое выражение.

И что-то еще — меньшее, чем завороженность, но большее, чем интерес. И почувствовал, как дрогнуло его сердце.

На улице вдруг возникла суматоха, голос сенешаля издавал приказы, похожие на стоны человека, страдающего морской болезнью, затем прозвучали новые стоны и лязг оружия, несколько ругательств. Потом тающий стук копыт.

— Они ушли, — Мадлон последний раз затянула бинт Дирка и упала рядом с ним. — А теперь начинается ожидание. Думай о чем-нибудь, о чем угодно — о крестьянской девушке, голой. Представь ее сладострастной и сосредоточь на ней все свое внимание. Что угодно, лишь бы держать мысли подальше от того, откуда ты пришел, или того, о чем думают тамошние люди.

Она сложила руки, положила на них голову и стала совершенно неподвижной.

Гар с молчаливым вопросом посмотрел на Дирка. Тот кивнул и оттолкнулся от края настила. Гар последовал его примеру, и они оба улеглись, свернувшись на боку, и сделали блестящую попытку стать неодушевленными.

К мозгу Дирка, казалось, прикоснулось перо, тень дурного предчувствия, а затем пропало, исчезнув так же быстро, как пришло. Но опасение осталось.

Он поднялся на колени.

— Я думаю, нам лучше отчалить.

— Не двигайся! — прошипела Мадлон. — Нам еще ждать полчаса, прежде чем поиски в деревне закончатся.

Дирк упрямо замотал головой.

— Я, может, и сам чуточку псих, не мне судить. Так или иначе, когда что-то говорит мне отчаливать, я сваливаю. И покамест это всегда окупалось.

Он начал спускаться по лестнице.

— Ты всех нас погубишь! Тебе хочется попасть под пытку?

— Нет, — Дирк коснулся земли. — Вот потому-то я и ухожу.

Он поднял голову:

— Идешь, Гар?

Великан, нахмурившись, в сомнении переводил глаза с Мадлон на Дирка. Затем и он принялся спускаться по лестнице.

— Тогда ступайте себе на погибель! Я сделала все, что могла, и рада избавиться от вас! — но в голосе ее слышалась нотка отчаяния.

Дирк остановился в дверях кивнуть домохозяйке.

— Благодарю вас за гостеприимство, мадам. Да будет у вас все хорошо.

Она нервозно кивнула, а затем вернулась к своей стряпне.

Гар закрыл за ними дверь.

— Ну, куда теперь?

Дирк указал вперед по деревенской улице:

— Туда — в лес.

Он последовал за собственной рукой широким и быстрым шагом. Гар побрел за ним.

Когда они вошли в тень листвы, Гар задумчиво произнес:

— Мы перед ними в долгу, ты это знаешь?

Дирк коротко кивнул и продолжал идти.

Но Гар остановился.

— Если твое предчувствие что-то значит, то Вынюхиватель уже напал на наш след. Он узнает, что мы останавливались в доме.

Дирк круто обернулся.

— Мы тут ничего не можем поделать. Нам надо убираться отсюда!

Гар кисло улыбнулся.

— Почему? Без нас не начнут революцию?

Дирк зарычал и отвернулся.

Гар ждал.

— Слушай, — проворчал Дирк, — я должен суметь наладить связь между мятежниками и космонавтами. Без этого мятеж может провалиться.

— Что пэры сделают с этой семьей?

— Множество крестьян погибнет в этом мятеже! — отрезал Дирк. — Они все думают, что дело стоит их жизни и так же думает и эта семья.

Гар выжидающе оперся на посох.

С отчаянным рычанием Дирк вернулся и присоединился к нему. Они нашли густой кустарник, прокрались и легли на животы, вглядываясь сквозь завесу из листьев, следя за деревенской улицей.

Мимо прожужжала в поисках нектара пчела. Она нюхнула разок и поспешила дальше.

— Если у местного пэра есть Вынюхиватель, он, должно быть, взял его с поисковой партией прошлой ночью, — прошептал Гар. — Почему он не заметил нас?

— Лично я думал о самой черной порнографии, какую только знаю, — повернулся к нему Дирк. — Что касается тебя — это хороший вопрос, не правда ли?

Гар ничего не сказал. Он глядел сквозь листья с призрачной улыбкой на губах.

Дирк сузил глаза. Гар напрягся.

— Вот они!

Дирк резко обернулся к деревенской улице. Отряд ехал шагом на лошадях, во главе с сенешалем. Перед ними брел спотыкающейся походкой кул с отвисшей челюстью и шапкой свалявшихся волос.

Он остановился перед домом, где они прятались, неопределенно показывая в его сторону. Со своего наблюдательного пункта в пятидесяти метрах от дома Дирк расслышал крик сенешаля и увидел, как тот махнул рукой воинам, еле-еле расслыша ропот, пробежавший по рядам, когда четверо солдат спешились и осторожно подошли к дверям хижины. Один из них стукнул по двери кулаком, другой, не ожидая ответа, навалился на дверь плечом и с грохотом распахнул ее. Вся поисковая партия ввалилась внутрь.

Минуту спустя они вышли, волоча воющую домохозяйку и гоня молчаливых детей.

Сенешаль спрыгнул с коня и подошел к ним, упершись кулаками в бока.

— Ублюдки! — Дирк напрягся, вставая на колени.

Гар положил ему руку на плечо.

— Еще рано.

Дирк резко обернулся и недоверчиво уставился на Гара. Затем он услышал звук оплеухи и повернулся обратно к деревне.

Женщина отшатнулась к дому, прижав руку к щеке, а сенешаль стоял перед ней, потирая руки.

Последний солдат выволок из дома Мадлон. Сенешаль повернулся к ней и остановился, воззрившись на нее. Мадлон стряхнула руки солдата и выпрямилась, прожигая сенешаля гневным взглядом.

Сенешаль, потирая руки и покачиваясь, подошел к ней. Он кивнул одному из солдат, тот размотал с талии кнут, когда сенешаль, протянув руку, взял Мадлон за подбородок.

На мгновение возникла застывшая немая сцена.

Затем рука сенешаля метнулась к ее воротнику и рванула. Солдат, державший ее сзади, развернул ее и трахнул лицом о стену, сдирая блузку и обнажая спину, поднимая рукоять хлыста и встряхивая кнутовищем.

Тут Дирк сорвался:

— Ходу!

Он проломился сквозь кусты, мчась быстро и легко. Он услышал за спиной барабанную дробь, а затем Гар пробежал мимо него, пожирая гигантскими шагами огромные куски земли.

Щелкнул кнут солдата, пронзительно закричали дети, начала выть домохозяйка. Солдаты не заметили приближения Гара, пока он не врезался в них, вращая посохом, словно ветряная мельница опустошения.

Конец посоха треснул кнутобойца у основания горла, и тот рухнул, как забитый бык. Посох тут же отскочил в другую сторону треснуть солдата по голове. Тот свалился и отпустил Мадлон. Гар обернулся, вскидывая посох блокировать удар меча, а затем обрушился на голову еще одному солдату, чтобы тут же отпрянуть назад, попав другому солдату нижним концом в живот. В это время домохозяйка разве что не вбросила Мадлон в хижину, загнала туда же своих детей и убралась сама, захлопнув дверь.

Затем налетела, атакуя, последняя троица солдат. Гар услышал их приближение и резко обернулся, но недостаточно быстро, конь отбросил его спиной к стене хижины, и меч пробороздил его плечо.

Он отскочил от стены, поднимая здоровой рукой посох… и увидел уродливый окурок пистолета в руке сенешаля, нацеленный ему в живот.

Гар застыл на месте.

Сенешаль поднял пистолет, целясь вдоль ствола в глаза Гара.

Дирк врезался в спину сенешаля. Пистолет с шипением выпустил луч голубого света, который при падении лизнул крышу хижины, и та мгновенно занялась огнем. Одновременно сенешаль рухнул в грязь с Дирком на спине. Он попытался откатиться, но Дирк поднялся на колено и рубанул его ребром ладони по шее. Сенешаль обмяк и отключился.

Всадники заходили на вторую атаку в галопе, и двое пехотинцев, шатаясь, поднялись на ноги. Гар отпрыгнул в сторону, когда мимо пронеслись всадники, но последний извернулся и задел его мечом. Гар взмахнул посохом, и меч, звеня и вращаясь, улетел прочь. Но сзади к Гару шагнул, замахнувшись кинжалом, пехотинец.

Дверь хижины распахнулась, врезав солдату по морде. На улицу выскочила Мадлон с завязанными на шее лохмотьями блузки и с секачем в руке.

Всадник с побитой рукой развернул коня к ней. Другие двое ринулись на Гара, смыкаясь с противоположных сторон.

Дирк сделал беговой прыжок с шестом на своем посохе, направив ноги на всадника, загонявшего в угол Мадлон.

Последний пехотинец взмахнул мечом, подрубив под Дирком его посох. Земля прыгнула вперед и ударила Дирка по спине. Страшная боль зазвенела в нем, он не мог дышать. Между ним и солнцем появилось тело, к нему понеслась, разбухая и заполняя собой мир, дубина. Затем голова взорвалась болью, потом чернота…