Воровка

Глава 25

Лучия

Как ни странно, осознав, что влюбилась в самого опасного мужчину Венеции, я не бронирую первый же рейс из Италии. Вместо этого я выворачиваю наизнанку свой шкаф, одержимая мыслью о том, что надеть на свидание.

Черное приталенное платье-футляр длиной до колена отбрасывается как слишком деловое. Я примеряю мягкое платье-свитер кремового цвета, которое обнимает мои изгибы во всех нужных местах, но, зная себя, я, скорее всего, испорчу его, ляпнув пасту на грудь. Наконец я останавливаюсь на изумрудно-зеленом платье с запахом. Платье, приталенное с V-образным глубоким вырезом, юбка свободная и струящаяся, заканчивается чуть выше колен. Ткань ― смесь шелка и шерстяного трикотажа, и она ощущается теплой на моей коже.

Во вторник вечером я уделяю макияжу больше времени, чем обычно. Я использую все средства — основу, тушь, румяна и крашу губы ярко-красной помадой. Почти сорок пять минут я пытаюсь уложить волосы в шикарную прическу, прежде чем сдаюсь и оставляю их распущенными. Уступая холоду, я надеваю платье с коричневыми замшевыми сапогами до колена и накидываю шаль для дополнительного тепла.

Звонок в дверь раздается ровно в семь. Я надеваю мамин кулон, в последний раз смотрюсь в зеркало и отправляюсь в гостиную, чтобы открыть дверь.

Там стоит Антонио в безупречно сшитом костюме, белой рубашке и галстуке с тонким узором. Его волосы расчесаны, он свежевыбрит и выглядит просто потрясающе.

Не буду врать — мне хочется затащить его в дом и изнасиловать.

Он оценивает мой внешний вид, и тепло наполняет его взгляд.

― Ты прекрасно выглядишь. ― Его взгляд скользит по моему телу и останавливается на моих сапогах. ― Эти каблуки выглядят угрожающе.

Я ухмыляюсь.

― Думаю, тебе стоит помнить о том, что нужно вести себя прилично. ― Это провоцирующие слова для такого властного мужчины, как Антонио. С таким же успехом я могла помахать красным флагом перед быком.

― Зачем мне это делать? Звучит скучно. ― Он лезет в пиджак и достает плоскую коробочку размером примерно с мою руку. ― У меня есть кое-что для тебя.

― Это похоже на ювелирные украшения. ― Я бросаю на него настороженный взгляд. ― Антонио, ты не можешь постоянно мне что-то покупать.

― Это ты так считаешь. ― Он протягивает мне ее. ― Открой.

Я смотрю на него. Что бы ни было в коробочке, ему важно, чтобы мне понравилась.

Я открываю крышечку.

Это браслет. Но не просто браслет. Шесть рубинов, каждый размером с мой большой палец, оправлены в сложную филигрань, а золотые усики обвиваются вокруг драгоценных камней, словно лианы. Рубины сверкают и переливаются на фоне золота, ловя свет при каждом движении.

Я сглатываю. Это украшение было создано в дополнение кулону моей матери, который я ежедневно ношу на шее. Филигранная работа идентична. Цвет камней идеально совпадает.

Это… невероятно.

Я смотрю на мужчину, стоящего передо мной.

― Ты сделал это на заказ, ― шепчу я.

Он осторожно кивает.

― Да. Тебе нравится?

― Мне нравится. ― Я смаргиваю слезы, прежде чем они успевают пролиться. Если бы моя мама была жива, она бы оттащила меня в сторону и сказала, что Антонио нельзя упускать. ― Когда ты заказал его?

― Дай мне свою руку. ― Я протягиваю ему правую руку, и он застегивает браслет на моем запястье. ― Я заказал его в тот день, когда ты украла мою картину из квартиры Даниэля Росси.

― Повторяю, это не твоя картина, ― автоматически говорю я. Затем его слова доходят до меня. ― В тот день, когда я украла Тициана из квартиры Даниэля Росси? Но это была только вторая наша встреча. Ты меня совсем не знал. Ты был так уверен, что я пересплю с тобой?

― Вовсе нет. ― Он подмигивает мне. ― Я люблю мыслить позитивно, как советуют в книгах о личном росте. Ставить себе цели.

Мне приходится сдерживаться, чтобы не рассмеяться.

― Цели?

― Именно, ― соглашается он. Его выражение лица становится серьезным. ― Я не знал, что ты переспишь со мной, Лучия. Я надеялся на это, да, но никогда не принимал тебя как должное. ― Его пальцы гладят мое запястье. ― Я сделал это, потому что думал, что тебе понравится. ― Пауза. ― Я готов на все, чтобы сделать тебя счастливой.

Я прикасаюсь к браслету. Вероятно, он стоит больше денег, чем я заработала в своей жизни, но не поэтому я стараюсь не расплакаться. В конце концов, Антонио — самый богатый человек в Италии. У него много денег.

Но, как и мебель, которую он мне купил, как и бело-голубая ваза с гиацинтами, которую он прислал мне на работу, это подарок от заботящегося человека. Он знает, как важен для меня кулон моей матери, и сделал мне подарок, который его дополняет.

Он хочет, чтобы я была в его жизни, но он также хочет быть и в моей.

Не могу найти слов, чтобы выразить, как много этот браслет значит для меня, но я поднимаю взгляд, и нежность в его глазах говорит мне, что, возможно, мне это и не нужно.

― Спасибо, ― шепчу я. ― Он прекрасен.

Он протягивает мне руку.

― Пойдем?

«La Buona Tavola» — одна из многих маленьких тратторий, которыми усеяна площадь Campo Santi Giovanni e Paolo. Снаружи ее невозможно отличить от десятков маленьких ресторанчиков Венеции. Но настоящие инсайдеры знают лучше. Клаудия Марино — потрясающий повар, и ради ее блюд можно умереть.

Чтобы пройти пять минут до ресторана нас окружают четыре телохранителя. Двое впереди, двое сзади. Антонио выглядит недовольным, но в остальном не обращает на них внимания, и я, следуя его примеру, тоже.

― Ты можешь в них ходить? ― спрашивает Антонио, глядя на мои сапоги. ― Они выглядят неудобными.

Они ужасно неудобные, и нет, я не могу ходить в них на большие расстояния. Хотя если я скажу это Антонио, он более чем способен взять меня на руки.

― Я крепче, чем кажусь.

― Я знаю. ― Он берет мою руку в свою и хмурится. ― Лучия, ты замерзла. ― Он снимает пальто и накидывает его мне на плечи.

Его тепло обнимает меня.

― Спасибо. ― Я останавливаюсь перед входом в ресторан. ― Мы на месте. Здесь не так хорошо, как в «Квадри», я знаю…

Он ухмыляется.

― Я вырос на улицах, cara mia. Я помню, как прижимался носом к окнам подобных заведений, фантазируя о времени, когда я смогу позволить себе заказать все, что есть в меню. ― Он сжимает мою руку. ― Кроме того, синьора Марино прекрасно готовит.

― Ты бывал здесь раньше?

― Давно не был. Откуда ты знаешь это место?

Один из людей Антонио входит в ресторан, чтобы проверить его на предмет угроз. Мы ждем, пока он не разрешит нам войти. И снова я делаю все возможное, чтобы проигнорировать эти меры безопасности.

― Я знаю Клаудию и Мириам с детства. Моя мама нянчилась с ними. Мы были здесь в тот день, когда они открыли это заведение. ― Я улыбаюсь воспоминаниям. ― Мне было тринадцать. Я не хотела идти сюда; хотела остаться дома и смотреть телевизор. Но Клаудия подкупила меня яблочными оладьями.

Выходит телохранитель Антонио и кивает нам.

― Может, сядем у окна? ― спрашиваю я уже немного натянуто. Излишние меры предосторожности раздражают. ― В «La Buona Tavola» можно самому выбрать себе место.

Он бросает на меня внимательный взгляд, словно пытаясь оценить степень моего раздражения.

― Конечно. ― Он выдвигает для меня стул. ― Мне жаль.

Я уже собираюсь сказать ему, что все в порядке, когда в ресторан входит второй телохранитель.

― Дон, могу я…

― Нет, ― огрызается Антонио, не глядя на него. ― Уходи.

Мужчина удаляется, не сказав больше ни слова. Антонио выглядит расстроенным.

― Еще раз, мне очень жаль. ― Он морщится. ― Я не хотел, чтобы это свидание прошло так.

Я кладу свою руку на его.

― Все в порядке, ― говорю я. ― Это твоя жизнь. Я понимаю.

― Обычно все не так. ― Он проводит рукой по волосам. ― Это временно, обещаю.

Я улыбаюсь ему.

― Я умираю от голода. Давай возьмем немного вина и закажем чикетти?

― Конечно.

В ресторан заходит еще один мужчина.

― Дон, извините, что прерываю вас. Можно вас на пару слов? ― Сформулировано это как просьба, но по его тону понятно, что он не уйдет, пока не поговорит с боссом.

Прежде чем Антонио окончательно теряет самообладание, я слегка машу ему рукой.

― Иди. Со мной все будет в порядке.

Нахмурившись, он встает. Парень отводит его в сторону и что-то говорит низким голосом. Антонио отвечает, выражение его лица раздраженное. Парень вскидывает руки вверх. Это похоже на спектакль, поэтому я почти разочарована, когда ко мне подбегает сестра Клаудии — Мириам и отрывает меня от них.

― Лучия! ― восклицает она, наклоняясь, чтобы расцеловать мои щеки в своей типичной восторженной манере. ― Ты сегодня очень нарядная. Что за особый случай? ― Не дожидаясь моего ответа, она продолжает: ― Пол-литра вина для начала и несколько чикетти? Наши фирменные блюда сегодня ― биголи (паста в виде длинной и толстой нити) с уткой и лимонное ризотто с креветками и цуккини. Или тебе хочется супа? Сливочный тыквенный суп сегодня очень хорош.

― Я не одна. ― Я жестом показываю в сторону Антонио. ― Дашь нам несколько минут?

Она переводит взгляд на Антонио и замирает. Ее рот приоткрывается, а глаза расширяются.

― Это… ― шепчет она, ее голос срывается.

― Антонио Моретти. ― Черт. Антонио — глава мафии. Неужели они до сих пор требуют деньги от местных предпринимателей? Я не думала об этом, когда приглашала его на ужин. Может, не стоило приводить его сюда?

― Так вот с кем ты здесь?

Я беззвучно киваю. Клаудия и Мириам знают меня с младенчества. Они могут немного опекать меня, поэтому я уверена, что знаю, чего ожидать от Мириам. Она напомнит мне, что здравомыслящие женщины не связываются с жестокими и опасными мужчинами. Она предупредит меня, чтобы я держалась подальше от Антонио.

― Мириам, мне так жаль. Ты хочешь, чтобы мы ушли?

― Ушли? ― Ее лицо расплывается в огромной улыбке. ― Почему? Просто подожди, пока я не скажу Клаудии, кто будет ужинать у нас сегодня. Она будет в восторге.

Я что-то упускаю.

― Ты ведь знаешь, кто такой Антонио?

Она закатывает глаза.

― Я что, страус? Конечно, я знаю, кто он, Лучия. ― Она понижает голос. ― Несколько лет назад Бруно связался с плохой компанией и попал в неприятности с карабинерами.

― Правда? ― Бруно — двадцатилетний сын Клаудии. Он тихий и серьезный, хочет стать врачом. Я не могу представить, чтобы он преступил закон.

― Он мог бы попасть в тюрьму, если бы Дон не вмешался, ― торжественно говорит она. ― И Бруно — не единственный человек, которому он помог. ― Ее глаза сияют. ― Синьору Моретти здесь всегда будут рады. Всегда.

Она спешит на кухню, несомненно, чтобы рассказать Клаудии о знаменитости в их зале. Антонио заканчивает разговор и возвращается.

― Лео, мой начальник охраны, настаивает, чтобы мы пересели. ― У него страдальческий вид. ― Я так…

― Сожалеешь, ― заканчиваю я. Нам нужно пересесть, потому что снайпер может выстрелить в Антонио через стекло. Мой желудок делает странное сальто, а ладони становятся влажными. Одно дело — знать, что жизнь Антонио опасна. Совсем другое дело — столкнуться с доказательством этого.

Он делает все возможное, чтобы его лицо оставалось невозмутимым.

― Это не то, чего ты ожидала. Я пойму, если ты решишь уйти. Так будет безопаснее для тебя.

Уйти было бы самым разумным решением. Но я уже оставила эту возможность в прошлом. Возможно, это случилось еще тогда, когда я попросила его остаться со мной десять лет назад.

Я поднимаюсь на ноги и переплетаю свои пальцы с его.

― Перестань извиняться. У окна все равно холодно.

Я не могу выбрать между ризотто и стейком, поэтому Антонио предлагает взять оба блюда и разделить их. Появляется Клаудия с тарелкой чикетти и бесплатной бутылкой вина. Она суетится вокруг Антонио, обещает приготовить для него незабываемое блюдо, одобряюще кивает мне и исчезает на кухне.

Когда мы остаемся одни, я поднимаю бутылку вина.

― Я знаю Клаудию и Мириам всю свою жизнь, и мне не перепадало бесплатного вина, ― ворчу я. ― Опять же, я никогда не спасала Бруно от тюрьмы.

― Это то, что Мириам сказала тебе? ― Антонио выглядит смущенным. Погодите, он что, покраснел? Мне это нравится. ― Она преувеличивает.

― Ты даже не знаешь, что она сказала.

― Я могу догадаться. ― Да, он определенно краснеет. ― Все, что я сделал, — это пара телефонных звонков. ― Он бросает на меня строгий взгляд. ― А ты слишком явно забавляешься.

Упс.

― Виновата. ― Я наливаю нам обоим вина и потягиваю его. Оно великолепно. Клаудия действительно выкладывается по полной. ― Может, я хочу, чтобы меня наказали.

Улыбка появляется в уголках его рта.

― Серьезно? Сейчас? ― Нашу еду приносят прежде, чем он успевает рассказать, как заставит меня заплатить за мои поддразнивания. Жаль. Ничто не делает порку приятнее, как предвкушение.

― Как продвигается твоя работа? ― спрашивает Антонио, когда мы расправляемся с десертом. Это панна-котта со вкусом апельсинового ликера, поданная с нарезанными киви, маракуйей и манго. Я уже сыта, чтобы съесть ее, но, когда увидела в меню, не смогла устоять. ― Есть какие-нибудь последствия после нашей трапезы в «Квадри»?

Он пугающе проницателен.

― Давай посмотрим. Доктор Гарцоло, который большую часть времени игнорировал мое существование, предложил выделить мне кабинет побольше и с окном. А мой самый сексистский коллега, который обычно ожидает, что я буду приносить кофе и делать записи, угостил меня пирожными. Свидания с Антонио Моретти имеют свои плюсы. ― Я закатываю глаза. ― Доктора Гарцоло я еще понимаю. А Феликс? Неужели он думает, что я повернусь к тебе, когда мы будем в постели, и скажу: «Знаешь, кто действительно хорошо разбирается в приобретении предметов искусства? Доктор Майер».

Его глаза сужаются.

― Феликс Майер, ― говорит он. ― Понятно.

Я бросаю на него взгляд.

― Не. Делай. Ничего. Это моя проблема, и я с ней разберусь.

― Ммм…

― Я серьезно, Антонио.

Он поднимает руки ладонями ко мне в успокаивающем жесте.

― Я ничего не буду делать без твоего ведома, ― говорит он. ― Обещаю.

Я откладываю вилку.

― Я не могу съесть больше ни кусочка.

Он жестом просит чек. Я пытаюсь заплатить, но он и слышать об этом не хочет. Клаудия и Мириам говорят ему, что еда за счет заведения, но он игнорирует и их.

― Еда была еще вкуснее, чем я помню, ― говорит он им. ― Я рад, что Лучия предложила нам поесть здесь сегодня.

Мы выходим на улицу. Стало еще холоднее, и Антонио тут же накидывает мне на плечи свое пальто.

― Насчет твоего наказания, ― говорит он. ― Надеюсь, ты еще не устала, потому что у меня есть на тебя планы.

У меня внутри все замирает.

― Что за планы?

― Планы, согласно которым ты проведешь всю ночь, привязанная к моей кровати.

― О, как жаль. ― Я изображаю на лице разочарованное выражение. ― Потому что я собиралась пригласить тебя провести ночь у меня.

На какую-то мимолетную секунду в его глазах мелькает шок. Мы оба прекрасно понимаем, что я впервые приглашаю его к себе домой. Затем на его лице вновь появляется нейтральное выражение.

― Я могу быть гибким в своих планах.

Я дразняще улыбаюсь ему.

― И сейчас можешь?

― Конечно, ― надменно говорит он. ― Когда ситуация требует этого, я могу приспособиться. Всегда разумно учитывать новую информацию при принятии решения.

Мне с трудом удается сохранить серьезное лицо.

― Что за новая информация?

― До твоего дома меньше пяти минут езды. ― Он целует меня, быстро и жестко. ― Четыре, если мы поторопимся. Так что иди быстрее, Лучия.

«Ты не рассказала ему об Уффици», — укоряет меня совесть. Я отмахиваюсь от нее. Слишком рано затевать этот разговор. У меня еще даже не было интервью.

Но чувство вины не покидает меня всю дорогу домой.