Воровка

Глава 6

Лучия

Всю дорогу домой я в ярости от ультиматума Антонио. Но под моим гневом скрывается неохотное восхищение. В этом нет никаких сомнений. Если мы сражаемся за Тициана, то он выиграл первый раунд со смехотворной легкостью.

Будь он проклят.

Плохие мальчики меня не привлекают, я не врала. Но Антонио Моретти не мальчик. Он мужчина. Сложный, морально серый человек.

Он один из самых богатых людей в Италии. У него лучшая частная коллекция произведений искусства в Европе. Он владеет полудюжиной виноградников в Венето, Пьемонте и Тоскане, долей в гоночной команде Формулы-1 и многим другим. Он также говорит на полудюжине языков и постоянно появляется на мероприятиях в сопровождении красивых женщин. Он могущественен и может быть жестоким и безжалостным.

И все же…

И все же десять лет назад, в ночь, когда я отчаянно нуждалась в плече, на которое можно опереться, Антонио был рядом. Я была ему совершенно незнакома, но он пришел на помощь. Я была настолько пьяна, что не могла четко видеть, и вместо того, чтобы осудить меня, он позаботился обо мне. Он выслушал меня. Он был добр.

Выбирай свой следующий шаг с умом, cara mia.

Самодовольный придурок выиграл этот раунд, да. Но он не выиграет войну. Я не позволю этому случиться.

Каким бы сексуальным он мне ни казался.

А что касается его ультиматума?

Я не позволю ему манипулировать мной. Я отказываюсь. Он не имеет права в одностороннем порядке устанавливать правила.

Я достаю из сумочки потрепанную визитку, когда добираюсь до своей квартиры, и пишу ему.

Я: Я собираюсь украсть эту картину. И что бы ты ни думал, это не признак того, что ты мне интересен.

Он отвечает почти сразу.

Антонио: Ты сохранила мою визитку. Я польщен.

По моим щекам разливается жар. Я не хотела об этом упоминать. Теперь мои действия превратили мои слова в ложь.

Я: Я не шучу насчет картины.

Антонио: Я так не думал. Удачи, Лучия. Пусть победит лучший вор.

Ха. Я бросаю телефон на стойку. Понятия не имею, почему я так долго фантазировала об этом парне. Антонио Моретти ― просто отстой.

Кто бы мог подумать, что Антонио приснится мне этой ночью.

Я снова в его доме, стою в центре гостиной, сердце колотится в груди. Дрожь пробегает по моему телу. Я говорю себе, что чувствую ужас, а не возбуждение.

― Тебе придется взять меня силой, ― заявляю я.

Он устраивается на диване, вытянув ноги, и смотрит на меня понимающими глазами.

― Мы оба знаем, что мне не нужно принуждать тебя, Лучия. ― Он произносит мое имя как ласку, и все внутри меня трепещет от его тона. Давненько мужчина не говорил со мной так. С пылом и обещанием страсти. ― Ты хочешь этого так же сильно, как и я.

Ненавижу, что он прав. ― Что ты собираешься со мной сделать?

Он наклоняет голову и изучает меня, улыбка появляется на его губах. ― Что бы ты хотела, чтобы я сделал, cara mia?

Все.

Я сжимаю губы и отказываюсь отвечать. Антонио смеется себе под нос и двумя пальцами показывает мне подойти. Я двигаюсь к нему, даже не думая отказываться. Он обхватывает рукой мое запястье и притягивает меня ближе.

― Я собираюсь наказать тебя. ― В этих словах звучит угроза, но его глаза обещают, что я буду наслаждаться каждой минутой. ― Я перегну тебя через колени и сильно отшлепаю за то, что ты думаешь, что можешь украсть у меня. ― Он тянет меня к себе на колени. ― Но только если ты хорошо попросишь.

У меня перехватывает дыхание. Его близость отключает мой мозг. ― Да, ― говорю я, мой голос ― просто шепот. ― Пожалуйста…

Он раздевает меня полностью, усаживает к себе на колени и кладет руку мне на поясницу. ― Красивая, ― тихо говорит он. ― Очень красивая, tesoro.

Затем он шлепает меня.

Сначала обжигает боль, сладкая и восхитительная, а потом она сменяется приливом удовольствия. Он гладит меня между шлепками, и каждое нервное окончание в моем теле отзывается на его прикосновения. Шлепок его ладони по моей покрасневшей ягодице разжигает мое возбуждение. Я двигаюсь на его коленях, беззастенчиво ерзая киской по его бедрам, отчаянно нуждаясь в любом трении для моего ноющего клитора.

Мои мышцы напрягаются и пульсируют. Жар нарастает…

И вот так я просыпаюсь. Балансирую на крае освобождения, дрожу от желания, обливаясь потом, с именем Антонио на моих губах.

Я могу кричать до посинения, что он меня не интересует, но мое подсознание только что опровергло это.

Я хочу Антонио Моретти.

Проклятье. Будь оно все проклято.

Кто-то стучит в мою дверь. Я приоткрываю глаз и нащупываю телефон. Семь утра. Какого черта? Слишком рано для воскресенья, черт возьми. Даже церковные колокола еще молчат.

Я сползаю с кровати, надеваю халат и выхожу, чтобы выяснить кто это.

Валентина и ее дочь Анжелика стоят у моей входной двери. Как только моя лучшая подруга видит меня, она с облегчением прислоняется к дверной коробке.

― Ты в порядке.

― Да? ― Я поднимаю бровь на свою крестницу, гадая, знает ли она, что происходит, а она пожимает плечами. ― Заходи.

Она входит, Анжелика идет за ней по пятам. Она оглядывает мою гостиную, и я ожидаю, что она спросит, почему у меня до сих пор нет мебели. Вместо этого она достает из сумки iPad и протягивает его дочери.

― Посмотри что-нибудь, детка, ― говорит она. ― Мне нужно поговорить с тетей Лучией наедине.

Я в недоумении. Я позволяю Валентине затащить меня в спальню и закрыть дверь.

― Ты в порядке? ― требует она, поворачиваясь ко мне. ― Правда в порядке?

― Да. Может, ты расскажешь мне, что происходит?

― Ты, ― пролепетала она. ― Антонио Моретти. В его доме. Ни о чем не напоминает? ― Ее глаза прищуриваются. ― Ты ведь стащила Тициана, не так ли?

― Да.

Она вскидывает руки вверх.

― Лучия, ты когда-нибудь слушаешь, что я говорю? ― Она делает глубокий вдох. ― Он причинил тебе боль?

― Что? Нет.

Она оглядывает меня с ног до головы, словно убеждаясь, что я говорю правду.

― Расскажи мне, что случилось.

― Хорошо. ― Я опускаюсь на свой надувной матрас и похлопываю рядом. ― Присоединяйся ко мне. У Анжелики единственное кресло в доме.

Она бросает неодобрительный взгляд на мою имитацию кровати.

― Когда ты уже купишь себе нормальную мебель? Ты здесь уже три недели.

― Ну наконец-то, ― говорю я с ухмылкой. ― Должно быть, ты действительно волновалась, если так долго выдержала.

Выражение ее лица обещает убийство, если я немедленно не введу ее в курс дела, поэтому я поспешно добавляю:

― Ладно, ладно. Вот что произошло. Синьора Занотти сказала мне, что картина находится у Даниэля Росси.

― Ловушка, ― говорит она категорично.

― Да, но я этого не знала. Поэтому я присоединилась к его клининговой команде…

― Не сказав мне.

― Ты дашь мне закончить? ― спрашиваю я. ― Я проникла в его квартиру и украла картину. К сожалению, Антонио перехватил меня на выходе.

― И что?

― И ничего. — Он привел меня к себе домой, забрал картину и предупредил, чтобы я больше не воровала у него.

― И это все?

― Более или менее.

Она пристально смотрит на меня.

― На тебе было его пальто, когда ты пришла к нему домой.

Как обычно, моя лучшая подруга пугающе осведомлена.

― Было холодно. Антонио просто был вежлив.

Она поднимает бровь.

― Антонио? Ты с ним на ты? Лучия, Антонио Моретти не бывает вежлив с людьми, которые его обворовывают. Он их уничтожает. Ты приезжаешь в его пальто. Он говорит своим лейтенантам, чтобы его не беспокоили. Вы проводите вместе час? ― Ее голос повышается. ― Что, черт возьми, происходит?

Черт. Валентина, как ищейка. Похоже, мне придется все ей рассказать, потому что я хочу расспросить ее об Антонио. По опыту я знаю, что единственный способ получить информацию от Валентины ― это предложить ей сплетни равной или большей ценности.

― Мы уже встречались. Один раз, десять лет назад. В тот день, когда я похоронила родителей.

Я рассказываю ей всю историю, а она слушает в полной тишине.

― Ого, ― говорит она, когда я заканчиваю. ― Ну, это многое объясняет. ― Она наклоняется вперед. ― Итак, он дал тебе свою визитку, а ты ее выбросила, но, судя по твоему выражению лица, ты всегда вспоминала его с нежностью.

― Все гораздо хуже. ― Я достаю из сумочки помятую визитку. ― Я сохранила ее.

― О, мое сердце этого не выдержит.

― Это сарказм?

― Немного. ― Она ухмыляется. ― Да ладно, признай, что это до неловкости сентиментальный поступок. Он тебе нравится? Не так ли?

Это еще мягко сказано.

― Он сказал мне, что, если я еще раз попытаюсь украсть картину, он расценит это как приглашение в мою постель.

Валентина разражается хохотом. Я бросаю на нее смертельный взгляд, но это на нее совершенно не действует.

― Да ладно, ― говорит она сквозь смех. ― Это довольно забавно.

Ладно, немного смешно.

― Пойдем, сделаю тебе кофе. И пока я буду его готовить, ты расскажешь мне, как долго ты на него работаешь и почему никогда не говорила об этом?

Ее улыбка исчезает.

― Это долгая история.

― У меня есть целый день.

За чашкой кофе на кухне ― Анжелика с удовольствием смотрит мультики на iPad и не обращает на нас никакого внимания ― Валентина вводит меня в курс дела.

― Я работаю на него последние шесть лет. ― Она смотрит в свою кружку. ― Ты помнишь что-нибудь о старой мафии?

Я качаю головой.

― Мои родители оградили меня от этого. ― Сердце заходится знакомой болью. ― Они скрывали от меня все неприятные вещи в жизни.

― Доменико Картоцци, бывший глава Семьи, был ужасен. В один момент он мог смеяться, шутить с тобой, а в следующий ― взорваться. Он был непредсказуем и обладал злобным нравом, с подлой жилкой шириной в милю. Я влюбилась в одного из его капо, когда мне был двадцать один год. ― Она теребит свою салфетку. ― Ты не спрашивала меня, кто отец Анжелики.

― Я спрашивала, но ты не захотела говорить об этом. ― Меня охватывает жуткое подозрение. ― Это Антонио?

Она вскидывает голову.

― Что? Боже, нет. Я едва знала Антонио в те дни, и в любом случае, он не в моем вкусе. Когда Роберто впервые пригласил меня на свидание, я была польщена его вниманием. Потом поняла, какое он дерьмо. Я ушла, когда он ударил меня в первый раз, но Доменико решил, что я должна дать ему второй шанс, а все знали, что Дону нельзя отказывать.

Валентина ― моя ровесница, так что все это происходило вскоре после смерти моих родителей. Когда я отдалилась и не общалась с ней.

Уже не в первый раз я жалею, что не справилась с ролью лучшей подруги.

― Потом я забеременела. Я знала, что никогда не выберусь, если останусь с Роберто. Если бы не Антонио… ― Она делает глубокий вдох. ― Когда он взял на себя управление, он попросил меня о помощи. Я в неоплатном долгу перед ним, который никогда не смогу вернуть, поэтому, конечно, я согласилась.

― Ты уверена, что он тебя не интересует? Потому что если да… ― Если да, то я отойду в сторону. Если кто и заслуживает счастья, так это Валентина.

Она закатывает глаза.

― Лучия, меня никогда не интересовал Антонио Моретти. Кроме того, я усвоила урок. Ад замерзнет, прежде чем я влюблюсь в кого-нибудь из мафии. Если ты собираешься связаться с ним…

― Я не собираюсь этого делать. ― Я могла увидеть самый горячий сон в своей жизни, и все мое тело могло дрожать от неудовлетворенной сексуальной потребности, но нет. Только не Антонио Моретти. Он просто чертовски самодоволен. ― Он и не в моем вкусе. Я не встречаюсь с плохими мальчиками.

Вот только в самый одинокий день твоей жизни он позаботился о том, чтобы ты не была одинока.

Каким бы был Антонио в постели? Добрым, внимательным любовником или властным, требовательным? Выпорол бы он меня, чего я втайне жажду? Связал бы меня и трахал, заставляя испытывать оргазм за оргазмом?

Хватит. Я буду в Венеции еще три месяца, и в моей квартире сейчас те двое, ради кого я вернулась. Валентина и Анжелика ― мои приоритеты.

Антонио Моретти не важен. Он сексуален, да, но в конечном итоге он лишь отвлекает внимание. А на это у меня нет времени.

― Ты уверена в этом? ― На мой решительный кивок она продолжает: ― Хорошо. В таком случае можешь оставить свою одержимость Тицианом. Давай определим новую цель.

Выбирай свой следующий шаг с умом, cara mia.

― Хорошо, ― неохотно отвечаю я. ― Давай сделаем это.