Воровка

Глава 5

Лучия

Я тут же узнаю его. Это он.

Антонио Моретти, могущественный король Венеции и безжалостный глава ее мафии, ― мой таинственный спаситель.

Я смотрю на него, мои мысли мечутся. Возможно, мне следовало догадаться об этом раньше, но Антонио ― одно из самых распространенных итальянских имен. И я была слишком пьяна в тот вечер, чтобы как следует разглядеть его лицо.

― Десять лет назад, ― шепчу я. ― Это был ты.

― Да.

― О. ― Страх покидает мое тело. Я не знаю Антонио, но не могу поверить, что человек, который был со мной в самую страшную ночь в моей жизни, потому что не хотел оставлять меня одну, может причинить мне боль сейчас. Даже если он похитил меня. ― Спасибо за помощь той ночью, ― тихо говорю я. ― Если бы не ты, я бы, наверное, упала в канал. ― Затем я думаю о мужчинах, которые пытались меня ограбить. ― Или еще хуже. Ты не обязан был оставаться со мной, но ты это сделал, и я тебе очень благодарна.

Он выглядит почти шокированным моими словами. Неужели он не привык, что его благодарят?

― Это меньшее, что я мог сделать. ― Он наклоняется вперед, чтобы долить вино, которое я выпила, не заметив. ― Ты так и не позвонила мне.

Наши пальцы соприкасаются. Меня пронзает дрожь, и я снова убеждаюсь, что Антонио Моретти ― очень привлекательный мужчина. Даже в прошлом сквозь свое горе я поняла это, когда попросила его остаться в гостиничном номере.

― Я была разбита. Мне не хотелось ни с кем разговаривать. ― Я кладу свою руку на его. ― Но мне не единожды хотелось сделать это.

И я глажу его пальцы.

Что я делаю?

Я убираю ладонь, и на его лице появляется ироничная улыбка.

― Боишься, cara mia?

Cara mia. Моя дорогая. Он назвал меня так десять лет назад. Я помню только обрывки той ночи, воспоминания почти стерлись, но это ― нет. Я помню ласку в его голосе, то, как он стал хриплым.

― Мне стоит бояться? ― Я поднимаю пальцы к шее, большим пальцем поглаживая давно побледневший шрам, оставшийся после той ночи. Я помню, как его рука касалась моей кожи. Помню, как он спрашивал, кто это со мной сделал.

― Все в Венеции боятся меня. ― Его голос суров, но глаза пылают. ― Альвиза Занотти боится, и Валентина тоже. Она предупреждала тебя обо мне, не так ли? Она сказала тебе не воровать в Венеции.

По позвоночнику пробегают ледяные мурашки, и я дрожащими руками опускаю бокал с вином.

― Откуда ты знаешь Валентину?

Я не думаю, что он ответит, но он делает это.

― Она работает на меня. ― Он замечает мое напряжение, и хмурит лоб. ― Расслабься. Валентина ― ценный сотрудник моей организации, я не заставлю ее выбирать между нами. Ее преданность тебе гораздо глубже. Она ничего об этом не знает.

Валентина работает на него? Я этого не знала. Но я также не знала, что у Кинкейда есть видеозапись моей кражи.

Сейчас все это не имеет значения. Когда Антонио Моретти сидит на диване рядом со мной, держа в своих больших руках бокал вина, и смотрит на меня с желанием в глазах.

Он собирается поцеловать меня.

Воздух между нами заряжается предвкушением.

Я чувствую, как почти незаметно двигаюсь к нему. Десять лет я смотрела на оставленную им визитку, проводила пальцами по словам, которые он написал, и гадала ― что-если? А теперь он здесь, и мне больше не нужно гадать.

― Я хотела переспать с тобой, ― шепчу я. ― В ту ночь.

― Я знаю, ― отвечает он с улыбкой в голосе. ― Ты не особо это скрывала.

― Почему ты не согласился?

― Возможно, мне нравятся женщины в сознании, ― иронично говорит он. ― Ты отключилась, как только упала на кровать. Но даже если бы ты не была пьяна, я бы не стал этого делать. Ты была не в порядке.

― И что теперь? ― Мы ходим кругами, но ни один из нас не забывает о химии между нами.

― А теперь ты вернулась домой.

Дом. Это слово ― то жесткое возвращение к реальности, которое мне необходимо. Потому что я могу быть в Венеции, но я не дома. Дом у меня отняли, когда умерли мои родители.

Я нахожусь в Венеции исключительно по одной причине. Чтобы быть рядом с Валентиной и Анжеликой. Мое пребывание здесь ― это интерлюдия. Когда через четыре месяца закончится мой контракт, я уеду.

То, что я не останусь, не должно волновать Антонио. Запланированная дата истечения контракта, возможно, станет очком в мою пользу. Уверена, он не прочь закрутить роман без обязательств.

И обычно я тоже была бы не против.

Но Антонио не просто сексуальный и опасный мужчина. За последние десять лет я сделала из него героическую, мифическую фигуру. Мечтала, что он влюбится в меня, будет покупать мне розы на рынке и приносить завтрак в постель.

Когда я была за тысячу миль от Венеции, когда он был далекой фигурой из моего прошлого, фантазии, которые я представляла ― о нем, о нас, ― были безопасны.

Теперь это не так.

Я не могу спать с ним; я не доверяю себе, чтобы ввязаться в это. А жизнь научила меня беречь свое сердце.

Я отстраняюсь от него.

― К сожалению, ― говорю я, заправляя волосы за ухо. ― Мне не нравятся плохие мальчики.

― Жаль, ― говорит он. Он допивает остатки вина и поднимается на ноги. ― Рад был снова увидеть тебя, Лучия. Мне было приятно пообщаться, и я рад, что ты вернулась домой. Но теперь, когда ты в Венеции, тебе придется следовать правилам.

На его лицо опускается маска. Антонио, которого, как мне казалось, я знаю, исчезает.

― Тициан принадлежит мне, и он останется у меня, ― говорит король Венеции. ― Я буду закрывать глаза на твои преступления, пока они происходят в других местах. Только не в моем городе.

Я прихожу в бешенство.

― А если я не стану подчиняться тебе, что ты сделаешь? ― Я огрызаюсь. ― Пошлешь своих людей избить меня? Давай проясним одну вещь, Антонио. Я не член твоей организации. Я не работаю на тебя. Ты не имеешь права указывать мне, что делать.

Он удерживает мой взгляд. Оглядывает меня с медленной лаской. Я одета в самую уродливую униформу в мире, а он смотрит на меня так, будто на мне самое красивое нижнее белье.

― Ты меня привлекаешь, ― говорит он. ― Если я не ошибаюсь, тебе я тоже нравлюсь. Но ты ничего не собираешься с этим делать, потому что, как ты говоришь, тебе не нравятся плохие мальчики.

В его глазах вспыхивает огонек.

― Отвечая на твой вопрос, Лучия, я не пошлю своих людей избить тебя. Но если ты снова попытаешься украсть мою Мадонну, я буду считать, что ты посылаешь мне сообщение.

― И какое же?

― Что ты хочешь, чтобы я тебя трахнул. ― Он одаривает меня приятной улыбкой. ― Выбирай свой следующий шаг с умом, cara mia.