Вот стою, держу весло...

Глава 24. Про ошибки

Всё-таки, взявшись за дела, с которыми не знаком, я допустил целый ряд оплошностей. Это про кораблики. Ведь предупреждал же наших водителей катамаранов, что выходить на столь непрочных судёнышках из рек в море опасно. А они выходят. Если путь из Евфрата в Каран проходит вдоль берега, где от волн всегда можно найти спасение на суше, то дорога от устья Карана до Дильмуна идёт через просторы Персидского залива. Даже не представляю себе, какое расстояние преодолел Хап, чтобы добраться сюда – у меня ведь не слишком точные оценки дистанций. Больше из памяти про то, что видел когда-то на глобусе. Но синего цвета в этом месте хватало. Так что нашим храбрецам просто повезло с погодой – море было спокойным, и катамаран не сломался.

Так вот! Хап прибыл на Дильмун прямиком из Элама, преодолев значительное расстояние вне видимости берегов. И привёз сразу целую семью из посёлка кузнецов – я встречался с этими людьми, когда мы чуть не целый месяц стояли неподалеку от них в самых верховьях правого притока Карана. В этот раз "братишка", как всегда, доставил им хлебное довольствие, но получить в обмен бронзу не смог. Больше металла у этих людей нет. Его просто перестали привозить. Почему? Можно много чего предположить: места там чужие, мы по ним пешком не хаживали и в местной политике не разбирались. В принципе, теперь это не так уж страшно, потому что доступно железо и даже сталь. Как-нибудь обойдёмся.

Так что главу семьи я сразу пригласил в кузницу, которая, по совместительству, является ещё и плавильней. Человек, всё-таки, работал с металлом – не растеряется у жаркого пламени. Откуда вдруг такая спешка с этим делом? А я полностью переосмыслил кораблестроительную концепцию. И для её изменения необходим несколько иной инструмент.

Староста наш мысли мои одобрил. Да и ребята, что капитанствуют, – тоже. Но при этом я получил дополнительную информацию. Оказывается, этот кузнец – раб. Его продали на оговоренный срок, чтобы отработал полученное их селением зерно. Дети и жена просто последовали за отцом семейства. "Персидский" язык я всё ещё помню – поговорил с человеком и выяснил, что продали его не насильно, а с его собственного согласия: всё равно основной работы больше нет, по мелочам и без него управятся, а пасти коз или ковыряться на огороде душа не лежит. Шумерцы же, которых он не раз уже видел (то есть мы), произвели на него благоприятное впечатление. Вот он и не противился.

Начали с самого начала: намесили глины и налепили тиглей в форме перевёрнутых конусов – как цветочные горшки. С крышками, ясное дело, и по шаблону (чтобы совпадали объёмы). Лепили на гончарном круге – к этому тоже сноровка требуется, но не самая великая. Потом толкли гематит – вот где я пожалел о жерновцах, которых сделал всего одну пару. Уголь тоже толкли до измельчения в пыль. Взвешивание компонентов шихты, тщательное перемешивание, заполнение ими просохших и прошедших обжиг на солнце тиглей. Запуск форсунки и, одна за другой, – плавки. Из примерно сотни килограммов руды вышло больше шестидесяти килограммов стали – я сразу выбрал пропорцию гематита и угля в расчёте на крошечный избыток углерода, как перед этим подобрал практически во время пробных плавок.

Помощничек мой оказался вполне состоявшимся кузнецом – уверенно вытянул бронзовым молотком на бронзовой наковальне круглые слитки в полосы, которые мы прокатали на давно готовых валках, сделанных ещё для формования полос колёсных шин. Но на этот раз катали тоньше. Не к четырём миллиметрам стремились, а к одному, чтобы сделать полотна пил. Давно пора переходить от колотых досок к пилёным. Почему вдруг? Потому что даже у идеально прямых сосен в древесине присутствует свилеватость или косослой, который потом приходится устранять при обстругивании или обтёсывании. То есть и колоть приходится с большим запасом по толщине, и получившуюся на большой длине кривизну выправлять: удалять то, что выставилось за пределы прямой доски или рейки, превращая в щепу и стружку много древесины. Фактически, искусственно делая в наших рейках тот же самый косослой. Идеально прямослойные стволы попадаются крайне редко. Пилёный материал будет ничуть не хуже, зато работы меньше при том же результате. Так что взялись мы за изготовление продольной пилы с косыми зубьями. А для высекания зубьев нужен специальный инструмент. Даже целый комплект оснастки, если быть более точным.

Тем временем бассейны солеварни окружили невысокими бетонными стенками, выровняли горизонтальные поверхности и тоже забетонировали. А потом основную массу мужчин Куруш собрался отвёзти обратно в Урук. Пришла пора принять участие в работах по обслуживанию ирригационной системы нома. Потом наступит пора уборки ячменя, а там и очередное половодье. Здесь же Тияна настояла на постройке полноценной обжиговой печи, отапливаемой нефтью.

Правильно настояла: нефть в обычных горшках хранится недолго – выдыхается. Для её перевозки и хранения нужны кувшины из непротекаемой керамики, делать которую мы уже умеем. Но для неё требуется поташ, который нигде не купишь – его никто, кроме нас, не делает.

Я нарочно свалил проблемы в одну кучу, чтобы не возникло мысли, что всё получалось легко. А перед отправкой основной группы мужчин в старое поселение староста собрал нечто вроде совета из шкиперов, нас с Тияной и главной кухарки. Не то, чтобы мы решали какие-то вопросы – скорее, делились сведениями и обрисовывали проблемы.

Первой выступила Тияна: потребовала место под аптекарский огород. Она теперь прописалась на Дильмуне. Староста на это заявил, чтобы сама присмотрела подходящую поляну и не забыла про лазаретный сарай, потому что страждущие уже стали подтягиваться со всего острова. Но место для обжиговой печки, всё же, определил в нашей уже складывающейся промзоне.

Курушу предписали перевезти мужчин в Урук и брать фрахт в храме куда-нибудь в верховья Евфрата. Пато, как всегда, собирался за лесом на Каран, а вот Хап призадумался насчёт поездки по той же реке, но за пороги – ведь бронза там кончилась. Но нужно подкормить пасечников – воск стал для нас стратегическим товаром, потому что нужен для обувного крема, который охотно разбирают ходящие по рекам тамкары, пересевшие на наши байдарки-переростки.

– Слушай, братишка! – обратился к Хапу я. – А не перевезти ли сюда всю деревеньку тех кузнецов? Там точно есть ещё два мастера, да не меньше двоих должно подрастать.

Наш самый уважаемый кормчий вопросительно посмотрел на старейшину, дождался от того утвердительного кивка и тоже кивнул в знак согласия.

Вишенкой на торте оказался Пал. Он выяснил, что зерно в Армению мы привезли не вовремя. Не тогда, когда там подходят к концу сделанные жителями запасы, а в достаточно сытное время. То есть товар наш покупали недорого. Зато в обращении там ходит довольно много серебра, которым расплачиваются купцы, приходящие по суше с запада – северо-запада. Да и сами местные жители тоже кое-что приносят.

Не преминул наш юный шкипер помянуть и ножик подаренный мною тамошнему "ювелиру". Выяснил, что тот готов брать такие по двойному весу серебра. А ведь это был вовсе не кинжал какой-нибудь вычурный – обычный кухонный нож средних размеров с деревянной рукояткой.

Дальше, повествуя об обратном продвижении к дому, Пал помянул, что его юная супруга не раз примечала гематит на берегах Хабура – эти красивые окатыши действительно бросаются в глаза. В её "приданном" нашлись целых три штуки.

И наконец, в Шуруппаке самая дешёвая ткань из суровых ниток.

Не знаю, какой купец получится из этого среднего сына старосты, но в промышленном шпионаже он толк понимает.

Вернусь, пожалуй, к кораблестроению. Я всю дорогу строил речные суда. Далёкие от идеала, но достаточно прочные. Теперь со всей очевидностью стало ясно – море на таких не переплыть. Да и не пройти на них на хоть сколько-нибудь значительное расстояние, так как деревянные гвозди диаметром в один сантиметр не удержат доски днища и бортов даже при умеренном, но постоянном волнении.

Надо переходить на двухсантиметровый диаметр крепежа и на толщину досок в пять сантиметров вместо предыдущих четырёх. Из них же гнуть и шпангоуты поперечного набора. Кроме того, требуется увеличить и высоту бортов. А это полное переоснащение производства. Вернее, оснащение мастерской здесь, на Дильмуне, на новый манер, потому что в Уруке всё останется по прежнему – там продолжат строить байдарки-переростки, спрос на которые становится ажиотажным. Зато деревянные корабли так никого и не заинтересовали.

Ещё одну специфическую задачу мы признали важной, но не приоритетной – глиняные таблички, накопившиеся у нас на старом месте жительства. В них не только азбука с арифметикой, но и словарь значков, выражающих целые слова или понятия. Довольно увесистая библиотека, состоящая из достаточно хрупких предметов. Надо бы переправить её сюда, на Дильмун. Но хранить это добро пока негде. Не в палатках же!

Есть и некоторые достижения не самого величественного масштаба – за время отсутствия в Уруке Тияны моя сестрица Нэми на пару с моей же супругой Тэрой сумели наладить выгонку спирта из финикового пива. Аппарат-то нарисовал ещё я до отъезда, но городской медник провозился с ним очень долго. Да и "спирт" получился крепостью, как водка. К тому же с изрядной долей сивухи, но и то уже неплохо, потому что спиртовые настойки лекарственных трав получаются забористей, чем водные отвары или заварки.

В качестве "бумаги для записей" стали использовать вощёные дощечки. Ещё изобрели маркер – восковые карандашики в тростниковых трубочках. Цвет пока один – угольный. Потому что для окраски применена сажа. Пробовали ещё охру и толчёный гематит – это другие цвета. Но с сажей проще.

И не скажешь, что вся община в едином порыве бросилась строить светлое будущее, но здесь, вне поля зрения жрецов, движуха пошла веселее. Народ пробует, придумывает, изобретает. Мозги у моих нынешних современников ничуть не жиже, чем у людей из двадцать первого века. Хотя есть и такие, которые могут копать или не копать – как прикажут.

Братья Сун сходили на деревянном корабле в Элам и привезли семьи. Они сделали для себя выбор, а домочадцы их по местному обычаю покорились – собрали горшки и прочую утварь, да и переехали.

Куруш привёз из наших старых земель наших с "братишкой" жён. Нэми уже на сносях, а Тэра по-прежнему праздная. С началом просветительской работы, которую настойчиво вела среди женщин Тияна, такое явление, как хроническая беременность, перестало быть повальным в нашей общине. Бабы теперь осведомлены о таком явлении, как менструальный цикл, и ластятся к мужьям учитывая особенности своих организмов.

Надёжность такого метода предохранения не стопроцентная, но среднестатистический эффект налицо. Мы перестали хоронить младенцев и матерей, умерших от родовой горячки. Не так, чтобы совсем, но значительно реже, чем в других общинах. Тут и гигиенические мероприятия сказались, и гимнастики, которыми Тияна мучает и девочек-свиристелок, и опытных мамок.

Почему никто не протестует? А попробуй возразить богине – мигом получишь в торец, если мужчина. Или по заднице, если не мужчина. Уважать себя Тияна заставила не только рукоприкладством – она ещё и лечит, причём помочь ей удаётся многим.

Собственного населения на Дильмуне от тысячи до полутора. Живут, как и мы, общинами. Парни дерутся из-за девок, но не насмерть. Старейшины могут полаяться до того, что схватят друг друга за бороды – делят, кому обслуживать очередной приставший к берегу купеческий корабль. В проливах, образующих защищённые акватории на севере, иногда останавливаются торговцы. Они приходят из Индийского океана. Одни – с востока, со стороны Индии. Другие – с запада, от южной Аравии. Привозят, в основном, сущую фигню – предметы роскоши. Красивые камни, слоновую кость, твёрдую древесину с красивой структурой, ароматические смолы и пряности. То есть вещи, нормальным шумерцам и даром не нужные. С храмами торгуют, со жрецами. Потому что царей здесь пока не образовалось. Вместо них имеются лугали – военные вожди (они же – полевые командиры), которые силу ещё не набрали из-за отсутствия войн.

Нынче вся власть принадлежит энам – верховным жрецам. Иногда их называют словом "энси". Но речь не о них, а о том, что торгуют пока древние люди исключительно бесполезной дребеденью, вся ценность которой – воображаемая, основанная на представлениях о прекрасном в среде жрецов.

Мы идём другим путём – ориентируемся на зерно, соль и сталь. На то, что реально нужно людям каждый день. На самом деле список немного длиннее: ткани, керамика, мыло и ещё куча мелочей повседневного спроса. Пока, конечно, не тысячи, но это дело времени.