Вот стою, держу весло...

Глава 29. Без поспешности

Дела в Шумере делаются неспешно, зато всё время. Цикл каждого года проходит по накатанной колее повседневности и повторяется раз за разом. Обычаи, традиции, верования – именно они лежат в основе бытия и направляют деятельность людей по привычному кругу. Здесь никто не нумерует года потому, что последующие повторяют предыдущие. Каждый человек считает собственные. Или не считает, если не знает счёта. Старики помнят какие-то необычные события, что происходили во времена их молодости, но календаря в том смысле, чтобы в нём отмечался номер года, нет. Во всяком случае, ничего подобного я ни разу не примечал.

Этот вопрос озадачил меня, когда я припомнил события, в которых участвовал. Вспашки, посевные, уборки урожая, плавания, постройка судов, чистка канала. Я здесь уже семь лет, но не знаю, с какого по какой. Никаких признаков летоисчисления обнаружить не удалось. Забавно: календарь месяцев существует, но люди не считают годы, которые следуют один за другим, не имея индивидуальных маркеров. Хотя, начало каждого отмечается, как начало очередного цикла ежегодных работ.

Тростниковый корабль, на котором приплыл жрец из Исина, был перехвачен нашим "крейсером". "Нарушителя" остановили и произвели досмотр, о чём и доложили на берег сигналами, которых к этому моменту разработали целый свод. Так что встретил гостей на берегу почётный караул из двух десятков латников – самых рослых подростков обоего пола, "закованных" в фанерную, крашеную охрой "броню". Мы посчитали разумным сразу продемонстрировать гостям, что вооружены и готовы защищаться, дабы не возникло никаких поползновений диктовать нам свои условия с позиции силы.

Визитёр прибыл без конвоя в сопровождении только пары слуг, но с багажом, который сразу погрузили на повозку и переправили в храм, где уже готов практически весь первый этаж: завершается штукатурка последних комнат, а в остальных уже можно жить. Там прибывшего и поселили. Я, когда выпал свободный часок, зашел пообщаться с просвещённым человеком. Он оказался из звездочётов. И вообще мужик ни разу не высокомерный. И даже не верующий, если быть более точным. Объяснил мне, что в каждом номе годы нумеруют на свой манер, но лично ему больше нравится считать от солнечного затмения – их он полагает знаковыми событиями, доказывающими закономерности в движении небесных тел. В его записях нашлись упоминания нескольких, отмеченных коллегами-предшественниками.

Я созвал наших грамотеев и донёс до них столь важную информацию, потому что кое-кто ведёт записи хозяйственного плана, упоминая в них даты. Мы легко договорились, что живём в тысяча сто тридцать втором году, а с обозначениями месяцев и дней разнобоя у нас не обнаружилось. И вообще, звездочёту у нас очень понравилось и он решил прописаться на острове навсегда: его здесь понимают и уважают. Да и школьная обсерватория устроила вполне. Даже более, чем. Он буквально прикипел к телескопу, разглядывая звёзды.

Да, мы сварили вполне пристойное стекло и наполировали линз, так что теперь у нас имеются подзорные трубы, через которые можно много чего рассмотреть на ночном небе. И микроскопы, позволяющие разглядывать клетки растительного и животного происхождения. Увеличение, правда, не очень, да и края изображения нечёткие, но в принципе действия оптических устройств молодёжь разобралась, а путь к совершенству бесконечен. Я ведь не способен контролировать решительно все направления развития наук и технологий, тем более, что не знаю тонкостей в оптике, химии, металлургии, навигации, астрономии и куче других областей знания. А в моём любимом приборостроении надобность здесь возникнет только через тысячелетия.

Так о годах. Я здесь уже семь лет. Успел вырасти, начать бриться и даже стал отцом. Телу моему как раз двадцать один год. Оглядываясь назад, только диву даюсь, сколько успел напахать! Всё-таки энергичность молодого организма – это замечательно. Да и Тияна за шесть лет пребывания здесь знатно накуролесила: вся наша медицина выросла её трудами. Неплохая, скажу я вам, медицина. Где-то на уровне начала девятнадцатого века. Или конца восемнадцатого. А по части "санитарии и гигиены" вполне тянет на начало двадцатого.

У меня успехи скромнее: поднять индустрию до уровня тех же времён пока не удаётся. Нас слишком мало для решения столь тяжеловесной задачи. Да и условий для множества отраслей на острове попросту нет. Те же горнодобывающая или лесотехническая промышленности выдвинуты на реки Балих и Керхе. Мы здесь выступаем в качестве потребителей, не заморачиваясь организационными вопросами. Только торгуем, причём не за деньги, а в обмен на продукты питания и инструменты. Даже "мануфактуру" не поставляем – ткут и шьют повсюду сами. Не обязательно, кстати, ткут – ещё и кожи выделывают множеством способов.

В день, когда строительство храма было завершено, я сообщил рабам, что они свободны. Как ни странно, особой радости это известие им не доставило. Как-то они здесь прижились, да и к климату привыкли. Особенно – к хорошему питанию и восьмичасовому рабочему дню. Пара десятков отправилась восвояси на специально для этого снаряженном судне, а остальные стали общинниками. И это хорошо, потому что нам нужно возводить башни маяков, которые послужат и наблюдательными вышками, и сигнальными. Где ещё взять для этого рабочие руки? И кирпич для печей делать надо, и в судовые команды народ требуется. У нас одних только регулярных маршрутов целых три штуки. А ещё ежегодная чистка каналов в Уруке.

Так что большинство бывших военнопленных из Эреду влились в наши ряды.

Новый храм мы начали использовать по мере готовности: перенесли туда глиняные таблички с алфавитом и словарём значков-понятий. Звездочёт, как выяснилось, знаком с этой системой записи. Шумерские жрецы приняли её на вооружение, но не стали об этом заявлять во всеуслышание. Сидят в своих святилищах и ведут записи. Это ведь внутренняя хозяйственная документация, а не газеты. Вот и не видно было.

Зато арифметика, начала геометрии и основы алгебры бывшему жрецу пришлись по нраву – он, хоть и древний, но учёный. А тут такой удобный инструмент для описания окружающей действительности! И вообще человек любопытный, а по этим временам – фактически, энциклопедист.

Так вот. В день окончательной готовности храма Дианы эта самая Диана (в миру Тияна) взяла и пропала. Стояла в комнате, где вела урок со старшим медперсоналом, а тут откуда ни возьмись за её спиной возник овал портала. Ам! И нет нашей дежурной по медицине. Что тут началось: народ забегал, как ужаленный, не понимая смысла произошедшего. Пришлось успокаивать и разъяснять, хотя на душе скребли кошки: скорее всего, с нашей врачевательницей мы больше никогда не увидимся.

– Это Инанна забрала свою сестричку, – объяснил я народу. А что было делать? В её божественность люди верили искренне. Табличками с описаниями симптомов, методик лечения и рецептами приготовления снадобий заполнены несколько комнат. И она напахала, и её ученицы.

Пусть и не в один момент, а постепенно положение женщин на Дильмуне перестало быть безмолвным и безусловно подчинённым. До полного равенства пока далеко, но персиянка Тэра, семитка Лыта и самая продвинутая из медичек Юи за словом в карман не лезут. Не ошумерились. Моя сестрица Нэми, постепенно ставшая учительницей, и то выглядит скромнее. Хотя человек она безусловно авторитетный.

С другой стороны, дильмунцы – вооружённый народ. У каждого за спиной всегда висит шашка рукояткой над левым плечом. А что делать, если жители Аравии то и дело переплывают на лодках пролив и высаживаются с самыми недружелюбными намерениями? Пару попыток, предпринятых днём, пресекли наши крейсера. Так бандиты повадились переправляться ночами. Вырезали рыбацкую деревеньку, но не успели убраться восвояси. На отходе их перехватили, отбили захваченных детей, а нападавших тут же и порешили, пустив на корм рыбам.

Отбитые в бою мелкие поступили в интернат и теперь подрастают, упорно тренируясь в обращении с оружием – собираются мстить. А нам пришлось вести сухопутное патрулирование, что тоже не панацея, так как осматривать нужно более полусотни километров пляжей. Поэтому гораздо лучше, когда все постоянно вооружены. Даже дети носят кистени и кинжалы с тонкими лезвиями.

Ещё были две попытки нападения из Шумера. Оба раза на тростниковых кораблях, которые наши моряки незатейливо сожгли. Но если в Междуречье воинственный пыл иссяк, то в Аравии ситуация остаётся напряжённой. Мы даже не принимаем к себе выходцев оттуда – опасаемся подвоха. И торговли с ними не ведём. У нас с Аравией политика железного занавеса. И "вооружённый до зубов нейтралитет".

Меж тем, мы не оставляем попыток обзавестись точными картами близлежащих территорий. Пал картографировал нижнее течение реки Тигр и его левые притоки. Там тоже орошаемые земли, города, храмы, жрецы. Зато на берегах растут леса и встречаются постройки из дерева. Хап добрался до реки Инд. Привёз пряности и слоновую кость. Индия сейчас многолюдна, но пока не выползла из каменного века. Там уже ткут и даже окрашивают ткани, причём красители применяют стойкие. Вверх по реке много лесов с неизвестными деревьями – целый незнакомый мир. Но мир воинственный – там постоянно сражаются за место под солнцем. Неудивительно, что оттуда сделало ноги множество народов. Может, даже сейчас этот процесс идёт, но и в грядущем он будет продолжаться. Это я из истории помню. Те же угры тикали из Индии до самой Финляндии и Венгрии через всю Сибирь и русские севера.

Хап незамысловато купил несколько подростков разных племён – тут детьми торгуют запросто. Это он так сообразил насчёт переводчиков, потому что собирается не раз наведаться в эти края за древесиной. Встречаются тут весьма интересные деревья: образчики он привёз, и даже саженцев прихватил. Ну и семена тоже, как нас приучила Тияна. Мы выращиваем и фруктовые деревья, и овощи, и целебные растения – целый ботанический сад. Но главное, Хап привёз бамбук. Из него получаются отличные трубы. Опять же ходят слухи, будто он быстро растёт. Может и у нас приживётся?!

Пришла мне в голову мысль о том, как организовать агентурную разведку по всему Шумеру. Медленно она вызревала, да и с реализацией как-то не всё ладилось, но в городах на материке появились лавочки, торгующие жемчугом и изделиями из него. Лавочки эти располагались обязательно поблизости от храмов – в оживлённых местах, патрулируемых стражей. Там, где активно циркулируют слухи, заменяющие в эти времена средства массовой информации.

Покупатели жемчуга – люди состоятельные. чаще всего расплачивались серебром. Жрецы и богатые торговцы даже редкое по этим временам золото иногда приносят. А то и камни самоцветные предлагают. Но на камни наши резиденты не ведутся – такова инструкция. Но сам по себе жемчуг, которого у нас теперь много, не особенно ходовой товар.

Зато спросом пользуются наши кожаные деньги. Очень уж они удобны для расчётов. Не портятся со временем, не меняются в цене, их всегда можно обменять на серебро в этой же самой лавочке. Наши продавцы – на самом деле менялы, изымающие из обихода драгметаллы. В том числе и бронзу, и метеоритное железо. Даже медь, если она достаточно чистая. И пускающие в оборот наши "фантики".

Ребята собирают слухи и подсаживают местную экономику на продукцию нашего печатного станка. Та же история, что и в двадцатом веке с американским долларом. Только этого здесь никто не понимает.

Первую "точку" мы основали в родном Уруке, потом в Эреду, в Уре, в Кише, в Ниппуре и других городах. Быстро это не получалось – не хватало грамотеев. Да и необходимо было позаботиться о сменяемости "резидентов" – не нравилось парням жить вдали от курортного Дильмуна. Другое дело, вахту отстоять с годик, но потом – домой, под пальмы к родным печам или станкам. К пляжам и морепродуктам, к солёному воздуху и непринуждённому общению с людьми, среди которых вырос.

Отыскать в этом мире олово мне так и не удалось. Не торгует им никто по отдельности. Только в составе бронз. Но среди тех же бронз встречаются и весьма неважнецкие. Возможно – мышьяковистые. Да и вообще сам чёрт ногу сломит в составе присадок, попадающих в здешние сплавы меди. Вероятно, ещё в составе руды, из которой её выплавляют.

Зато мне удалось получить бериллиевую бронзу. Не стану описывать своих мучений, главным из которых было добиться правильного процентного содержания легирующей добавки, потому что химическую формулу берилла я никогда не знал и рассчитать состав шихты не могу. Температуру плавления бериллов достичь удалось без особого труда – сталь-то мы выплавляем.

Хороший материал эта бронза: твёрдый, коррозионостойкий. Практически весь пошёл на хирургические инструменты.

Ещё стоит упомянуть дюгоней[9], во множестве обитающих в водах Персидского залива. Их добычей занимались задолго до нашего прибытия. Очень полезные создания: вкусное мясо, шкура идеально подходит на обтяжку маломерных судёнышек, а кости используются для поделок. Аравийцы делают из них наконечники копий и ножи. Ну а мы – рукоятки и ручки зубных щёток.

Зубную пасту Тияна сделать не сумела, так что обходимся порошком из тонко размолотых мела и сушёных трав. После – полоскание полости рта хвойным отваром. Для сохранности и отбеливания зубов многие жуют сосновую или кедровую смолку. Поэтому солнечный Дильмун от блеска улыбок его жителей периодически становится просто сверкающим. Эх, как же мне иногда Тияны не хватает: за столько лет привык к этой непоседе. Всё же сестра-попаданка. Как-то там теперь сложится у неё?.