Вояж вокруг моей комнаты. Повесть

Глава XXV

-- Но какая мне разница, – сказала мне однажды мадам де Ноткастль, – что музыка Херубини или там Чимарозы отличается от музыки их предшественников?

Какая мне разница, что старинная музыка заставляет меня смеяться, лишь бы новая мне импонировала?

Необходимо ли для моего счастья, чтобы мои удовольствия напоминали удовольствия моей прабабушки? Что вы мне говорите о живописи, искусстве, которое нравится совсем немногим, тогда как музыка волнует все, что только дышит?

Этот вопрос меня немало озадачил, ибо, начиная главу, я как-то не подготовился к нему.

Возможно, если бы я его предвидел, я бы вообще не стал предпринимать этого рассуждения. И пусть не примут это как афронт к музыкантам.

Я совсем не настаиваю, я призываю небо и всех тех, кто слышал, как я играю на скрипке в свидетели. В этом плане я ни на что не претендую.

Но предполагая достоинства искусств равными с разных сторон, я бы ввел такой критерий достоинства искусства, как оценку артистических способностей.

О чем речь? Часто видят детей, как они бренчат на клавесине на манер великих грандов; но никогда не видели хорошего художника 12 лет. Живопись, кроме вкуса и чувства, требует думающей головы, без которой музыканты вполне могут обойтись.

Часто можно видеть, как целыми днями человек без чувств и без головы вытягивает из скрипки или арфы волнительные звуки.

Можно воспитать человеческое животное до касания клавесина, и когда оно дойдет до уровня мастера, душа может вояжировать спокойно, пока пальцы машинально выдавливают звуки и во что она никак не вмешивается.

Невозможно напротив изобразить простейшую вещь в свете, чтобы душа не использовала там всех своих способностей.

Да, но что вы скажете, спросят меня, если сравнить исполнение музыки, действительно, не требующее особого интеллекта, с ее сочинением? Признаюсь вопрос снова ставит меня в тупик. Если бы те, кто вздумал рассуждать были бы последовательны, то все рассуждения заканчивались бы подобной озадаченностью.

Начиная исследование какого-нибудь вопроса, обычно принимают догматический тон, ибо в душе вопрос уже решен, как это и было, по правде говоря, в моем случае в отношении живописи, хотя я несколько лицемерно и демонстрировал непредвзятость; но дискуссия пробуждает возражение.. и все кончается сомнением.