Вояж вокруг моей комнаты. Повесть

Глава XXVI

А теперь когда я несколько успокоился, я собираюсь поговорить с вами без эмоций о двух портретах, которые находятся рядом с альпийской картинкой.

Рафаэль! твой потрет не мог бы быть нарисован никем, кроме тебя. Кто другой осмелился бы взяться за него.? Твоя открытая, чувственная, духовная фигура раскрывает твой характер и твой гений.

Чтобы угодить твоей тени, я поместил рядом с тобой портрет твоей любовницы, к которой люди всех веков будут предъявлять претензии за те великолепные работы, которых искусство лишилось из-за твоей преждевременной смерти.

Когда я экзаменую портрет Рафаэля, я чувствую себя пронзенным почти религиозным чувством великого человека, который в цветущем своем возрасте превзошел всю античность и картины которого – восхищение и отчаяние современных артистов.

Моя душа, наслаждаясь Рафаэлем, чувствует одновременно приток негодования против той итальяночки, которая предпочла свою любовь тому, кто ее любил, и которая погасила на своей груди этот божественный цветок, этот божественный гений.

Несчастная, разве не знаешь ты, что Рафаэль уже анонсировал создание великолепной новой работы – "Преображение"? Не знаешь ли ты, что ты сжимала в своих объятиях фаворита природы, отца энтузиазма, великолепного гения, божество?

Но то время как моя душа делает эти замечания, ее животный компаньон, зафиксировав свой внимательный взгляд на пагубной красоте, чувствует себя готовой извинить ею смерть Рафаэля.

Напрасно моя душа упрекает его в экстравагантной слабости, оно совсем не слушает. Так между этими двумя существами во мне, по случаю, устанавливается странный диалог, который часто заканчивается в пользу плохого принципа, и образчик которого я зарезервировал для следующей главы.