Вояж вокруг моей комнаты. Повесть

Глава XXIX

Прежде чем пойти далее, я хочу ликвидировать одно сомнение, которое могло бы внедриться в души моих читателей.

Я не хотел бы ни за что на свете, чтобы меня подозревали, будто я предпринял это путешествие единственно потому, что не знал чем заняться и принужденный к нему в некотором смысле лишь обстоятельствами. Я уверяю вас и клянусь всем, что мне дорого, что я имел намерение его предпринять задолго до события, отнявшего у меня свободу на 42 дня.

Это вынужденное уединение не более чем оказия, пустившее меня в дорогу несколько ранее намеченного срока.

Я знаю, что уверение, которое я здесь сделал, бесплодно и некоторым покажется подозрительным; но я знаю также, что подозрительные люди не читают моих книг: они имеют достаточно занятий у себя и своих друзей; у них куча других дел, а доброжелательный читатель мне поверит.

Однако соглашусь, что я бы предпочел заняться этим путешествием в другое время и то, которое я избрал для его совершения, подошло бы мне скорее во время поста, чем во время карнавала. И все же философские размышления, которые снизошли на меня с небес, много мне помогли в воздержании от тех удовольствий, которые Турин разбрасывает во множестве в эти моменты шума и движения.

Ну и что, говорил я сам себе, пусть стены моей комнаты не так великолепно украшены, как стены бального зала; пусть тишина моей хижины не производит приятного шума музыки и танца; но среди блестящих личностей, которых можно встретить на этих празднествах, есть с очевидностью и более нудные, чем я.

И почему человеку свойственно настраиваться на тех и расстраиваться из-за тех, кто находится в более приятной ситуации, тогда как мир кишит гораздо большим количеством тех, несчастья которых неизмеримо больше.

Чтобы убедиться в этом достаточно вместо того, чтобы переноситься воображением в великолепные чертоги, где столько красавиц затмеваются прекрасной Евгенией, любовницей пьемонтского принца, и где я нашел бы себя посреди излучающих счастье физиономий, остановиться хотя бы на момент на улице, которые туда ведут.

Здесь можно увидеть множество несчастных, лежащих полуголыми среди роскошных апартаментов, и, кажется, дышащих холодом и нищетой.

Какое зрелище! Я хотел бы чтобы эта страница моей книги стала известна всей вселенной; я хотел бы, чтобы знали, что в этом городе, где все дышит изобилием, самыми холодными зимними ночами толпы несчастных спят под открытым небом, с головой, прислоненной к тротуару или на пороге какого-нибудь дворца.

Здесь видна куча детей, прижавшихся друг к другу, чтобы не умереть от холода. Там – дрожащая женщина, которая даже не в состоянии плакать.

Прохожие подходят и отходят, даже не взволнованные зрелищем, к которому они привыкли. Шум карет, голоса нетерпения, звуки волшебной музыки мешаются порой с криками этих несчастных в каком-то раздирающем диссонансе.