‡
Шерил
Провиденс, Род-Айленд
2024
Я решаю начать с Джека. Когда я не могу найти никаких записей о его рождении или смерти, он объясняет, что не использовал свое настоящее имя с тех пор, как зарегистрировался в проекте «Чернильница». Запись о смерти Джексона Чатфилда подтверждает его слова о том, что правительство могло инсценировать его смерть.
Затем мы ищем его отца. Джек, похоже, не расстроен новостью о том, что тот не пережил войну. Он погиб при взрыве автоколонны и похоронен в Арлингтоне.
Джека охватывает явное облегчение, когда мы находим документы о выписке его брата Пола, а затем свидетельство о смерти, датированное многими годами позже. Мы оба улыбаемся, когда мне удается найти фотографии Пола на его свадьбе и даже некоторые с их матерью.
— Это Фарли, — говорит Джек, указывая на пожилого мужчину, который, кажется, рядом с его матерью на каждой фотографии.
— Кем он был?
Джек вздыхает.
— Он стал мне отцом, каким родной никогда не был. Он также хорошо заботился о моей матери.
Я быстро просматриваю информацию и подпрыгиваю от радости.
— Похоже, он женился на ней.
Джек хватает мой телефон и вздрагивает.
— Он женился на ней, — когда он шмыгает носом, я вытягиваю шею, чтобы увидеть его лицо. Его глаза сияют от эмоций. — Молодец, Фарли. Молодец.
Он возвращает телефон, и я показываю, как искать дополнительную информацию о них. Фотографии и записи становится легче находить по мере того, как наш поиск проходит через десятилетия.
— У твоего брата было двое детей, — говорю я, просматривая генеалогический сайт. — Их звали Тимоти и Дейзи. Они оба женились и завели детей. Оба мертвы, но их дети живы. Один из них в Монтане, а другой… в Коннектикуте. Не слишком далеко. Мы могли бы поехать, чтобы встретиться с ним, когда ты будешь готов.
— Шерил, я не думаю, что ты понимаешь, как много это для меня значит, — его руки обвиваются вокруг и почти выбивают из меня воздух. — Спасибо.
— Не за что.
Он снова целует меня в плечо.
— Есть несколько вещей, которые мне нужно сделать, прежде чем я навещу кого-либо. Во-первых, необходимо убедиться, что это безопасно.
Страх пробегает мурашками по моей спине.
— Ты прав, что должен быть осторожен. Кто-то все еще может желать твоей смерти.
Он тяжело вздыхает.
— Все, что они с нами делали, все, что мы делали… все это стоило того, когда мы думали, что спасаем мир. Если бы ты знала, что мы сделали…
— Мне все равно.
— Ты должна знать. Я счастлив с тобой больше, чем когда-либо, но я не могу не спросить себя, заслуживаю ли я этого. Фарли заслуживал. Он всегда был хорошим человеком, — он глубоко вдыхает. — Но я? Может быть, я заслужил тюрьму, в которую они меня заперли.
Я поворачиваюсь и опускаюсь на колени, рукой обхватывая его лицо.
— Тебе лгали в ужасный период истории. Ты сделал то, что, по твоему мнению, должен был. И ты действительно спас нас. Мы все еще здесь благодаря таким мужчинам, как ты, и тем жертвам, которые вы принесли.
— Но стоило ли это того? Все эти гражданские…
Я тяжело вздыхаю. У меня нет слов, чтобы утешить его. Сомневаюсь, что у кого-то есть. Но я не думаю, что он заслужил то, что с ним случилось.
Желая подбодрить, я меняю тему на все хорошее, что изменилось в мире с 1945 года. Мы теряемся в видеороликах YouTube об истории, путешествиях, современных технологиях, а также о том, что ожидается в ближайшем будущем.
В перерывах между видеороликами он рассказывает мне о своей жизни, семье и миссиях, на которые его отправляли. Мы говорим о других мужчинах в его подразделении, о тех, кто рано умер, и о тех, кто, как он надеется, находится в столовом серебре.
По сравнению с его жизнью моя кажется скучной, но это не мешает ему задавать множество вопросов. По мере того, как мы разговариваем, моя точка зрения меняется. Мои родители всегда подталкивали меня к успеху. Я расценивала это как то, что они считали меня недостаточно хорошей.
Однако, слушая, как Джек рассказывает о том, как Фарли последовательно добивался того, чтобы Джек мог защитить себя и быть независимым, я задаюсь вопросом, не это ли именно то, что родители пытались сделать для меня.
Не для того, чтобы изменять, а для того, чтобы направлять.
До поздней ночи Джек просматривает различные платформы социальных сетей.
— Делятся ли люди каждой частью своей жизни онлайн?
— Все, что они хотят, это показать свою жизнь другим.
Он останавливается на видео с посыльным, которое выглядит так, будто снято сверху.
— Почему у многих такой вид, будто они не знают, что их снимают?
— О, потому что сейчас камеры повсюду. Люди устанавливают их в своих домах. Предприятия устанавливают их внутри и снаружи зданий. Я предполагаю, что кто-то всегда либо наблюдает, либо слушает.
— Итак, почему же преступность все еще существует?
— Люди находят способ, — я вздыхаю. — Они закрывают лица, надевают капюшоны… преступники всегда находят способ.
— Понятно. Кто мог бы нас сейчас слушать?
Я пожимаю плечами.
— Я стараюсь не думать об этом слишком много, но, вероятно, мой телефон. Также все, что подключается к Интернету, могло бы, — он что-то бормочет у меня за спиной, но слишком тихо, чтобы я могла разобрать. — На самом деле это не проблема. Мне нечего скрывать, — его неподвижность позади меня заставляет переосмыслить последнее утверждение. — Если только кто-нибудь не начнет тебя искать.
Несколько минут никто из нас не произносит ни слова.
В конце концов, он бормочет:
— Покажи мне то, чего большинство людей от тебя не ожидают.
Я прикусываю нижнюю губу, затем тянусь к ящику рядом с кроватью.
— Для этого мне понадобится другое приспособление.
Когда я показываю то, что достала, он смотрит на это с интересом.
— Что это?
— Kindle.
— Что он делает?
Я открываю свою библиотеку и показываю обширную коллекцию любовных романов.
— Это приносит мне радость — много радости.
Положив подбородок мне на плечо, он разглядывает обложки книг.
— Девственница для триллионера? — его голос полон юмора.
— О, это старая книга, — я провожу пальцем вниз.
— Монстры любят пофигуристее?
Я снова провожу пальцем.
— Я любитель романов, а ты попросил показать то, чего большинство людей не знают обо мне.
Его руки крепче обнимают меня.
— Я не хотел смущать тебя. Я пытаюсь узнать тебя получше. О чем эти книги?
— Любовь. Ненависть. Дружба. Семья. И много секса.
— Ох, — я чувствую его улыбку на своей щеке. — Возможно, я захочу Kindle и себе.
— Или мы могли бы разделить мой, — боже, мне нравится, как легко быть с ним. Так не должно быть. Мы знаем друг друга не больше дня, но я чувствую иное.
— Я бы этого хотел, — он утыкается носом в мою шею. — Я бы очень этого хотел.
Я поворачиваюсь, чтобы наши губы встретились, и все остальное перестает быть важным. Его прошлое, любая опасность, которая может таиться, или то, что может сулить нам завтрашний день… ничто из этого не имеет значения. Я отбрасываю Kindle в сторону и поворачиваюсь так, чтобы оказаться на коленях между его ног.
Я принадлежу ему.
Он мой.
Остальное выяснится само собой.