Возлюбленная для чемпиона

Глава 23

Илья

— Так это и есть председатель диссертационного комитета? — говорю я, когда он скрывается из виду.

— Ага.

Она делает глоток своего кофе.

— У тебя был выбор, с кем работать?

Она хмурится.

— Конечно.

— И ты выбрала его?

Она закатывает глаза.

— Мне повезло, что у меня есть возможность работать с ним.

— Тебе от него не противно? В нем есть, что-то мерзкое.

Ее глаза вспыхивают.

— Гена — хороший человек. Не будь козлом, — она бросает взгляд на часы и улыбается мне неискренней улыбкой. — У меня мало времени, и ректор устроит мне сладкую жизнь, если я не устрою экскурсию, которая тебе так необходима, так что нам лучше поторопиться.

Она поворачивается и широкими шагами идет к выходу

Я молча плетусь за ней. Коридоры, которые десять минут назад были заполнены студентами, опустели, и я двумя гигантскими шагами догоняю ее, чтобы идти рядом.

— Вы двое... весьма странная пара.

Она смотрит на меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Я не ожидал, что он будет так вести себя по отношению к тебя. Я не представлял, что он тебе так близок. Аня краснеет и не отрывает головы от своих ног. Черт. Не может быть.

— Ты с ним встречаешься?! С этим придурком с хвостиком?

Она нервно оглядывается по сторонам, словно проверяя, не подслушивает ли кто.

— Может, ты помолчишь?

Я убавляю громкость и продолжаю.

— Скажи мне, что ты не встречаешься с ним.

— Я не уверена, что «встречаюсь» — это правильное слово.

Я напрягаюсь.

— Ты с ним трахаешься, — мои слова звучат, как вердикт. Она не смотрит на меня, и я знаю, что угадал. — Ты трахаешься с председателем диссертационного комитета. Разве это не...

Она ускоряет шаг.

— Разве это не что? — спрашивает она, плотно сжав зубы и глядя прямо перед собой. — Это не противоречит никаким официальным правилам, если ты это имеешь в виду.

Точно.

— Тогда почему такая секретность?

— Потому что это не одобряется. Я была бы признательна, если бы ты оставил это между нами. Люди будут... Люди будут строить предположения о нас обоих.

— Предположения, будто он трахает тебя благодаря своему положению.

Внезапно остановившись, она поворачивается ко мне.

— Никто меня ни к чему не принуждал. Я знаю, что я делаю.

— Да? — Я не могу стоять так близко к ней и держать свои руки неподвижно. Я заправляю прядь волос ей за ухо и провожу пальцами по щеке. Она закрывает глаза, но не отстраняется. — Похоже, ты ни в чем не уверена, Анюта.

Когда она поднимает глаза на меня, в них остается только грусть.

— Так это или нет — это не твоя забота.

Я собираюсь это изменить.

— Ты его не любишь.

Может быть, я просто успокаиваю себя.

— Он мне небезразличен. Мы заботимся друг о друге, — она прищуривает глаза. — Перестань смотреть на меня так. Ты хочешь меня только потому, что не можешь иметь меня.

— Нет, не поэтому.

Она смотрит на меня, не моргая.

— Зачем ты это делаешь?

— Что делаю?

— Держишь меня на крючке.

Эти слова — как нож в сердце и как бальзам одновременно. Интересно, она понимает, что только что призналась в том, что у нее все еще были чувства ко мне? Я никогда не хотел причинять ей боль. Мне неприятно было осознавать, что я это сделал. Однако, если у нас имелся хоть какой-то шанс, я должен попытаться.

— Что, если я не хочу тебя отпускать? Что, если я хочу, чтобы ты забыла своего профессора и дала мне этот чертов шанс?

Она смотрит на меня так долго, что я уверен — она согласится, но затем она делает шаг назад, увеличивая расстояние между нами, и говорит.

— Пойдем, Илья, я покажу тебе корпус.