Возлюбленная для чемпиона

Глава 66

Аня

Я беру пару бутылок пива из холодильника и иду за Ильей. На улице уже темно, солнце давно село, но свет еще не зажгли.

Я опускаюсь на скамейку и достаю из кармана открывалку для бутылок.

— Одна из них для меня?

— Если хочешь.

— Это первый раз с тех пор, как я подписал контракт с хоккейной лигой, когда я выпил больше одной рюмки.

— Твое тело — это храм.

— Этот храм — все, что у меня есть. Без этого у меня ни хрена нет.

Он говорит немного невнятно, и я задаюсь вопросом, сколько он уже выпил. Я тоже сегодня выпила больше обычного. У меня имелся соблазн напиться до беспамятства, но здесь была мама, и ей бы это не понравилось.

— Ты всегда считал, что без хоккея ты ничто, — говорю я. — Я никогда в это не верила.

— Спасибо.

Он проводит указательным пальцем по своим губам, и я понимаю, что он хочет сказать что-то важное. Что-то, о чем я, вероятно, не хотела бы сейчас разговаривать.

— Мама расстроилась, что не смогла приехать. Она хотела быть здесь.

Я улыбаюсь. Мария Михайловна — прекрасная женщина. Возможно, Илья и вырос без отца, но его мама сделала все возможное, чтобы компенсировать это.

— Как она?

— Занята. Счастлива. Наконец-то занимается своими увлечениями, а не просто пытается выжить.

— Рисование, да?

Он кивает.

— Она просто помешалась на акварели. Она очень талантливая и сама не понимает насколько, — он поднимает на меня грустные глаза. — Очень она похожа на тебя в этом.

— Мне нравится, как ты заботишься о ней. Ты хороший сын. Уверена, ты и отец хороший.

Он моргает.

— Нам нужно поговорить о том, что произошло тогда в моем номере.

— Сейчас я бы не хотела обсуждать эту тему, — шепчу я.

— Мне это необходимо, — он обхватывает меня за плечи и целует в макушку. — Я хочу быть хорошим отцом больше, чем чего бы то ни было. К сожалению, у меня никогда не получится быть таким, как твой отец — мне приходится слишком много ездить, — но я хочу постараться быть похожим на него, насколько это возможно. Все, что я знаю о том, как быть хорошим отцом, я узнал именно от него.

Я делаю глубокий вдох и поворачиваюсь к нему лицом.

— Аня, я серьезно. Я должен все объяснить.

Я качаю головой и приближаюсь к нему. Я знаю, что наши отношения почти невозможны. Я учусь в аспирантуре, он играет в хоккей. Я обычная девушка, а его пороги обивают все самые красивые модели.

— Не сегодня, — говорю я. Его рот мягко прижимается к моему, но его руки крепко сжимают мою талию. — Я знаю, что нам нужно кое-что выяснить, но мы можем сделать это в другой раз, — я зажимаю его нижнюю губу между своими зубами.

Он стонет, но затем отталкивает меня — и не очень-то мягко.

— Черт. Прости. Мы не можем.

Моя гордость уязвлена. Какого фига?

— Прости. Прости меня, Ань, — он вытирает рот, с таким же успехом он мог бы дать мне пощечину. Он что, оттирает мой поцелуй? — Черт, черт, черт.

Я тоже хотела было извиниться перед ним, но в последний момент передумала. Когда он сказал, что нам нужно поговорить, он не имел в виду выяснение деталей — он имел в виду, что ему нужно объяснить, что нас больше не будет. Я такая идиотка. Почему я ожидала чего-то другого?

Я прижимаю колени к груди и закрываю глаза.

— Аня, — шепчет он. — Боже, я все испортил.

— Не надо.

— Ты самая прекрасная женщина в мире. И если бы все было по-другому...

— Пожалуйста, прекрати.

— Знаешь, что меня больше всего восхищает в твоем отце?

Я прижимаюсь лбом к своим коленям. Я не могу вынести этого сейчас — этого разговора, этого отказа. А если он попытается втянуть в это дело моего отца, я просто развалюсь на части.

— Он был рядом. Всегда. Для всех своих детей. Для своей жены.

Я не хочу слушать Илью, потому что его слова вызывают новые слезы. Я чувствую, что дрожу, и молюсь, чтобы он этого не заметил.

— И, даже когда между ними с твоей мамой все рушилось, твой отец остался.

Я поднимаю голову.

— Чего? Что ты имеешь в виду?

— Ты думаешь, они с твоей мамой всегда были счастливы? Думаешь, все у них было так безоблачно? Они обычные люди, Аня, и они оба ошибались. Когда он думал, что влюблен в кого-то другого, он не позволял этому сбить себя с толку.

— Папа никогда ни в кого не был влюблен.

— Это не так. У него был роман с Натальей — его секретаршей. Она была лучшей подругой моей мамы и все ей рассказывала. Они были влюблены друг в друга по уши, но твой папа не хотел разрушать вашу семью. Он продал свою компанию, чтобы доказать твоей маме, что хочет начать все с самого начала.

— Нет. Это бред! Ты неправильно понял, — я качаю головой и собираюсь сбежать отсюда. — Ты не понимаешь, о чем ты говоришь.

— Он хотел, чтобы вы все остались вместе. Федор знал, что у его детей должна быть полная семья. Этого же я хочу и для Темы.

— Заткнись. Закрой свой рот!

Я даже не пытаюсь скрыть слезы. Я должна уйти отсюда — подальше от его ядовитых слов. Второпях я делаю неловкое движение и падаю навзничь.

Илья в мгновение ока оказывается рядом со мной.

— Аня, посмотри на меня. Что с тобой? Скажи мне, что болит.

Должно быть, родные услышали, что что-то не так, потому что сейчас они бежали к нам.

— Что у вас здесь происходит? — кричит Кирилл. — Ань, что случилось? Ты упала? Ты подвернула ногу?

Я подвернула сердце.

— Я просто упала, наверно ногу растянула, — говорю я, избегая взгляда Ильи, хотя чувствую его на себе.

— Давай помогу подняться. Нам нужно ехать в больницу?

— Нет. Мне просто нужен холод. Я в порядке.

— Что вы вдвоем тут делали? — спрашивает заботливый, как всегда, старший брат.

— Просто разговаривали, — отвечает Илья. Он протягивает руку вперед, чтобы открыть дверь, и я ковыляю внутрь, позволяя им помочь мне добраться до дивана.

— Я принесу лед, — говорит Илья, когда я сажусь, а затем исчезает на кухне.

Илья возвращается с ужасно виноватым лицом. Его глаза затуманены. Он пьян. Вероятно, он и сам не понимал, о чем говорил. Мой отец никогда не любил никого, кроме моей мамы. Он бы не...

— Мне очень жаль, Анют, — мямлит Илья.

Я не в силах на него смотреть.

Кирилл бросает в его сторону гневный взгляд.

— Что ты сделал? Ты приставал к ней там, да? Ты, ублюдок! Разве не ты только что говорил мне, что пытаешься наладить отношения с Розой?

— Прекрати, — говорю я, но начинаю рыдать. Он пытается наладить отношения со своей женой. И, Боже мой, это было больно, но еще больнее его слова о моем отце.

— Ты уверена, что все нормально? Может, вызвать скорую? — спрашивает Кирилл.

Ничего не нормально. Но у скорой помощи нет ничего такого, что могло бы меня вылечить.