32

В семь утра Баскаков заглянул ко мне в комнату и бросил:

— Диман, пора вставать!

Впрочем, меня будить не надо — я ранняя птичка, я уже с полчаса как нежился, наслаждаясь утренней истомой и набоковской вязью «Весны в Фиальте».

Собрались в считанные минуты, под бубнение диктора криминальных новостей на втором канале выпили кофе, съели по колбасному бутерброду. По дороге к месту сбора на Черкизовском рынке, под гул метро и стук вагонных колес Баскаков подробнее объяснил, чем они занимаются, как что работает, в чем будут заключаться мои непосредственные обязанности.

— Со стороны — мы распространяем обыкновенные рекламные карточки, устраиваем лотерейный розыгрыш бытовой техники, какой обычно проводят специализированные магазины, чтобы заманить к себе прохожих, только мы не отправляем заинтересовавшихся в магазин, а разыгрываем лотерею прямо на месте. Выигравшему и достается приз. Сам поймешь. Ты пока будешь раздавать карточки прохожим. Ничего зазорного в этом нет — мы все так начинали: подцепил прохожего на крючок и подвел его к столу. Тут уж вступают в игру другие, подхватывают лоха под белы ручки, обрабатывают так, что лох уходит с пустыми карманами, оставляем ему разве что на проезд. Сам виноват — не хрен играть с судьбой в рулетку, жадность фраера погубит. Твоя задача, как видишь, с одной стороны проста, а с другой — немножко требует и знания человеческой натуры. Поверь мне, если человек не захочет, ты ему даже билет не всучишь, но если посмотрел на тебя заинтересованно, да еще и остановился, прислушался — держи ухо в остро — это наш клиент, лох, который хочет, чтобы его развели. Хватай без сожаления и веди к нам, мы ему объясним, откуда ветер дует. Ты, вроде, парнишка не зажатый, расположить к себе можешь, главное, когда зацепил, не дай ему очухаться, мели, что в голову взбредет, а сам веди к столу, пока не сорвался.

Неподалеку от входа на рынок уже толклись небольшие группки.

— Наши братаны, — сказал Баскаков, здороваясь с некоторыми на ходу. — Со всей Руси-матушки. Частенько бывает, если бригада распадается, народ плавно перетекает в другие, где не хватает. Никто никого не гонит, никто не неволит. Наша бригада кучкуется в одной из кафешек неподалеку, там мы и завтракаем, и обедаем, когда народ убавляется в полдень. Ты есть хочешь?

— Да нет, мы же позавтракали.

— Давай тогда по кофейку, потом все остальное.

— Народ, привет! — бросил Баскаков, войдя в кафе. — Рома, — кинул бармену, — сделай нам пару чашек кофе, пожалуйста.

— Привет, привет, народ! — подошел он близко к столику, за которым сидели парни и девчата, пожал протянутые руки. — Знакомьтесь, это Дима. С сегодняшнего дня работает вместе с нами. Как настроение? Все ли у нас пришли? Не вижу Коляна. Где Марина?

Хлопнула входная дверь, вошла упитанная дама средних лет.

— Так, Марина подошла. Кого еще нет? Сколько нас?

Бармен принес кофе.

— Спасибо, Рома. Диман, присоединяйся.

— Можно и мне чашечку? — Марина вытерла платком вспотевший лоб. — Что ж так сегодня жарко-то?

Баскаков продолжал:

— Итак, с Диманом восемь. Маловато, но я могу стать за стол. Четверо на раздаче, Марина, Пряха и Ирма — на розыгрыше. (Названные кивнули.) Если Колян подойдет, сменит меня на кону. Стоим у того же входа, что и вчера. Я договорился, а там, как себя покажем.

Дверь кафе еще раз хлопнула. Порог переступила невысокая худощавая брюнетка в тонком спортивном костюме.

— Мне сказали, вам нужны люди. Могу раздавать билеты, могу бороться за приз.

Баскаков глянул на нее оценивающе.

— Как зовут?

— Лера.

— До этого где работала?

— На ВДНХ, на радиорынке…

Никто не стал спрашивать, почему она не со своими: бригады распадались легко, текучка на лохотронах происходила постоянно.

— Ладно, присоединяйся, пойдешь пока на раздачу, а там видно будет. Ну что, вздрогнули? По местам. Марина, пошли по дороге поболтаем.

Баскаков с Мариной вышли первыми. Остальные проследовали за ними.

Пока двигались к месту развертывания стола, я успел со всеми перезнакомиться и внимательно всех рассмотреть. Как правило, участниками выступали исключительно братья-славяне, но среди девушек попадались и уроженки востока России и севера. Разного возраста, в прошлом — разных профессий. Попадались, впрочем, и ныне работающие, но взявшие временные отпуска, чтобы подкалымить. Лохотрон, в отличие от карточных игр и наперстков, пока еще оставался самым безопасным способом быстро добыть хорошие деньги. Некоторые умудрялись за несколько месяцев работы на лохотроне заработать на машину или кооперативную квартиру. И это не байки. Кому как подфартит. Поначалу народ набрасывался на различного рода розыгрыши и лотереи, как голодный на еду. Хотелось всего и сразу. Особенно приезжим, которые ехали в Москву с определенной целью: купить как можно больше на те деньги, которые у них имелись. А тут тебе возможность купить то, что хочется, подешевле, но участвуя в розыгрыше. Авось, повезет. Другим же везет!

Бригада Баскакова сформировалась недавно: всего несколько месяцев назад. До этого у Баскакова было три подобные бригады. Как правило, стабильным составом они держались не больше трех-четырех месяцев. Все приходили в основном за быстрыми деньгами, никто и не думал, что эта афера сможет долго продлиться. Соответственно каждый раз и народ был самый разношерстный: тунеядцы всех мастей, бывшие торгашки, сокращенные работяги, несостоявшиеся педагоги, не пригодившиеся инженеры, студенты.

Дрыщ, Антоха и Ерема тоже были на месте. В их задачу входило: охрана стола, разборки с бандитами и милицией, утихомиривание особо разошедшихся игроков — не у всех выдерживали нервы при крупном проигрыше.

— Ну что, разбрелись, — скомандовал Баскаков, когда раздал билеты. — И не сачкуем там. Хома, Мороз, понятно?

Я получил свой десяток билетов, двинулся в толпу. Особого ума от меня не требовалось: сунул в руки прохожего лотерейный билет, заинтересовавшегося проводил к столу. Там уже не мое дело.

— Что это? — первый вопрос остановившегося клиента. С виду интеллигент: опрятная недешевая рубашечка, брюки со стрелками, нестоптанные туфли. Заинтересуется ли?

— Ничего страшного. Сегодня наш салон бытовой техники в качестве рекламы проводит розыгрыш лотереи. Выигравшему в ней предоставляется двадцатипятипроцентная скидка на любую бытовую технику в салоне. Акция продлится всего три дня, так что спешите проверить свою удачу.

— В азартные игры не играю.

— Каждому свое, — улыбнулся я, принимая билет обратно. — Мужчина! — сунул в руки следующему. Этот был попроще, суетливый, вспотевший.

— А что у вас разыгрывается?

— Любая бытовая техника. Сегодня телевизор.

— Далеко?

— В двух шагах, я провожу. Много времени это не займет. Проверите билет — выиграли — не выиграли, — и свободны.

Я подвел мужичка к Баскакову и вернулся на свое место.

Народ постепенно стал прибывать. Если кого удавалось зацепить серьезно, раздача билетов на время прекращалась. Со своим «выигрышным» билетом в розыгрыш вклинивалась Марина («Быстро подведи меня к столу», — приглушенно бросала она кому-нибудь из своих, и тот как ни в чем не бывало подводил «участницу розыгрыша» к Баскакову: «Вот еще один товарищ»).

Баскаков, только что объяснивший счастливому мужичку, что тот выиграл телевизор, недоуменно посмотрел на билет, протянутый Мариной, и с досадой выдал:

— Во денек! Девушка, оказывается, тоже выиграла телевизор. Бывает же такое!

— И что теперь делать? — спросила Марина.

— К сожалению, телевизор у нас один, поэтому по условиям я должен разыграть его между вами. Начальная ставка чисто символическая: не больше пятидесяти рублей. Будете участвовать?

— Конечно буду, — буркнула Марина. — Какой там у вас телевизор?

— Сегодня директор выставил «Панасоник». Тридцать два сантиметра по диагонали, малазийская сборка, дистанционное управление.

— Начальная пятьдесят? — Марина настойчива.

— Всего лишь пятьдесят. — Баскаков сама вежливость. — Мужчина будете участвовать в розыгрыше или уступите телевизор даме?

— Пятьдесят?

— Пятьдесят начальная, но у вас же интерес.

— Ставлю сотню. — Мужичок вытащил из своего кошелька сотенную и протянул ее Баскакову.

— Так, а я что? — спрашивает Марина.

— Вы или уступаете телевизор мужчине или боретесь дальше.

— Даю сто пятьдесят.

— Прекрасно. Мужчина отвечаете?

У стола собирается кучка зевак, среди них Хома, Ирма и Пряха. Они раздувают меха.

— Я бы не уступил, — бросает Пряха, — «Панасоник» не хухры-мухры! Еще вчера таких днем с огнем было не сыскать, а тут четвертная скидка!

Мужичок добавляет денег в розыгрыш.

— Девушка, перекрывать будете? — Баскаков вновь обращается к Марине.

— Конечно буду!

— Правильно, нечего ему уступать, — вклинивается в игру Ирма.

Я отошел в сторону, где у одного из ларьков курил Мороз.

— Ну что, дело двигается? — спросил Мороз.

— Не знаю, — ответил я.

— Сдается мне, мужик сорвется.

— С чего ты так решил?

— Уверен. Ты только глянь на него: за лишнюю копейку удавится. А, смотри: сорвался. Я же говорил.

— Пошли, пошли, пошли, — погнала меня и Пряху Марина. — Этот струхнул.

Пряха загасил окурок.

— Вперед.

Прорезали толпу. Не все клюют, многие боятся. Некоторые уже раньше обожглись. Это в основном местные. Они первыми испытали на себе все прелести свободного рынка. Приезжие бросаются на лотерею без раздумий. Лерка подвела к столу пожилую тетку.

— Хороший телевизор? Недорого?

— Еще со скидкой!

— Мне как раз такой и нужен.

Как в омут с головой.

— Придержи коней, — бросила мне Ирма и устремилась за теткой. Я спрятал билеты в карман.

— Отойдем в сторону, — потянул меня за собой Мороз. — Не нужно лишний раз у стола светиться.

Мы отошли в сторону, к нам присоединился Хома.

— Ну что?

— Лерка подвела.

— Закурим?

Я стал наблюдать за тем, что происходило у стола. Марину в «конкурентах» сменила Ирма, Марина подбивала, Баскаков изображал нейтралитет. Тетка, видно, глубоко заглотнула наживку: не прошло и десяти минут, как она стала возмущаться и чуть ли не с кулаками бросаться на Ирму. Отсюда не было слышно, что они говорят, но вся группа вдруг пришла в движение, тетка стала визжать. Баскаков сунул выигрышный билет Ирме в руки, и она быстро растворилась в толпе. Все остальные в мгновенье ока ретировались вслед за ней.

Баскаков невозмутимо пошел к ближайшему ларьку. Тетка, как пиявка, приклеилась к нему, продолжая возмущаться. Баскаков, как мог, объяснял ей, что он тут ни при чем, он просто проводит розыгрыш. Тетка попыталась схватить его за грудки, но Баскаков отбил ее руки.

Подскочили Ерема и Антон. Изображая охрану рынка, отвлекли ее внимание, давая возможность Баскакову уйти. Когда тот исчез, они оставили тетку одну и тоже затерялись среди прохожих.

— Пошли в кафешку, — сказал Мороз. — Перерывчик.

Мы с Хомой потянулись за ним.

В кафе уже сидела вся бригада. Марина с Ирмой завтракали, Лерка, Леся и Люся цедили чай. Баскаков с Еремой и Антохой сидели поодаль, что-то бурно обсуждали. Ребята присоединились к девушкам. Я подошел к их собранию.

— Сегодня у Антохи день рождения, вы все приглашены, поэтому, как вы поняли, работаем без обеда до двух. Пока все идет нормально. Диман, — с боевым крещением! Сейчас Серый прояснит обстановку, и пойдем дальше.

Вернулся Дрыщ.

— Ну что?

— Уехала. Я проследил за ней до самой остановки.

— Чудесно! Кончаем завтракать, возвращаемся на место.

Все поднялись. Баскаков подошел ко мне.

— Ну как ты?

— Да ничего, потихоньку.

— Я ж говорил тебе: ничего страшного. Все прихвачено. Ты, главное, не робей, будь понаглее. Посмотри, как работает Хома, он буквально висит на клиенте.

— Ну, я так не умею.

— Научишься — не боги горшки обжигают, — Баскаков похлопал меня по плечу.

К обеду народу на рынке прибавилось, желающих получить халявный телевизор тоже. Немного разбираясь в людях, я интуитивно стал различать тех, кто без всяких препираний возьмет протянутый билет, и тех, к кому даже и не подходи. Но может мне так только казалось? Не все оказывались денежными, многие вовремя понимали, что происходит у стола, и расставались с небольшими деньгами без сожаления, отказываясь играть дальше. Но были и упрямые. Ирме удалось одного раскрутить так, что пришлось ехать к нему домой, чтобы тот взял еще денег и, вернувшись, продолжил битву с соперником. Но разве мог простой лох здесь что-нибудь выиграть? Его денег никогда не хватало перебить соперника — разыгрывающий незаметно пускал по кругу его же деньги, передавая их через сообщников своему игроку. Много ума было не надо. Как говорится, ловкость рук и никакого мошенничества. Работа не пыльная, не то, что таскать коробки с подсолнечным маслом или мешки с цементом на горбу. Угрызения совести? Я перестал их чувствовать, уверив себя, что на подобную аферу с лотерейным розыгрышем может клюнуть только человек корыстный, жадный до халявы, а значит, не вызывающий жалости или сочувствия, по сути, зомби, одурманенный бесплатным сыром. Такой мыслью я утешил себя, такими аргументами оправдывал себя и свои поступки. Другие вовсе не задумывались.

Леся с Люсей, две подружки, только недавно окончившие училище, прибились к бригаде случайно (обеих привел парень Люси, который вскоре пропал). У Леси мать торговала где-то женским бельем на АСТ, но сама Леся стоять у прилавка не захотела (а скорее всего, и не умела), а тут чего проще: не особо напрягаясь, раздавай карточки, вечером получай зарплату. День прошел, и бог с ним.

Девочка с фигуркой и лицом Мальвины, Леся была сама невинность. На нее клевали, как правило, люди постарше. Ее хотелось пожалеть. Она словно просила не взять у нее билет, не принять участие в розыгрыше, а пожертвовать на лечение соседского ребенка. «Ладно, ладно, не плачь, — словно говорили жалевшие ее, — идем уже, покажешь, где у вас тут что разыгрывают». И она вела такого сердобольного к столу, и он расставался с деньгами так же легко, как будто жертвовал ей на операцию: без сожаления, без горечи, как завороженный.

Марину заводил азарт. Упрямство ей было подспорьем. Грузная, широкая, с круглым лицом, она словно была создана стоять препятствием на пути такого же упрямца. Ей нравилось играть, это ее заводило.

Низенькая, пухленькая улыбчивая Ирма была сама душка. И трещотка. «Да что вы такое говорите, женщина!», «Я тоже так же недавно пришла», «Как вы можете так думать?», — срывавшиеся ежеминутно с ее уст, располагали к себе. Ей нельзя было не верить, она простая дама с соседнего двора, такая же случайная посетительница рынка.

Своим в доску для мужиков был Хома. Среднего роста, коренастый, с крупным крестьянским лицом, не отягощенным налетом мысли, крупным носом и грубыми руками, он, как бычок, шел напролом. Если изображал человека из толпы, то стоял за играющего горой до последнего.

— Как еще один выиграл? Не может такого быть! Не торопись, мужик, сейчас разберемся. Я с тобой, я за тебя, — и чуть ли не сам за мужика удваивал ставки, выуживая из бедняги последнее. А уж если оказывалось, что у того есть еще деньги на книжке, и тот готов их снять, хрипел:

— Я еду с тобой, я тебя не брошу, им верить нельзя, — втираясь в доверие полностью. И после проигрыша горевал с ним так же сильно, словно сам проигрался в пух и прах.

Мороз — тот только подводил, играть не пытался, это было не его. Лицом Мороз походил на Блока, руками — на пианиста, мягко говорил «здравствуйте», вежливо предлагал поучаствовать в розыгрыше. «Честность» — словно было написано на его лбу, едва прикрытом черными завитушками.

Лерка. Та, сразу было видно, на этом деле собаку съела — редко кто срывался с ее крючка. Она также обладала притягательностью, но — фонтан эмоций, непоседа, каждую минуту рвущаяся в бой, буквально за руку тащившая клиента к столу.

— Лерка, не перегибай, а то распугаешь клиентов, — осаживал ее несколько раз Баскаков, но темперамент Лерки унять было трудно. Он проявился и в кафе, когда после всех расчетов Антоха выкатил за свою днюху. Следующий день на рынке был выходным, так что можно было расслабиться. Лерка набралась так, что взобралась на стол, сорвала с себя кофту, затем бюстгальтер и замахала им над головой. Мужики одобрительно загудели. Лерка исполнила еще один зажигательный танец, потом куда-то исчезла (как потом оказалось, навсегда, — может, стало стыдно?). Мы с Баскаковым и Ритой вызвали такси и уехали на квартиру. Оставшиеся еще часа три догонялись, пока бармен их окончательно не выпроводил перед закрытием.

Загрузка...