Время Воронов (СИ)

Глава 22. Дирк и Рейвен

Рейвен ждал возмущенного выговора и гневных увещеваний, но повелитель и не думал ругаться, даже когда услышал, с кем Рейвен снова подрался. Льюис хмуро, молча исцелял его раны. Темные глаза повелителя были полны беспокойства и усталости.

— Этот человек — вечный источник проблем. Я начинаю думать, что идея выгнать его из города была не такой уж плохой. Может, найдется подходящее заклинание для этого?

Рейвен закусил губу. Было бы удобно обвинить во всем врага, но он четко понимал, кто виноват в случившемся.

— Я напал на него первым и нарушил твой приказ.

— Знаешь, мне уже все равно, кто это начал. Ты старался этого не допустить, и у тебя получалось. Ты — близкий мне Ворон, и я приложил много усилий, чтобы у тебя все было хорошо, а Нил Янг разбил их вдребезги одним ударом. Я начинаю понимать, почему он тебя так бесит.

Рейвен тихо усмехнулся, но веселье не продлилось долго.

Чертов придурок! Все ему испортил! А ведь последние несколько лет были такими мирными! Пусть поначалу хотелось найти наглого щенка, вновь сделать ему больно, но Рейвен твердил про себя, что повелитель этого не желает, а его воля важнее всего. Он терпел и сдерживался изо всех сил. Дни сменялись ночами, Льюис поручал ему разные дела, Шарлотта звала вместе летать, и жгучая ненависть ослабла, стихла, сменившись спокойствием и удовлетворением. Рейвен стал забывать о существовании Нила. Он просто жил, и все у него было хорошо. Повелитель был им доволен. Случались плохие дни, когда он видел Нила в городе, и со дна его души поднималось нечто мутное, душное и злое, требующее расплаты за предательство. Тогда он сжимал зубы и напоминал себе, что снова нарушать приказы не будет: он надежный, он обещал Льюису исправиться, он сумеет сдержаться и не рухнуть в это снова.

Не сумел. Не сдержался.

Рейвен вцепился в косу и принялся нервно ее дергать.

Он опять все испортил. Нарушил приказ Великого Ворона.

Ничего не менялось ни в пятнадцать, ни в тридцать четыре года.

— Успокойся, — негромко заметил Льюис, кладя руку ему на плечо, — я тебя не виню. Ты не можешь себя контролировать рядом с ним. Он сводит тебя с ума, хотя в иное время ты спокоен и разумен. Я бы хотел что-то сделать с этим, но пока работает только держаться от него подальше.

— Я виноват. Накажи меня. Элдрик наказывал.

— А Элдрику это помогло уберечь тебя от неприятностей?

Рейвен вздрогнул.

Элдрик тоже запрещал ему приближаться к Нилу, но Рейвен нарушил этот запрет, беспечно полагая, что с ним ничего не случится. Не выдаст же его лучший друг дяде-Рыцарю? Рутгер Янг сразу его убьет, это было очевидно им обоим. Но — выдал. И не видит в этом ничего дурного.

«Так почему ты возненавидел меня за это, Дирк?».

Рейвен закрыл глаза.

Это имя будило в нем полузабытые воспоминания: теплые материнские объятия, запах выпечки в отцовской булочной, маленький Нил, которого он за руку водил ловить головастиков в пруду. Сколько им тогда было? Пять и восемь, кажется. Обратно счастливый Нил нес крошечного лягушонка, которого Дирк ему поймал. Тот еще долго жил у него в огромной банке.

Он раздраженно отмахнулся от этих глупостей.

Элдрик редко называл его Дирком, предпочитая ласковые прозвища вроде «маленький Вороненок» или «непослушный ребенок». А когда Дирк полностью овладел всеми Вороньими способностями, Элдрик торжественно нарек его Рейвеном и повелел забыть прошлую жизнь. Ничего из нее в новой не пригодилось бы. «Рейвен» — значило «Ворон», могучий, сверхсильный, особенный. Не чета слабым людям, которые могли быть только добычей. Ему нравилось быть Рейвеном: он быстро переучился и вскоре почти забыл прежнее имя.

Но затем снова встретился с Нилом. Тому тогда было семь, и он постоянно путался, называя его по-прежнему. Рейвен махнул на это рукой. Он скучал по другу, по их играм, по общению. В убежище детей не было, и он часто слонялся без дела, пока не сообразил, что может вернуться и снова играть с Нилом. Это была отличная идея! Нил без него, небось, совсем скис от скуки!

Элдрик запретил приближаться к племяннику Рыцаря. Но не подкрепил приказ магией, а серьезного внушения хватило едва ли на месяц. Ему, правителю города, и в голову не могло прийти, что кто-то может его ослушаться.

Дирк Уайлд был самым непослушным ребенком на свете, о чем постоянно слышал от матери. Ни проклятье, ни новое имя не могли изменить его натуру: когда он чего-то сильно хотел, никакие запреты его не останавливали. Он и так проторчал в убежище кучу времени, не отходя от Элдрика, а осмелев, отчаянно бросился на волю. Как можно было иметь крылья, но летать не дальше одного старого квартала? Быть могучим Вороном и бояться подходить к племяннику Рыцаря?

Чушь какая. Он хотел видеть Нила и продолжать с ним дружить, так кто мог ему помешать?

Рейвен легко разыскал его в городе. Пока он хвастался крыльями и когтями, Нил радовался его возвращению и изумленно спрашивал, как получилось, что Ворон Дирка не съел? Ведь всегда же так бывает, стал Вороном — считай умер, сожрали изнутри. Рейвен объяснил, что это вранье. Вороны — те же люди, только черноволосые и волшебные.

Тогда он еще считал так.

— Но дядя Рутгер сказал…

— Не говори при мне про него! — рявкнул Рейвен. — Никогда не упоминай, или улечу и не вернусь!

— Ладно, ладно! Не буду.

— Я — Ворон. Никто меня не съел. Мне лучше знать, чем твоему дяде.

Нил замолк. Затем улыбнулся.

— А покажи еще раз крылья. Можно потрогать?

— Можно.

Маленький Нил был очарован ими. Рейвен вырвал ему перо в подарок, но оно растаяло уже через пять минут, оставив их гадать, почему. Чернильное пламя не было горячим, пока Нил совал в него пальцы, а прочность когтей они проверяли на деревяшках, камнях и старом, погнутом доспехе. Их дружбе не мешало то, кем они были, Воронья магия стала лишь новым поводом для игр. Нил поклялся ничего не рассказывать дяде, и Рейвен поверил ему, прилетая вновь и вновь. Он научился врать Элдрику, где летает, и попался на вранье лишь однажды, после чего был наказан. Но этого снова не хватило надолго.

Что понимали эти взрослые в их дружбе? Нил бы его не предал, Рейвен это твердо знал. И плевать, что Рутгер Янг был Рыцарем, которого Сорес и остальные Вороны-бойцы гоняли по всему городу. Нил — не его дядя и ни в чем не виноват.

Но он ошибся, а Элдрик оказался прав. Нил предал его, заманив в ловушку и выдав Рутгеру Янгу.

Родительский дом был сожжен вместе с верой в дружбу и порядочность проклятого племянника Рыцаря. И что с того, что вытащил его из огня? Если бы не предал, Рейвен бы там вообще не оказался, а Элдрик остался бы жив. Жизнь Воронов не превратилась бы в кромешный ад на четырнадцать лет, а Рейвен не загибался бы от вины и ненависти, выжигающих его нутро. Кто его знает, этого болвана, зачем он полез в пламя? Снова, небось, захотел поиграть в героя и доказать свою храбрость.

Столько лет прошло, а Рейвен снова повторял те же самые ошибки. Не мог держаться подальше от Нила, хотя это дало ему спокойную жизнь. Не сумел отпустить то, что давно уже следовало развеять пеплом, как тело Рутгера Янга. Наказание было бесполезно. Даже смерть Элдрика его ничему не научила.

Так как прекратить все это?

Тут ему в голову пришла очевидная мысль. Даже странно, что он не додумался до нее раньше.

— Ты можешь использовать на мне магический запрет. Тогда у меня не будет шанса нарушить его, — предложил Рейвен.

И черт с ней, со свободой, если он не мог правильно ею распоряжаться.

Льюис удивленно на него взглянул.

— О чем это ты?

— О твоей власти, как Великого Ворона. Прикажи, используя магию, и ни один из Воронов не сможет не подчиниться, даже если прикажешь умереть. Погоди, ты, что не знал об этом?

Льюис приподнял брови.

— А кто мне об этом рассказал?

Рейвен неловко кашлянул. Очевидно, это должен был сделать он, но мысль об абсолютной власти Великого Ворона казалась чем-то настолько естественным, что ее не требовалось проговаривать вслух.

Шарлотта, изящно сидящая напротив на тахте, тихо хихикнула. Когда Рейвен появился, они с Льюисом обсуждали последний улов «проклятых вещей», но бросили все, суетясь вокруг него. Сейчас она уже успокоилась и лукаво улыбалась.

— А мне об этом сообщили в первый же день. Я жутко боялась, что ты окажешься дурным человеком, повелитель, и натворишь дел.

— Такое нелестно слышать, знаешь ли. Так что, если я магией запрещу тебе драться с Нилом Янгом, ты просто не сможешь этого сделать?

— Именно так. Элдрик как-то заставил меня стоять посреди пустой комнаты без движения целый час. Я не мог пошевелиться и чуть с ума не сошел.

Льюис нахмурился.

— Зачем он так с тобой поступил?

— Он узнал, что я продолжал встречаться с Нилом после его запрета. Это было мое наказание.

— Выходит, смысла в этом нет. Ты ведь продолжил с ним встречаться.

— Если ты запретишь мне именно это, то я не смогу нарушить твой приказ.

Льюис погрузился в раздумья. Шарлотта вспорхнула с тахты и присела рядом с Рейвеном. Легонько поцеловала его в щеку и опустила голову на плечо. Рейвен обхватил ее тонкую талию. Какая же она красавица. И все еще была с ним. Забавно, что ветреная Шарлотта оказалась куда вернее «честного» Нила, хоть ничего ему не обещала.

«Я верил, что ты не причинишь мне вреда, что ты не изменился даже после проклятья! Я спас тебе жизнь, неблагодарный ты ублюдок!».

Рейвен стиснул зубы.

Он был дома, в безопасности, в окружении тех, кто его любит. Так зачем вспоминать прошлое? Зачем гореть заживо от ненависти и гнева на предательство лжеца, притворявшегося другом? Лучше забыть о нем, как и о том, что Нил Янг остался единственным человеком, помнящим Дирка Уайлда.

Дирк был человеком. Слабым, глупым, доверчивым, за что и поплатился.

Рейвен — Ворон и знает, как нужно жить, кому верить, а кого убивать. Свои не предадут, а чужим веры нет.

Льюис встряхнулся и покачал головой:

— Нет, это я использовать не буду. Мне не нравится сама мысль о таком магическом контроле. Если бы мой начальник имел надо мной такую власть, я бы его боялся и ненавидел.

— Но ты — не начальник, — возразил Рейвен, — ты — Великий Ворон. Наши жизни в твоих руках.

— Я не такой как Элдрик. Давай не будем больше об этом, — отрезал Льюис, — до твоего прихода Шарлотта порадовала меня хорошими новостями: она выследила старьевщика, у которого регулярно появляются еще пять проклятых вещей. Она выкупила все. Я горжусь тобой, Шарлотта. Ты спасла пятерых человек от нашей ужасной судьбы.

Шарлотта расцвела:

— Я хороша в поиске вещей. У меня есть еще пара идей, но потребуется помощь. Можешь снарядить Сольвейна мне в помощь?

— Сольвейн занят. Рейвен, поможешь Шарлотте. Заодно найдешь себе дело.

— Да, повелитель.

Льюис перевел взгляд на окровавленный нож, лежащий на серебряном подносе.

— Итак, это тот самый? Можешь объяснить, как получилось, что он был в руках Нила Янга, но тот не стал Вороном ни сейчас, ни в детстве?

— Нил нашел этот нож, когда ему было семь лет. Показал мне. Я пришел в восторг, и этот дурак мне его тут же подарил. Ловко избежал проклятья. Нож почернел уже в моих руках.

Рейвен невольно вспомнил, что ребенком Нил был невероятно отзывчивым и щедрым. Немало детских «сокровищ» перекочевали от него к старшему товарищу. Рейвен, в ответ, делился с Нилом всеми интересными и тайными местами города, куда менее ловкие дети, а тем более взрослые, попасть не могли. Одно из таких мест стало их секретной площадкой для игр и пять лет скрывало дружбу Вороненка и племянника Рыцаря от чужих глаз.

А потом Нил показал его дяде, и в очередную встречу Рейвена ждала засада из Рыцарей. Сам вероломный друг даже не соизволил явиться, чтобы объяснить, с чего вдруг решил погубить его.

— А куда делся нож потом? Ты говорил, что он был у Рутгера Янга?

Рейвен постарался вспомнить.

— Я потерял его много лет назад, сбегая из дома, когда пришли Рыцари. Я помню, как мама схватила нож и кинулась на Рутгера Янга, но он заломил ей руку и отобрал его. Наверное, забрал как трофей и передал Нилу. Этот глупец считает, что ножи просто похожи, — фыркнул он.

— Значит, проклятье срабатывает только один раз, — сделал вывод Льюис, — или Рыцари защищены от него. А скорее всего, и то и другое. Знать бы, откуда эти вещи берутся в нашем городе?

— Просто появляются? — предположила Шарлотта. — Это же магия. Она возникает из ниоткуда и исчезает без следа.

— Возможно. Но это ничего не объясняет.

Льюис вздохнул. Затем перевел взгляд на Рейвена. Заговорил неожиданно мягко:

— Рейвен, ты молодец, что принес нож, но не стоило так рисковать ради него. Без тебя он — бесполезная безделушка. И ты не молодец, что продолжаешь цепляться к Нилу Янгу. Я понимаю, тебе непросто забыть о его предательстве, но постарайся все же это сделать. Я поищу способ избавиться от этого человека.

Шарлотта встрепенулась.

— Повелитель, я тут читала о ядах, которые парализуют и сводят с ума.

— Шарлотта! Мы же договорились, что больше ты никого не убиваешь!

— Яд и не убьет Нила Янга, только подорвет его здоровье. Угрозой нам он больше не будет. И пусть живет себе спокойно.

— В охоте на Принца применялись такие методы, — вспомнил Рейвен, — это тебе Бернард посоветовал?

— Да. Пока Нил Янг не обзаведется Рыцарями, его легко отравить, потом будет сложнее. Правда, чем подкупать трактирщиков вместо охранных грамот? Можно и золотом, но есть шанс нарваться на кого-то принципиального. Думаю, сочетание золота и угроз сработает лучше всего.

Льюис раздраженно вздохнул.

— Спасибо, теперь я точно знаю, чего мы делать не будем. Нил Янг может и мерзавец, но такого не заслужил. Я придумаю, как решить эту проблему. Вы оба держитесь от него подальше. Вы меня поняли?

— Да, повелитель.

Льюис продолжал:

— Рейвен, пожалуйста, побереги себя. Если ты погибнешь в очередной стычке с этим человеком, то это причинит боль не только Шарлотте, но и мне. Вспомни о боли, которую тебе причинила смерть Элдрика. Мы будем скорбеть о тебе не меньше.

Рейвен содрогнулся. Он столько раз проклинал приемного отца за то, что тот обменял свою жизнь на его голову. Ненависть к Нилу была отдушиной, но она же толкала его на глупости. Что если подобная ситуация возникнет вновь, и кто-то из них, Шарлотта или Льюис, повторят поступок Элдрика? Нет, Шарлотта точно нет, она разумна и себя любит больше, чем кого-либо, а вот с Льюиса станется выйти из убежища, если Рейвена снова возьмут в заложники. Проклятье, он никогда себе этого не простит! Почему он снова бежит по кругу, как крыса в колесе? И как из этого замкнутого круга вырваться?

— Я больше не буду драться с ним или провоцировать его на драку. Клянусь. Ты сможешь положиться на меня, повелитель.

— Спасибо, — ответил Льюис, — скажи, а ты спрашивал Нила Янга о причинах предательства?

— Он хотел выслужиться перед дядей.

— Это его слова или твое предположение?

Рейвен нахмурился.

— Это очевидно. Нил всегда хотел стать Рыцарем.

— Но выдал тебя не сразу, как ты появился, а только через пять лет. У такого жестокого поступка должна быть серьезная причина. Возможно, сейчас, пока он еще не стал Прекрасным Принцем, ты можешь его об этом спросить.

— Не буду я его ни о чем спрашивать! Он лжец и предатель!

— Таким как он веры нет, — тихо подтвердила Шарлотта, и Рейвен обнял ее, безмолвно благодаря за поддержку.

— Я не заставляю тебя это делать. Это было предложение, а не приказ, — Льюис зевнул и потер глаза. — Уже поздно. Идите спать. Спокойной вам ночи.

— Спокойной ночи, повелитель.

Они поклонились и ушли. Всю дорогу Шарлотта молчала, но в спальне повернулась к Рейвену и сказала:

— Как только Нил Янг станет Прекрасным Принцем, с ним нужно будет покончить. Так или иначе.

Шарлотта Нила презирала и желала ему смерти. Она переносила на него всю свою ненависть к Белой Мрази, убившей ее мужа. Они с Рейвеном нередко обсуждали «охоту на Принца», и Шарлотта была весьма изобретательна в поисках уязвимостей будущей жертвы.

— Льюису это не понравится.

— Льюис слишком добрый. Мы все любим его, но он надеется снять проклятье до появления Прекрасного Принца и не марать больше рук. Замараем сами.

Рейвен покосился на нее.

— Ты не веришь, что у него получится?

— Я буду счастлива расколдоваться, но что если не выйдет? Мы должны готовиться к худшему. Нил Янг «благороден» сейчас, пока беспомощен. Если бы не приказ Льюиса, ты давно убил бы его. Мы с тобой знаем, какие Рыцари на самом деле. Как только он получит силу, Вороны начнут умирать. Он заставит Льюиса покинуть убежище, убьет и продолжит охотиться на нас. Этого нельзя допустить.

Рейвен стиснул зубы. Все верно. Показное благородство Нила — ложь. А вот доброта Льюиса настоящая. С него станется пожертвовать собой ради них. Они должны защитить его. И сделают это вместе. Как только наступит Время Рыцарей, Вороны начнут охоту. Искалечат, изувечат, сломают врага. Добить не выйдет, но Шарлотта права: пусть живет жалким калекой, которого Льюису не придется убивать.

Почему-то эта логичная и правильная идея Рейвену не нравилась.

Льюис будет очень сильно разочарован в нем. Он так старался научить Рейвена ценить чужие жизни, не убивать бездумно, а решать проблемы иначе. Он не желал смерти Нилу даже сейчас, хотя стоило отдать один приказ, и все было бы кончено.

Но как остановить Прекрасного Принца, не калеча и не убивая его? Это невозможно. Либо он, либо Льюис. Все, что они делают, нужно для защиты Воронов, их повелителя и спокойной жизни.

— Ты права. Сделаем все сами.

Нил Янг выбрал свою судьбу. Пусть принимает последствия.

«Дирк, смотри, лягушка! Давай поймаем ее!».

Рейвену на миг стало больно. Почему он не мог забыть эти глупости? Почему память о тех днях не могла просто исчезнуть?

Как мог Нил его предать? За что?

Неважно. Он просто сделает то, что должен, и не будет думать лишнего. Обезвредит угрозу, забудет о предателе и будет жить счастливо.