Время Воронов (СИ)

Глава 32. Браун и Бломфилд

Льюис торжествовал. Его речь сработала! Горожане, хоть и напугались вначале, но прислушались к его просьбе и не пошли громить город! И даже внезапная подножка от Нила Янга не помешала. Льюис и без того волновался, выступая перед таким большим количеством людей, он боялся, что его не станут слушать и забросают тухлыми яйцами (он определенно видел у кого-то в руках корзинки), а тут еще этот внезапный вызов на поединок! Как будто они не цивилизованные люди, а дикари! Нил Янг был готов напасть на него, уже не в первый раз грозя ему смертью. И что было делать, если бы он выполнил свою угрозу? Льюис растерялся и поискал глазами Рейвена, чтобы убедиться, что тот следит за Нилом Янгом, как обещал. В проклятой маске это было той еще задачкой: она ограничивала обзор и приходилось вертеть головой, как подслеповатому голубю, вверх-вниз, чтобы видеть того, с кем говоришь. Рейвен был рядом, на соседней крыше, и одно это уже успокаивало. Быстрый прыжок вниз — и агрессивный стражник будет обезврежен. Да и вряд ли он смог бы достать Льюиса на такой высоте. Тревога отступила и сменилась злостью. Кем этот человек себя возомнил? Считает, что может угрожать смертью кому захочет, только потому, что вскоре станет Прекрасным Принцем? Вот же неприятный тип! Лучше бы обязанности свои как следует выполнял!

Нил Янг раздражал его все сильнее. К счастью, его удалось унять, напомнив, что дело стражника — обеспечивать порядок в городе, а не драться с Великим Вороном на городской площади, полной людей. Кажется, тот устыдился своего поведения, хотя Льюис подозревал, что выдает желаемое за действительное. По крайней мере, до конца речи Нил Янг молчал и больше не мешал ему.

Несмотря на все накладки, план Льюиса сработал. Горожане успокоились, «Враги Воронов» были распущены, в парках вновь стали появляться добровольцы. Вороны потихоньку стали выходить в город, и никто на них не набрасывался. Льюис смягчился и попросил Рейвена передать несносному Нилу Янгу формальную благодарность за суд над убийцами Джона Солта. Здесь он все-таки справился, и не оценить этого было бы невежливо.

Жизнь вошла в свою привычную колею. Дни складывались в недели, и Льюис расслабился, отдыхая от переживаний. Он много летал над городом, навещал госпожу Солону, читал и проводил вечера в компании Сольвейна, Шарлотты и Рейвена. Все было хорошо.

Шарлотта объяснилась по поводу бойкота, объявленного Бломфилду и Брауну.

— Так будет лучше, повелитель. Их все равно будут ненавидеть, но хотя бы не тронут. Ты ведь хотел, чтобы они выжили.

Льюис нахмурился.

— Их что, кто-то собирается убить? Рейвен?

— Нет. Рейвену теперь плевать на всех, кроме Нила Янга, — с неожиданной злостью ответила Шарлотта, — но не все так легко забывают причиненное зло. Их могут начать травить, сделав жизнь в убежище невыносимой. Я не против, но ты был бы недоволен.

— Чем Бломфилд и Браун занимаются? Я их нигде не вижу.

— Конечно, они же оба прячутся от тебя. Бломфилд шныряет по углам как крыса и старается быть незаметным. Браун молится, не выходя из комнаты. В парк его приходится тащить силой.

— Но они оба питаются, как положено?

Шарлотта презрительно рассмеялась:

— А куда они денутся? Вороний голод невозможно терпеть. Бломфилд легко привык к этому, а пастор Браун недостаточно свят, чтобы становиться мучеником. Когда хочет есть, ходит и уговаривает воронопоклонников. Они от него шарахаются: его знают и очень сильно не любят в городе. Соглашаются только бродяги и работницы квартала красных фонарей. Бломфилд же ухитрился наладить мосты с парочкой добровольных жертв, притворяясь, что раскаялся, и давя на жалость. Постоянно рассказывает всем, какой ты добрый и милосердный, раз позволил ему стать Вороном, а не убил.

Льюис тоскливо вздохнул.

— Я чувствую себя мерзавцем. Я сломал им жизни.

— Лучше решения не нашлось, — Шарлотта пожала изящными плечиками, — забудь о них. Ты победил, они проиграли. Пусть теперь расплачиваются за свои грехи.

Как оказалось, так думала не только она.

Однажды днем Льюис вышел во двор, чтобы лететь на прогулку и краем глаза заметил потасовку среди Воронов-бойцов. Это не было чем-то необычным: бойцы постоянно тренировались или устраивали шутливые драки, с громкими воплями и хохотом. Но сегодня Льюису почудилось что-то неправильное в происходящем. Он пригляделся и увидел, что пятеро Воронов толкали и месили кулаками одного. Очередная проверка на «выносливость»? Льюису они не нравились, но Рейвен объяснил, что ее проходят все по очереди, чтобы не теряться при нападении толпы и научиться правильно защищать голову от ударов. Били испытуемого, разумеется, вполсилы.

Тут он заметил, что Ворон в центре был одет в черную сутану.

Льюис замер, а затем решительно зашагал к ним.

— Прекратили немедленно! Отпустили его!

Раззадоренные бойцы глянули на него так, что Льюис сбился с шага. Он как-то резко понял, зачем Рейвен учил бойцов не бояться толпы: ему самому стало страшно от их злобы и численного преимущества. Ноги невольно задрожали. Захотелось немедленно развернуться и пойти прочь, пока бить не начали уже его самого.

Рейвена на площадке не было.

Льюис судорожно соображал. Да, он вроде бы главный, но это мало чем поможет, если его изобьют, войдя в раж. Что делать? Как заставить их подчиниться?

Но тут он вспомнил как и успокоился.

— Разошлись в стороны, — приказал он, используя магию Великого Ворона, и бойцы мгновенно подчинились.

Пастор Браун дрожал, сидя на земле. Лицо у него было все в крови.

Льюис сжал зубы.

— Чья это была идея?

— Моя, повелитель, — Бернард покаянно склонил голову, — этот лицемерный святоша виноват в смерти Джона не меньше его убийц, но ему все сошло с рук. Я не мог этого терпеть.

— Вы с Джоном были друзьями?

— Да, — с небольшой заминкой ответил Бернард.

Льюис перевел взгляд на остальных.

— И вы тоже?

— Да.

— Джон был хороший парень.

— Именно так.

Один только Курт, крепкий деревенский парень, молчал. Под взглядом Льюиса он стыдливо опустил голову.

Они все врали.

— Бернард, скажите мне правду, — ледяным тоном приказал Льюис, вновь используя магию, — почему вы его били?

— Потому что могли. Он — мерзкий червяк и заслужил это.

— Чем?

— Тем, что пошел против Воронов. Теперь он заплатит за все.

— Рассел, почему вы избивали пастора?

— Потому что это было весело.

Льюиса затошнило. Бойцы встревожено переглядывались. Бернард был спокоен.

— Патрик, зачем вы в этом участвовали?

— Пастор объявил себя нашим врагом. Раз так, пусть получает на орехи.

— Джордж, почему вы сделали это?

— Было скучно, и Бернард предложил поразвлечься.

Льюис прикрыл глаза.

— Курт, вам было стыдно в этом участвовать? Хоть немного?

— Было! Отец бы меня палкой по хребту за такое отходил! Такой позор слабого старика бить!

— Зачем же было это делать?

— Велели, — тихо ответил Курт, — там, где живешь, нужно других слушать и не перечить старшим. Но мне так стыдно было, повелитель! Словно в сортир окунулся.

Льюиса немного отпустило. Хорошо. Хоть так.

— Пастора больше не трогать. Бломфилда тоже. Узнаю, что кого-то толпой бьете, пожалеете. За сегодняшнее вы все будете наказаны.

— Да, повелитель!

Бойцы старательно изображали вину и готовность исправиться. Они явно нервничали, опасаясь его гнева. Один лишь Бернард не суетился, равнодушно оглядывая двор. Похоже, его ничто не смущало.

Льюис рассердился.

— Вас это не особенно волнует, Бернард? Почему вы так спокойны? Скажите мне правду.

— Потому что вы добры и мягкотелы, повелитель, — тот больше не опускал взгляд, — ваше наказание мы переживем. Я боюсь только смерти, а казнить за пару тычков пастору вы не будете. Я видел и участвовал в куда более страшных вещах, чем вы сумеете придумать.

— Например?

— В охоте на Принца. В убийстве Рыцарей. Таких, как этот пастор, во времена Элдрика, вытаскивали ночью из постелей, поднимали к вершине часовой башни и приколачивали к ней так, чтобы никто не мог снять. Там они и подыхали часами, а потом висели, пока не сгниют. Вот так расправлялись с врагами, а не принимали их под свое покровительство, как вы. Чего мне бояться, если вы даже своих врагов жалеете, как сироток?

Льюис молча смотрел на него. Ворон, стоящий перед ним, привык убивать, и взывать к его морали было бесполезно. Но если ничего не сделать, то он и остальные бойцы совершенно озвереют от безнаказанности. Доброта Льюиса снова вышла ему боком: ее восприняли как слабость и презирали за это.

Чем можно было их напугать? Как наказать тех, кто понимал только язык силы?

Бить? Орать? Нет, Рейвена ему в этом не переплюнуть, а к нему они привыкли.

Чего они боялись кроме смерти? Чем дорожили?

Льюис вспомнил все, что знал об этих людях, и сообразил.

— На весь следующий месяц вы отстранены от службы, — холодно сказал он, — вам всем запрещено носить оружие в городе и тренироваться на этой площадке. Даже присутствовать на ней нельзя. Вы больше не бойцы. Вы — бесполезные вредители. Когда появится Рейвен, пришлите его ко мне: я выскажу ему, насколько паршиво он умеет подбирать людей и как плохо справляется с вами.

— Но он же с нас шкуру сдерет после такого! — взвыл Рассел.

— Это поможет вам избежать подобных ошибок в будущем.

— Повелитель, в парке нужна охрана, — быстро вставил Патрик, — мы должны там быть, иначе других бойцов не хватит.

— Эту проблему будет решать Рейвен. Не считайте себя незаменимыми. Обходились как-то и без вас.

Бойцы помрачнели и притихли. Следующий месяц будет для них скучным, тоскливым и достаточно долгим, чтобы запомнить урок. Ярость Рейвена закрепит его.

— Как прикажет Великий Ворон, — Бернард поклонился, но в глубине его глаз таилась снисходительная насмешка.

Мало. Нужно что-то еще. Удар в слабое место.

— А вот зачинщику сего подлого деяния полагается наказание посерьезнее. Вдобавок ко всему вышесказанному я на месяц запрещаю вам использовать ваши крылья, когти и магию, Бернард. Если через месяц я не увижу в вас пусть не раскаяния, но хотя бы понимания, как поступать не следует, вы лишитесь их навсегда.

Тот вздрогнул.

— Тогда я не смогу сражаться вместо вас с Белой Мразью.

— И не надо. Вы здесь не единственный боец. Даже не самый ценный. Мне не нужны те, кто не подчиняются моим приказам. Найду кого-нибудь помоложе и посообразительнее.

Вот теперь Бернарда проняло: он бешено уставился на Льюиса и стиснул кулаки. Удар достиг цели: Бернарду было сильно за пятьдесят, и он явно боялся подступающей старости.

— Вы не можете отнять мою силу! Эта магия — то, ради чего мы вам служим! — рыкнул Бернард. — Наше жалованье и награда!

— Я дал вам ее. Могу и забрать. Будете жить пустышкой, как во Время Принца. Всю оставшуюся жизнь.

Бернард дернулся вперед, будто желая накинуться на него.

— Вам нужно больше времени, чтобы осознать свои ошибки? — насмешливо уточнил Льюис. — Два месяца без магии? А может не мелочиться и забрать ее сразу на год?

— Не надо, — Бернард сделал несколько вдохов-выдохов, после чего опустился на колени, — я вас понял, повелитель. Я зарвался, и вы указали мне мое место. Больше этого не повторится. Ваша воля — закон. Я забыл, потому что вы редко приказываете. Теперь не забуду. Месяца мне хватит. Пожалуйста.

— Месяц, — кивнул Льюис, — только потому, что я верю в ваш разум. В следующий раз будет год. Курт, помогите пастору Брауну подняться и ведите его за мной.

Бойцы молчали и боялись встретиться с ним взглядом. Льюис надеялся, что отбил у них желание слушаться Бернарда. Но с Рейвеном все-таки нужно будет поговорить о дисциплине в его отряде.

Пастор прихрамывал и шатался. Курт практически нес его на себе. Они довели пастора до его комнаты и усадили в кресло. Льюис закрыл глаза и выставил вперед раскрытую ладонь. Сосредоточился, представляя необходимое.

Когда он поднял веки, на ладони лежал медицинский справочник.

— Курт, принесите теплой воды и чистых тряпок. Будете смывать кровь и обработаете раны пастора.

— Да, повелитель!

Льюис вздохнул и принялся за дело. Ушибы, гематомы, ссадины. Возможно, сотрясение мозга и перелом ноги. Левый глаз опух и заплыл. Льюису не пришлось даже настраиваться на исцеление: избитый пастор вызывал у него чувство острой жалости и гнева на Воронов-бойцов. То, что он мог что-то исправить, успокаивало его совесть, но не сильно. Это все была его вина.

Он устало подумал, что стоит ему хоть что-то пустить на самотек, как возникали проблемы. Ничего не решалось правильно, зато неприятности лезли из всех щелей. И у него не было кого-то, кто мог бы наказать его за лень или неверное решение. Всегда страдали другие: Джон Солт и его девушка, теперь вот пастор Браун.

Пора было перестать бегать от ответственности и сваливать ее на кого-то другого. Он должен был всегда следить за происходящим и держать руку на пульсе событий, как и полагалось Великому Ворону — правителю города. Никто не заставит его поступать правильно из-под палки. Сам, все сам.

— Пастор, встаньте и пройдитесь по комнате. Голова не кружится? Где-нибудь болит?

Тот молча подчинился и покачал головой.

— Если будут последствия, сообщите мне. Я исцелю.

— Почему наложением рук лечит темная тварь? — неожиданно глухо спросил пастор Браун. — Ты недостоин такого дара.

— Какой вы все-таки неприятный человек, — вздохнул Льюис, — хоть бы спасибо сказали.

— Ты демон и делаешь все это нарочно, чтобы смутить мой разум. Господь послал мне испытание, и я выдержу его с честью.

Льюис подавил раздражение.

Черт с ним. Что мог, он сделал. Нужно было решить другую проблему.

— Курт, — мягко начал он, — я думаю, вы — хороший человек, но сегодня вы поступили очень плохо. Чего вы боялись, пойдя за толпой? Что вас изобьют вместо пастора, если откажетесь?

— Нет, повелитель, — тот переминался с ноги на ногу, — если бы поколотили — это ничего, Рейвен нас учил терпеть и не бояться.

— Тогда что заставило вас причинить вред слабому, хотя вы прекрасно знали, что так поступать нельзя?

— Я не знаю… я привык делать что говорят…

— Курт, вы знаете, что такое совесть?

— Да. Это слабых не обижать, не вредить, помогать, если видишь, что человек в беде, — Курт с каждым словом краснел все сильнее, — это что же, я, выходит, теперь бессовестный? Я же все наоборот сделал!

— Выходит что так.

Курт закрыл лицо руками и затрясся.

— Как же так… батя всегда говорил, что я совестливый, и вы говорили, что я — хороший человек, а я… почему так вышло…

— Потому что вы не думали. Если вы продолжите бездумно творить злые дела, то скоро превратитесь в полное чудовище. Перед вами стоит человек, чья боль является вашей виной. Что вы должны сделать, Курт?

Тот повалился на пол перед пастором Брауном.

— Я виноват! Простите меня! Я не буду больше! И никому не дам вас бить! Давайте вы меня побьете? Так честно будет! Мне так стыдно!

Растерянный пастор отступил в сторону.

— Уймись, дитя. Все мы ошибаемся и творим дурные вещи. Но если ты понял и обещаешь стать лучше, бог простит тебя.

— А вы? Вы меня простите?

Пастор Браун застыл. В нем что-то переменилось, словно он осознал нечто важное.

— Да, дитя мое. Я прощу тебя. Бог послал тебе этот день, чтобы образумить. А мне он послал проклятье, чтобы я наконец понял, как ошибался. Демоны не раскаиваются и не сочувствуют чужой боли. Им неведом стыд. А люди даже здесь ведут себя, как люди. В каждом есть добро и зло, лишь нам решать, что с ними делать. Господи, что же я натворил! — пастор схватился за голову. — Ведь мне все говорили, что Вороны — люди, даже будущий Прекрасный Принц отнесся к вам по-человечески, а я был черств, как камень, пока сам не оказался среди проклятых! Великий Ворон проявил милосердие, а я не сумел! И господь направил меня сюда, чтобы я понял, что сбился с пути!

— Так вы тоже можете извиниться, — предложил Курт, вставая с колен, — и вас простят, если будете жить по совести и никого не обижать. Так, повелитель?

— Наверное, — Льюис слегка растерялся, — я рад, что вы приняли свое проклятье. Теперь вы сможете…

— Это не проклятье! — перебил его пастор Браун. В его глазах разгорался фанатичный огонь. — Это — благословение! Господь не отвернулся от меня, он помог мне! Я буду служить среди сирых и убогих, самых несчастных людей в городе! Я сам теперь один из них! Нечего мне было делать наверху, среди золота и власти, я нужен здесь! Курт, вы поможете мне?

— Конечно! А чего делать надо?

— Я буду помогать проклятым людям. Воронам. Я заслужу их прощение! И моя душа очистится от грехов гордыни и злобы!

Больше пастор Браун ни от кого не прятался. Он поговорил с каждым жителем убежища и искренне просил прощения за свои поступки. Сожалел о гибели Джона и его девушки. Предлагал любую помощь, не гнушаясь работать руками. Кротко сносил обиды и оскорбления. Курт сопровождал его и тоже извинялся, рассказывая о своем дурном поведении. Вороны были сбиты с толку, но постепенно оттаяли и приняли пастора Брауна, прекратив его игнорировать. Исключение составили только бойцы и Шарлотта. Рейвен, услышав про «сирых и убогих», обругал пастора всеми известными ему словами и посоветовал не лезть к ним, а пойти куда подальше. Например, попробовать извиниться перед наемником Рудольфом, избитым «Врагами Воронов». Или перед самим Нилом Янгом, которого, по наущению пастора, собирались казнить.

Как выяснилось, он просто пошутил, но пастор Браун шуток не понимал и принял это за дельный совет. Он отправился в город, по привычке прихватив с собой Курта, с которым, на удивление, поладил. Рассерженный Льюис послал Рейвена их вернуть, опасаясь за жизнь пастора, но все закончилось благополучно: тот три часа ходил за Рудольфом Бьернссоном по пятам, ожидая его прощения и смиренно слушая поток оскорблений. Устав ругаться, тот сдал его с рук на руки Нилу Янгу, после чего пастор доставал уже его. Угроза посадить в камеру вызвала у пастора неподдельную радость: чем больше страдания, тем сильнее очищение. Еще и с закоренелыми преступниками можно душеспасительные беседы провести.

— Когда я появился, Нил был в бешенстве! — со смехом пересказывал Рейвен. — Пастор там получастка довел, работать им мешал своими проповедями! «Забери его отсюда, пока я не спятил! Как вы там его вообще терпите? Это Великий Ворон подослал его мне вредить?» — это первые слова, которые Нил мне сказал при встрече.

Льюис расхохотался. Щелчок по носу противному стражнику поднял его настроение.

— Их там точно не тронули? — отсмеявшись, спросил он. — С Куртом все в порядке?

— Все нормально. Нил пытался послать его за мной, но Курт уперся, сказав, что будет охранять пастора и никуда без него не уйдет. А раньше перед стражниками спину гнул и трепетал. Но со мной он теперь тоже упрямится: не по совести, говорит, делать не буду. Мол, ты ему так велел.

— Оставь его в покое. Присмотри лучше за Бернардом и остальными, что пастора били.

— Они свое получили и ведут себя смирно. Насчет Бернарда не волнуйся, он не дурак. Он — хороший исполнитель и ничего не сделает без приказа. Особенно если поступок ухудшит ему жизнь. Хотя я не думал, что ты можешь быть таким жестоким.

Льюис нахмурился.

— Они избили человека.

— И заслужили крепкую взбучку, — кивнул Рейвен, — но отнять у Ворона крылья и магию? Да лучше уж публичная порка, чем такое.

— Он не понимал иначе. Я пытался до него достучаться, но мои слова были пустым сотрясением воздуха.

Как и в случае с Нилом Янгом.

Время Воронов неумолимо заканчивалось. Через несколько месяцев начиналось Время Рыцарей, а будущий Прекрасный Принц все еще собирался его убить. Веры этому человеку не было, особенно после истории со смертью Элдрика. Да и Рейвен рано или поздно сорвется и снова влезет в драку с ним. Одна из них может стать последней.

Дольше тянуть было нельзя. Пришло время решать эту проблему.

Смерти ему Льюис все еще не желал, хотя Нил Янг вызывал у него сильнейшую неприязнь. Надежд на то, что он уедет из города добровольно, не осталось. Значит, требовалось как-то выгнать его отсюда. Но как? Сомнительно, чтобы тот бросил пост начальника стражи и отказался становиться Прекрасным Принцем. Льюис, поколебавшись, обсудил вопрос с одной Шарлоттой: Сольвейн так и не одобрил подбрасывание проклятых вещей, а Рейвен настаивал бы на охоте на Принца, что все еще было неприемлемо. Шарлотта, несмотря на некоторые радикальные предложения, умела быть гибкой и подавала хорошие идеи. По сути, это она остановила «Врагов Воронов» бескровным путем, хотя иногда ее заносило. После короткого спора о ядах и членовредительстве она посоветовала неожиданный вариант:

— Чтобы избавиться от Нила Янга, нам нужен кто-то, кто знает его лучше, чем мы.

— Рейвен? Но я хотел бы держать его подальше от этого человека.

— Нет, повелитель, — Шарлотта улыбнулась, — думаю, самое время вспомнить, что мы прокляли не одного человека, а двух. И тот, второй, был достаточно хитер, чтобы настроить против Нила Янга весь город. Против Прекрасного Принца! Впечатляющее достижение.

— Ты о Бломфилде? Шарлотта, ты же ненавидишь его и пастора Брауна.

— Как будто это помешает нам их использовать. Думай о нем, как об орудии против нашего врага. Он уже перестал прятаться и начал ненавязчиво выяснять, чем можно заслужить твою благосклонность. Пришел с этим ко мне, обещал одарить золотом и драгоценностями, если я помогу ему устроиться и прикрою от моих суровых любовников, — Шарлотта насмешливо фыркнула, — он думает, что я сплю и с Рейвеном, и с тобой.

— Главное, чтобы так не подумал Рейвен, — хмыкнул Льюис.

Зеленые глаза Шарлотты потухли.

— Рейвену до меня больше нет дела. Он неделями на меня даже не смотрит.

— Он наверняка просто очень занят.

— Чем? Впрочем, неважно. Мы говорили о Бломфилде. Я скажу, что замолвила за него словечко, и ты милостиво дашь ему шанс быть полезным. Пусть отрабатывает золото, которое на него тратят.

Идея Льюису понравилась. Шарлотта была права: хоть Бломфилд был бесчестным человеком, но он был бесспорно умен, и этим следовало воспользоваться.

— Нижайше благодарю вас за эту возможность, — Уильям Бломфилд больше не валялся у него в ногах, но кланялся очень глубоко и почтительно, — я не подведу. Нил Янг — серьезный противник, и справиться с ним будет нелегко. Вы желаете уничтожить его полностью или рассматриваются более мягкие варианты?

— Я хочу, чтобы он уехал из города до того, как станет Прекрасным Принцем.

— Это вполне можно устроить.

— Как же?

— Я знаю, как связаться с некоторыми людьми, решающими подобные проблемы, — Уильям Бломфилд приятно улыбнулся, — потребуется только золото для оплаты их услуг. Я охотно внесу свой вклад, дабы доказать вам свою верность.

— И что же эти люди сделают?

— Похитят нашего врага и отвезут в ближайший порт. Там его посадят на корабль, плывущий далеко-далеко. Многие матросы попадают на службу подобным образом. В открытом океане бежать некуда, а морские путешествия весьма длительны. Пока он будет возвращаться, наступит Время Рыцарей, и Прекрасным Принцем станет Рудольф Бьернссон. А с этим справиться легче легкого: он тщеславен, глуп и охоч до женского пола. Огромное поле возможностей.

— Что-то мне подсказывает, что эта идея обречена на провал, — покачал головой Льюис, — Нил Янг — сильный и опытный воин. Он разнесет этих ваших «некоторых людей» в клочья.

— Он один, а их будет десять. На всякую силу есть свое количество.

— Принца Ричарда гоняли по городу пять лет, но так и не загнали. У нас нет столько времени. Одна неудачная попытка — и ваших наемников будет искать вся городская стража, а Нил Янг запрется в участке и не выйдет из него, пока не станет Прекрасным Принцем.

Бломфилд помолчал и кивнул.

— Вы правы, нужно действовать тоньше. Подослать к нему женщину? Нет, не купится. Скомпрометировать взяткой тоже не выйдет. Можно попробовать надавить на наместника, чтобы он избавился от Нила Янга, официально выслав его из города.

— Наместник благоволит ему.

— Своей дочери он благоволит больше. Намекните, что ее волосы почернеют, если он не будет сговорчив, и Жак де Брисар сделает все.

— Я никого не собираюсь проклинать, — резко возмутился Льюис.

Он встретился глазами с Бломфилдом и ощутил, как стыд скручивает его нутро.

— Больше не буду проклинать, — поправился он, — вы и пастор Браун — исключения, а не правило.

— Разумеется, повелитель. И я очень благодарен, что вы избрали такой милосердный способ борьбы с нами, — голос Бломфилда стал совершенно приторным, — но ведь я предлагал не проклинать Сюзанну де Брисар, а просто припугнуть ее отца. Он не станет рисковать ею и сделает все, что нам нужно.

— Это низко. К тому же, Нил Янг может пробраться обратно в город тайком, и мы об этом даже не узнаем. У него все стражники в друзьях, его кто угодно пропустит и спрячет.

— Разумные опасения. Тогда я попрошу дать мне немного больше времени на раздумья. И разрешите посетить мой дом: я собрал немало сведений о нем, но мне нужно их пересмотреть. Заодно я принесу вам золото, которое можно будет использовать против нашего общего врага.

Льюису стало противно. Ум и обходительные манеры Бломфилда были пропитаны гнилью, как мясо с душком. Его вел не страх, а желание устроиться получше в новых обстоятельствах. Так же легко, как Нила Янга, он предаст и его. Об этом никогда не следовало забывать.

— Идите. Я пошлю с вами нескольких бойцов для охраны.

Тем же вечером он пил чай с Шарлоттой и пересказывал ей свои впечатления.

— Он тошнотворен. Я никогда не думал, что умный и вежливый человек может быть настолько отвратительным.

— Ум и сердце — разные вещи, — Шарлотта грустно улыбнулась, — Рики превосходно научил меня этому. Но нам сейчас нужна хитрость, а не порядочность.

— А жаль. Ты помирилась с Рейвеном?

— Я ничем его не обижала.

— Хочешь, я поговорю с ним? — осторожно спросил Льюис.

— Нет, — в ее голосе прорезался металл, — это наше дело.

— Тебе одиноко?

— Есть немного. Ты перестал собирать нас вместе, и Сольвейн тут же умчался к своей новой девушке.

— Опять? А как же Марта?

— Любовь покинула ее сердце, и она уехала покорять столицу, — хихикнула Шарлотта, — Сольвейн был безутешен три недели, потом встретил Лавинию. Дева горяча, как вулкан, и их страсть влечет его к ней каждый день. Поэтому в убежище его не застать, а в свободное время он отсыпается.

— Хоть у кого-то в жизни все хорошо, — хмыкнул Льюис, — кстати, о романах. Что там с Кристиной и ее верным стражником Марком? Он не отказался от нее после событий с «Врагами Воронов»?

— Ни в коем случае. Я его знаю, Марк — настоящий мужчина. Он решил на ней жениться и предложил бежать из города. Пришлось объяснить, что не выйдет: Кристину за стены не выпустит проклятье. Сошлись на том, что тайно обвенчаются. Пастор Фишер, добрая душа, согласился помочь.

— А почему тайно, и зачем им бежать? — удивился Льюис.

— Так ведь они не могут быть вместе: Кристина вынуждена жить в убежище Воронов, а не с Марком. Они оба боятся, что ты будешь резко против их союза.

Льюис хотел сказать, что это не ему решать, но перед глазами внезапно всплыли картины, которых он хоть и не видел, зато легко мог себе представить.

Госпожа Солона, бросающая перцем в вооруженных Рыцарей.

Отважный стражник Ганс, бьющийся с Принцем Ричардом насмерть за свою жену.

Родители Рейвена, выталкивающие десятилетнего сына из дома и наказывающие ему бежать прочь со всех ног, чтобы Рутгер Янг его не догнал.

Если Нил Янг нарушит свое обещание и пойдет по домам, убивая Воронов, то стражник Марк обречен. Он не даст казнить возлюбленную, и они оба погибнут. Только в убежище Вороны могли быть в безопасности и не навлечь опасность на своих родных.

— Я не против их брака, но Кристина останется здесь. Пусть видятся сколько хотят, но пока мы не решим проблему с Прекрасным Принцем, всем Воронам придется соблюдать осторожность. Лишь здесь я могу вас защитить.

Шарлотта кивнула. На ее красивое лицо вновь легла тень, давно уже не покидающая его.

— Я им передам.

Льюис уткнулся в чашку с чаем. Некоторое время они молчали.

— Шарлотта, я могу для тебя что-нибудь сделать? Как друг. Ты помогаешь мне уже много лет, но я вижу, что ты устала. Мне кажется, я свалил на тебя слишком много.

— Устрой праздник, когда все это закончится. Я хочу танцевать, веселиться, менять наряды и новые туфельки, а вместо этого приходится искать способы расправы над врагами и следить за союзниками. Я знаю, что это необходимо, и не собираюсь жаловаться. Разберемся с проклятым Нилом Янгом, и все будет хорошо. Что б он сдох поскорее.

— Лучше бы уехал навсегда из города.

— И там сдох.

Льюис усмехнулся.

— Если от естественных причин, то я не возражаю. Нет, Шарлотта, естественные причины — это старость и болезнь, а не яд. Не строй мне глазки, ты прекрасна, как сон, но больше мы никого убивать не будем. И за что ты его так ненавидишь?

— Он — угроза всей нашей мирной жизни. Я уже теряла все и не хочу повторения.

— Мы с ним справимся без убийства, — пообещал Льюис, — и праздник я тебе устрою. А пока можем просто потанцевать, если хочешь. Наши музыканты поздно ложатся спать. Пойдем, попросим их сыграть: мне они не откажут.

Глаза Шарлотты сверкнули озорными огоньками.

— А ты будешь танцевать со мной?

— Почему нет, если это доставит тебе радость?

— Я тебя обожаю. Дружить с мужчиной неожиданно здорово.

Льюис рассмеялся, подал ей руку и повел развлекать. Ему и самому хотелось развеяться, но Шарлотта это определенно заслужила. Пусть хоть на один вечер забудет о своих печалях и повеселится.

Скоро им всем будет не до веселья.