Всё летит в бездну

Глава 11. Новые потери! Как же я устал

Мы выдвигаемся в путь, когда восходит солнце. Утренняя прохлада бодрит, кони выглядят довольными и полными сил. Так же противно свежа и Нела. Она едет впереди и следит за тем, чтобы мы не сбились с пути, что может легко случиться на болотах.

Я болтаюсь в мешке, то чихая, то зевая. Зеваю я потому, что не выспался: Тея с Тибботом всю ночь ужасно шумели. Они изображали, что чинят дверь, а на самом деле наблюдали за домом Рэналфа. Как оказалось, за колдуном всё время кто-то присматривал, даже по ночам, с самого дня его появления в Мёртвых землях. Но чинить дверь ночью, пожалуй, было самым дурацким прикрытием для слежки.

Чихаю же я потому, что сегодня еду на Молнии вместе с отцом, а от его сапог исходит какой-то ужасный запах. Никто, конечно, и не подумал о том, что я сейчас так чувствителен ко всякой вони.

Отец то и дело потирает глаза и зевает со мной за компанию. Он не выспался. Он никогда не высыпается, если приходится вставать до обеда.

А про Рэналфа и говорить нечего. Он весь нежно-зелёный, то и дело промокает пот и судорожно сглатывает. Тортик, молодец, брыкает то задними ногами, то передними, то наклоняется, чтобы съесть понравившийся цветок, то останавливается и вертится вокруг своей оси.

— Я сейчас вернусь, — не выдерживает Рэналф, скатывается с коня и исчезает в ближайших кустах. Мы проехали всего ничего, а это уже в четвёртый раз.

— Не очень-то мне помогли отвары Кайи, — злобно сообщает колдун из кустов. Затем до нас доносятся звуки плохого самочувствия.

— Как же так, Ронни, — огорчённо прищёлкивает языком отец. — А я уже молодцом. Впрочем, сказывается большой опыт. Тебе, как советнику, придётся участвовать во многих засто… кхе! совещаниях, так что ещё натренируешься.

Побледневший Рэналф выползает на дорогу, не выражая особой радости от такого будущего. Он глядит на Тортика, вертящегося в попытках ухватить себя за хвост, и прямо на глазах делается всё более зелёным, пока почти не сливается с кустами, в которых вновь и исчезает.

— Да мы так и до зимы не доберёмся, — ворчит отец. — Эй, Рауль, а что, у колдунов нет никаких своих штук насчёт похмелья?

— Рудольф! — раздражённо поправляет колдун. — Знаете, вообще-то люди, обладающие такими силами, обязаны сохранять трезвость ума. Спьяну и обычный человек может дел наворотить, а уж колдунам пить совершенно неразумно. Зря я…

Тут он прерывается для каких-то более важных дел.

— Так значит, в этом колдуны бесполезны, — пренебрежительно бросает отец. — А я-то думал, ты на меня чары какие сможешь накладывать на случай важных переговоров. Там же как бывает: кто дольше за столом усидел, тот и выгодные соглашения подписал…

— Я поищу такие заклинания, — обещает колдун. — Просто до этого времени они мне не были нужны. А что, кстати, ваша жена? — ехидно добавляет он.

Нела кивает отцу, позволяя говорить за неё, хотя я вижу, как воинственно раздуваются её ноздри. Не очень-то приятно, когда о тебе говорят так, будто тебя здесь вообще нет.

— Жена? — хохотнул отец. — Да она у меня не учёная почти. Только и может дыры в камзолах прожигать, хо-хо! Она-то, может, и хотела бы дальше учиться, да только я думаю, что с её нравом это весьма опасно. Хотя, Ротгар, ты ведь теперь с нами. Я рассчитываю, что ты поможешь ей обучиться каким-нибудь полезным, но безвредным вещам. Вот пыль протирать, к примеру — есть такое заклинание? О, а превращать камни в золото?

— Не думаю, — доносится из кустов голос колдуна. — И я Рудольф.

— Прикажу вышить это на твоей парадной мантии, — обещает отец. — Тогда точно никто не забудет. Ты там ещё не готов продолжать путь?

— Почти готов, — доносится из-за сплетения веток обречённый вздох.

И мы пускаемся в дорогу. Спустя некоторое время Рэналфу делается заметно лучше, и он приклеивается к отцу, как пиявка.

— Ваше в…

Отец укоризненно глядит на него.

— Бернард, прошу прощения! — поправляется колдун. — Удобно ли вам ехать, не трясёт ли? Может, поедем длинным путём — там дорога ровнее…

— Да я привычный, — машет рукой отец. — К тому же, не забывай, мы едем спасать моего сына и единственного наследника, если он, конечно, именно там… ох, мой сыночек!

Отец всхлипывает басом и опускает голову, его плечи начинают слегка трястись. Он прикрывает лицо рукой, но мне из сумки видна его широкая улыбка.

Рэналф оттесняет Нелу в сторону и понукает Тортика, чтобы поскорее протянуть отцу платок.

— Вот, ваше в… Бернард, возьми, пожалуйста!

— Спасибо, друг, — кивает отец и утирает нос платком. — Ты прямо-таки лучше жены обо мне заботишься.

Рэналф бросает торжествующий взгляд на Нелу, та молча опускает голову. Пользуясь тем, что колдун подъехал совсем близко, я высовываюсь из сумки и кусаю его за ногу.

— Ай! — злобно кричит Рэналф. — Прокл… прокусил до крови! Я не хочу сказать ничего плохого, но этой собаке не хватает воспитания! Вам стоило бы наказать того работника, который учил её, как себя вести.

— Это я сам, — скромно говорит отец.

Колдун меняется в лице.

— Впрочем, наверное, я неправ, — поспешно говорит он. — Просто пёс засиделся в сумке. Тут бы любой обозлился, хе-хе. А мне даже вовсе и не больно, он легонько куснул, как погладил.

Это Рэналф, конечно, врёт. Я старался от души, представляя для верности, что откусываю ломоть свежей ветчины. Когда мы спешиваемся, чтобы передохнуть, негодяй заметно хромает и вполголоса ругается.

Тем не менее, это не мешает ему суетиться вокруг отца. Колдун успевает и принести охапку травы, чтобы королю было мягче сидеть (только ему, но не Неле), и разложить провизию, и сунуть нос в принесённую Нелой воду.

— Грязная! — негодует он и выплёскивает котелок в кусты. — Для короля такая уж точно не годится! Это у простолюдинов, может, животы лужёные и они из канавы пить готовы… Я сам наберу.

С этими словами Рэналф хромает к берегу ручья, протекающего неподалёку. От скуки я крадусь в траве за ним следом и вижу, как он меняется в лице, будто сбрасывает маску угодливости.

— Мерзость, мерзость! — бормочет колдун и с отвращением сплёвывает на землю.

Он роняет котелок прямо в жидкую грязь у берега и принимается осматривать свою ногу.

После недолгого осмотра Рэналф зачерпывает воду из ручья, что-то бормочет над ней и втирает в рану. Затем он делает шаг, другой, приседает, встаёт — вероятно, проверяет, сработало ли исцеление. К моему огорчению, похоже, нога его больше не беспокоит.

После этого Рэналф вспоминает о котелке, наполняет его, а потом делает то, что мне совсем не нравится. Он достаёт из кармана небольшой свёрток и сыплет в воду какой-то порошок, шепча себе под нос.

Я не думаю, что он замыслил убийство — всё же отец ему ещё пригодится. Однако у Рэналфа достаточно причин для того, чтобы замедлить наше путешествие. Если он искал наши с Гилбертом тела, то, конечно, их не обнаружил, и потому может предполагать, что мы погибли не моментально. Однако чем дольше времени мы бы провели под землёй, после обвала, после столкновения с подземным монстром, тем меньше у нас было бы надежды уцелеть.

Или, возможно, колдун беспокоится, что там, куда мы едем, его могут узнать. Он ведь согласился сопровождать короля, особенно не подумав (не в том был состоянии), а теперь хочет выгадать время, чтобы подготовиться.

Что бы он там ни задумал, усыпить или отравить отца и Нелу, я не собираюсь этого ему позволять. И когда он возвращается к месту нашей стоянки и подаёт котелок королю, я подпрыгиваю и разливаю воду.

— Проклятый пёс!.. — шипит Рэналф.

Впрочем, лицо его мгновенно принимает угодливое выражение, и он наклоняется, чтобы поднять покатившуюся по земле посудину.

— Простите, ваше в… Бернард! Я не хотел обижать эту чудесную игривую собачку, просто случайно вырвалось. От испуга. Я сейчас ещё воды принесу.

Я вижу, как Нела, внимательно наблюдавшая эту сцену, встречается глазами с отцом и едва заметно покачивает головой.

— А я и не хочу вовсе пить, — широко улыбается отец. — Я бы кой-чего другого выпил. У нас там вроде в бутыли ещё что осталось?…

Рэналф бледнеет, плотно сжимает тонкие губы и мотает головой.

— Нет уж, сегодня я лучше обойдусь простой водой, — выпаливает он и спешит к ручью, прижимая к груди котелок.

— Бернард, не ешь и не пей ничего из рук этого человека, — шепчет Нела, пользуясь отсутствием колдуна.

— Да понял я, понял, не дурак, — кивает отец. — А пить я всё-таки хочу.

Вскоре мы вновь садимся на коней. Рэналф выглядит кислым, очевидно, недоволен, что его злодейский замысел не сработал. Я торжествующе помахиваю хвостом, насколько позволяет сумка, и приглядываю за негодяем, чтобы он не совершил ещё какую-нибудь пакость. Но он выглядит совершенно безвредным, и до конца дня ничего интересного не происходит.

Колдун лишь болтает без умолку о всяких скучных вещах.

— Интересный вы человек, ваше величество, — осторожно начинает он, вклиниваясь на Тортике между отцом и Нелой.

Гром фыркает и уходит в сторону — вероятно, не желает потерять свой хвост. Молния лишь вздыхает, терять ей уже нечего.

— Да, я такой, — самодовольно отвечает отец, поглаживая подбородок по привычке (не так давно он сбрил бороду, и новая пока не отросла). — А почему это я интересный? Ах да, и помнишь, как я просил ко мне обращаться?

— Вы… ты, ваше величество, — исправляется колдун, — очень близок к народу, как я слышал. Как это умно! Подданные тебя любят.

— Да, я умный, — приосанивается отец и делает попытку подкрутить ус. Усы он тоже сбрил накануне свадьбы.

— И мне вот любопытно… — мнётся Рэналф. — Не знаю, дозволено ли будет спросить… Гм…

— Что там ещё? — спрашивает размякший отец.

— Ваша невеста… ой, то есть, жена… Это был такой ловкий политический ход, или чем обусловлен выбор? Ведь обычно короли, гм, женятся на знатных дамах. И ваша первая жена была из старинного рода…

— Каким это может быть политическим ходом? — недоумевает отец. — Увидел красивую девушку, захотел жениться, ну и женился, что ещё-то.

— Ах, значит, это был брак по любви-и, — тянет чему-то обрадовавшийся колдун, и по его тонким губам скользит улыбка. — Но если мотивом были только чувства, не может ли это быть немного, гм, неосторожно?

— Это почему же неосторожно? — басит отец.

— Вам ведь положено бывать на разного рода приёмах… о, я кое-что об этом мире знаю, вы не думайте. Мне известно о приятных вечерах с танцами, на которых могут решаться даже более важные вопросы, чем в залах советников. И все женатые люди, само собой разумеется, приходят туда с супругами.

— И что? — поднимает брови отец.

— Королева очень красива, — льстиво произносит Рэналф, — и одним своим видом способна украсить любой приём. Но как я мог заметить, она не особо искушена в вежливой беседе…

Нела давно уже ехала впереди, гордо выпрямив спину. Всякий раз, как колдун заговаривал с королём, она отходила в сторону. Слышала ли она нас сейчас? Не уверен.

— Дак в вежливой я, может, и сам не искушён, — хмыкает отец.

— Но вы же понимаете, что и кому можно и нужно говорить, ваше величество, иначе бы не стали таким хорошим правителем! — лебезит колдун. — Вас этому с малых лет учили. А вот для королевы, гм, не трудно ли это будет?

— А я и сам не знаю, — чешет подбородок отец. — Нам как-то особо не до приёмов было. Сразу после свадьбы такое…

— Да, да, — строит колдун печальное лицо. — С такой беды началась ваша совместная жизнь! Дурной это знак, ой, дурной…

— Тьфу, сам ты дурной, чего говоришь! — не выдерживает отец. — Нечего видеть дурные знаки где надо и не надо. Просто, ну, совпало так.

— Совпало?.. — хмыкает колдун себе под нос и погружается в размышления. — А может, это и не случайное совпадение, — бормочет он чуть слышно, но дальше развивать эту мысль не спешит.

— А если вы думали, что сын ваш может оказаться в Первом королевстве, отчего не отправились сразу туда? — любопытствует колдун немного позже.

— Так это, посовещаться, мог ли сон быть вещим, да взять кого для помощи, — выкручивается отец. — Жена-то у меня колдовать мало что умеет. Какая удача, что мы встретили такого хорошего парня, как ты, Риго!

— Я Рэналф, — ворчит колдун. — Ох, то есть Рудольф, Рудольф! Совсем вы меня своими ошибками с толку сбили!

— Ну вот видишь, ты и сам путаешься, — хохочет отец. — Непростое у тебя имя. Так вот, говорю, мы думали, придётся с собой Тею брать, и так мне это было не по душе… Вообрази: несколько дней пути, а эти бабы как языками сцепятся, так и слушай их трепотню. И тут мне тебя будто само небо послало.

— Д-да, — соглашается побледневший колдун, очевидно, испугавшийся оттого, что неосторожно выдал своё настоящее имя.

— Ты говорил, умеешь в земле возиться, — полувопросительно говорит отец, и Рэналфу приходится отвечать.

— Не возиться, — немного обиженно произносит он, — а разные полезные вещи. Проходить сквозь неё, например. Или взять здоровенный ком и бросить во врага. Не то чтобы у меня были враги, хе-хе, это я так просто.

— И всё? — отец поощряет его говорить дальше, но колдун не спешит раскрывать свои тайны.

— Остальному я ещё учусь, — скромно отвечает он.

— А где ж ты раньше жил, кем работал, Раскин? Я хоть и вижу сразу, что человек ты хороший, но сам понимаешь, должен буду проверить, кого до королевской службы допускаю.

— Да я так, — машет рукой колдун, — в разных местах жил. Я был странствующим этим, как его…

— Торговцем?

— Да нет…

— Поваром?

— Да что вы, ваше величество! Лесорубом я был, вот.

— Ха-ха-ха, — от души смеётся отец. — Да ты ж мягкий, как перина. Не обижайся, Роберт, я не со зла, а только поверить не могу, что ты хоть сучок толщиной в палец перерубишь.

— Я сильнее, чем кажусь, — в запальчивости хвалится колдун. — Я очень… очень хорошим лесорубом был, вот.

— Так у тебя ещё нечеловеческая сила, да? — подмигивает отец и игриво тычет колдуна кулаком под рёбра. — А ты скромник, Рауль! Какие ещё секреты ты в себе таишь?

— Да это так, даже не достойно упоминания, — Рэналф притворяется смущённым. — Больше ничего особенного во мне и нет. И я ведь Рудольф, опять вы спутали.

Отец и дальше пытается его расспрашивать, но ничего нового мы так и не узнаём. За беседой время проходит незаметно, и к вечеру мы добираемся почти до подножия Дальних Кремовых скал.

Сплю я чутко, чтобы Рэналф даже и не мечтал сделать что-нибудь плохое под покровом ночи. Нела, судя по всему, тоже хранит бдительность. Зато отец храпит за троих — поразительное равнодушие к грозящей нам опасности!

Впрочем, если бы мы не ложились спать, а сидели, уставившись на колдуна, он бы точно сообразил, что мы его в чём-то подозреваем. Так что ладно, пусть уж отец себе спит.

Но скорее бы мы уже добрались! Не терпится увидеть Гилберта и вернуть себе человеческий облик. Интересно, появились ли у моего друга мысли, как нам одержать победу? Всё же он провёл с Рэналфом немало времени, и может быть, вспомнил о каких-то его слабостях. Ох, а ведь ещё нужно что-то придумать с Грызельдой!

Интересно, что сейчас поделывает Гилберт. Ломает ли он голову над нашим будущим, как я сейчас, или же сладко спит, ни о чём не тревожась?

Увы, узнать об этом я никак не могу.

Утро показывает мне, что жизнь может повернуть туда, куда наше воображение даже и не подумало бы заглянуть.

Мы едем уже по землям нашего королевства. Места безлюдные — здесь, вплотную к Дальним Кремовым скалам, не селится никто. Ещё недавно над острыми пиками возвышался замок Белого Рога, где столетиями обитали драконы. Но сейчас не осталось ни драконов, ни замка.

Погрузившись в воспоминания, я не сразу слышу приближающийся топот. Два взмыленных всадника летят нам навстречу. Им едва удаётся осадить разгорячённых коней.

— Ваше величество! Ваше величество!.. — перебивая друг друга, кричат они. На обоих лица нет.

— Король Эрнесто отправился в шахту с мешком соли, — начинает первый, которого я прежде никогда не встречал, — а там… Ой!

— Да помолчи ты! — второй гонец гневно перебивает его, присовокупив удар по шее. — Ни звука больше, я сам скажу!

И тут я узнаю в нём Ланса, который обычно находился при Сильвии, но некоторое время назад отправился вместе с Эрнесто в Первое королевство. Что же могло произойти?

— Ваше величество, мои слова предназначены лишь для ваших ушей, — мрачно сообщает Ланс. — Давайте-ка отойдём.

Они спешиваются и отходят в сторону. Второй прибывший, придерживая всхрапывающих коней, с тревогой косится на нас и потирает ушибленную шею, но помалкивает.

Я вижу, как Ланс повествует о чём-то, размахивая руками, и как отец слушает его, всё больше выпячивая челюсть. Если Неле и любопытно, в чём дело, она и виду не подаёт, зато Рэналф, не стесняясь, вытягивает шею. Впрочем, даже я со своим тонким слухом ничего не разбираю, куда уж ему.

Вскоре отец возвращается. Лицо его теперь столь же мрачное и угрюмое, как и у Ланса.

— Подземная тварь напала ещё раз, — сообщает он. — Эрнесто спустился в то, что осталось от шахты, и…

Отец замолкает. Молчание затягивается.

— Он пострадал? — наконец осторожно спрашивает Нела.

— Скорее всего, он… он мог погибнуть, — запинаясь, отвечает ей отец. — Ланс тоже был там, но находился в стороне и всё видел. Он говорит, земля задрожала так, что невозможно было устоять, а потом прямо под их ногами открылась пасть, и они туда…

Но как же Лансу удалось уцелеть, хотел бы я узнать. И если он спасся, то почему таким же образом не выжил и Эрнесто? Может, они отпрыгнули в разные стороны, просто Ланс не заметил, где оказался его спутник. И зачем сразу устраивать такую трагедию, ещё ведь ничего не ясно. Отец что, плачет?

— Я не знаю, — дрожащим голосом произносит он и опускает голову. — Не знаю, как скажу Сильвии.

Нела, крепко стиснув зубы, кладёт руку на плечо отцу. Почему она не пытается донести до него, что у Эрнесто было столько же возможностей остаться в живых, сколько и у Ланса?

Зато Рэналф чуть не приплясывает от нетерпения на спине Тортика.

— А зачем нужна была соль? Вы сказали, Эрнесто понёс её вниз.

— Так ведь… — начинает было незнакомый мне гонец, но осекается под взглядом Ланса. — Э-э-э, не знаю!

— Ох, со-оль, — протягивает отец, морщась, и пытается дёрнуть себя за бороду. — Да видишь ли, Эрнесто… гм… когда он узнал, что станет отцом, то решил к этому как следует подготовиться. Понимаешь, Ралфи, в это время даже у крепких мужчин иногда с головой что-то, ну, как бы сказать… в общем, Эрнесто в последнее время таскал с собой мешок соли. Укачивал его, пеленал, чтобы быть во всеоружии, когда на свет появится малыш. Послушай, мне больно об этом говорить.

Рэналф притворяется сочувствующим, понимающе кивает и тут же вцепляется в Ланса.

— Большой ли был монстр? Как дракон или больше?

— Я не видел его тела целиком, — мрачно отвечает Ланс. — А пасть размером с дверь во дворце, не меньше.

— Зубастая?

— Не видел я, — ещё мрачнее говорит Ланс и неприязненно глядит на колдуна. — В неё земля осыпалась, из-за этого мало что можно было понять.

— А на кого оно было похоже — на зверя, на змею, насекомое? — не унимается Рэналф, облизывая тонкие губы. — Лапы там, клешни, что-то же ты должен был успеть увидеть?

— Я только часть тела видел, — помолчав немного, хмуро отвечает Ланс и трёт руками лицо. — Скользкое и длинное. Оно будто плыло в земле, вынырнуло и скрылось. И всех, кто оказался на пути, оно заглотило. А если бы и я ближе стоял, то некому было бы сейчас об этом рассказать. И больше ни о чём меня не спрашивайте: всё, что нужно, я уже сказал королю, а кроме этого ничего не знаю и вспоминать не хочу.

Ланс раздражённо отходит в сторону и берёт поводья коня из рук своего спутника. Рэналф остаётся на месте, о чём-то размышляя, а до меня наконец доходит: Ланс спасся, потому что был достаточно далеко, а Эрнесто совершенно точно проглотила подземная тварь. Весёлого, бесстрашного Эрнесто, с которым мы отлично ладили и которого так любила Сильвия. Что же теперь будет?

Но по словам Ланса выходило, что монстр напал на нескольких людей. Для чего Эрнесто мог спускаться вниз и кто мог находиться рядом с ним? Кто-то из работников? Дедуля Йорген? Кто-то, о ком нельзя говорить при всех и кого Ланс не пожелал назвать!

Выпустите же меня из этой проклятой сумки! Мне некогда стоять здесь с вами и терять время, я должен быть там! Я вообще не должен был уходить отту-у-уда!

Отец не позволяет мне выбраться. Он треплет меня по голове, поплотнее стягивает сумку, садится в седло, и мы наконец скачем — так быстро, как только можем.