Всё летит в бездну

Глава 2. Помни: не бывает дармовых услуг

— Кхе-кхе, — раздаётся деликатное покашливание сбоку.

Я оглядываюсь и вижу одного из гостей — вроде бы мы и раньше встречались, но не вспомнить, где. Он по уши завёрнут в кружево и бархат тёмно-синего оттенка, совершенно не подходящего к желтоватой коже одутловатых щёк. Светлые волосы заплетены в косу, переброшенную через плечо. А ещё у него длинные белые усы, аккуратно причёсанные.

Тёмные, глубоко посаженные глаза виновато помаргивают, но уходить человек не торопится.

— Простите, не хотел вам помешать, — осторожно произносит он. — Вы не узнаёте меня?

До чего же не люблю такие моменты!

— Что вы, конечно, сразу узнал! — говорю я неискренним голосом. — Кажется, мы встречались на одном из приёмов в Третьем королевстве?…

Раз он знатного рода, смело можно упоминать какой-нибудь приём в каком-нибудь королевстве — с большой вероятностью он мог там побывать.

Мой собеседник выдыхает, и напряжённое выражение покидает его лицо.

— Да, да, какая у вас чудесная память! — с облегчением говорит он мне. — Вы позволите, я тоже здесь немного посижу?

— Конечно, конечно, — притворно оживляюсь я и двигаюсь по скамье, освобождая место.

— Какой сегодня замечательный день, — лучится радостью незнакомец, потирая пухлые ладошки. — Дух праздника витает в воздухе!

— Это точно, — говорю я, и остатки хорошего настроения уходят на то, чтобы придать голосу хоть немного приветливости. Всё, больше ни капли не осталось, а я к тому же голоден и в такое время всегда бываю не в духе. Пусть он только ещё откроет рот…

— Наверное, вы ужасно рады этой свадьбе?

Толстяк шевелит усами, улыбаясь. Его глазки блестят.

— Нет, — мрачно заявляю я. — Не рад и мечтаю оказаться подальше отсюда. И день сегодня отвратительный. Я не выспался и голоден. И хочу побыть в одиночестве.

Гость вскакивает так быстро, будто скамья под ним раскалилась.

— Ох, простите! — испуганно произносит он. — Не хотел вас беспокоить! Конечно, я уйду!

И он улепётывает (довольно быстро, учитывая телосложение).

«Сбегу», — бьётся в голове. Но нет, нет, так нельзя. Хоть бы этот назойливый не оказался сплетником.

Чуть позже я пробираюсь в свою комнату, тщательно выбирая путь и укрываясь то за одной, то за другой дверью, чтобы проходящие мимо не заметили меня. Слышу, меня зовёт отец, но не откликаюсь. Торопливо проходит Нела, спрашивая у кого-то, не встречался ли им принц, но я не хочу видеться и с ней. Наконец я ныряю в свою комнату, тщательно запираю дверь, приваливаюсь к ней спиной и сажусь на пол.

— Вот ты где, — довольно произносит Гилберт. Он, как оказалось, сидел в кресле с книгой. — Я как раз хотел поговорить…

— А я не хотел! — злобно отвечаю я. — Уходи, оставь меня!

— Что случилось? — удивляется он. — Ты почему такой сердитый?

— Потому что не завтракал, — рычу я. — Сам уйдёшь или мне тебя выставить?

Он пожимает плечами и покидает комнату, забыв книгу. Это оказываются «Правила поведения на королевских свадьбах», и я со злости пинаю их ногами, пока растрёпанный томик не улетает под кровать. А потом открываю шкаф, где у меня на всякий случай припрятана пара бутылочек вина.

Затем я падаю на кровать и отказываюсь с неё вставать ради контрольной примерки наряда, ради разговора с Сильвией, ради праздничного обеда и даже ради праздничного ужина. Ещё раз приходит Нела, затем отец, затем ко мне пытается пробиться Гилберт, но я всем советую уйти куда подальше.

После ужина я слышу лёгкий стук в окно — сверху спускается корзина с провизией. Видимо, Сильвия вспомнила детство. Так мы поддерживали друг друга, когда бывали в качестве наказания лишены сладкого или просто заперты в комнате.

— Спс-сибо! — громко говорю я, чтобы меня было слышно сверху, и тяну корзину к себе. Затем быстро закрываю окно, потому что беседовать ни с кем не намерен даже теперь. Впрочем, Сильвия позаботилась вложить записку.

«Не огорчай отца, — пишет она, — выйди и поговори с ним. Он места себе не находит, а ведь завтра такой важный день. Надеюсь, ты со своими капризами не собираешься пропускать церемонию?»

Как это — завтра?.. Гости ведь только приехали. Да ещё и не все успели, наверное. Я распахиваю окно, чуть не падая при этом наружу.

— С-с-сильвия! — ору я. — Кк-кая щё цремония?

— Ты что, пил? — ахает она. — Погоди, я спущусь к тебе.

— И думть не смей, — я покачиваюсь, цепляясь за створку. — Ч-чво тк быстро?

— Завтра всё скрепят на бумаге, — долетает до меня голос сестры, — а затем ещё дней двадцать праздновать будем. Отец решил не ждать долго. Приехать и повеселиться на пиру успеют все, кто хочет. Сильвер, я не собираюсь перекрикиваться, нас отлично слышат другие люди. Давай-ка я к тебе зайду.

— Я н-не открою, — заявляю я ей и захлопываю окно.

Сильвия, конечно, спускается и долго стучит и упрашивает. Но я и правда не собираюсь ей открывать — я пью, ем пирожок, плачу и размышляю о том, почему пирожки не женятся. Я бы лучше женился на пирожках, и это уж точно был бы союз по любви. По крайней мере, с моей стороны.

Наконец за дверью слышится голос Эрнесто. По счастью, он не лезет ко мне, а уводит Сильвию.

Не помню, как я уснул. Просыпаюсь я от того, что дверь влетает в комнату и падает неподалёку от меня. В проёме стоит очень сердитый отец. Он одет во что-то светлое и праздничное. За его плечом приплясывает дедуля Йорген в новом мятно-зелёном наряде.

— Не ожидал я от тебя такого! — кричит отец. — Нам уже пора выходить. Не хватало явиться позже невесты!

Я поднимаю лежащую рядом бутылку и трясу. Она пуста. Поднимаю вторую — о! Делаю большой глоток.

— Что ты творишь! — орёт отец и вырывает бутылку из моих рук. Затем сам делает большой глоток.

— Я волнуюсь, — честно признаюсь ему я.

— Я тоже, — говорит он и садится рядом. — Помню, когда я женился на твоей маме…

— Вы уж простите, — прерывает дедуля Йорген, — только мы опаздываем.

— Ах да! — кричит отец, вскакивая на ноги.

По старой привычке он пытается потрепать бороду, но сегодня он гладко выбрит, и руки его лишь делают бесполезные движения у подбородка.

— Вот и праздничный наряд, — обиженно говорит дедуля и кладёт на мою постель что-то светлое и кружевное, как у отца. — Всю ночь не спал, лично дошивал…

Я поспешно плещу в лицо холодной водой из таза, кое-как приглаживаю волосы, натягиваю новую одежду, и мы бежим. Отец тянет меня за руку так, что я перелетаю через три ступени и надеюсь лишь, что меня не вывернет. Позади гремит костями дедуля Йорген.

— Нела нас убьёт, — причитает отец.

По старой традиции имена тех, кто связывает свои судьбы, записываются в большую книгу, хранящуюся в Зале Знаний. Ради такого дела книгу выносят наружу, так как в сам Зал посторонних не допускают почти никогда.

У Сильвии, моей сестры, однажды наступил такой неприятный возраст, когда она без умолку трещала о собственной будущей свадьбе. Тогда у неё даже и жениха не было на примете, но жених и не занимал первое место в этих мечтах. Всё было продумано до мельчайших деталей: фасон платья, цветочные арки и гирлянды для двора, оттенки нарядов подруг, украшения для карет и лошадей, музыка и прочее, что не придёт в голову нормальным людям. Мне Сильвия хотела предоставить корзину с розовыми лепестками, а я обещал надеть упомянутую корзину ей на голову при всём честном народе.

Затем сестра встретила любовь всей своей жизни, и обстоятельства сложились так, что эта парочка бежала на Острова и поспешно заключила союз безо всяких там церемоний, цветочных гирлянд и меня. До сих пор неимоверно обидно, что убил столько времени, выслушивая всю эту чушь насчёт будущей свадьбы!

К нынешней церемонии мы, увы, успеваем вовремя.

Когда мы, все взмокшие, подлетаем к Залу Знаний, Нелы ещё не видно, но огромная толпа гостей и любопытствующих заполоняет всё вокруг, оставив свободным только проход посередине.

— Стой тут, — строго командует мне отец. — Сейчас я встречу Нелу и вместе пойдём вперёд.

Он отходит, и я тут же делаю шаг назад.

«Провалиться бы под землю», — думаю я. Думаю, похоже, вслух, так как кто-то рядом тут же переспрашивает:

— Вы правда хотите сбежать?

Я оборачиваюсь и вижу вчерашнего незнакомца с длинными усами. Он вопросительно поднимает брови, ждёт ответа.

— Вам-то какая разница, — довольно грубо отвечаю я.

— А я могу помочь, — внезапно предлагает он.

— Нужна мне ваша помощь! — отмахиваюсь я. — Отсюда уже не уйти незаметно.

— Не уйти, это верно, — соглашается странный незнакомец. — Но если провалиться под землю…

— Что за чушь… — я осекаюсь, заметив оживление в толпе.

— Смотрите, смотрите, она идёт! — волнуются люди. — Ах, какое платье!

Я встряхиваю головой. Жизнь сейчас изменится, окончательно и бесповоротно. Готов ли я? Остро понимаю, что не готов.

— Что вы там бормочете? — торопливо переспрашиваю я у толстяка.

— Хотите, — говорит он, — уведу вас под землей подальше отсюда? Но нужно ваше согласие, ведь не могу же я утащить вас силой у всех на глазах.

И протягивает руку.

Я колеблюсь долю мгновения. Кажется, хмель ещё не выветрился из головы, и сейчас мне плевать на последствия. А, будь что будет! И я крепко сжимаю протянутую руку.

— Согласен!

Усатый тянет меня дальше, вынуждая отступить за чьи-то спины. Собирается, что ли, таким образом протащить меня сквозь всю толпу, ну и зачем мне такая помощь? Но как только я собираюсь его об этом спросить, чувствую, что земля под ногами проваливается.

Я лечу в пустоту, и от неожиданности сразу хочется во что-то вцепиться, удержаться, но незнакомец крепко держит мою руку. Комья земли летят за нами следом. Быстро темнеет — подняв голову, я ничего не вижу, только что-то попадает в глаза.

Мы больше не падаем — я начинаю ощущать почву под ногами, сперва рыхлую, затем всё более твёрдую. Мой спутник тянет меня вперёд и вниз, приходится бежать за ним. Мы как будто пробираемся по очень узкому земляному коридору, из стен которого там и сям торчат твёрдые камни. Я то и дело больно ушибаюсь о них.

— А долго ещё, — пытаюсь спросить я, но в рот тут же набивается земля. Понятно, рот сейчас лучше держать закрытым, как и глаза.

Наконец я устаю бежать, пытаюсь выдернуть руку, но сразу же пугаюсь — а что, если без помощи этого странного человека останусь глубоко в толще земли, да так и не выберусь? Страх подстёгивает меня, сразу находятся силы.

Впрочем, наступает время, когда иссякают и они. Почему так долго? Куда мы направляемся?

Когда мой необычный спутник останавливается, я едва держусь. Ноги подламываются, будто я пробежал полкоролевства. Я отплёвываюсь от земли, попавшей в рот, чувствую, что пространства вокруг нас стало больше, и пытаюсь протереть глаза. Моя рука уже свободна.

Мы находимся в каком-то помещении без окон, освещённом лишь тусклым светом ламп. Кажется, здесь сложены какие-то предметы, но глаза ещё слезятся, и я почти ничего не вижу.

— Где это мы? — интересуюсь я у толстяка.

Он в это время наклоняется и поднимает что-то с земли.

Затем он оборачивается ко мне, и последнее, что я чувствую — боль в голове. Темнота окутывает меня.

Когда позже я прихожу в себя, мне кажется, что наступила ночь. Но это не так — вокруг глухие стены. Лишь небольшой фонарь горит вполсилы, выхватывая из мрака тёмные силуэты.

Я пытаюсь подняться на ноги, но что-то тяжёлое удерживает меня. Слышится звон. Наконец я понимаю, что мои рука и нога прикованы цепями к стене. И голова ужасно болит.

— Что происходит? — хрипло шепчу я.

— А-а-а, очнулся, значит, убивец, — каркает кто-то в ответ. Ко мне низко наклоняется мужик, до самых глаз заросший рыжей бородой.

— Не подходи к нему, Брок! — притворно испуганно ахает кто-то в темноте. — А то и тебя порешит!

— Пусть попробует! — веселится рыжий и больно пинает меня.

— Какой я вам убивец, — возмущаюсь я. — Я принц Сильвер из Второго королевства, и я требую объяснить, что происходит!

Раздаётся дружный смех.

— Принц Сильвер, ой, не могу, — тоненько стонет кто-то. — А я тогда евонный папаша, сам король!

— А я принцесса из Третьего королевства, — раздаётся кокетливый бас.

— А я знатный вельможа, у меня денег больше, чем заплат на ваших штанах! А в рудники, значит, я для развлечения пришёл, — хохочет рыжий, затем становится серьёзен. — Мы тут, может, и бедные ребята, но честные, понял? Злодеи навроде тебя сюда попадают редко и надолго не задерживаются.

— Но я правда принц, — упорствую я. — Посмотрите хоть на мою одежду!

— Вот уж убедил! — опять покатываются все со смеху. — Мы тогда и сами такие принцы!

Я ощупываю себя и понимаю, что на мне штопанные-перештопанные штаны из грубой тёмной ткани и такая же рубаха. Нет и следа кружев.

— Как же я сюда попал? — с тревогой произношу я.

— А как и все злодеи, в наказание за убийство, — сурово припечатывает рыжий.

— Кого же я убил?

Рыжий плюёт и попадает на меня.

— Всю свою семью, — осуждающе отвечает он. — Ещё и строишь тут из себя. Нам про тебя всё рассказали, так и знай!

В волнении я пытаюсь подняться на ноги.

— Позовите кого-то! — умоляю я. — Я правда принц, я могу доказать!

— А ну, не рыпайся, принц! — рычит кто-то, плохо различимый в темноте. — Развлеклись и будет. Нам бы поспать, скоро вставать на работу.

— Во-во, а будешь вякать, заткнём тебе рот твоими же зубами.

Это меня совсем не радует, и я примолкаю у стены, пытаясь понять, как и почему это всё со мной произошло. Голова болит и кружится то ли после вина, то ли после удара. Я прислоняюсь лбом к прохладной цепи и сам не замечаю, как погружаюсь в дремоту.