Всё летит в бездну

Глава 22. Праздновать не тянет выигрыш такой

— Так вот, мы хотели создать видимость, что принца Андраника кто-то утащил не без борьбы, — рассказывает Ланс по дороге наверх.

Мы поднимаемся своим ходом, потому что все тележки были собраны у озера на случай отступления.

— Как вы могли не предупредить меня! — возмущается король Эвклас. — Я же, мы же с Мирнией чуть с ума не сошли от тревоги! Мы же поверили, что нашего сына кто-то силой уволок!

— Зато всё очень убедительно смотрелось, — извиняющимся тоном говорит Ланс. — Только вот мы не подумали, что и королева Нела использует башмаки, чтобы оставить след. Когда на пути нам попался третий ботинок принца Андраника, колдун точно понял, что здесь что-то не так. Он просто раз! — и ушёл в стену, как будто впитался в неё. Мы все опешили, а он сзади как толкнёт, мы все вперёд как полетим! Я упал и едва удержался на самом краю, поглядел назад — а колдуна там больше нет. Ну, дальше вы знаете.

— Ох, мой сыночек! — король Эвклас останавливается и в который раз прижимает Андраника к груди.

— Папочка, не надо, — отстраняется тот. — Как вы все думаете, с королевой Нелой всё будет в порядке?

— Она должна справиться, — говорит Гилберт и стискивает челюсти. — Мы попробуем отыскать её след.

— Я помогу, чем только смогу, — искренне произносит король Фергус. — Если бы вы знали, как я раскаиваюсь в своём прежнем недостойном поведении.

— Это мне одному нужно раскаиваться, — со слезами в голосе произносит Андраник. — Всё только из-за меня. Я наболтал лишнего, а теперь королева Нела… королева Нела…

— Не плачь, маленький, ты же не знал! — причитает король Эвклас, суетясь вокруг своего сына. — Ну, ну, не горюй! Сейчас искупаешься, пообедаешь, и всё будет хорошо! И королеву Нелу отыщут! А дома я тебе стрекозку новую подарю для коллекции!

— Знаешь, отец, я уже давно не маленький, — хмуро произносит Андраник, отстраняя опешившего короля Эвкласа, а затем идёт вперёд, то и дело спотыкаясь в неудобных, не по размеру ботинках с открытыми носами, взятых взаймы у норятелей.

Рудник находится недалеко от стен столицы, так что проехать нам нужно всего ничего. Поднявшись на поверхность, мы сразу видим возвышающиеся над берёзовой рощей остроконечные крыши и шпили Немал-города, крытые серо-голубой черепицей.

В повозке приходится потесниться, но это сущие мелочи после всего пережитого.

Горожане встречают нас с ужасом и удивлением.

— Ох, батюшки, да что ж это с вами приключилось такое, король Фергус? — всплёскивает руками румяная седенькая старушка. — Мокрые-то какие, а грязные, и-и!

— Не тревожьтесь, добрые люди! — громогласно произносит долговязый Фергус, возвышаясь над толпой. — Всем королевствам грозила беда, но смею надеяться, она предотвращена. О большем я сообщить не готов, но позже прикажу вывесить указ на Главной площади. Следите за новостями! А сейчас, прошу, пропустите героев, которым требуются отдых и чистая сухая одежда!

За воротами дворца мы первым делом встречаем королеву Мирнию, меряющую двор широким шагом. Каштановая башня на её голове сбилась на бок то ли от быстрой ходьбы, то ли потому, что Мирнии было недосуг причесаться.

Немного в стороне стоит хрупкая темноволосая фигурка — не иначе это королева Мьюриэл, супруга короля Фергуса. По сравнению с дюжей и широкоплечей Мирнией она кажется ещё меньше, чем на самом деле. Мьюриэл что-то говорит, воздевая руки, но если это слова утешения, то они не работают.

По пятам за Мирнией, как утята за уткой, семенят три взволнованных девушки, спотыкаясь на брусчатке — одна со стаканом воды, вторая с нюхательными солями, третья с влажным компрессом. Но королеву не привлекают их дары.

Едва завидев Андраника, королева Мирния несётся вперёд с ужасными воплями.

За считанные минуты мы успеваем услышать удивительно много всего. И что дворец короля Фергуса никуда не годится, раз оттуда так легко пропадают милые и замечательные мальчики. И что Эвклас — никудышный отец, раз прозевал пропажу сына, а затем так долго возился с его поисками. Причём королеву Мирнию совершенно не интересует, отчего король Эвклас весь вымок и не требует ли заботы ссадина на его виске.

Зато что сама она отличная мать, у неё сомнений нет.

— Сыночек мой! — визгливо причитает она. — Когда ты пропал, меня хоть и не было рядом, но я сразу ощутила что-то такое… Тревогу в своём сердце! Это ведь случилось перед ужином, да?

— Да нет, — хмуро отвечает Андраник. — Я покинул дворец ещё вчерашним утром.

Королева Мирния ненадолго теряется, но затем продолжает с прежней уверенностью:

— Ах, но сердце матери ведь не обманешь! Наверное, тогда с тобой случилось что-то плохое! Я прямо-таки почувствовала это!

— Ничего плохого с ним не случилось, — вклинивается королева Мьюриэл, которая за последние минуты несколько раз пыталась заговорить. — Я вижу, мальчик цел, чего не скажешь о наших мужьях. Им немедленно нужно переменить одежду и согреться. А этому приятному юноше явно необходим лекарь. Принц Сильвер, рада видеть вас в добром здравии! Но почему же король Бернард не вернулся с вами? И как обстоят дела с его, м-м-м, особым советником?

— Не нужно меня перебивать, дорогая Мьюриэл! — вскипает королева Мирния. — Совершенно очевидно, что в данный момент нет ничего важнее жизни и здоровья моего сына — конечно, ты пока не можешь этого понять, ведь тебе всё никак не удаётся стать матерью, о чём я искренне сожалею, ведь ты многое теряешь. Но я всегда говорила, что ты слишком уж худа, чтобы познать радость материнства… О боги, он ведь, считай, бос! Андраник, мальчик мой, ты простудишься! Нам немедленно потребуется горячая ванна, компресс, травы от простуды… Мьюриэл, ты слышишь меня, Мьюриэл!

— Вот так шпарит, — восхищённо протягивает дедуля Йорген. — Прям как моя покойная супружница, точь-в-точь. И фигура такая же нелепая.

— А-а-а! — взвизгивает королева Мирния, углядев дедулю. — Снова это существо! Пошло вон, прочь, убирайся, негодное создание! Как мерзко, как отвратительно!

— Мьюриэл, дорогая, — холодным тоном произносит король Фергус, заправляя за ухо мокрую каштановую прядь, — что же ты не сказала, что за время нашего отсутствия в королевстве сменилась власть? Верно ли я понимаю, что теперь здесь правит королева Мирния?

Однако хотя он и обращается к своей жене, вопрос его адресован, скорее, королеве Мирнии, сверля которую взглядом, он отвешивает насмешливый полупоклон. Та даже слегка теряется.

— Я, э-э-э, ничего не захватывала! — лепечет она.

— Тогда по какому праву уважаемая королева Мирния позволяет себе прогонять моих самых почётных гостей? — тон Фергуса делается ещё холоднее, а его длинный нос задирается ещё выше.

— Ох, да я от расстройства! — плаксиво отвечает королева Мирния. — Мой сыночек пропадал, я несчастная мать, обезумевшая от горя! Мне простительно.

— Подобное повторяться не должно, это ясно?

Фергус не отстаёт от неё, пока не получает внятного согласия.

Затем все расходятся кто куда, и только бедняге Андранику приходится остаться с матерью. Даже король Эвклас, я видел, ушёл куда-то с Фергусом подальше от её воплей и причитаний.

Королева Мьюриэл предлагает нам искупаться и переменить одежду, но Гилберт отказывается. Я начинаю переживать, не подменили ли моего друга. Обычно он выглядит опрятно, а сейчас уж который день щеголяет в костюме норятелей, прикрывающем его только наполовину. Гилберт просит лишь, чтобы лекарь наскоро наложил повязку, а затем принимается отправлять письма.

Первое послание улетает к Тее, в Мёртвые топи. Второе Гилберт пишет Неле, но пепел остаётся неподвижным.

Нахмурившись, Гилберт просит меня написать пару строк Рэналфу. Я с удовольствием пишу, что думаю о нём, но и это послание никуда, к счастью, не летит.

Королева Мьюриэл позволила нам занять её личный кабинет, где она сама обычно пишет письма. Здесь удобный стол, полно писчих принадлежностей и самой лучшей бумаги, но всю вторую половину дня мы усердно трудимся, и запасы заметно истощаются.

Я строчу послания — одно за другим. Неле, Рэналфу, снова Неле и опять Рэналфу. Гилберт сжигает их над свечой и приказывает пеплу лететь. Раз за разом пепел остаётся смирно лежать на его перевязанной ладони. Повязка совсем запачкалась.

Нас зовут к ужину, но мы отказываемся. Точнее, не мы отказываемся, а Гилберт. Я-то уже было открываю рот, чтобы согласиться. И хотя ради друга мне приходится остаться, я всё равно считаю, что мы ничем не поможем Неле, если помрём от голода. Ещё немного, и я точно помру.

Кто-то опять негромко стучится. Затем дверь приотворяется, и в комнату робко заглядывает королева Мьюриэл.

Её тёмные волосы, так гладко уложенные с утра, растрепались, и на волю там и сям вырвались непокорные кудряшки.

— Ну как, есть ли новости? — шепчет она, окидывая нас взглядом синих глаз. — Ничего? Как жаль! Но я уверена, всё будет хорошо. Вы не спустились, но может быть, позже захотите перекусить. Мы принесли вам немного еды. Фергус, заходи!

Король Фергус, пыхтя, заносит тяжеленный поднос и с трудом находит место среди бумаг, куда можно было бы его водрузить.

— Кушайте, вам следует подкрепиться, — хлопочет вокруг нас королева Мьюриэл. — Как рука, сильно болит? А исцелить себя ты не можешь?

— Рука меня не беспокоит, — Гилберт упрямо стискивает зубы. — Не до неё сейчас. И я пока не голоден, спасибо.

— Может быть, попросить у лекаря успокоительный отвар? — предлагает королева. — Вам бы поспать. День выдался нелёгким, да и поздно уже.

— Я не хочу спать, не волнуйтесь обо мне, — отмахивается Гилберт. — Мне всё равно не уснуть, пока я не узнаю, жива ли Нела и где она.

— Если что-то разузнаешь, сразу сообщи нам, — просят король Фергус и королева Мьюриэл. — В любое время, мы будем ждать.

Пожелав нам успехов в поисках, они уходят.

Гилберт упорно отказывается от еды, потому мне приходится съесть и его порцию супа.

— А жаркое будешь? — с надеждой спрашиваю я.

— Всё ещё не голоден, — цедит сквозь зубы Гилберт. Сейчас он пишет письма вместо меня, и левой рукой ему это удаётся с трудом.

— Зачем нам отправлять послания без перерыва? Передохни хоть немного, не то мы скоро всю бумагу изведём.

— А если Нела лишь на короткий срок окажется снаружи? — спорит Гилберт, не соглашаясь прерваться. — Так хотя бы узнаем, в какой она стороне.

— А дальше что? — спрашиваю я. — Много ли толку от этого будет, если она опять, скажем, уйдёт под землю и скроется в неизвестном направлении?

— Умный-то какой, — сердится мой друг. — Хоть будем знать, что она ещё цела.

— Ладно, убедил, дай сюда бумагу.

— Куда ты жирными-то руками? Доешь сперва!

— Да какая разница, ты же всё равно сожжёшь письмо, и пятна не будут заметны, — спорю я, придвигая к себе лист.

— А почему ты, в самом-то деле, не исцелишь свою руку?

— Я не очень хорош в исцелении, — хмуро отвечает Гилберт.

— И это говорит тот, кто спас жизнь малышу на моих глазах? — не верю я. — Что ж, если желаешь ходить в повязках, вызывая к себе жалость, дело твоё. А вот я давно спросить хотел, почему в заклинании говорится «и где бы он ни был, отыщется тот, кому назначалось посланье», но на самом деле это не так?

— Тебе нужно было видеть книгу, — отвечает Гилберт. — Почти рядом с каждым заклинанием есть примечания мелкими буквами. Рядом с этим было что-то вроде: «В пределах разумного. Пепел не в силах пробиться сквозь землю или пройти сквозь воду. Следует избегать плохой погоды во избежание случайной утраты части послания». И так далее.

— А мы не можем придумать чего-то получше писем? — приходит мысль мне в голову. — Вот, к примеру: «Пусть перед нами окажется Нела, живое её или мёртвое тело». А, ну как? Это черновой вариант, я могу его улучшить.

Я принимаю скромный вид, но внутри так и раздуваюсь от гордости. Гилберт наверняка меня похвалит.

— Сильвер, — вздыхает мой друг, — лучше пиши письма. Ты слишком мало знаешь о колдовстве. Чтобы перенести что-то на большое расстояние, да ещё и сквозь землю, нужна такая сила, которой нет ни у одного колдуна.

— Сошьём тебе костюм из талисманов силы, — не сдаюсь я. Да Гилберт наверняка просто завидует, что это не он додумался до подобного.

— Это не поможет, у любой силы есть предел. И потом, представь, что случится с телом, если его протащат сквозь землю. Боюсь, это будет уже даже не мёртвое тело, а так, пара костей.

Я ненадолго затихаю, обгладывая куриную ножку.

— А что, если отправить не пепел, а воду? — осеняет меня вновь. — Пепел не пробьётся вниз, а вода может!

— Вода сразу же впитается в землю, вот и всё, — отметает Гилберт эту идею.

— А мы много воды отправим! Реку, озеро! А, ну как? Боги, я был бы самым находчивым, самым славным колдуном, будь у меня только способности!

— Счастье, что их у тебя нет, — хмыкает Гилберт, не вдаваясь в пояснения. Но тут всё ясно и так: завидует.

Мы трудимся до середины ночи. Я исписываю целую гору бумажных клочков словами: «Неле» и «Рэналфу», затем сдаюсь и отправляюсь спать на небольшую кушетку, стоящую тут же у стены. Для лежания она коротка, но мне уже всё равно.

Ближе к рассвету меня будит стук: Гилберт совершенно охрип от постоянного чтения заклинаний, звуки ему не удаются, оттого он пинает стол. Странные методы у этих колдунов, лучше бы зелье какое выпил.

Чуть погодя Мьюриэл приносит ему тёплое питьё, которое немного помогает, и приказывает беречь голос. Гилберт вновь злобно шепчет заклинания, глядя на неподвижный пепел покрасневшими глазами.

Позже в кабинет пробирается Андраник и робко предлагает помощь. Мы усаживаем его писать письма. Вскоре наших ушей достигают крики королевы Мирнии, и Андраник тут же ныряет под стол, не выпуская бумагу из рук.

Дверь с грохотом распахивается.

— Сыночек мой сюда не заходил? — грозно возвышаясь на пороге, спрашивает королева Мирния.

— А как же, заходил, — с готовностью отвечаю я. — Он у нас под столом сидит.

Дверь с треском закрывается.

— Она ведь могла бы и поверить, — укоряет меня Андраник, выбираясь наружу и кладя на стол листок с аккуратными буковками.

Ближе к вечеру из-за дворцовых ворот раздаются громкие вопли. Звуки быстро приближаются.

— Разойдись! — удаётся мне разобрать среди визгов и причитаний. — С дороги, с дороги!

Сонный стражник шагает было к воротам, но те распахиваются с треском, ломая запор, и во двор влетает встрёпанная Тея верхом на Старишке. Мы машем ей руками из окна, и она спешит к нам, бросив поводья опешившему стражнику.

Руку Гилберта она исцеляет в два счёта, а затем гонит его спать подзатыльниками.

— Нет, я… — хрипит он.

— Иди, кому сказала! На ногах не стоит уж, голоса нет! Без тебя справимся! И наряд смени, нечего людей пугать.

— Тея, я… я так виноват… я её не удержал! — на глазах Гилберта выступают слёзы.

Тея обнимает его и покачивает, как маленького.

— Нет, всё из-за меня, — всхлипывает Андраник. — Это я выдал злому колдуну все тайны, я погубил королеву Нелу-у-у!..

Добрая Тея принимает в объятия и его тоже, и они сидят втроём на кушетке, как остолопы. Мне тоже, между прочим, не по себе из-за случившегося и страшно за Нелу, но я не собираюсь рыдать, не маленький.

Тут я некстати вспоминаю, как Нела сказала, что любит нас с отцом, будто что-то предчувствовала, а я ей ничего не ответил, даже не обнял в ответ. Я бросаюсь к ногам Теи, утыкаюсь в её колени и реву громче всех.