ГНЕВ РЕВНИВЦА


В начале 1950-х годов Всеволод Бобров распрощался с холостяцкой жизнью. Его женой стала прима столичной оперетты Таисия Леонидовна Санина, чьё сценическое имя звучало как Татьяна Санина.

Народная артистка СССР блистательная Татьяна Шмыга делилась воспоминаниями: «Она была тогда признана лучшей Сильвой, с успехом пела и другие партии, как в классике, так и в советских опереттах — Олесю в “Трембите”, Ганну Главари в “Весёлой вдове”...

В “Принцессе цирка” она выступала с Георгом Отсом, когда он приезжал к нам в театр на гастрольные спектакли... И зрители никогда не уходили разочарованными: Татьяна Санина и Георг Отс были на сцене парой просто великолепной «— оба с красивыми голосами, а об их внешней привлекательности и говорить не приходилось.

В жизни Татьяна Санина совсем не походила на опереточную актрису — она выглядела настоящей гранд-дамой. Красота этой стильной женщины с дивными чёрными волосами, гладко зачёсанными назад, была царственной. Но даже не она была главной, а нечто иное — то редкое, почти магическое свойство, которым Татьяна Санина привлекала к себе...

Когда она выходила на сцену, на концертную эстраду, сразу становилось понятно — вышла королева. Если уж женщины отдавали ей должное, что говорить о мужчинах — они просто немели от её красоты».

Бобров не был светским человеком, познакомился он с будущей женой волею случая — в больнице, где залечивал травму. Однако брак с красавицей-актрисой оказался неудачным. Как часто происходит в жизни, соединившись узами брака, люди вскоре обнаруживают, что совершили ошибку, не могут существовать на одной волне. Именно так и случилось у Саниной и Боброва. Супруги расстались, хотя оформили развод далеко не сразу. Это обстоятельство едва не сыграло роковую роль в судьбе Боброва...

Любовь Гавриловна Дмитриевская — жена старшего брата Владимира — подтверждала: «Когда он был женат на Тане Саниной, она пыталась приглашать в дом известных артистов, помню, бывал Алексей Феона, ещё кто-то. Но Сева не одобрял. У него был свой круг друзей... Они с Таней были не пара, и брак их был ошибкой. Мы все были против. Они прожили года четыре и разошлись».

Олег Белаковский вспоминал: «Первая супруга Боброва актриса оперетты Санина очень дружила с моей Ниной. Мы, как могли, старались помочь им сохранить семью, но неуёмный темперамент обоих привёл-таки к разрыву».

Всеволод Михайлович никогда, во всяком случае публично, к тем временам не обращался.


На склоне лет Санина признавалась: «Первым моим мужем был известный футболист. Ничего хорошего в моей жизни с ним не было. Как-то меня вызвал парторг Алчевский и сказал: “Татьяна Леонидовна, или вы уходите из театра, или бросаете своего мужа”. Потому что я начала часто болеть: на нервной почве у меня было несмыкание связок. И я вынуждена была от него уйти.

Прошло больше пятидесяти лет, а меня до сих пор обливают грязью, приписывая мне несуществующие измены, не понимают, как это я могла бросить такого великого человека. Но я ведь тоже была довольно известна. На то время я была единственной героиней в театре. Перед входом в театр висел мой огромный портрет в “Сильве”. Я была очень популярна. Но моя семейная жизнь того времени казалась мне адом...»

Далее Санина излагала события своей жизни так: «За своего второго мужа я вышла совершенно случайно, после того, как Бобров с компанией избили его. Он был главный конструктор КБ. К тому времени я уже развелась с Бобровым и имела полное право вести себя так, как я хочу. Я была на даче, у меня были гости, в том числе и этот человек. Бобров со своей компанией напал на него и избил до полусмерти. К тому же это произошло во время Фестиваля молодёжи и студентов. Событие было довольно громким. Боброву грозила тюрьма. Следователь вызвал меня и сказал: “Татьяна Леонидовна, что будем делать? Одному грозит тюрьма, другому неприятности... Ну, посадят Боброва, вас ведь просто убьют болельщики...”».

Трудно представить себе Всеволода Боброва отпетым негодяем и бандитом, а именно таким попыталась показать его Санина — за давностью лет никто разбираться не станет, да и свидетелей уже нет. Но в словах бывшей опереточной дивы есть одна весьма существенная неточность. Они с Бобровым уже не были вместе, но развод официально оформлен не был. Отсюда и приступ ревности...

К тому же измены Саниной, от которых она открещивается, происходили едва ли не с первых лет их брака с Бобровым. В мемуарах Василия Сталина есть такая запись: «С Таней у Боброва длилось недолго. Когда она ушла от него к адъютанту главного интенданта МВД генерала Горнова, Бобров сильно переживал, я боялся, как бы он пить не начал, но обошлось...» Это могло быть только в начале 1950-х, когда младший Сталин и Бобров были в одной связке.

На ту же тему в своих воспоминаниях высказалась Нами Микоян (невестка А. И. Микояна, мать эстрадного артиста Стаса Намина): «Я помню тяжёлый скандал, приведший его к разводу с женой, актрисой оперетты Татьяной Саниной, которая часто обманывала Боброва. Временами он запивал, но был человек крепкий, и это быстро проходило».


Вторая жена Боброва, Елена Николаевна, рассказывала в интервью «Спорт-экспрессу» (от 1 июля 2016 года):

«— Санина не так давно умерла. Она меня даже в театр приглашала.

— Бобров отпустил?

— Всеволод Михайлович был страшно недоволен — но отпустил. “Сильва” — это её коронка была. Так-то она заикалась, а на сцене всё пропадало. С новым её мужем там познакомилась. Цель всей жизни Саниной был Василий Иосифович.

— Вот как?

— Сева был трамплином. Прожили-то всего полтора года, но десять лет он не получал документы о разводе. Некогда было, не придавал этому значения. Всеволод Михайлович её застал с Гудковым, главным конструктором ракет, кажется...

— Это его Бобров отлупил?

— Скандал был страшный. Хорошо досталось и Саниной, и Гудкову. Сева прилетел в Москву, не предупредив. Только заходит в квартиру, тут же звонок: “Всеволод Михайлович, ты дома? Жена твоя, Санина, находится там-то и там-то”. Назвали номер дачи.

— Где это было?

— В Серебряном Бору. Кинулся туда — поднял их с постели. Она и подумать не могла, что Сева в этот день явится в Москву».

Различия в версиях жён значительные. По словам Саниной, Бобров ворвался на светское мероприятие, где буквально безумствовал. Подругой, излагаемой, что понятно, со слов Боброва, — обычная бытовая история, чувствуется своя ревность, но факт избиения не отрицается...

Неужели Бобров, пусть и застигнутый врасплох, дабы убедиться в измене жены, отношения с которой были уже практически закончены, стал бы собирать «компанию» для выяснения отношений, как это подаёт Санина?

Та же его свояченица Любовь Гавриловна Дмитриевская в документальном фильме «Тарасов — Бобров. Великое противостояние» уточняет, что Бобров отправился в Серебряный Бор с Бровиным (своим другом, директором ледового дворца «Сокольники». — М. Щ.). Факта доказанного прелюбодеяния Всеволоду было вполне достаточно. Устраивать драку он не собирался, но любовник бросил в него вазу, разбил лицо, кровь брызнула на «орденоносный» пиджак и, что вполне естественно, породило ответные действия.

Кто же угодил под горячую руку Боброва? Михаил Иванович Гудков являлся человеком государственного значения. Он был авиаконструктором, возглавлял опытно-конструкторское бюро, в 1941 году стал лауреатом Сталинской премии.

Следователь, на которого ссылается Санина, предостерёг её, что в случае огласки пострадают все участники. Судя по всему, предостережение подействовало — уголовное дело не было возбуждено, хотя слухи по Москве, конечно, ходили...

К счастью, крупные неприятности обошли Боброва стороной. Фестиваль молодёжи и студентов в Москве проходил летом 1957 года. В ту пору Бобров уже являлся начальником футбольной команды ЦСК МО.


Довольно долгие любовные отношения связывали Боброва с другой женщиной. Она тоже была известна всей стране. Свердловчанка Римма Жукова являлась неоднократной чемпионкой СССР по бегу на коньках, а в 1955 году стала чемпионкой мира в многоборье. Жукова принадлежала к той славной плеяде конькобежек, которые прославили страну в 1950-е: Мария Исакова, Лидия Селихова, Зоя Холщевникова, Софья Кондакова, Халида Щеголеева, Тамара Рылова.

Судачили, будто бы её внешности завидовали даже актрисы, в частности, по признанию Михаила Жарова, его тогдашняя жена — знаменитая звезда экрана Людмила Целиковская.

Вот что вспоминал юный тогда подопечный Боброва, а впоследствии известный футболист московского «Локомотива» Виталий Артемьев: «Команда ВВС находилась на сборах в Свердловске. Здесь в центре города жила звезда конькобежного спорта, чемпионка и рекордсменка мира, красавица Римма Жукова. Всеволод Михайлович трогательно ухаживал за ней, дарил цветы. Однажды Жукова пригласила всю команду на сибирские пельмени. Насладились её кулинарным творчеством, повеселились. Вечер был в разгаре, и вдруг Бобров говорит: “Друзья, каждому своё: молодые — в гостиницу отдыхать, а мы (он имел в виду Виноградова, Бабича, Шувалова, Викторова) имеем право и на вторую порцию пельменей. Должно же у ветеранов быть преимущество?!”».

Узы Гименея Жукову и Боброва не соединили. Соратница Жуковой прославленная Мария Григорьевна Исакова, будучи уже в почтенном возрасте, дала этому такое объяснение: «Ею нельзя было не восхищаться: прекрасно сложенная, с изумительными по красоте чёрными глазами. В неё безнадёжно был влюблён Всеволод Бобров, но рассчитывать на что-либо серьёзное не мог...»

На самом деле причина была другой. О ней поведала Елена Боброва: «Сева сделал предложение, а Римма отвечает: “Я должна посоветоваться с мамой”. И всё, это Боброва убило. “Ладно, советуйся...” И уехал...»

Кавалеров у Риммы хватало. Она стала гражданской женой генерал-лейтенанта Павла Михайловича Фитина. Этот человек был значительно старше её. В годы войны он возглавлял внешнюю разведку НКВД, так называемый «иностранный отдел». Он внедрил в различные страны более двухсот разведчиков, одним из первых сообщил дату нападения Германии на СССР, внёс значительный вклад в овладение Советским Союзом секретами ядерного оружия. Попав в опалу, Фитин был направлен в Свердловск в качестве заместителя начальника областного управления МГБ.

В начале 1950-х Фитин на некоторое время был переведён в Алма-Ату, где занимал должность министра госбезопасности Казахской ССР. Мир тесен. В своих мемуарах Николай Петрович Старостин, о злоключениях которого читателям уже известно, писал о своём перемещении из Акмолинска в Алма-Ату: «Генерал-лейтенант Фитин, может быть, и был поклонником и ценителем спорта, но думаю, своим приглашением я обязан прежде всего прославленной конькобежке Римме Жуковой, которая имела на Фитина определённое влияние и настояла на моём переводе в Алма-Ату».


Завершим обозрение частной жизни Всеволода Боброва мнением стороннего человека. Зинаида Гринина, жена Алексея Гринина, была женщиной тонкой и наблюдательной, окончила два курса театрального училища им. М. С. Щепкина, водила знакомства в артистической среде.

В пространном интервью «Спорт-экспрессу» она рассказывала о том, что футболисты ЦДКА любили отмечать свои праздники и победы в ресторане «Арагви», «а вот Бобров признавал только “Асторию”».

Ресторан этот, находившийся на улице Горького, со временем поменял название на «Центральный». Надо полагать, манил он Всеволода превосходной русской кухней. Под прежним названием он фигурировал в фильме «Место встречи изменить нельзя», там Жеглов и Шарапов поджидали Фокса.

Елена Боброва уточняла: «У Севы был постоянный столик в ресторане “Центральный”, угловой, где зал заканчивался. Там вход был из переулка. У него было такое место, с которого видно, кто заходит в “Елисеевский”».

В интервью журналистам «Спорт-экспресса» Зинаида Гринина рассказывала: «Как-то на дне рождения Ныркова Леша стал открывать цимлянское — и облил всё платье Саниной, жены Боброва.

— Испугался?

— Страшно испугался. Говорит: “Моя жена вам новое сошьёт, не волнуйтесь!” Досидели мы до утра, вызвали такси. Едем по Москве, “Бобёр” на улице Горького требует: “Остановить!” Сидим в машине, ждём. Я, Леша и Санина. Только наш счётчик тикает. Санина вне себя: “Куда он делся?” Гринин пошёл его искать и тоже пропал. Санина на месте усидеть не может, а я говорю: “Что волнуешься? Скоро метро откроют, нам с тобой в один дом — а ребята потом доберутся...”

— Что ответила?

— Она заикалась очень сильно: “Н-н-ет, п-п-усть они сначала за т-т-акси заплатят”. Потом смотрим, бредут наши. В ресторане сидели, оказывается.

— Санина действительно была красавица?

— Интересная женщина, стильная. Гладкие волосы, глаза почти японские».

«Когда Санина от Боброва ушла, отобрала у него одну комнату, — продолжала Гринина. — Из квартиры сделали коммуналку, вселили двух стариков. Только потом Всеволоду всё вернули...

Всеволод — это что-то особенное! Ему даже ночами названивали в квартиру. Он ещё был женат на Саниной, и мы Новый год встречали в их квартире. Пришли туда со своими стульями. Так нам покоя не давали — столько звонков!

Сева внешне некрасивый, но пользовался огромным успехом у женщин...»

Известный хоккейный тренер Николай Эпштейн, тот самый, которого Всеволод «раздел» на футбольном поле в 1945-м, вспоминал: «Как-то были мы вместе в заграничной поездке. И вот, помню, утром встал Севка перед зеркалом, смотрит на себя. А лицо красное, накануне “посидел” прилично. Смотрел он, смотрел, тёр щёки, а потом задумчиво так: “Не пойму, и чего меня только бабы любят?” Тут главное, что сказано-то было без всякого самолюбования, удивление такое было, я бы сказал, сверхискреннее. Он так многому умел удивляться, непосредственно, по-ребячьи...»

Примечательно и ещё одно наблюдение Зинаиды Ивановны Грининой: «Я смотрю фильм про Всеволода Боброва, поражаюсь: ну кто, спрашивается, из его жён мог танцевать на столе? Ни одна такого не позволила бы».

Загрузка...