Всеволод Бобров

ОТСТАВКА ПОСЛЕ ПОБЕДЫ

Подготовку к чемпионату мира 1973 года в Москве сборная СССР продолжила по традиции участием в Призе «Известий». Одержав уверенные победы над командами Польши и Финляндии, следом наши хоккеисты разгромили сборную Швеции — 10:2.

Главным героем стал Мальцев, который четырежды поразил ворота соперников. Бобров восстановил первую тройку в прежнем составе, вернув в неё Харламова, а Мальцев стал играть вместе с Шадриным и Якушевым. В заключительном матче сборная СССР переиграла действующих чемпионов мира команду Чехословакии — 8:4.

Ветеран сборной Игорь Ромишевский отмечал на страницах еженедельника «Футбол-хоккей»: «Манера игры наших защитников заметно изменилась. Что раньше от нас требовалось? Обезопасить собственные ворота и только. И лишь в редких случаях шайба влетала в ворота после броска или прохода защитников. Помню, на швейцарском чемпионате мира наша сборная провела в ворота противников в общей сложности 68 шайб, но ни одна из них не была заброшена защитником. Это было слабостью команды, занявшей первое место.

Прошедший матч со шведами лишний раз убедил меня в том, что пробел удалось ликвидировать. Защитникам стали охотнее доверять форварды. Игроки обороны смело идут вперёд, то и дело реально угрожая воротам. Благодаря этому значительно увеличилась атакующая мощь команды. Решительность в наступлении отличает Лутченко, Васильева, Гусева. Да и ветерану сборной Рагулину, мне кажется, пришлась по душе подобная перестройка. Во всяком случае, он действует под стать своим молодым партнёрам по обороне».

Ромишевскому вторил в том же издании Евгений Рубин: «Гусев, Ляпкин, Васильев, открывший счёт в матче со сборной Швеции, Лутченко — эти имена теперь постоянно фигурируют в списках тех, кто забивает голы либо ассистирует снайперам. Сегодня у нас уже нет поводов сетовать на беззубость защитников в атаке и приводить им в назидание примеры из зарубежной практики. Выросло и сформировалось новое поколение игроков обороны, обладающих мощным и точным броском, умеющих и любящих взять инициативу в атаке на себя, не боящихся риска...»

Сразу после известинского турнира наши лучшие хоккеисты под флагом сборной клубов Москвы отправились в США, где выиграли Международный турнир под громким названием «Кубок мира», в котором участвовали чехословацкая «Дукла» (Йиглава), сборные Канады и США, которые выступали в экспериментальных составах. После чего советская команда несколько раз облетела США от океана до океана, одержав пять побед над профессиональными клубами низших лиг.

По итогам турне Всеволод Бобров отмечал: «Уверен, что наше новогоднее турне за океан сослужило нам неоценимую службу в формировании нового коллектива сборной, сплочённого, живущего едиными интересами и общими устремлениями...

Нам удалось проверить игроков и звенья, прежде всего их волевые, бойцовские качества, в сложнейших условиях. 13 дней, проведённых за океаном, помогли нам, тренерам, поближе узнать и лучше понять каждого игрока, выявить, кто на что способен...

Защита сборной, в общем и целом, была достаточно надёжна. Тактическая, техническая, физическая подготовка игроков обороны находится на хорошем уровне. Но, обратите внимание, при всей внушительности наших побед, при том, что мы в каждом матче забрасывали много шайб, мы немало и пропускали в свои ворота. Объясняю я это тем, что в игре наших защитников сразу же пропадает строгость, как только счёт становится большим. Это — недостаток. Защитник должен играть строго всегда, это должно быть у него в крови...»

Московский чемпионат мира завершился триумфом сборной Советского Союза. Она не потеряла ни одного очка, опередив второго призёра — команду Швеции — на пять очков. А результаты во встречах с аутсайдерами — сборными ФРГ и Польши — просто поражали воображение: с ФРГ — 17:1 и 18:2, с Польшей — 20:0. Об огромном преимуществе красноречиво свидетельствовала разница забитых и пропущенных шайб: 100—18.

Как обычно достаточно упорными выдались матчи со сборной Чехословакии (3:2 и 4:2), но традиционные конкуренты финишировали третьими, взяв лишь очко в двух встречах со шведами.

По ходу турнира известный мастер чехословацкого хоккея Густав Бубник в «Футболе-хоккее» констатировал: «Я искренне рад тому, что Боброву удалось создать отличную команду, опережающую остальные, прежде всего, в быстроте ведения игры. Защитники советской сборной научились не только грамотно и самоотверженно обороняться, но и первым неожиданным пасом делать контратаку стремительной, острой, голевой. Причём защитник отдаёт шайбу нападающему в самый подходящий момент, когда тот уже набрал скорость. Таким пасом лучше других владеют Гусев, Васильев, Лутченко.

Словом, если раньше советская сборная добивалась успеха благодаря отменному подбору игроков в линии нападения, то теперь она располагает защитниками, владеющими всеми секретами современного хоккея».

Валерий Васильев был признан лучшим защитником чемпионата. Динамовец выглядел уже не робким новичком, мучимым рефлексиями, как на предыдущих турнирах, а уверенным в себе и способным преодолевать любые трудности игроком.

Владимир Пахомов в своей книге писал: «Однажды Бобров почувствовал — что-то неладное творится с защитником Валерием Васильевым, как-то поник он, одолеваемый какими-то сомнениями. А дело шло. к первым встречам с профессионалами из НХЛ. Когда игроки на тренировке выстроились полукругом и начали поочерёдно бросать шайбу вратарям, сменявшим друг друга, Бобров тихо приблизился к Васильеву, стоявшему в ожидании своей очереди у борта, сказал несколько слов и отъехал в сторону.

Защитник потом вспоминал, что слова Боброва были пустяшными, но от них повеяло такой верой тренера в своего подопечного, что уже в скором времени славный игрок обрёл былую уверенность.

Валерий Васильев — двукратный олимпийский чемпион, восьмикратный чемпион мира — после того случая перевидал в жизни немало тренеров, но одним из самых близких и родных для него людей, по его словам, остался Всеволод Михайлович. Правдивость, искренность, стремление помочь человеку Васильев, да и не только он, измерял с тех пор по Боброву».

Отмечен был и его напарник Александр Гусев. Журналисты включили армейца в состав символической сборной чемпионата. Отдай они голоса и за Васильева, получилось бы, что в символическую сборную целиком вошла первая пятёрка сборной СССР, что с точки зрения политеса могло выглядеть некорректным. Лучшим правым защитником акулы пера признали шведа Бёрье Сальминга — будущую звезду НХЛ.

Сведение в одну пару Васильева и Гусева озадачило многих. Автор книги «Первая тройка» Олег Спасский признавался: «На приёме, устроенном Правительством СССР по случаю проведения в Москве чемпионата мира-73, я присутствовал при разговоре Чернышёва с Тарасовым, обсуждавших только что оглашённый состав нашей команды: “Рискуют страшно. Гусева и Васильева в одну пару сводить опасно: оба полезут вперёд — и начнутся провалы. Да и зачем ставить их в такое звено? Эта ‘компания’ и без чьей-либо помощи забьёт уйму! Что-что, а это они умеют...”».

Маститые тренеры беспокоились напрасно, что подтвердил в своей книге лидер первой пятёрки Валерий Харламов: «Сильно, по общему мнению, отыграли мы и чемпионат мира, который проводился весной 1973 года в Москве: вместе с нами в пятёрке выступали два могучих защитника — Александр Гусев из ЦСКА и Валерий Васильев из московского “Динамо”, и атакующая мощь пятёрки ошеломляла соперников. Если память не подводит, мы забросили пятьдесят шайб. На иных чемпионатах столько не забрасывает и вся команда, выигрывающая золотые медали».

Всеволод Бобров не случайно уделял повышенное внимание оборонительной линии. Именно её он считал проблемной, поскольку замечательные защитники предыдущего поколения сошли. Удивляло другое — как Боброву, в свою бытность нападающему, да не просто нападающему, а лидеру атак, нисколько не обеспокоенному организацией оборонительных действий, удалось в короткий срок навести порядок в защитных построениях, сформировать эту линию так, что она многие годы исправно служила сборной?

В интервью журналу «Спортивные игры» Бобров подвёл итоги чемпионата, выделив особо те слагаемые успеха, которые и определили победу сборной: «Принципиально новым в работе со сборной я считаю трактовку таких понятий, как “коллективная игра”, “игровая дисциплина” и “индивидуальное исполнительское мастерство”. Мы, тренеры, не только не подавляли творческой индивидуальности игроков, но всячески старались поощрять стремление каждого хоккеиста к инициативе, неожиданным действиям, смелым, оригинальным решениям...

Отказались мы и от прежних методов руководства командой на льду. Раньше бывало, что спортсмен, заступивший на “ледовую вахту”, был подвержен определённой опеке, вслед ему с “капитанского мостика” раздавались указания самого различного плана. Они нередко сбивали, отвлекали, повышали нервную нагрузку. Теперь такие “подсказки” полностью исключены из практики. И как следствие — повышение индивидуального творчества, а отсюда разнообразие форм и методов ведения атаки. Один пример. В 1972 году в Саппоро и на чемпионате мира в Праге наша сборная почти не имела на своём счету голов, “сделанных” в результате индивидуальных проходов. На чемпионате мира в Москве они составили двадцать процентов от общего числа заброшенных шайб».

О том, как поддерживался в команде боевой настрой, защитник Юрий Ляпкин рассказывал в еженедельнике «Футбол-хоккей» (№ 15 за 1986 год): «Особо подчеркну обстановку в команде. Она была на редкость благоприятной — деловая, требовательная, доброжелательность и взаимоуважение присутствовали и в мелочах, и в серьёзных вопросах. Такой климат в коллективе был сродни характеру тренеров Боброва и Кулагина. Бобров же вообще был для нас человеком из легенды. Его авторитет спортсмена и тренера, любовь и просто-таки отцовское отношение к нам, естественно, вызывали страстное желание каждого соответствовать тренеру поступками и игрой.

Вместе с тем Всеволод Михайлович был строг и требователен. Вот такой случай. Я был ответственным за выпуск “Боевого листка”. Он выходил к каждому матчу и вывешивался перед установкой на игру. За тур до последнего матча со шведами наша сборная обеспечила себе первое место, и я решил, что надобность в очередном выпуске, естественно, отпадает.

Бобров провёл установку на игру, распустил ребят на обед и отозвал меня: “Юра, чтобы через час ‘Боевой листок’ был готов. И никаких отговорок — заведённый порядок никто не отменял”».

В книге А. Петрова «Борис Михайлов. Такова хоккейная жизнь» приводится такой рассказ капитана сборной: «На смену Чернышёву и Тарасову пришёл Всеволод Михайлович Бобров. Он производил огромное впечатление. Это был редчайший знаток хоккея. Бобров был достаточно мягким человеком.

С ним, в отличие от Тарасова, можно было обсуждать какие-то хоккейные вещи. При этом Бобров не давил на нас своим колоссальным авторитетом. Он мог согласиться с точкой зрения хоккеистов и в таких случаях просто говорил — давайте попробуем. Он умел прощать, и не было случая, чтобы кого-то в сборной при нём крепко наказывали за различные нарушения. У него было потрясающее чутьё на игроков, он знал, что именно нужно сказать в конкретный момент или промолчать. Мы преклонялись перед ним как великим игроком».

Неожиданная метаморфоза произошла с Александром Якушевым. По итогам серии матчей со сборной НХЛ он наряду с Валерием Харламовым был признан лучшим игроком советской сборной.

Всеволод Михайлович Бобров объяснил положительные сдвиги в игре Якушева на чемпионате мира в Праге так: «Раньше Александра Якушева в сборной подгоняли под намеченную тактическую схему, заставляли играть на передачах. Мы же дали ему возможность действовать так, как он умеет, как у него лучше получается, иначе говоря, не хотелось сковывать его».

Победным, но куда более драматичным оказалось для сборной СССР следующее первенство мира, которое проходило в Финляндии. Капитан сборной Борис Михайлов в своей книге писал: «В 1974 году в Хельсинки чемпионат мира получился на редкость сложным. На старте сборная СССР была разгромлена чехами — 2:7, причём в первом и втором периодах они забросили по три безответные шайбы...

Естественно, все всполошились. Председатель Спорткомитета СССР Сергей Павлов срочно прислал в Хельсинки своего заместителя Виталия Смирнова, разговоры были серьёзные, жёсткие. Но мы и без этого понимали, что надо выигрывать. Центральным стал матч предпоследнего тура со сборной Чехословакии. Мы были сильнее — 3:1. Причём тогда не смог выступать вместе с нами Владимир Петров. И в центр на его место поставили Александра Мальцева. Получилось всё замечательно. Одну шайбу забросил я, а Саша поставил победную точку после моей передачи. Потом мы с таким же счётом выиграли у шведов. В итоге разрыв между нами и чехами составил четыре очка...»

Казалось бы, несомненный успех советской сборной в серии матчей с канадцами, два выигранных мировых первенства открыли перед Бобровым перспективу долгой работы со сборной. Но месяца не прошло после возвращения из Хельсинки, как старший тренер сборной был отправлен в отставку.

Слухи, циркулировавшие вокруг имени Боброва, накаляли обстановку постоянно. То якобы по его вине был задержан в Шереметьеве самолёт, улетавший в Америку. То в гостинице «Москва» он отлупил... внука Ленина. Понятно, что и в первом, и во втором случаях это были наветы.

К самолёту Бобров прибыл вместе с руководителем делегации председателем Федерации хоккея СССР Николаем Кузьмичом Корольковым. Корольков, будучи заместителем председателя Мособлисполкома, знал о задержке вылета на три часа, и появились они с Бобровым в Шереметьеве к нужному времени. К тому же в полёте помог попутный ветер, и самолёт приземлился даже с опережением графика.

Что до «внука Ленина», то им оказался крепко выпивший командированный, который в переполненном лифте гостиницы несколько раз наступил Боброву на ноги, что тот в прямом и переносном смысле воспринимал болезненно. Приезжий не составил себе труда извиниться, за что и пострадал. Утром протрезвевший «гость столицы» никакого заявления в милицию не подавал, а хлопотал о том, чтобы администрация не сообщала о контактах с милицией на его работу.

На самом деле основным поводом для отставки Боброва стал инцидент, случившийся на чемпионате мира. В свите сборной был Николай Александрович Немешаев — инструктор ЦК КПСС. Ему с такой «говорящей» фамилией помнить бы русскую классику и ни во что не вмешиваться. Однако Немешаев после крупного поражения сборной от команды Чехословакии решил себя показать и вдогонку направлявшемуся в раздевалку Боброву крикнул: «А команду, между прочим, тренировать надо!» В ответ он был отправлен по вполне очевидному адресу.

Эту историю Владимиру Пахомову поведал сам Бобров. По возвращении Немешаев, который к тому же доводился свояком заведующему отделом пропаганды ЦК КПСС Тяжельникову, свой праведный гнев выплеснул.

Вскоре подоспела и депеша по дипломатическим каналам. Процитируем «Золотую книгу сборной СССР» Семена Вайханского: «На банкете в хельсинкской ратуше, где вручались медали чемпионата, вышел казус. Наш посол в Финляндии предложил Всеволоду Михайловичу выпить за победу. Тренер отказался, поскольку уже “хорошо” отметил успех с чемпионами. Дипломат всё-таки настоял. Тренер выпил фужер коньяку и перестал следовать дипломатическому этикету».

А с какой стати находившийся под парами Бобров должен был ему следовать, если посол — его звали Владимир Севастьянович Степанов — после проигранной встречи команде Чехословакии угрожал доложить о позоре лично генеральному секретарю?

Карьерный путь посла на дипломатическом поприще не сложился. После работы в Финляндии он был возвращён в родной для него Карельский обком, где дослужился до должности первого секретаря. Что касается Николая Александровича Немешаева, то его вскоре произвели в заместители председателя Спорткомитета РСФСР, откуда в конечном итоге он с выговором за аморальное поведение был выдворен...

О том, что дни его пребывания во главе сборной сочтены, Бобров не подозревал. Это подтверждает эпизод, рассказанный Валерием Васильевым: «После чемпионата мира я подошёл к Всеволоду Михайловичу: «Извините, пожалуйста, но мне нужна машина “Волга”. А в то время её просто так нельзя было купить. На неё очередь стояла. И Бобров мне сказал: “Тебе и Лутченко дам. Остальным — нет”. Через неделю Бобров спрашивает: “А что вы не идёте машины получать?” Так быстро он нам всё устроил».

Увольнение Боброва было обставлено второпях, как дело давно решённое. Елена Николаевна рассказывала, что в тот день они уезжали в Сочи, в санаторий. Неожиданно позвонил Сыч и попросил приехать немедленно, прислал машину. Всеволод Михайлович вернулся к тому времени, когда нужно было уже отправляться на вокзал. Сказал жене: «В поезде расскажу, пойдём...»

«Испортили Севе весь отпуск, — вспоминала Елена Боброва. — Он тогда в госпиталь попал, в Сочи постоянно с плохой кардиограммой был. Ходил — и не понимал, почему его сняли! Знаете, как сформулировали причину увольнения? Непедагогичное поведение тренера...»

Примем за объяснение формулировку из книги Бориса Михайлова: «После чемпионата мира 1974 года, несмотря на победу, пришлось уйти в отставку при содействии партийных органов Всеволоду Боброву. Никого не удивило, что его пост занял Борис Кулагин, тогда главный тренер “Крыльев Советов”, выигравших чемпионат СССР».

На наш взгляд, факт этот не мог не вызвать удивления. В принятой практике при подобных отставках «старшего» к нему присоединялись и члены штаба, во всяком случае помощник. Кулагин же никогда не комментировал своё решение стать во главе сборной после увольнения Боброва.

Не делал он этого, чтобы не оказаться в двусмысленной ситуации. Вопрос о снятии Боброва и назначении Кулагина был согласован ещё до начала чемпионата. Но Борис Павлович был нем как рыба...

Приведём для подтверждения фрагмент из интервью Владимира Юрзинова (в начале 1970-х он был играющим тренером в Финляндии) газете «Весь хоккей» в апреле 2005 года: «Два года самостоятельной работы пролетели моментально. И вот в 74-м в Тампере приехала на товарищеские матчи сборная СССР вместе с Бобровым и Кулагиным, с которыми я знаком не был. Постояли у меня на тренировке у бортика, затем в баню нас пригласили. Я парился с самим Бобровым! После баньки предложил: Всеволод Михайлович, пивка? Он согласился, и я купил ему большую кружку пива.

После чемпионата мира, который наша сборная выиграла, ко мне подошёл Борис Палыч и говорит: “Мне сказали, работает здесь парень, которого все хвалят. Хватит тебе по заграницам, поехали со мной”. А я хотел продлить финский контракт, но вмешался Сыч: “Всё, хватит тебе Финляндии, будешь Кулагину помогать в сборной”.

— Да, но старшим в сборной был Бобров.

— Они, видимо, уже знали о его смещении, поэтому и предложили мне пост помощника Кулагина, который вскоре возглавил сборную...»