Встреча в Хайфоне

Глава 3

Бангкок, включая пригороды, — это город с двухмиллионным населением, большинство из которых невообразимо бедны по западным меркам. Вокруг нас толпились жители Дальнего Востока; вместе с влажным зноем, когда мы вышли из самолета в международном аэропорту к северо-западу от города.

Повсюду были нищие, многие больные или искалеченные и все полуголодные .

В окрестностях относительно современного, благоустроенного терминала стояли хижины из волнистого железа и соломы, где под одной крышей жили несколько поколений.

Еще до центра города, вдоль реки Чао Река Прайя и бесчисленных грязных каналов, разделявшие город на отсеки, слишком много людей жили вместе в хижинах вдоль воды или в ветхих плавучих домах.

Улицы были грязны, здания выглядели заброшенными и неряшливыми, а воздух был наполнен влажным туманом, в котором было много трудноразличимых запахов.

Я уже несколько раз бывал на Дальнем Востоке, но каждый раз как будто забывал, каково это. Каждый раз, когда я возвращался, мне казалось, что меня грубо будят.

— Человек бесчеловечен по отношению к своему брату, — тихо сказал отец Ларс у меня за плечом.

Я повернулся к нему лицом . «Должно быть, трудно подставить другую щеку», — сказал я, тут же пожалев о своем дешевом сарказме.

Но священник кивнул. — Очень трудно, да, — сказал он… — Это тоже одна из причин, по которой мы вообще здесь, брат.

«Извините», — пробормотал я и последовал за ним в открытый грузовой отсек самолета, когда тайские таможенники подошли к нам.

Таможенник был полный мужчина и с ним было двенадцать вооруженных солдат.

Сначала он проверил наши документы, а также документы пилота и второго пилота , затем отвел отца Ларса в сторону на некоторое время позади самолета. Мы подождали, солдаты внимательно наблюдали за нами, а через несколько минут вернулся отец Ларс и уже широко ухмыляющийся таможенник. Мужчина проштамповал наш паспорт и накладные тоже. Затем он вернулся в свой джип и уехал со своими солдатами.

'Что это было?' — спросил я отца Ларса.

«Взятка», — сказал он.

Я это уже подозревал. — Сколько вам пришлось заплатить?

«Третья стоимость всего фрахта».

"Разве это не много?"

Отец Ларс кивнул. — Я не хотел, чтобы он слишком внимательно изучал твои проездные документы.

В аэропорт въехали два грузовика с брезентовыми капюшонами. Водители были в халатах, как и мы. Первый уткнулся в грузовой отсек самолета. Отец Ларс вместе с тремя братьями, которые тоже приехали из Бельгии, двумя водителями и мной, начали перегружать наш груз в грузовики.

На загрузку обоих грузовиков ушло всего 45 минут, но когда мы закончили, был полдень, и яркое солнце светило почти прямо над нами.

Было по крайней мере сорок градусов и ужасно влажно. К тому времени, когда мы закончили, мой халат прилипал к моему телу.

«Разве шорты, футболка и кепка от солнца не подошли бы лучше в этом климате?» — спросил я.

— Ты привыкнешь, — сказал отец Ларс.

Мы залезли в грузовики. Я с отцом Ларсом вместе впереди, а остальные сзади, возле груза. Когда все расселись, мы поехали.

Мы поехали на север и через полчаса уже были далеко к северу от Бангкока, на широком, хорошо обслуживаемом шоссе.

«Это главная связь армии с севера на юг », — прокричал отец Ларс, перекрывая шум тяжелого двигателя.

«Как близко мы подойдем к Чанг Хану?» Я хотел это знать. "Примерно в пятидесяти или шестидесяти милях отсюда," сказал он.

«Эта дорога ведет прямо во Вьентьян. Но сейчас границы закрыты, поэтому дорога заканчивается на границе».

Мы ехали через обширные рисовые поля и, насколько хватало глаз, рисовые поля с крестянами, которые стояли по колено в черной плодородной грязи.

Я мало слышал об отце Йозефе ван дер Воорте .

Все, что я знал, это то, что он руководил колонией для прокаженных Ордена на границе с Лаосом, недалеко от города Чанг Хан.

Он был бельгийским врачом и, по словам отца Абта и отца Ларса, казался довольно странным, упрямым человеком, который был очень закрытым.

Он не знал о моей миссии, и хотя я знал, что существует вероятность того, что он может отказаться сотрудничать, отец Мартин думал, что он, вероятно, откажется.

«Помимо своей миссионерской работы, отец Йозеф также любит хорошую драку», — сказал мне настоятель.

— Как ты думаешь, он поможет мне попасть во Вьетнам?

"Да, конечно. Он убежденный антикоммунист. Он их всех ненавидит и считает ужасным то, что они сделали в тех краях». Отец Мартин вызвал меня за несколько минут до отъезда в Брюссель. Он наклонился вперед. — Однако я должен предупредить вас об одном, брат Герберт . Я ждал.

«Отец Йозеф отвезет вас в Йен Минь и не более.

Аббат строго посмотрел на меня. «По этому поводу также будут даны специальные указания».

— А транспорт?

«Это относится к отцу Йозефу». Аббат на мгновение выглянул наружу.

— У нас здесь так тихо и безопасно — я не могу представить, как твоя миссия может пройти хорошо. Но это не зависит от меня. Это зависит от вас, и зависит только от вас. Желаю вам сил и успехов».

Удачи, подумал я сейчас в грузовике. Здесь его назвали бы « джосс », хотя в буквальном переводе оно означало что-то вроде «судьба».

Мы остановились недалеко от деревни Лом Сак около шести часов, чтобы поесть жестких булочек с некрепким чаем и очень вкусным супом, который священники разогрели на углях у дороги.

Пищу ели молча, а гнетущая жара и сырость вечернего воздуха делали атмосферу еще более странной.

В половине седьмого мы снова были в пути. Через два часа дорога сделала изгиб в северо-восточном направлении. Наш водитель притормозил, переключился на пониженную передачу, и мы съехали с мощеного шоссе на грязную дорогу, которая была немногим больше козьей тропы через джунгли.

— У нас впереди еще пятьдесят миль? — крикнул я отцу Ларсу, перекрывая шум двигателя.

Этот немного улыбнулся. — Нет, — отозвался он. «Дальше дорога становится намного хуже».

Около одиннадцати часов мы проехали через город Лоэй, и здесь дорога была заасфальтирована на несколько миль, что немного облегчило наше продвижение. Затем она снова сузилась и стала еще хуже, и мы могли развивать скорость только до пятнадцати миль в час.

Местами на выбоины накладывали деревянные бруски, чтобы машины не застревали. В других местах дорога была настолько узкой, что ветки деревьев с обеих сторон терлись о грузовик.

Сразу после полуночи нам пришлось сделать крутой поворот, а затем резко затормозить. Путь преградили два джипа и армейский грузовик, набитый солдатами с автоматами. Нас осветили прожектором, так что мы ослепли.

"Что это значит?" Я попросил.

— Не знаю, — сказал отец Ларс. «У нас никогда не было ничего подобного здесь».

Я потянулся за своим Люгером, но он удержал меня.

— Мы с этим ничего не добьемся, — отрезал он. — Садись, а я выйду и посмотрю, что происходит. Но прежде всего никому ничего не говори и не начинай драться».

Он вышел и подошел к армейскому грузовику. К нему подошли тайский офицер и трое вооруженных солдат.

Минуту-другую вели переговоры, потом все подошли к нам и захотели посмотреть мои документы и документы водителя. Мы сдали документы, наши лица были освещены прожектором, а через несколько мгновений в нас снова кинули паспорта.

Отец Ларс и солдаты подошли к кузову нашего грузовика, и я услышал, как они возятся с коробками и ящиками.

— Что они там делают? — спросил я водителя.

Он покачал головой, но ничего не сказал.

На то, чтобы вернуться, ушло не менее четверти часа. Офицер и солдаты несли коробки с наркотиками.

Отец Ларс забрался обратно в кабину нашего грузовика, но жестом велел мне ничего не говорить.

Через мгновение прожекторы погасли, джипы и армейский грузовик задним ходом выехали на более широкий участок дороги, чтобы мы могли проехать. Мы медленно проходили мимо них, и они смотрели нам вслед.

Я спросил. — 'Что это было? Почему нас задержали?" Отец Ларс был зол. Я видел это в его глазах и в том, как он поджал губы.

«Они, видимо, узнали, что на этот раз у нас с собой больше наркотиков, чем обычно».

— Опять взятка?

Он кивнул. «Почти весь морфий, что у нас был с собой».

«Что отец Йозеф будет делать без этого морфия?»

"Что он будет сделать?" — прорычал отец Ларс. — Ему просто нужно посмотреть, как он будет обходиться без этого морфия. Как всегда.'

Любите своих врагов. Я снова услышал слова в своей голове.

Красивая и благородная цель, но на деле она не работала. Было около часа дня, когда мы прибыли в лепрозорий. Мы все были измотаны, а в некоторых невысоких зданиях все еще горел свет, который, очевидно, был собран быстро и дешево, и это принесло нам истинное облегчение.

Наш водитель проехал через открытые ворота и припарковался перед самым большим из зданий.

Он выключил свет и заглушил двигатель. Когда я выбрался из грузовика, из главного дома выскочил какой-то медведь. На нем были сандалии и шорты цвета хаки , и больше ничего. Его густые черные волосы спадали на плечи, а бороду и усы, вероятно, никогда не трогали ножницами.

— Черт возьми, где ты был? — крикнул он нам, подходя к нам.

Я отошел в сторону, и отец Ларс, разговаривавший с шофером, обернулся. «Мы уже опаздывали, и нас остановили за тридцать километров».

— Ублюдки, — сказал великан. Рядом с ним я чувствовал себя маленьким и стройным карликом. — Должно быть, они забрали морфин? Отец Ларс кивнул. — Большуя часть, да.

«Черт побери, — выругался здоровяк. «Боже, пусть эти язычники горят в аду».

Отец Ларс грустно улыбнулся.

— Брат Герберт , могу я представить вас отцу Йозефу?

Сначала я оглянулся за большого человека, чтобы увидеть, не стоит ли там еще кто-нибудь, и только тогда я понял, что великаном должен быть отец Йозеф. Удивление на моем лице, должно быть, было очевидным.

Отец Йозеф рассмеялся, запрокинув голову. Смех исходил из глубины души. Когда он пришел в себя, он внимательно посмотрел на меня. "Это молчальник, или ему разрешено говорить?"

— Я могу говорить, — сказал я. — Я пришел просить вас о помощи. Отец Йозеф полузакрыл глаза. Он искоса взглянул на отца Ларса. — Разве он не член Ордена?

Отец Ларс покачал головой и протянул ему толстый бежевый конверт.

— Отец Мартин дал нам особые указания.

Отец Йозеф взял конверт, но не вскрыл его. "Ты американец?"

Я кивнул.

«ЦРУ?»

'Нет.'

— Но вы из спецслужбы?

'Да.'

Он задумался на мгновение. — Значит, вас не интересует Таиланд и, возможно, Камбоджа тоже. Итак, у нас остались Лаос, Вьетнам и Китай. Какой из трех?

— Вьетнам, — мягко сказал я.

— Черт возьми, — сказал он. Краем глаза я заметил, что отец Ларс сделал испуганное лицо. Другие жрецы уже начали разгрузку и теперь несли груз в главное здание.

— Могу я предположить? Вы пришли освободить военнопленных.

Снова удивление отразилось на моем лице, но на этот раз отец Йозеф не засмеялся.

— Я так и думал, — сказал он, глядя на отца Ларса.

«Это частная война, Ларс, или ты и остальные тоже участвуете в ней?»

«Это ваше решение».

'Хорошо. Затем вы захватите лагерь. Ты не можешь просто оставить вещи здесь. Забрали бы все — хотя бы тех пациентов, которые не умерли без нашей помощи».

Отец Ларс хотел было что-то сказать, но отец Йозеф поманил меня за собой.

Он повернулся и пошел обратно к главному зданию.

Я колебался.

— Иди с ним, — сказал отец Ларс. «Мы выгрузим остальное».

'Спасибо за помощь.'

Отец Ларс повернулся, потом вдруг посмотрел на меня.

Он протянул мне руку. 'Удачи.'

Я пожал ему руку. «Да, спасибо, мне это понадобится», — сказал я и вошел в главное здание, которое оказалось большой, довольно хорошо оборудованной больничной аптекой.

Свет лился из открытой двери в задней части комнаты, и я подошел к этой двери, постучал по плесени и вошел внутрь. Это оказалась какая-то квартира.

— Закрой эту дверь, — крикнул отец Йозеф из другой комнаты.

— А если хочешь курить, давай.

Я подошел к открытому окну, через которое в комнату дул легкий ветерок, и закурил сигарету. Лаос находился всего в нескольких милях к северу, за рекой Меконг.

Если бы мы пересекли эту границу, то оказались бы на вражеской территории. Если бы меня взяли в плен то это было бы не только для тех военнопленных во Вьетнаме, но и для AX настоящей катастрофой.

"Как я должен называть вас?" — спросил меня отец Йозеф из комнаты.

Я обернулся. Он пришел с бутылкой коньяка, двумя стаканами и мисками с дымящейся едой.

— Просто называй «Брат Герберт», — сказал я.

Отец Йозеф поставил поднос на стол и подозвал меня, прежде чем сесть самому. — Вы, должно быть, голодны. Сначала съешьте что-нибудь. А потом мы должны поговорить.

Я подошел, чтобы сесть с ним за стол. Еда оказалась очень вкусным блюдом из пропаренного риса, овощей и нескольких сортов мяса.

Мы ели молча. Когда мы закончили, отец Йозеф налил нам обоим по хорошей чашке бренди. Он закурил сигару, откинулся на спинку кресла и громко срыгнул.

— Теперь спрашивай, — сказал он.

'О помощи?'

"Это будет скоро," сказал он нетерпеливо. «Я имею в виду, спросите меня, как я узнал об этих американских военнопленных в Йен Мине ».

'Откуда ты узнал это?'

— Господи, все здесь это знают.

"Мы не знали."

Отец Йозеф покачал головой. "Вы, американцы, никогда не учитесь, не так ли?" Он сделал большой глоток бренди и налил себе еще. «Честно говоря, французы в 1950-е были не лучше. Но, по крайней мере, они были достаточно мудры, чтобы сдаться, прежде чем это станет слишком безумным. Вы так загнали себя в угол, что весь мир над тобой смеялся. Он наклонился вперед. — И даже сейчас ты все еще не слушаешь, когда тебе говорят, каково здесь на самом деле.

Да, я верю, что у вас есть списки имен, и все эти имена правильные. Но имеет смысл знать, что они не все мертвы, верно? Вы можете пересчитать по своим десяти пальцам, что пара еще где-то застряла?

— Ты можешь отвезти меня в Йен Минь?

Несколько секунд он молча смотрел на меня. — Откуда ты знаешь об этом?

«Одному из наших удалось сбежать».

-- Как это возможно , -- искренне удивился отец Йозеф.

— Я вообще ничего об этом не слышал. Как?'

«Пешком до рыбацкой деревни к северу от Хайфона , а оттуда на открытой лодке до Лусона ».

Он точно знал это знал, этот человек. Как он сейчас?

'Он мертв.'

Внезапно огромный, неистовый священник казался побежденным. Его глаза стали влажными. «По крайней мере, он умер свободным человеком».

— Я хочу, чтобы остальные тоже ушли, — сказал я.

«Там две монахини, наши. Вы знали о них?'

Я кивнул. «Можете ли вы помочь мне добраться до Йен Миня ?»

— А что ты собирался там делать, если я помогу тебе туда добраться? — спросил он, не отвечая на мой вопрос.

— Вытащить их оттуда и возвратиться тем же путем, которым мы пришли.

— Вот дерьмо, — заорал священник, стукнув кулаком по столу. «Сколько военнопленных в этом лагере, ты хоть представляешь?»

'Сто пятьдесят.'

Он кивнул. — И вы ожидаете, что они будут идти с вами через Вьетнам, а затем через Лаос? Некоторые даже не смогут ходить. И все они ослаблены и не могут бежать, как маленькие дети».

Я ничего не говорил.

— Этим людям требуется две недели, чтобы добраться куда-нибудь. И что им есть?

— Ты поможешь мне добраться до Йен Миня?

Отец Йозеф, видимо, подавил гневный ответ. Он некоторое время смотрел на меня. Наконец он налил мне еще выпить и себе тоже, а потом откинулся на спинку стула.

«Я помогу тебе добраться до Йен Миня », — сказал он. — И, похоже, мне придется помочь тебе с этими военнопленными.

«Я полагаю, что ваш аббат дал вам инструкции, указывающие вам не делать этого».

'Как так? Какие инструкции вы имеете в виду?

— Тот конверт, который только что дал тебе отец Ларс.

— Да, этот конверт, — сказал он с улыбкой. «Только что я еще держал его в руках, но, прежде чем открыть, я ненадолго отложил его. Я просто не хочу вспоминать, где я его оставил.

Я выпил бренди и закурил еще одну сигарету. Я задавался вопросом, не должен ли я отклонить его предложение. Шансы, что я сам смогу пройти через Вьетнам и Лаос с этими военнопленными, были крайне малы. А «ухватистый парус», который мы с Сондрой сконструировали, был ничем иным, как страховочным парусом на самый худший случай, когда мы действительно были прижаты спиной к стене. Однако отец Йозеф провел всю свою взрослую жизнь в этой части света. Если и был кто-то, кто мог изменить наши шансы, то это был он.

«Расскажите мне об условиях в Лаосе и Вьетнаме сегодня», — попросил я.

Отец Жозеф улыбнулся. «Возможно, в этом бритом черепе у тебя все еще есть немного здравого смысла», — сказал он. Он вскочил, подошел к своему столу, порылся в ящике стола и вернулся с большой потертой картой всей области, с Вьетнамом на востоке и Бирмой на западе.

«Это даже не самое сложное — добраться туда, в основном это вопрос выносливости», — сказал он, расстелив карту на полу.

Я опустился на колени рядом с ним. — Я полагаю, мы следуем за Меконгом?

— Часть нашего маршрута, да, — сказал он, водя толстым пальцем по широкой извилистой реке. «Но на полпути к Лаосу, недалеко от Луанга Пробанга, мы должны идти по суше. Этот город слишком велик, чтобы перейти через эту реку. Там проживает от десяти до двенадцати тысяч человек. Есть также военный гарнизон».

«Где мы пересекаем границу?»

— О, это намного севернее, — сказал отец Ларс. «Здесь, в Муонг Ва. Там недавно проложили новую дорогу. Мы движемся параллельно этому вдоль китайской границы».

Я посмотрел на него. "Откуда ты знаешь об этом новом пути?"

Отец Йозеф снова улыбнулся. — Вот как, брат Герберт, болеют не только тайцы. Это также происходит с лаосцами и вьетнамцами. И тогда им тоже нужна помощь».

«Сколько времени потребуется, чтобы добраться до Йен Миня?»

«Если повезет и все пойдет по плану, дней десять».

— Черт возьми, — сказал я. — Нет ли способа добраться туда быстрее?

«Нет, если мы хотим сохранить в секрете наше прибытие в Йен Минь » , — сказал он. — И мы вернемся гораздо раньше.

'Почему?'

«Чтобы это понять, нужно знать, что во власти, в военном аппарате Лаоса царит полный хаос. Любой, кто носит офицерскую форму, может делать все, что ему заблагорассудится.

Я вдруг начал понимать. — Мы привезем их сюда под военным конвоем, — сказал я.

— Точно, — ответил он.

— Да, через Лаос, но как это сделать в самом Вьетнаме?

— Ты не слушаешь, — сказал отец Йозеф. «Во Вьетнаме мы — вьетнамский конвой, в Лаосе — лаосский конвой».

— А если нас арестуют?

«Эти люди, которых мы собираемся освободить, в основном солдаты, не так ли? Если мы дадим им оружие, они будут знать, как им пользоваться. И каждая миля, которую мы проедем на армейском грузовике, — это еще одна миля, которую этим несчастным не приходится проходить пешком.