Вторжение

Глава 13. Ольга

-Нет, господин Бьорсон, я не могу ничего рассказать вам о причинах крушения моего корабля. Боюсь, что до соответствующего распоряжения военно-морского министерства Склавии данная информация строго секретна. Всё, что я могу сказать вам, так это то, что вооруженные силы Джирапозской Директории, равно как и Республиканская Армия Джирапозы, не имеют к гибели моего корабля ни малейшего отношения, - отчеканил капитан второго ранга Димитар Господинов.

Это был высокий худой человек за пятьдесят с болезненно бледным лицом в застегнутом на все пуговицы мундире Государственного Военно-Морского Флота. Под тонким сукном кителя были ясно видны многочисленные повязки, наложенные на переломанного офицера джирапозскими врачами. Его речь и движения были неестественно медленными и дергаными, как бывает после приема сильных обезболивающих. Не нужно было быть медиком, чтобы понимать: в сознании Господинова удерживают только сильные препараты и гордость морского офицера Склавии. И тем не менее, капитан был твёрд и суров, отвечая на все вопросы, как и подобает склавийскому офицеру. Ольга почувствовала гордость за соотечественника.

-Каковы условия вашего содержания в плену, капитан? - Снорри задал провокационный вопрос, не отрываясь от занесения предыдущего ответа в записную книжку.

-Я не нахожусь в плену, господин Бьорсон, - усмехнулся Господинов. - По крайней мере, так говорит генерал Романо, и у меня пока нет причин ему не доверять. Как только моё состояние станет лучше, меня переправят в посольство Склавии в Доррадо.

- Тогда каков ваш статус? - они со Снорри сидели в малом зале провинциального ресторана за длинным прямоугольным столом. По обе стороны от них - полковники, майоры, парочка генералов, огромный пузан с золотой цепью алькальда. Напротив - капитан Господинов и сам Романо. По мнению Ольги, - не самая лучшая обстановка для откровенного интервью, но Бьорсону было плевать. Он словно не замечал недовольных лиц офицеров Директории.

- Цветана, - прервал Бьорсон её мысли, - капитана Господинова крупным планом, пожалуйста.

Ольга вскинула камеру. Щёлк, щёлк!

- Жертва кораблекрушения, - хмыкнул Господинов, покосившись на сидевшего рядом Романо. Генерал невозмутимо нарезал тонкими пластами лежащий перед ним кусок мяса.

Ольга встала из-за стола и сделала несколько шагов назад. Щёлк! Ольга постаралась, чтобы воюющий с мясом Гаспар попал в кадр вместе с отвечающим на вопросы Господиновым.

- Капитан! - Димитар Господинов был явно измучен и разговаривал с трудом, но норжца это не останавливало. На морского офицера продолжали сыпаться вопросы из бьорсоновской записной книжки. - Кораблекрушение произошло вследствие природных факторов или нападения на вас третьих лиц?

-Увы, я не могу говорить об этом, господин Бьорсон. Мне запрещено.

-Это запрет генерала Романо? - сидящий рядом с Бьорсоном полковник подавился застрявшим в горле куском и с возмущением посмотрел на обнаглевшего писаку. Ольге тоже начало казаться, что Бьорсон перегибает. Лицо самого Романо было бесстрастно. Методично шевелиля челюстями, генерал отправляет в рот очередную порцию тонко нарезанного мяса.

-Нет, - Господинов покачал головой и болезненно сморщился. - Это запрет военно-морского министерства Склавии на разглашение военной тайны. Поскольку под определение военной тайны могут подпадать почти любые сведения о моём корабле, экипаже и оперативных задачах командования, я предпочитаю ничего не говорить о произошедшем до официального заявления министерства военно-морских дел Склавии.

-В Склавии уже знают, что произошло?

-Не могу знать, господин Бьорсон.

Лицо Господинова непередаваемо. Гримаса, в которой смешалась боль от ран, вежливая благожелательность и умело скрытое отвращение к надоедливому журналюге. Щелчок. Эта фотография лучшая из сделанных Ольгой за сегодня.

Бьорсон продолжил свой допрос. На помощь Господинову пришёлт Романо, попытавщись перевести разговор на другую тему. Бьорсон начал терроризировать вопросами и его. Господинов, на которого уже не обращали внимание, сделаел несколько жадных глотков из своего бокала. Ольга видела, что рука офицера дрожит.

Ольга сделала еще несколько снимков и вернулась за стол. Бьорсон сцепился уже с тремя полковниками и майором, яростно споря с ними о границах допустимого в журналистике применительно к нынешней ситуации. За всем этим с довольным лицом наблюдал Романо, неторопливо потягивающий густое красное вино. Господинов, пользуясь передышкой, откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Обращаться к нему сейчас было невежливо, но у Ольги не было выбора.

-Вам говорили, что вы удивительно фотогеничны, капитан? – спросила она по - склавийски. Чтобы Господинов хотя бы теоретически мог её услышать за рёвом устроенной Бьорсоном перепалки, Ольге пришлось говорить громко, но никто не обратил внимание на чужую речь. Все слишком были заняты разбушевавшимся Бьорсоном.

Господинов открыл глаза и удивленно посмотрел на Ольгу.

-Вы склавийка?

Ольга кивнула.

-Не ожидал увидеть здесь соотечественника. Даже не знаю, что сказать, но, если честно, я очень рад услышать здесь родную речь, - искренняя улыбка на бескровном лице Господинова выглядела жутковато.

-Война джирапозсцев привлекает журналистов со всего света, - улыбнулась Ольга. - Большинство склавийцев сейчас в Доррадо, где идут основные бои, но Бьорсон потащил нас сюда. И, кажется, не прогадал.

-Да, - хмыкнул Господинов, - воюют сейчас по всей Джирапозе, а вот разбитый склавийский эсминец – это, конечно, сенсация. Рад, что трагедия моего корабля хоть кому-то из соотечественников принесет пользу.

-Я предпочла бы фотографировать мёртвых джирапозсцев, капитан, - поморщилась Ольга. - Знать, что где-то гибнут корабли твоей страны мне совсем не в радость. Тем более, что вы не можете рассказать ничего о произошедшем, и это добавляет к и без того неприятной истории нотку страха неизвестности. Скажите, капитан, то, что произошло... Это может случиться с другими склавийскими кораблями?

- Госпожа фотограф, вы же понимаете, что я не могу говорить об этом с вами…

- Понимаю, господин капитан. Вы боитесь навредить своими словами Склавийской армии и Государству. Скорее всего, это связано с тем, что выполняемое вами задание было не совсем легально с точки зрения международного права. Поэтому вы и молчите, ожидая склавийского представителя. Вот только в стране, где ваш эсминец потерпел кораблекрушение, идет гражданская война. И вы оказались на территории той стороны, которую Склавийское Государство не признаёт. Романо, который боится, что гибель вашего эсминца повесят на него, тянет время, желая сначала осветить гибель корабля в независимой прессе, а потом уже вести переговоры со склавийцами, республиканцами и собственным правительством о вашей судьбе. Вы понимаете, сколько времени это всё может занять? Если причиной гибели вашего корабля являются враждебные действия чужих кораблей, вы понимаете, что может быть ценой вашего промедления?

- А вы неплохо разбираетесь в политике для фотографа, - хмыкнул Господинов.

- А ещё я люблю свою страну, капитан, - Ольга ближе склонилась к офицеру. – Я пойду подышать вечерним воздухом. Надеюсь, вы последуете за мной. Говорить здесь небезопасно, даже на склавийском.

- Господа! – привлекла к себе внимание Ольга, - я хотела бы пройтись и выкурить папиросу. Никто из господ офицеров не хочет составить мне компанию?

Тут же все присутствующие загомонили ещё сильнее, наперебой предлагая свои услуги. Большинство сидящих здесь офицеров было не старше сорока, и их рвение в попытке услужить красивой женщине было понятно.

- Господин капитан, я выбираю вас, - улыбнулась Ольга Господинову. Тот сухо кивнул и, с трудом поднявшись, направился к выходу следом за Ольгой под завистливыми взглядами джирапозских офицеров.

- Прошу меня простить сударыня, но местный врач запретил мне курить, и я пытаюсь придерживаться его рекомендаций, - попытался быть вежливым Господинов.

Ольга махнула рукой.

-Вы знаете, зачем я вас позвала, капитан. До завтрашнего дня мне нужен ваш рапорт о произошедшем. Потом я попытаюсь доставить его в Доррадо. Наверное, у нашей разведки есть и более близкие точки шифрованной связи, но я их не знаю.

Больные глаза израненного офицера внимательно осматривали Ольгу.

- Надо полагать, кадровым офицером склавийской армии вы не являетесь, девушка? – улыбнулся Господинов, - а разведка документов не носит.

- Я заведующая Государственного конструкторского бюро в Георгиополе, если хотите знать. КБ разработки и проектирования альтернативных способов связи. Сейчас нахожусь, скажем так, в академическом отпуске. Зовут меня Ольга Ангел, но в Джирапозе я нахожусь инкогнито с документами Цветаны Ваневой. Что ещё вам нужно сказать, чтобы вы прекратили упрямиться? Кем прихожусь Государю Александру? Да пожалуйста, троюродной племянницей прихожусь! Ещё вопросы?

Сквозь стеклянную дверь ресторана Ольге было видно, как встают из-за стола джирапозские офицеры, возжелавшие подышать свежим воздухом. Видимо, хотят галантно подать зажигалку прекрасной курильщице. Самым галантным был высокий полковник с покрытым оспинами некрасивым лицом.

-Эстебан Де Сото, - сказал Господинов, проследив за взглядом Ольги, – начальник контрразведки у Романо. Кажется, ему интересно, о чём мы разговариваем.

- Да ни о чём мы не разговариваем, чёрт вас дери! – прошипела Ольга, - я уговариваю вас выполнить ваши обязанности офицера, а вы стоите как осел и молчите! Подайте мне зажигалку, ну!

Господинов аккуратно поднёс огонёк к заправленной в мундштук папиросе. Ольга выдохнула табачный дым прямо в лицо вышедшему на улицу Де Сото.

-Тоже решили прогуляться, полковник? – мило улыбнулась ему Ольга.

-Решил, что настало время выкурить сигару и посмотреть на парочку фальшивых женских улыбок, - Де Сото шёл с Ольгой, что называется, «круп в круп». - Мэтр Диего не любит, когда в его ресторане курят, знаете ли.

Контрразведчик воткнул в зубы толстый коричневый цилиндр и принялся совершать священные для любителей сигар ритуалы с извлечением из специального мешочка специальной гильотинки и дальнейшего откусывания кончика сигары этой самой гильотинкой. Все это он проделывал с максимально серьезным и сосредоточенным лицом. Особенно сосредоточенным лицо было в момент, когда пламя зажигалки касалось кончика сигары. Затем по мере раскуривания лицо из сосредоточенного постепенно становилось умиротворенным. У Ольги при взгляде на курильщиков сигар в такие моменты начинала дергаться щека.

-Разрешите вам сказать пару слов наедине, Цветана, - внезапно раздался голос Господинова, - вы позволите, полковник?

-Разумеется, сеньор Господинов, только далеко не уходите, - Де Сото даже не пытался изображать вежливость. - На улицах этого городишки ночью небезопасно, сами понимаете, война. - Он выпустил из ноздрей струю дыма, не переставая сверлить Господинова острым взглядом глубоко посаженных глаз.

- Рапорт я составлю сегодня ночью, – Господинов заговорил по-склавийски, когда они ещё не успели толком отойти, - передам вам завтра утром через Романо.

-Через кого? - ахнула Ольга, - вы с ума сошли?!

-Я запечатаю конверт, - улыбнулся Господинов, - письмо будет адресовано моей жене в Хладгороде. И да, в конверте действительно будет письмо для неё. Помимо моего рапорта командованию, конечно же. Попрошу Романо при свидетелях отвезти конверт вам, так как вы тут единственная склавийка. Я не военнопленный, а подданный Склавии, которому Директория оказала помощь, соответственно, запретить мне что-то говорить или что-то посылать они не могут. Ну или пусть срывают лицемерную маску дружелюбия, - Господинов усмехнулся. – Вы знаете, сколько ещё тут пробудете?

-Ну, если Снорри не зарежут на сегодняшнем ужине офицеры, - Ольга покосилась на ресторан, из которого даже на небольшом удалении слышались сердитые выкрики, - то не меньше суток ему понадобится, чтобы написать статью и отправить её радиотелеграфом в ближайший корреспондентский пункт норжцев. Вряд ли Романо выпустит нас раньше.

-Значит, у меня будет время. Что ж, постараюсь написать все бумаги до завтрашнего вечера.

Когда они вернулись к столу, накал спора Бьорсона с военными резко уменьшился. Снорри, налив себе очередной бокал вина, вежливо попросил Романо позволить ему собственными глазами осмотреть место крушения склавийских кораблей, а также дать возможность взять интервью у кого-то ещё из склавийских моряков, «так как общение с капитаном Господиновым абсолютно непродуктивно». Романо обещал подумать и дать ответ завтра утром. Офицеры, уже готовые линчевать дерзкого норжца, поумерили пыл после этих слов своего командира. Остаток вечера прошёл в шутливых разговорах умеренно пьяных людей.