Вы призвали… Кого надо! #3

Эпизод пятьдесят седьмой: Рутинные действия, которые заканчиваются неожиданными новостями

Следующая встреча с пиратами прошла спустя еще несколько дней. В более расширенном составе — на нее прибыли немногим больше сорока капитанов морских разбойников, согласных принять каперские патенты. Влад Келлер не стал мудрствовать с придумыванием нового места и назначил ее на том же островке, где впервые озвучил условия троице «адмиралов». Вдобавок к этому, сам прибыл туда не порталом, а на борту одной из «касаток», носящей название «Аврора». Для пущего эффекта.

К счастью, в мире Геней богиня утренней зари, как и легендарный крейсер, с выстрела которого началась революция, были никому не известны. Так что за авторские права он ничуть не переживал.

Команда летающего крейсера в короткие сроки собрала на окруженной лесом и скалами площадке полевой конференц-зал. Ничего особенного — простые скамьи для гостей, небольшой помост для императора и парочка длинных столов, где можно было продегустировать итанийский алкоголь, представленный аж семью наименованиями.

Выглядело это все как пикник крупной корпорации, совмещенный с мероприятиями по укреплению командного духа, разве что аниматоров не хватало и бейджей на одеждах собравшихся. Зато достаточно было воинов, охраняющих территорию и запасы спиртного. Ну и воздушное судно еще висело в небесах над головами. Добавляя веса проводимым переговорам.

Вместе с призванным героем на затерянный в Узком море прибыл также и Литольд Хахлет, временно оставивший фронт в Кузуре. Можно было обойтись и без него, но маршал сам настоял на своем участии. Посчитал, что пираты хорошо его знают и в его присутствии вести себя будут гораздо скромнее. Попаданец подумал и согласился.

Кроме того, «косатка» доставила на место встречи еще нескольких человек, которые зачем-то носили маски и капюшоны. Пираты южной части Узкого моря много где ходили и видели, поэтому без труда определили в неизвестных зегитских дервишей. После чего прониклись к собранию еще большим уважением — мало какой монарх мог заставить этих опасных пустынных фанатиков служить себе.

Когда на подветренной стороне острова уже не осталось парковочных мест для пиратских галер — не доверяя друг другу, отдельные фракции старались расположиться подальше от соперников, а капитаны кораблей поднялись на окруженную скалами и лесом площадку, попаданец вышел на помост и произнес небольшую речь.

Для уже слышавших ее «адмиралов» ничего нового в ней не было — те же, разве что более конкретно сформулированные, предложения. По завершению которых Влад предложил задавать вопросы. И они тут же посыпались на него, как пшено из дырявого мешка.

— То есть итанийские патрули больше не будут нас трогать? — спросил щербатый и однорукий старикан с хитрыми черными глазами. — Вообще?

— Если с момента получения патента за вами не будет замечено грехов, то да. — ответил император.

— А кто это сможет подтвердить или опровергнуть, вашество? — уточнил пират. — Не поймите меня превратно, но ведь любой итанийский капитан может учинить произвол. Мы его, стало быть, без боя на палубу пускаем, а он с морской пехотой берет нас в ножи! А потом отчитывается: так и так, были замечены в нападении на итанийское торговое судно, потому были наказаны и пущены на корм рыбам. Свидетелей нет, вопрос закрыт. Верно я говорю, братва?

— Верно!

— Так и будет!

— Циклоп в корень зрит!

— Под петлю нас подводят, вот что!

Когда на помост к призванному герою вышел Литольд Хахлет, крики моментально стихли. Сорок пар настороженных глаз уставились на того, кто долгое время был для них одним из главных врагов и занимал почетное место в тройке самых страшных ночных кошмаров. Где первые два делили между собой сама морская стихия и обитающие в ней чудовища.

— Вы меня знаете, — негромко произнес морской князь и оставил эту фразу висеть в воздухе.

Сорок голов утвердительно склонились. Владу это напомнило мультфильм про Маугли, который он смотрел в детстве. А именно, сцену с удавом Каа, шептавшим замогильным голосом: «Вы слышите меня, бандерлоги?»

— Каждый, кто примет патент от моего императора, — продолжил говорить маршал, — получит в команду одного человека. Для вас это будет очень важный человек. Важнее, чем сам корабль и команда. Потому что, если вы потеряете этого человека, то можете тут же пускаться в бега. Конечно, ничего из этого не выйдет, но вы можете попытаться.

— Что еще за человек? — возмутилось сразу с десяток голосов.

— Дервиш, — пояснил уже Влад. — Слуга Зегита будет приставлен к каждому кораблю и капитану, который принимает правила игры. И князь Хахлет все правильно сказал. Важнее него для вас никого не будет. Если попытаетесь его по-тихой прирезать, я узнаю об этом в тот самый миг, когда нож войдет в тело. И накажу.

Сразу после того, как он закончил, перед помостом выстроились те, о ком он говорил. Всего десяток, которого явно не хватило бы, чтобы обеспечить всех собравшихся здесь пиратских капитанов военными советниками. О чем те не преминули сообщить устами все того же Циклопа.

— Маловато дервишей-то, вашество! На всех не хватит!

Остальные его реплику поддержали громким ржачем. В ответ на которую призванный герой тоже улыбнулся.

— Это пока самым вменяемым. Не хочу рисковать своими людьми, вверяя их жизни всякому отребью, для которого данное слово ничего не значит. Но тебе, Циклоп, такой достанется, уверяю.

Гогот сразу же стих, когда упомянутый одноглазый зверем глянул на товарищей.

— А что же по наградам? — спросил он. — Был, вроде, разговор, что за окотские суда и их офицеров будут премии давать? Так ли?

— Все верно. Только за целые корабли и живых пленников.

Влад не собирался поощрять пиратов на грабеж кого-то еще, а вот Окоту собирался крепко прижать к ногтю. Кроме того, на пленников он имел особые планы. Фактически, выкупленные у морских разбойников они, после непродолжительного пребывания в Итании и соответствующей обработки, должны были вернуться домой, но уже как агенты. Кто-то станет шпионить в пользу Протектории, те же, кто откажется, станут иллюстрацией того, что бывает с теми, кто бросает вызов империи.

— А что же, если кто-то из государей такие же условия предложит? — спросил доселе молчавший Версиль Нодж.

Авторитетнейший «адмирал» пиратской вольницы сидел в глубине, не вылезая на первый план. Но когда он открыл рот, даже Циклоп, уже открывший свой для очередного вопроса, быстро его захлопнул.

— На это я скажу только одно. — На этот раз Влад Келлер ответил без малейшего намека на улыбку. — Каждый человек кузнец своего несчастья.

От безымянного острова, где проходило собрание, «Аврора» направилась прямиком к замку барона-самозванца. Проплыла над взявшей его в осаду дружиной из Кианса и… направилась дальше. Через границу, непосредственно в Окоту. Где за несколько часов добралась до другой баронской крепости, но уже подданного соседнего государства, и выгрузила половину запаса горшков с маслом из трюмов прямо на центральные постройки замка. Подожженными, естественно.

После чего выстрелила из носовой баллисты в деревянные, окованные полосами железа, ворота крепости. Один-единственный раз. Прикрепив к копью, глубоко вошедшему в защитное сооружение, небольшой футляр. В нем содержались копии переписки между Ганом Толстаком и его нанимателями — ответ на вопрос о причинах «немотивированной агрессии» Итанийского Протектората. Затем, оставив защитников тушить горящие постройки, воздушный корабль лег на обратный курс.

— И ты считаешь, что Уния утрется? — с некоторым сомнением спросил Литольд Хахлет, встретивший вернувшегося с палубы призванного героя в капитанском салоне. — Спеси у тамошних правителей станется раздуть из этого повод к войне.

— В этот раз не станут, — ответил Влад Келлер, принимая из рук маршала бокал с бренди. В войне морской князь понимал куда больше него, но вот в политике, причем такой, где расчеты делаются на несколько шагов, а семена будущей победы годами лежат в земле, был не так хорош. Хотя и лучше большинства других правителей. — Было бы это единое государство, как в две сотни лет назад, тогда да. Сейчас же это просто военно-политический союз без единого органа управления. Сперва они получат известие о сожженной крепости, потом прочитают переписку между нашим самозванцем и окотскими купцами. Сразу же разделятся на две фракции, одна из которых будет требовать отмщения, а другая справедливо указывать на то, что торгаши сами заигрались в интриги, вот и получили по заслугам. Потом найдутся те, кто увидит в этом возможность повысить свои акции — за счет Окоты, естественно. Ну а следом столкнутся с торговой блокадой своих судов. И всем резко станет не до какого-то вшивого баронского замка.

— И тогда они попытаются напасть?

— Да, но окно возможностей уже закроется. Мы к этому времени закончим с Кузуром и Бремом, и на границе их встретит полноценная армия, а не дружина наместника Вандекута. Плюс просадка по доходам, плюс индивидуальные торговые предложения для разных стран-участниц Унии. В общем, я считаю, что через год от этого политического объединения не останется и следа. А в будущем входящим в него странам придется удовольствоваться ролью соседей империи. Мирных соседей, если хотят сохранить саму государственность.

— Жестоко, — проговорил Литольд после недолгого задумчивого молчания. — Несколькими расчетливыми поступками ты разрушил будущее сразу трех государств.

Влад отсалютовал ему бокалом.

— А что делать, друг мой? У нас на севере бомба замедленного действия в виде Темного союза. И другие империи на соседнем континенте, которые, по мере нашего роста, захотят попробовать Итанию на зуб. Так что лучше сразу же показать, насколько жестоки мы можем быть, как враги. После чего продемонстрировать, насколько выгодно с нами дружить.

К моменту, когда «Аврора» вернулась к замку Треппоша, тот был уже взят. Защитники крепости, те, кто выжил, связаны и подготовлены к отправке в столицу, где с ними начнут работать имперские дознаватели, извлекая и документируя на будущее сведения о нанимателях. А незадачливый Ган Толстак, сумевший пробыть бароном всего-то несколько недель, доставлен на борт корабля.

Но не для беседы — о чем призванному герою было говорить с глупым мальчишкой, за серебро решившим сыграть на стороне иностранного государства? Нет, как и других пленников, его лишь нужно было доставить в Эду. Только побыстрее, чем остальных. Если предыдущего барона Треппоша Влад казнил на месте, то из смерти его незадачливого внучатого племянника собирался устроить небольшое шоу. Все-таки первый мятежник империи — пусть и лишь по букве, а не по сути.

Попаданец же, вместо встречи с ним, лег спать. По времени у него как раз подходил сеанс связи с Королем демонов, точнее, с человеком по имени Сома Иоши, игравшим роль Темного Владыки. И начался он со слов…

— Мы об этом с тобой не договаривались! — яростно вскричал тот, кого большая часть мира знала под именем Бифрон.

— Давай с начала, — остудил его Влад. — О чем конкретно мы с тобой не договаривались?

Общение с Королем демонов заставляло призванного героя использовать свои навыки дипломата и психолога на, как говориться, 146 процентов. Если в ситуации с Окотой можно было опираться на силу, ум и неожиданные для противника решения, то с Сома Иоши приходилось постоянно следить за языком. Быть спокойным, сдержанным и любезным. Чтобы сорокалетний японский мужчина, эмоционально застрявший где-то на уровне пятнадцатилетнего подростка со склонностью к истерикам, не сорвался.

— Что ты начнешь посылать в Темные земли торговцев! — тут же сообщил Бифрон. — Королевский совет в бешенстве!

— Могу себе представить!

Перед внутренним взором Влада Келлера развернулась картина, как возле небольшой орочьей деревни опускается на землю здоровенный гроб. Раскрывает окна, превращая их в прилавки, оставаясь при этом закрепленным к висящему в небе шару. Как не сразу, очень осторожно выдвигаются к этой странной конструкции самые смелые из местных жителей, и как спустя несколько часов, несмотря на разницу во внешности и языковых барьерах, люди с орками торгуются за каждую шкуру и напитанный магией охотничий нож.

А потом к деревне прибывает летучий отряд из ближайшей крепости. Но торговец уже поднимает свой магазин обратно к небесам и покидает это место. А приехавшие солдаты начинают выспрашивать у деревенских, что это вообще было и какого черта они, демоны, торговали с людьми.

Но больше всего призванному герою нравилась воображаемая сцена, в которой следующий мобильный торговый пост встречают уже менее настороженно. И как во время торговли один из местных жителей стоит на стреме. Чтобы предупредить о подходе гарнизона. Да, в этом нет никакой необходимости, оставшиеся в крохотной гондоле под шаром летуны и сами справляются с наблюдением, но, как говориться, сам факт.

— Ты улыбаешься? Какого черта ты улыбаешься? Зачем ты послал торговцев? Мы же договаривались, что ты поможешь мне захватить власть в этих землях! А ты вместо этого прислал торговцев! Не воинов — торговцев!

— У тебя когда-нибудь болели зубы? — нейтральным тоном спросил вдруг у Иоши Влад.

— Что? — сбившись с обвинений, тот шагнул назад. Видимо, решил, что император (во сне!) начнет его бить.

— Зубы. Болели? Как ты избавлялся от тех, которые плохо держались во рту? Ну хотя бы от молочных, в детстве?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты их расшатывал, верно? Не тянул, а именно расшатывал. И когда зуб уже ничего не держало во рту, ты просто доставал его. Почти без боли и крови.

— Ну… да. Но к чему ты вообще заговорил о зубах? — сообразив, что бить его все-таки не будут, Король демонов немного осмелел.

— К тому, что власть Совета — как больной зуб, который нужно удалить. — терпеливо пояснил призванный герой. — Можно вырвать его рывком, но будет очень больно и кроваво. А можно расшатать его, и тогда все пройдет гораздо проще. Понимаешь, о чем я?

— Но при чем тут торговцы?

— Они нужны, чтобы ослабить влияние Совета. Как и многое другое, что я буду запускать на Темные земли. Которое ты, с этого момента, начнешь зарабатывать. Одну за другой перехватывать нити управления, оставляя их в своих руках. Понимаешь?

На самом деле, оставлять власть в руках Сома Иоши Влад не собирался. Более некомпетентного для управления страной человека сложно было найти. Неуверенный в себе, желающий, чтобы его слушались, но ничего для этого не делающий, трусливый и, наверняка, жестокий — он олицетворял собой худшие черты всех земных правителей. И какой был смысл прибирать к рукам страну, чтобы потом отдавать ее такому королю? Лучше уж и дальше правит Совет!

— Вроде бы… — задумчиво покивал головой Бифрон. И тут же сверкнул глазами. — Но ты должен говорить о том, что собираешься делать! Иначе я не могу правильно на это реагировать!

— Твое незнание — это и есть правильная реакция. Иначе лорды могут заподозрить тебя. Но теперь уже можно. И вот что тебе нужно сделать…

Из сна попаданец вышел таким уставшим, будто всё это время не лежал на кровати в каюте, а лично нагонял ветер в паруса корабля. Японец здорово вымораживал его, и общаться с ним становилось всё сложнее и сложнее. При этом разубеждать Иоши в том, что после шахматной партии трон и настоящая власть над Темными землями достанется ему, было нельзя. Иначе он не сможет отыграть отведенную ему роль.

— Надо решить, что с ним делать потом. — сделал в голове мысленную пометку Влад. И с головой погрузился в текущие дела. Как раз «Аврора» подошла к Эду.

Главным из дел было демонстрация устойчивости власти императора. Барон, захвативший Треппош, был самозванцем и сделал это с помощью окотских мечей. Но сам факт того, что он это провернул, мог зародить в головах итанийской аристократии ненужные мысли. Если на действия этого глупца не отреагировать правильно, дворяне, чего доброго, решат, что и им можно устроить нечто подобное. Отжать у соседа немного земли, проигнорировать какой-то закон, а то и вовсе войти в сговор с врагом.

Так что его нужно было казнить. Прилюдно, на центральной площади, с соответствующими последствиями. Убить одного человека, чтобы потом не пришлось избавляться от сотни. И тянуть с этим было нельзя.

Казнь он назначил на следующий день. И лично, вместе с женами, занял место на специальном помосте, чтобы наблюдать за действом. Это тоже было важным посланием — убивает мятежника не топор палача, а воля императора. Будь в Итании обычаи погрубее, призванный герой лично бы взялся за меч, чтобы это продемонстрировать.

Народу на площади собралось немало. Настолько, что страже пришлось перекрыть входы из улиц, а то бы могла случится давка. Весть о проводимой казни, чего до сих пор император никогда не делал, заставила множество горожан оторваться от своих дел и явиться сюда.

Худого, поникшего и постоянно рыдающего предателя вывели к плахе. Он что-то порывался прокричать в сторону правителя — вряд ли проклятья, скорее униженные просьбы о пощаде. Но палач не дал ему и этого — грубо заткнул приговоренного, чтобы тот не мешал глашатаю зачитывать список его преступлений и приговор.

— Нет худшего преступления, чем предательство! — когда тот закончил, поднялся со своего места и Влад. Он оглядел собравшихся на площади людей, особо остановившись взглядом на скамьях, где сидели приглашенные аристократы. — Но злоумышлять против своего короля — это одно, а вот привести в свою страну иноземных захватчиков — совсем другое. Ган Толстак поставил свои желания и благополучие над жизнями граждан Протектории. Пока мы вместе ежедневным трудом делаем наши жизни лучше, он посчитал, что можно просто прийти и взять то, что не принадлежит ему. И едва не стал причиной войны с южным соседом, в которой погибло бы огромное количество совершенно непричастных к этому людей. Поэтому сегодня он будет казнен. Как предатель, мятежник и трус.

По сигналу призванного героя, палач поднял свой топор над головой и резко опустил его на шею Гана Толстака. Раздался хруст, стук лезвия о колоду и глухой удар падающего с небольшой высоты предмета. А сразу после этого Влад Келлер услышал еще один звук, которого в этом ансамбле быть не должно. Такой слышал в своей жизни хотя бы один раз любой человек, накануне вечером слишком много выпивший.

С удивлением повернувшись к Ранете, со стороны которой эти звуки раздавались, попаданец обнаружил, что его жена вцепилась обеими руками в подлокотники кресла, побелела, как мел, и смотрит прямо перед собой.

«Воительница, которую взволновал вид казни и крови?» — первой мыслью в его голове была именно эта. А второй: «Вот черт, да она беременна!»